Гигахрущ

Да, именно его горячее сердце нагревает воду в миллионах труб, что оплетают грудь гигачекиста, и обращает ее в пар. Именно этот пар и питает все автоматические фабрики вашего блока. Но если сердце Гигадзержинского горячо, то голова его холодна, и лишь ее холод не дает огненному сердцу гигачекиста сжечь ваши этажи дотла. Это равновесие длилось очень долго, однако за тысячи циклов мира и благоденствия, за тысячи циклов отсутствия классовой борьбы горячее сердце Гигадзержинского начало остывать. Теперь холодная голова гигачекиста начала вымораживать сектор.

Инженерный совет многие циклы пытался найти выход, но ничто не могло помочь. Тогда Лиза и решилась начать проводить древние ритуалы по постановке к стенке буржуев в надежде, что это сможет вновь разжечь сердце гигачекиста. Но увы, даже десятки убийств не смогли помочь. Капиталисты Сверхфабрики-17 слишком выродились, потеряли свою бесчеловечность и жестокость к людям, а потому, видимо, перестали подходить для подобных жертвоприношений.

Лиза замолкает и опускает голову. Ты тоже не говоришь ни слова, потрясенный чудовищной правдой.

– И ничего нельзя сделать? – наконец спрашиваешь ты.

– Мы ничего не смогли.

– И сколько нам осталось?

Профессор Д’Еот пожала тонкими плечами:

– Запасов топлива у нас на пятнадцать семисменков. Не больше. Затем последние котельные встанут.

Вы тихо садитесь на кровать. Лиза дрожит, и ты обнимаешь ее. Обнимаешь и смотришь в проем гермы: туда, где раскинулась злосчастная Сверхфабрика-17, туда, где живут двенадцать миллионов ее жителей.

Ты прижимаешь девушку к себе и мягко целуешь ее холодную как лед щеку.

– Мы что-нибудь придумаем, милая. Я что-нибудь придумаю. Ради тебя, ради них я придумаю, обещаю, – тихо говоришь ты и покрепче обнимаешь любимую. Елизавета Д’Еот, начальница всемогущего Инженерного совета, прижимается к тебе, доверчиво, словно ребенок.

Глава 2

Проходит семисменок. Дела становятся все хуже. Температура падает стремительно. В коридорах стоят километровые очереди за концентратом – на фабриках один за другим замерзают чаны с сырьем, и выработка пищи в блоке стремительно падает. Больницы переполнены обмороженными людьми, морги забиты трупами, а на перекрестках один за другим застывают ледяными статуями вышедшие из строя автоматоны-ликвидаторы.

Люди сбиваются в банды, устраивая налеты на склады и магазины, фанатики, ждущие конца света, жгут электроподстанции, а прокатывающиеся по блоку самосборы окончательно повергают все вокруг в хаос.

Однако, несмотря на все это, Сверхфабрика-17 стоит. Добровольцы идут в вооруженные дружины, давая отпор рыскающим по этажам бандам. Смену за сменой с риском для жизни уходят на заброшенные этажи экспедиции, что на санях везут в котельные выломанный паркет и нарубленную топорами мебель. На оставшихся заводах начинают производить утеплитель и морозостойкие смазочные масла, в замерзших цехах женщины, не зная сна, шьют теплую одежду. Идет борьба с голодом: решением Инженерного совета теперь весь производимый концентрат поступает напрямую в общественные столовые, где из него варят суп, щедро разбавляя его при этом обрывками обоев.

В эти тяжелые смены ты трудишься наравне со всеми. Выбиваясь из сил, ты таскаешь тяжеленные сани с паркетом, обшиваешь утеплителем стены жилых ячеек, сражаешься с грабящими склады бандитами. Ты делаешь все, чтобы быть полезным, а вернее, ты делаешь все, чтобы этим трудом выбить из головы мысль о том, что все ваши работы в блоке могут только лишь отсрочить неизбежный конец.

Лизу ты почти не видишь, она вместе с Инженерным советом смену за сменой делает все, чтобы спасти людей. Увы. Пока все тщетно.

Да, интуитивно понятно, что для того, чтобы вновь разжечь сердце Гигадзержинского, требуется срочно создать в блоке класс угнетателей, однако за сотни циклов благоденствия вы успели утерять все коммунистические книги и теперь никто в блоке не знает, что же это такое – классовое угнетение. В результате в данный момент в специально выделенном школьном классе ежесменно сидят десятки рабочих, которым ваши фабриканты час за часом читают самые депрессивно-угнетающие стихи, какие они только смогли найти. В результате количество самоубийств на Сверхфабрике-17 растет, а вот температура почему-то нет.

Другие попытки поднять температуру тоже терпят неудачу. На построенном в спешке экспериментальном реакторе класса «2-Ч» происходит катастрофа. Гибнет множество ученых. Десятки этажей заливает токсичная слизь.

Эвакуировать жителей из Сверхфабрики-17 тоже не получается. Проект коридорного гигадредноута, способного вывезти людей с холодных этажей, проваливается. А вернее, проваливается не проект, а сам тысячетонный гигадредноут, под собственным весом рухнувший в далекие глубины блока.

Наступает очередная смена. Открыв глаза, ты ежишься и с трудом заставляешь себя подняться с постели. Ты спишь в одежде. В коридоре сейчас минус двадцать пять. На термометре, висящем в ячейке, – плюс пять градусов. Самодельная печь едва-едва обогревает ячейку: топливо заканчивается, и власти отчаянно каждую смену режут нормы его выдачи.

Накинув тулуп, что лежал поверх одеяла, ты надеваешь повязку дружинника, засовываешь в карман верный «Вальтер-Скотт» и идешь к выходу, стараясь не думать о том, сколько еще вы сможете протянуть.

От мрачных мыслей тебе отвлекают лязгающие шаги, раздающиеся в коридоре. Отперев герму, ты видишь ехидно помигивающего покрытыми изморозью сенсорами автоматона Е-Роху-21+. Погудев немного, он грохочущим голосом объявляет, что приказом совета ты должен сейчас же направиться в инженерные лаборатории.

Что ж – приказ есть приказ. Миновав чудовищный провал, оставленный проломившим межэтажные перекрытия гигадредноутом, ты по мосткам и лесенкам проходишь к полным суетящимися людьми лабораториям. Там ты и встречаешься с Лизой. Осунувшаяся, шатающаяся от усталости, она не сразу замечает тебя. Ты видишь, что ее мысли где-то очень далеко и раздумья ее совсем не радостны. Ты обнимаешь любимую, но она со вздохом отстраняется, говоря, что времени на это у вас сейчас нет. Спеша, она ведет тебя в свой кабинет.

Ты спрашиваешь, что случилось, и в ответ узнаешь, что хотя Инженерный совет и потратил почти все имевшиеся ресурсы на гигадредноут и злополучный реактор «2-Ч», но оставшегося все же хватило, чтобы построить целых три экспериментальные машины, способные покинуть пределы заброшенного сектора. От этой новости твое сердце невольно замирает.

– И сколько людей они смогут увезти? – сглотнув, спрашиваешь ты.

Лиза отвечает быстро, не смотря тебе в глаза:

– Три десятка. Не больше.

Сердце у тебя в груди падает.

– Тридцать человек? И все? – Несмотря на холод, на твоем лбу выступает испарина. – Сколько в блоке одних только детей? Полмиллиона? Миллион? И как мы будем выбирать среди них?

Лиза долго смотрит на тебя, прежде чем ответить. В ее глазах холода в разы больше, чем в воздухе.

– Детей мы не возьмем. Но тебе место я найти смогу.

Ты выдыхаешь. Худшие опасения оправдываются.

– Значит, спасаться будет твой Инженерный совет?

Лиза лишь качает головой.

– Милый, никто не будет спасаться. Погибнем мы все. А если выживем, то тоже все. Есть три машины – а значит, мы сможем послать три экспедиции. Мы отправим их к другим блокам. Ведь есть же где-то обитаемые блоки, в конце-то концов. Я хочу, чтобы ты отправился туда вместе со мной. Ведь ты лучший сыщик на Сверхфабрике-17. Кто, как не ты, сумеет разыскать в Гигахруще настоящих буржуев?

Она смотрит на твое лицо и вдруг хмурится:

– Либо мы доставим пред очи Гигадзержинского настоящего буржуя, либо все здесь погибнут. Третьего не дано. У нас есть только четырнадцать семисменков до того, как Сверхфабрике-17 закончится топливо. Это наш единственный шанс, и самый последний.

Ты берешь ее маленькую руку в свою ладонь и киваешь. Ваш мир гибнет, и ты готов уцепиться за любой шанс чтобы спасти его. Спасти его и твою ненаглядную Лизу.

– Когда я отправляюсь? – только и спрашиваешь ты.

– Мы отправляемся, – поправляет Лиза, и наконец, впервые за весь разговор, на ее лице появляется улыбка. – Сейчас идет погрузка. Через двенадцать часов машины будут готовы.

Оставшееся время ты тратишь на то, чтобы собрать вещи и уладить последние дела. Хотя какие тут дела? Раздать запасы концентрата и топлива соседям, снарядить верный «Вальтер-Скотт», закинуть в рюкзак все необходимое да пожелать удачи тем друзьям, что еще остались в живых. Вот и все дела.

Когда все закончено, времени еще остается в избытке. Сев в кресло, ты смотришь на умирающее пламя камина и пытаешь понять, что будет ждать вас там, в пути.

Да, Сверхфабрика-17 неоднократно посылала экспедиции к границам заброшенного сектора, однако очень и очень редко они возвращались обратно. Те же, у кого получалось добраться назад, рассказывали чудовищные вещи. Ты вспоминаешь отца – участника одной из дальних экспедиций. Порой он рассказывал тебе о том, что видел за краем заброшенного сектора. Об одичавших блоках, где жители ели сделанный из человечины пищконцентрат. О туземных ликвидаторах не знавших никакого оружия кроме заточенных грабель и кустарно сделанных автоматов. О людях, что поклонялись безумным, чудовищным культам, таким как: культ Чернобога, культ Бетоноворота и культ Личности.

Время подходит к концу. Пора собираться в дорогу. Заперев ячейку, ты идешь по коридорам блока, минуя мертвые бульвары, застывшие коридорные дрезины и попадающиеся на тротуарах тела. Наконец вокруг начинаются заводские цеха. Здесь неожиданно многолюдно. Чтобы поднять дух жителей, Инженерный совет объявил о предстоящей экспедиции.

Ты проходишь через толпу людей. Впервые за многие смены ты видишь на их лицах надежду. Протиснувшись ко входу на завод, ты минуешь охрану и встречаешься с Лизой. Вскоре она проводит тебя в один из цехов. Здесь жарко и душно. Полы полуразобраны, открывая нижние этажи, где суетятся рабочие, освещенные багровым заревом полыхающих всюду костров.

В лифтовых шахтах перед вами стоят построенные Инженерным советом машины.

Первая из них представляет собой бронированный шахтоход, упирающийся в стенки шахты мощными железными гусеницами. Тяжелая машина оснащена короткоствольным орудием и двумя зенитными пулеметами, а ее кабина вмещает полторы дюжины человек.

Вторую шахту занимает аппарат, построенный гениальным изобретателем Леонидом Дайводкиным. Данная машина представляет собой обтекаемую гермокабину, над которой торчат десятки ярусов коротких лопастей. Дайводкин назвал этот аппарат вертолифтом.

Третья же машина ставит тебя в тупик. Ты видишь инженеров, которые просовывают в лифтовую шахту странную конструкцию из облитой лаком тонкой материи, напоминающую длинный-длинный мешок. Ткань с помощью веревок втягивается куда-то в недра шахты. Внизу через разобранные полы ты видишь трехэтажную гермокабину, из которой выступает раструб горелки.

– Вы что, собираетесь запустить по лифтовой шахте воздушный шар? – тихонько спрашиваешь ты у Лизы и с ужасом видишь, как та довольно кивает в ответ, после чего невинно добавляет, что именно на нем вам и предстоит лететь к неизведанным блокам.

Застонав, ты тихо сползаешь по стеночке. Однако, как бы то ни было, поздно менять планы: уже ничего не поделать. Шар так шар.

Вскоре к вам подходит и остальная команда шахтного монгольфьера. Ее составляют:

Кочегар воздушного шара Дыментий Топкин.

Гениальный ремонтник Герман Крафт.

Не знающий промаха бортстрелок Иван Стреляло.

Радистка-аристократка и просто красавица Анна Мария Аэлита фон дер Морзе.

Прославленный охотник за головами Тигран Шерханович Бенгальский.

Легендарный исследователь дальних этажей Кремень Железобетонович Суровый.

Начальником же экспедиции, само собой, становится несравненная Елизавета Д’Еот.

А также вопреки всем твоим протестам к команде она добавляет ехидно громыхающего шестернями автоматона Е-Роху-21+, занявшего должность штатного ЭВМ монгольфьера.

Убедившись, что воздушный шар полностью загружен припасами, проверив в нем каждую деталь, вы дожидаетесь, пока горелка достаточно наполнит его горячим воздухом, и начинаете прощаться с жителями блока.

Двери цеха открываются, и внутрь входит множество людей – рабочие, инженеры, матери, дети. Люди из Инженерного совета начинают длинную речь. Они рассказывают, что ваша экспедиция обязательно спасет Сверхфабрику-17 и что вся надежда теперь лежит на вас. Жители блока в ответ не аплодируют, они лишь смотрят на вас с немой мольбой.

Речи заканчиваются. Вы идете к машинам. Твой отряд грузится на шахтный монгольфьер. Ты входишь в него последним. Обернувшись к толпе, ты взмахиваешь рукой и закрываешь гермодверь гондолы. Лишь после этого ты обессиленно садишься на корточки, понимая, какой неподъемный вес рухнул на твои плечи: двенадцать миллионов человек и всего четырнадцать семисменков на их спасение.

Пол качается. Инженеры отцепляют тросы, удерживающие шар. Миг, и наполненный горячим воздухом монгольфьер начинает стремительно подниматься, уносит вас вверх, во мрак, навстречу ждущей вас там неизвестности.

Глава 3

Вот уже четыре семисменка ваша экспедиция, отправленная на поиски буржуев, поднимается по магистральной шахте лифта.

Полет пока проходит без происшествий. Да и какие могут быть происшествия, когда мимо иллюминаторов гондолы смена за сменой проносится однообразная вереница давным-давно заброшенных этажей?

Из-за вынужденного безделья каждый член экспедиции коротает время как может. Тигран Шерханович в сотый раз начищает свою ручную митральезу, автоматон Е-Роха-21+ отпускает неприличные шуточки в двоичном коде, Герман Крафт мастерит на переносном верстачке какие-то полезные вещицы из мусора, Иван Стреляло постреливает глазами на красавицу-радистку Анну Марию Аэлиту фон дер Морзе, а та, морща от его взглядов тонкий аристократический носик, крутит колесики рации, прослушивая эфир.

Поступающие сообщения не радуют. На Сверхфабрике-17 банды мародеров осаждают топливные склады, один за другим встают заводы, а температура в блоке продолжает опускаться все ниже.

Что еще хуже, гибнут две другие посланные Сверхфабрикой-17 экспедиции – в попавшем под самосбор шахтоходе нарушается герметичность, а вертолифт разбивается, задев винтами стенки шахты, после чего целую смену вы слышите по рации отчаянные крики его команды падающей в раскинувшуюся под ними бесконечную шахту.

Мрачные новости приносят отчаяние, а за иллюминаторами как назло все продолжают и продолжают мелькать бесконечные незаселенные этажи. Однако на пятый семисменок полета у вас внезапно появляется надежда.

Вы швартуете монгольфьер на безымянном этаже, чтобы набрать в пустующих ячейках топлива для горелки, как вдруг в одном из коридоров Лиза замечает засохшие лужи крови. Пройдя по ним, вы находите несколько стрелянных гильз, по виду явно не подходящих ни к одному оружию, что есть на Сверхфабрике-17. А это значит, что другие жители Гигахруща уже совсем близко от вас.

На шестой семисменок происходит первый контакт с аборигенами Гигахруща. Длится он недолго – встреченный вами человек в оборванном ОЗК с криком убегает от вашей экспедиции.

Еще через семисменок появляются следы жилья. Высадившись на этаже, вы видите совсем недавно заброшенные ячейки, черную слизь, несущую явные следы граблей и достаточно свежий мусор. Из любопытства ты поднимаешь одну из смятых оберток. К ней прилипли крошки чего-то белого. Ты принюхиваешься и тут же кривишься. Без сомнения, перед тобой концентрат, но такого низкого сорта, какой у вас на Сверхфабрике-17 и в биореактор кинуть бы постеснялись. Покачав головой, ты возвращаешься на монгольфьер.

Проходит еще несколько смен. Вы бросаете якорь-кошку на очередном этаже. Запас топлива для горелки подходит к концу, поэтому ваш кочегар Дыментий Топкин отправляется на заготовку линолеума для горелки.

Решив размяться, ты идешь вместе с ним. В компанию с тобой напрашивается и Лиза, которой становится все более и более интересен быт низкоразвитых аборигенов Гигахруща.

Вы двигаетесь по коридорам. Большая часть ячеек разорена, все ценное выломано и вытащено. Всюду голые стены, и лишь через полчаса блужданий вы наконец находите целый десяток уцелевших ячеек.

Вы с Дыментием тут же начинаете сдирать с полов линолеум, сгружая рулоны бесценного топлива на тележку, а Лиза меж тем с восторгом мечется по кухне, то собирая в рюкзак осколки местной керамики, то спешно зарисовывая в альбом примитивные орнаменты обоев.

В самый разгар работы в ячейку внезапно входят четверо небритых, разящих этанолом туземцев. Одеты они в изношенные ОЗК, с шевронами на рукавах. «Ликвидационный корпус пограничных блоков» – успеваешь прочитать ты. Гости выглядят явно недружелюбно. В руках они сжимают остро заточенные грабли, а у одного из них на ремне даже висит кустарно собранный автомат.

Немая сцена.

Не делая резких движений, сообщаешь аборигенам, что вы пришли с миром. Кажется, речь твоя их не заинтересовала. Не слушая тебя, туземцы с какой-то странной алчностью осматривают ваши ладные куртки из искусственной кожи, блестящие защитные очки и удобные сапоги. Один из аборигенов подходит к стоящему у стены рюкзаку Лизы и одним движением вытряхнув из него только что собранную профессором коллекцию керамики, накидывает опустевший рюкзак себе на плечи.

Лиза с негодующим воплем кидается на мужчину, а тот в ответ резко отвешивает профессору Д’Еот оплеуху, после чего отталкивает девушку прочь.

Достаточно.

С криком:

– Дыментий, выноси этих свиней! – ты выхватываешь свой верный «Вальтер-Скотт» и обрушиваешь его рукоять на голову первого из ликвидаторов. Дыментий же пускает в ход свои кулачищи выбивая, дурь из еще двоих. Последний хватается было за автомат, но вы валите его на пол и очередь уходит в стену.

Однако победу праздновать рано. Не успеваете вы отдышаться, как с ближайшей лестницы уже слышится топот кирзовых сапог, а минуту спустя коридор заполняет целый десяток ликвидаторов с огнеметами наперевес.

Чертыхаясь, опускаешь пистолет. Повязав вас по рукам и хорошенько избив, ликвидаторы вытаскивают вас в коридор. Следующий час вас куда-то ведут. Лестницы и коридоры, коридоры и лестницы. Больной свет редких ламп, грязные стены, проржавелые трубы и худые, больного вида люди в обносках, спешно скрывающиеся за гермами при вашем появлении.

Вы минуете казармы и входите в кабинет, на двери которого виднеется табличка «ОГБ». Грязная, с подозрительными бурыми следами на стенах, комната содержит в себе пару столов, привинченные к бетону стулья перед ними и двух хмурых людей в засаленных кителях.

Ты пытаешься объяснить им произошедшее недоразумение, но в ответ следует лишь удар в зубы и приказ молчать. Вас рассаживают перед столами и начинают показывать какие-то бумаги.