Под одним небом

Клим Руднев

Под одним небом

Глава 1. Встреча под дождём

Улицы Сеула блестели под дождём, как тёмное стекло, на котором играли редкие вспышки неоновых вывесок. Ночь почти поглотила последние звуки города, оставив только шуршание шин по мокрому асфальту.

Хэюн шагала чуть быстрее, чем хотелось бы её ноющим ногам. Она машинально вцепилась в ремни рюкзака, натянув ворот плаща повыше – слабая защита от ветра, который пробирался под тонкую ткань. Её мокрые волосы прилипли к щекам.

Ноги в один миг чуть не подогнулись, когда Хэюн зацепила трещину в асфальте носком кроссовки. Она выдохнула сквозь зубы и выпрямилась, сердито тряхнув головой. Усталость делает её похожей на недотёпу. Бок тянуло от долгого стояния за операционным столом, плечи гудели от напряжения. Но хуже всего была не боль в мышцах, а апатия – та вязкая усталость, которая не даёт ни радости, ни раздражения.

У витрины круглосуточного магазина взгляд зацепился за пару молодых людей. Он приобнял её за плечи, пока они что-то выбирали с полок, и оба тихо смеялись, словно делили маленький секрет на двоих. Хэюн отвела глаза, шагнув в сторону, и тут же вляпалась в лужу. Холодная вода мгновенно пропитала тонкие кроссовки.

– Чудесно, – пробормотала она себе под нос, с досадой оглядывая мокрые ноги.

На перекрёстке свет сменился на жёлтый, Хэюн притормозила и вдохнула запах мокрого асфальта и жареной рыбы от ближайшего ларька. На секунду показалось, что город стих – только дождь равномерно барабанил по крыше ближайшей остановки.

И вдруг в этот момент раздался визг тормозов. Такой резкий, что Хэюн вздрогнула, сердце ухнуло вниз. Она обернулась и непроизвольно перешла на быстрый шаг, спеша в сторону звука.

Фары автомобиля вынырнули из-за поворота, ослепив Хэюн, как вспышка камеры. Она инстинктивно подняла руку, заслоняясь от света, и сделала неловкий шаг назад. Совсем близко раздался глухой удар. По воздуху пронёсся резкий запах жжёной резины и бензина.

Мотоцикл, блестящий от дождя, юзом пошёл по асфальту, оставляя за собой неровный след. Фигура в чёрной куртке рухнула на мокрую дорогу. Шлем отлетел в сторону и покатился.

Молодой парень выскочил из машины и замер на середине дороги, прижимая руки к голове.

– Вот чёрт! – выкрикнул он, но слова тут же утонули в шуме дождя.

Хэюн растерянно оглянулась. На другой стороне улицы у тротуара замерли два прохожих под зонтами. Женщина с ребёнком прижала ладонь ко рту, мужчина говорил что-то в телефон.

Секунда, и тело Хэюн словно перешло на автопилот. Она побежала к упавшему, плащ прилип к ногам от дождя, кроссовки предательски скользили на мокром асфальте. Она видела только лежащего человека и расползающуюся по асфальту тёмную лужу.

– Позвоните в скорую! – резко крикнула Хэюн, даже не обернувшись.

Подбежав, она упала на колени возле пострадавшего. Влага и грязь моментально впитались в ткань брюк. Мужчина лежал без движения, волосы прилипли к бледному лбу, а грудь едва заметно вздымалась.

– Посмотрите на меня, – выдохнула Хэюн, уже проверяя пульс на шее. Он был слабый, но ровный. – Вы ещё держитесь. Молодец.

На правом плече, ближе к ключице, ткань куртки была разодрана, открывая кровоточащую рану. Хэюн зажала её руками, и, хотя пальцы дрожали, движения рук оставались чёткими.

– Скорая едет! – крикнул кто-то за её спиной.

Она лишь кивнула, не отрывая взгляда от мужчины. Дождь лупил по её спине и капал с ресниц, мешая разглядеть лицо пострадавшего. Где-то рядом всё ещё стоял водитель, бормоча что-то про «не видел… он выскочил…». Но Хэюн не обращала на него внимания. Сейчас им обоим нужно было только одно – время.

Она приподняла его голову.

– Эй! Слышите меня? – её голос был твёрдым, без колебаний. – Я Чон Хэюн, врач. Если слышите, то моргните или пошевелите пальцами.

Он моргнул. Слабо, но достаточно, чтобы Хэюн сразу же продолжила действия. Проверка зрачков – зрачки реагируют на свет. Шея? Он застонал, когда её ладонь чуть коснулась затылка. Спина? Боль, похоже, есть, но дыхание ровное.

– Хорошо. Не двигайтесь. Где сильнее всего болит? – коротко спросила она.

– В рёбрах… и эго… – прохрипел он, уголки губ дрогнули в подобии улыбки. – Меня сбила такая красивая машина. Ужасно… обидно.

Его попытка шутить на секунду вырвала Хэюн из режима полной сосредоточенности. Она фыркнула, чуть сильнее придавив ладонь к его плечу.

– Если хотите продолжать дышать – помолчите.

Мужчина закашлялся и слабо зажмурился. Его грудь ходила неровно, дыхание стало поверхностным. Хэюн быстро провела пальцами по грудной клетке – рёбра справа вызывали болезненную реакцию. Вероятен перелом. Кровотечения изо рта нет, значит, внутреннее повреждение лёгких маловероятно.

– Как вас зовут? – её голос звучал буднично, но с лёгким нажимом, чтобы удерживать его внимание.

– Спасённый… Кан… Джунхо… – он выдохнул тяжело, но отчётливо. – Но можно просто… Кан Джунхо…

– Отлично, Спасённый Кан Джунхо. Не двигайтесь.

Позади раздались шаги – водитель, побледневший, всё ещё ходил из стороны в сторону, бормоча что-то невнятное. Хэюн бросила на него резкий взгляд:

– Скорая едет, успокойтесь. Кан, оставайтесь со мной, хорошо? – Хэюн наклонилась ближе, чтобы видеть его лицо.

Он слабо усмехнулся, но глаза снова закрылись. Хэюн легонько похлопала его по щеке:

– Слишком рано засыпать. Открыли глаза. Вот так. Молодец.

Джунхо тихо закашлялся и снова попытался улыбнуться. В этот момент в его взгляде промелькнуло что-то странное – усталое и почти умоляющее.

Хэюн снова надавила на плечо.

– Я здесь. Не вздумайте уходить.

Сирена разрезала тишину ночи резким воем, и красные огни замелькали на мокром асфальте. Машина скорой с визгом затормозила, двери с грохотом распахнулись, и двое медиков выбежали, выкатывая носилки.

– Здесь! – громко крикнула Хэюн так, будто отдавала приказ в операционной, и взмахнула рукой. – Пострадавший в сознании, рваная рана плеча, возможна черепно-мозговая травма и переломы рёбер.

– Вы врач? – спросил один из медиков, молодой парень с веснушками на носу.

– Хирург, – отрезала Хэюн. – Зрачки реагируют, сознание плавающее, дыхание поверхностное.

В это время Джунхо, едва приоткрыв глаза, ухитрился издать сиплый смешок:

– Хирург… значит, мне повезло… с VIP-сервисом?

– Если сможете его оплатить, – буркнула Хэюн, но уголки её губ едва заметно дёрнулись.

Старший медик, уже накладывая шейный воротник, хмыкнул:

– Говорить может – значит, жить будет.

– Он держится, но дыхание нестабильно, – предупредила Хэюн, помогая им зафиксировать тело на носилках. Когда Джунхо застонал от движения, она легонько сжала его руку. – Тише, всё хорошо.

– С таким… врачом… и поспать нельзя… – пробормотал он, прежде чем глаза снова закатились.

– Мы его заберём, доктор, – сказал старший медик, уже накрывая Джунхо термопокрывалом. – Спасибо за первую помощь.

Хэюн сделала шаг назад, но вместо облегчения на неё накатила волна застаревшего страха. Год назад был почти такой же дождливый вечер. Она была на дежурстве, когда в приёмное отделение поступил пациент после ДТП. Им оказался её брат, Ёнсу. Брат на скорости вылетел на красный и угодил под колеса автомобиля.

Джунхо тихо застонал на носилках. Хэюн моргнула, прогоняя наваждение.

– Я поеду с вами, – коротко сказала она медикам, прежде чем сама поняла, как решилась.

Пока они ехали в скорой, Джунхо то приходил в сознание, то отключался.

В приёмном отделении пахло антисептиком и кофе, въевшимся в стены за годы ночных смен. Лампы под потолком светили мягко, но Хэюн они казались ослепительными – глаза резало после темноты улицы. Она шла рядом с каталкой, держа руку на бортике, словно опасаясь, что Джунхо решит встать и пойти своей дорогой.

Юн Хари, медсестра с вечно сбившейся челкой и яркими кроссовками, спешила в другую сторону с капельницей. Завидев Хэюн, она замедлилась и вскинула брови.

– Доктор Чон? Вы привезли его? – удивление звучало в каждом слове.

– Да. Пациент экстренный. Подозрение на сотрясение мозга и переломы рёбер. КТ головы, рентген грудной клетки. И вызовите дежурного терапевта, – отчеканила Хэюн.

– Я… – Хари приоткрыла рот, будто хотела что-то возразить, но лишь кивнула. – Оформляю?

– Не нужно. Ты занята, я справлюсь.

– Суровое у вас начальство – пробормотал Джунхо, повернув голову к Хари.

– Это ещё она добрая сегодня, – ухмыльнулась Хари и, уходя, крикнула: – Пятая смотровая свободна.

– Впервые меня везут на каталке, – хрипло усмехнулся он, придя в себя. – Чувствую себя героем дорамы. Всё-таки мне положена VIP-палата за такой эффектный дебют.

– Если лимит на кредитной карте позволит, – сухо ответила Хэюн, чуть склонившись к нему и проверяя реакцию зрачков. Джунхо с трудом моргнул, но смотрел прямо на неё.

– Эх… карта дома, а бонусные мили за это начислят? – пробормотал он и сморщился, когда каталка с глухим стуком ударилась о порожек.

– Обязательно, – отрезала Хэюн, уже оглядываясь на медсестру, которая выскочила им навстречу.

Они свернули в узкий проход. Хэюн краем глаза заметила своё отражение в стеклянной двери. Она выглядела так, будто сама только что пережила аварию.

В отделении царила привычная суета: по коридору проехала каталка с пациентом под капельницей, на другом посту врач диктовал медсестре показания, с завидным упорством звонил телефон. Хэюн же была сосредоточена только на одном – на мужчине, который упрямо шутил, несмотря на бледность и испарину на лбу.

Смотровая комната была небольшой: ширма, стол с документами, шкаф с перевязочными и две койки, на одну из которых санитары аккуратно переложили пострадавшего. Надевая халат, Хэюн бросила взгляд на Джунхо, который, пытаясь устроиться поудобнее, отшутился:

– У вас тут уютненько. Почти как спа, только без аромамассажа.

Её слегка насторожило, как быстро этот мужчина адаптировался к миру, где граница между жизнью и смертью бывает слишком тонкой.

Хэюн взяла карту и, изредка задавая вопросы своему новому пациенту, начала заполнять.

Когда пострадавший, пытаясь повернуться на бок, от боли издал какой-то шипящий звук, Хэюн выскочила в коридор позвать санитаров.

– Отвезти на рентген, затем к дежурному хирургу.

Санитары аккуратно переложили Джунхо на каталку и принялись исполнять приказ Доктора Чон. Присев на стул, Хэюн провела рукой по волосам и откинулась на спинку. Снова накатила суточная усталость, и она прикрыла глаза. Через двадцать минут столь желанный сон прервал внезапно появившийся Минджу. Младший врач Пак стоял с подносом, на котором дрожала чашка с кофе и пара бутербродов, прикрытых салфеткой. Он выглядел так, будто только что вышел из рекламы «начни утро с улыбки».

– Доктор Чон? – позвал Минджу мягко и остановился у дверей. – Узнал, что ты тут. Ты… выглядишь не как обычно.

Хэюн подняла на него взгляд и едва заметно нахмурилась. В голове пронеслось: «Не сейчас, Минджу…» Но вслух она произнесла более спокойно:

– Всё под контролем. Займись своими пациентами, – кивнула она в сторону палат.

Минджу, однако, не спешил уходить. Он поставил поднос на край стола и протянул ей чашку с кофе.

– Знаю, ты не любишь перерывы. Но хотя бы глоток – и никто не пострадает, – попытался он улыбнуться.

Хэюн взяла чашку и кивнула в знак благодарности. Она знала, что он не уйдёт, пока не убедится, что она хотя бы что-то съела или выпила.

– Минджу, серьёзно. Я справлюсь. Иди, – сказала она чуть жёстче, чем хотела, но он лишь пожал плечами, привыкший к её холодному тону.

– Знаю, – отозвался он и с лёгким вздохом ушёл.

В этот момент на каталке в комнату привезли Джунхо.

– Так это ваш парень? – тихо спросил он. В его голосе прозвучала смесь усталости и неподдельного интереса. – Если да, то я уже чувствую себя третьим лишним.

– Меньше говорите – больше шансов, что голова перестанет кружиться, – бросила она.

– О, значит, нет? Жаль… – протянул Джунхо, всё с той же ленивой улыбкой. – Хотя мне стоило догадаться: с таким суровым взглядом у вас вряд ли много ухажёров.

– Надеюсь, на рентгене найдут причину вашей болтливости, – парировала Хэюн.

Она сделала глоток кофе. Он был горьким и горячим, как и полагается кофе в ночь с двойным дежурством. Тем временем Джунхо закрыл глаза, но уголки его губ всё ещё хранили слабую улыбку, словно он только что выиграл небольшой словесный бой.

Хэюн продолжила заполнять бумаги. Ручка скользила по строкам, оставляя аккуратные закорючки, но каждая следующая строка давалась всё сложнее, усталость застилала глаза.

– У вас, наверное, уже автограф идеальный, – пробормотал Джунхо. Его голос был тихим и хриплым, но в нём звучала всё та же дерзкая нотка. – Не пробовали подрабатывать на фанатских встречах?

– Ещё одно слово, и я запишу вас в очередь на клизму, – ответила она, перелистывая страницу.

Он хмыкнул и откинулся на кровать, будто и это лёгкое поддразнивание отняло у него последние силы. Теперь Джунхо просто молчал, наблюдая за ней, словно пытался угадать, о чём она думает.

Процесс оформления казался бесконечным, но Хэюн не позволяла себе замедлиться. Её пальцы чуть дрожали от усталости, но каждая подпись оставалась чёткой.

Когда бумаги наконец закончились, Хэюн убрала их в папку и встала. Джунхо перевёл на неё взгляд – в нём читалась усталость, но и капля упрямого интереса всё ещё теплилась.

– Вы уходите? – спросил он глухо. – Даже не попрощаетесь?

– Это больница, а не кино, господин Кан, – отрезала Хэюн, поправляя воротник халата. – Здесь не обмениваются пафосными речами.

Она уже сделала шаг к двери, как он, слабо улыбнувшись, пробормотал:

– Ну и ладно… До встречи, доктор Чон.

Хэюн не обернулась. Она прошла мимо стойки, где медсестра Хари что-то печатала на компьютере.

– У тебя всё в порядке, доктор? – спросила Хари, заметив напряжение в её плечах.

– Просто устала. Заканчивай смену и ты, – ответила Хэюн и направилась к выходу.

На улице дождь всё ещё хлестал по зонтам прохожих. Хэюн шагнула под навес и на мгновение прикрыла глаза, вдыхая влажный воздух. Сейчас ей хотелось только добраться домой и наконец-то позволить себе забыться сном.

Глава 2. Следы прошлого

Утро застало Хэюн сидящей с согнутыми коленями на полу у кровати. Перед собой она держала коробку с вещами брата. В квартире было тихо, если не считать слабого гула из соседних квартир и едва слышного шума лифта за стеной. Свет от уличных фонарей проникал сквозь неплотно зашторенные окна, окрашивая комнату в мягкие золотисто-серые оттенки.

Хэюн осторожно перебирала пальцами содержимое коробки: старый брелок-ключ с выбитой буквой «Y», значок с аниме-персонажем, который он когда-то носил на рюкзаке, и фотографии. На одной из них Ёнсу, ещё подросток, стоит в школьной форме и красной бейсболке и улыбается так широко, что глаза вытянулись в две тонкие линии.

Воспоминание о том дне, когда сделан снимок, всплыло неожиданно ярко: летний парк, мороженое, лужи на асфальте. Тогда тоже шёл дождь, но они смеялись и прятались под деревьями от капель. Сейчас этот смех казался чужим, как будто он принадлежал другой жизни и другой Хэюн.

Со дна коробки она достала билет на концерт, куда Ёнсу собирался взять её. Выцветшие буквы названия группы всё ещё угадывались, и от этого стало только больнее. Хэюн помнила, как отговорилась дежурством в больнице: «В другой раз. Я же всегда могу пойти». Но другого раза не случилось.

На столе завибрировал телефон, на экране высветилось: «Мама». Хэюн уже знала, что мать скажет: «Ты слишком много работаешь. Приедь домой хотя бы на пару дней». И потому знала, что не ответит.

Она вновь достала из коробки брелок, сжала его в ладонях и закрыла глаза. Вдруг в памяти всплыли события ночи: ливень, удар, шлем, катящийся по мокрой дороге. Она вспомнила лицо того мотоциклиста, Джунхо, рану на плече и глухой стон. Сердце болезненно ёкнуло. Наверное, в ночь смерти Енсу всё было также: авария, сирена, дыхание, которое могло оборваться в любой момент. Только на этот раз она смогла что-то сделать.

Стиснув зубы, Хэюн положила брелок обратно в коробку и накрыла ту крышкой. Она встала с пола и прошла в ванную. Зеркало встретило её уставшим отражением: под глазами тёмные круги, волосы в беспорядке, кожа бледнее обычного. Она включила холодную воду и плеснула себе на лицо.

«Прекрати жалеть себя. Это не поможет ни тебе, ни ему».

Вернувшись в спальню, она оделась и натянула на лицо привычную невозмутимость, как хирург перед операцией, готовая снова отгородиться от эмоций и сосредоточиться на том, что умеет лучше всего: работать.

Уже через час Хэюн была в больнице. Она вошла в свой небольшой кабинет, в котором на стене висела схема отделения, заметно выцветшая от времени, а на углу письменного стола, рядом с историями болезней, стоял старый увядший кактус в керамическом горшке – подарок от Хари на прошлый день рождения. «Чтобы у тебе хоть кто-то в кабинете жил, кроме документов», – шутила тогда медсестра.

Хэюн провела рукой по столу, сдвигая стопку историй болезни, и включила компьютер. Экран зажёгся холодным светом, пальцы привычно пробежали по клавишам, проверяя поступивших за ночь пациентов: мужчина с инфарктом, пожилая женщина с инсультом, подросток после ДТП с черепно-мозговой травмой. «Снова ДТП», – она вспомнила о новом пациенте, спасённом Кан Джунхо.

В коридоре послышались лёгкие и быстрые шаги. Дверь кабинета приоткрылась, и в щёлку заглянула Юн Хари с характерным для неё озорным выражением лица.

– Доктор Чон, – осторожно начала она, держа в руках папку с результатами обследований пациентов. – Всё в порядке? Вы пришли ещё до смены…

– Всё в порядке, Хари, – отрезала Хэюн, даже не обернувшись. – Оставь папку на столе.

Хари положила папку и на мгновение задержалась.

– Если понадоблюсь, я на посту, – закрывая дверь, сказала Хари, явно стараясь не мешать.

Хэюн закрыла глаза и сделала глубокий вдох, прокручивая в голове список задач. Работа – единственное место, где она чувствовала контроль над собой.

Но когда дверь снова приоткрылась, она невольно нахмурилась.

– Минджу, – произнесла она, узнав младшего врача, который вошёл с двумя стаканами кофе и шоколадным батончиком.

– Доброе утро, доктор Чон, – с лёгкой улыбкой сказал он. – Не мог не заметить, что ты снова здесь раньше всех.

Хэюн слегка кивнула, принимая кофе.

– Спасибо.

Минджу положил батончик рядом с клавиатурой.

– На случай, если забудешь позавтракать. И… может, после смены поужинаем?

– Сегодня много работы, – ответила она ровно, стараясь смягчить отказ.

Минджу кивнул, привычно не настаивая, и вышел из кабинета.

Хэюн собиралась отправиться на утренний обход, как вдруг телефон на столе завибрировал. Сообщение от дежурного хирурга: «Экстренная эвакуация гематомы головы. Подросток после ДТП». Тут же она услышала, как её вызывают в операционную по громкоговорителю.

Она вышла из кабинета и быстрым шагом направилась к предоперационной. Здесь, в этих отточенных ритуалах подготовки – шапочка, маска, халат – Хэюн чувствовала, как возвращается привычная собранность.

Операционная уже кипела тихой слаженностью. Анестезиолог дал короткий отчёт:

– Всё готово.

Хэюн заняла своё место за столом, ощущая, как внутри вытягивается тонкая струна концентрации.

Но чем больше она погружалась в процесс, тем настойчивее в памяти проступала другая картина.

«Тогда, с Ёнсу, всё было иначе».

В голове у Хэюн снова закружились воспоминания: носилки, следы крови на воротнике рубашки брата, медсёстры, шепчущиеся за спиной. Ёнсу поступил без сознания, лицо искажено болью. Черепно-мозговая травма, переломы, разрывы внутренних органов.

Она пыталась зайти в операционную вместе с командой, но заведующий мягко остановил её:

– Ты не можешь, Чон. Ты его сестра. Ты знаешь правила.

Эти проклятые правила она ненавидела больше всего. Руки, обученные спасать, были бесполезны. Хэюн осталась за дверью, слушая обрывки команд и писк аппаратуры. Врачи боролись за жизнь Ёнсу несколько часов, но не смогли его спасти.

Теперь, глядя на мальчика на операционном столе, она почти физически чувствовала разницу: тогда – бессилие, сейчас – возможность действовать. Удаление гематомы завершилось успешно. Хэюн сняла перчатки и, наконец, позволила себе глубокий вдох. В глубине сознания всё ещё пульсировало эхо воспоминания о Ёнсу. Она с усилием оттолкнула этот образ, пытаясь вновь собрать осколки своего спокойствия, и подумала, что нужно навестить Джунхо.

Его палата была стандартной: две койки, разделённые ширмой, тумбочка с графиком приёма лекарств и монитор с мерно мигающими показателями. Джунхо лежал на спине, укрытый одеялом, и по привычке скользил взглядом по белым плиткам потолка. Правое плечо было туго перемотано повязкой, на боку – фиксирующий бинт, защищающий сломанные рёбра. Телефон в его ладони вибрировал, экран снова мигал: «Отец». Он не стал отвечать, а затем бросил его на тумбочку, выдохнув сквозь зубы.

Когда дверь тихо открылась, Джунхо даже не повернул голову. Он думал, что это снова медсестра, но в палату вошла Хэюн с планшетом в руках.

– Доброе утро, господин Кан, – сказала она нейтральным тоном, подходя к его кровати.

– Доброе… хотя… – хрипло усмехнулся он.

Хэюн не отреагировала на попытку пошутить. Вместо этого проверила состояние повязки на плече, потом села на край стула рядом с кроватью и взглянула на него.

– Оцените боль по шкале от одного до десяти.

– В районе шести, если не считать попытки повернуться ночью. Тогда было, кажется, все двенадцать, – с кривой ухмылкой сказал он.

– Боль в груди при дыхании есть?

– Если дышу глубоко – да. И ещё кашлять больно.

– Головокружение?

– Нет. Только слабость, но это, наверное, нормально, – ответил он, стараясь звучать беззаботно.

Хэюн отметила это в планшете, затем коснулась бинта на боку, проверяя его фиксацию.

– Двигать рукой можете? – уточнила она, указывая на здоровую сторону.

– Только если очень осторожно. – Он слегка шевельнул пальцами левой руки.

Она кивнула и встала.

– Я попрошу физиотерапевта заглянуть позже. Сейчас пришлю Хари, она поставит капельницу с обезболивающим. Пока что старайтесь избегать резких движений и лежать на спине.

– А если захочется встать и сбежать? – снова попытался пошутить Джунхо.

– Вам крупно повезло, что вы не оказались на операционном столе, – ответила Хэюн с лёгким оттенком строгости.

Хэюн отметила последние данные на планшете и вышла. Джунхо остался лежать, глядя на потолок с тем же упрямым выражением. Теперь в тишине палаты он почти слышал отголоски собственных мыслей, которые не давали покоя.

Дверь снова приоткрылась, и в палату заглянула Хари с капельницей и тёплой улыбкой.

– Кан Джунхо, обезболивающее. Как самочувствие?

– Лучше, чем пару часов назад. Хотя скука убивает больше, – попытался шутить он, наблюдая за тем, как она меняет систему.

– Это хороший знак, значит, есть силы на шутки, – заметила Хари.

– Кстати… не дадите вашу ручку на пару минут?

Хари удивилась, но протянула ему свою обычную чёрную ручку с логотипом больницы.

– Только верните, я её люблю, – с мягкой строгостью сказала она.

– Обещаю, не убегу с ней из страны, – слабо улыбнулся Джунхо, принимая ручку.

Когда Хари вышла, он взял салфетку с тумбочки и задумчиво начал выводить на ней первые неровные линии. Его пальцы дрожали, но он продолжал рисовать – контуры крыла больницы, окна и едва заметные силуэты человеческих фигур. Джунхо хотел хоть на мгновение отвлечься от глухой боли в рёбрах и ещё более назойливой боли в мыслях.

Тем временем, жизнь отделения шла своим чередом. После утренней операции день Хэюн прошёл спокойно: несколько консультаций, стандартные осмотры и пара новых поступлений без серьёзных травм. Вечером она отметила назначения, обсудила с медсёстрами планы на ночь и, наконец, вспомнила о Минджу.

Кафетерий больницы был почти пуст – только дежурные врачи и редкие пациенты. Минджу сидел у окна, играя пальцами с крышкой стаканчика чая. Он выглядел усталым, но стоило ему увидеть Хэюн, как лицо озарила тёплая улыбка.

– Всё-таки пришла, – с облегчением сказал он.

– Ты же знаешь, я не люблю, когда меня ждут, – ответила Хэюн, присаживаясь напротив.

– Это я уже давно понял, – усмехнулся Минджу. – А ты знаешь, что я упрямый.

– Слишком хорошо, – улыбнулась Хэюн. – Напомни, сколько лет мы знакомы?

– Почти десять. Хоть сейчас ты строгий доктор Чон, для меня ты навсегда останешься старшей сестрой лучшего друга.