Гигахрущ

Глава 7

Сорок циклов спустя ты останавливаешь свой лифт в блоке ЭПи/10 г. Ты здесь по делам. Во-первых, партия постановила назвать новый бетонный завод именем и отчеством Алексея Петровича, и нужно присутствовать на открытии сделанного из бетона марки М350 памятника героическому бетоноеду. Во-вторых, помимо лифтоходства, ты уже давно пристрастился к написанию книг о собственных приключениях.

Оставив на время свою милую Хлорианну, которая вызвалась читать заводским рабочим лекцию о пользе гигиены и чистоты, ты направляешься в блочную типографию. Там, за стаканчиком самогона из сахарного борщевика, вы с редактором обсуждаете издание таких твоих произведений, как: романа «Дети капитана Пузо», повести «Капитан Пузо – двадцать тысяч метров под Гигахрущем», фантастической сказки «Пузо: туда и обратно» и даже книги ужасов «Капитан Пузо против таинственного пузожителя».

Когда бутыль начинает показывать дно, а все детали оказываются обсуждены, редактор задает тебе последний вопрос:

– Родион, а посвящение в твоих книгах какое напишем?

Ты опрокидываешь последний стакан, закусываешь копченой ножкой арахны, обдумываешь и наконец со значением говоришь:

– Напиши так: «Посвящается всем моим дорогим читателям, без вас мои труды вряд ли бы состоялись».

На этом вы и расстаетесь. По коридорам блока ты идешь с ощущением почти абсолютного счастья. Единственное, что омрачает твою жизнь, так это самогон, вдруг изрядно надавивший на твой мочевой пузырь. Да еще и уборных вокруг как назло нет. Поэтому, едва завидев раскрытую шахту лифта, ты мгновенно кидаешься к ее черному провалу. Отпихнув от нее щуплого паренька, ты начинаешь с облегчением выплескивать во тьму все накопившееся за эту непростую смену.

Закончив с излияниями, ты смотришь на изрядно ушибшегося о бетон парня и, видя его пустые, полные бесконечной усталости глаза, сразу все понимаешь. Сев рядом, ты протягиваешь ему свою фляжку. Так, потягивая самогон из сахарного борщевика и сидя на краю шахты, ты рассказываешь ему о лифтовом флоте и необитаемых этажах, дальних путешествиях и таящихся в необитаемых блоках сокровищах, о девятибалльных самосборах и полногрудых кусалках, белых арахнах и экспедиции в город Древних вашего с Хлорианной сына – легендарного капитана Влада. И с каждым твоим словом глаза парнишки разгораются все сильнее и сильнее. Видя это, ты по-отечески улыбаешься и предлагаешь ему начать службу на твоем магистральном лифте.

Путешествие в Гигахрущ

Пролог

Все кончено. Семнадцать тысяч человек мертвы. Они еще дышат, надеются, боятся, верят, но это ничего не меняет. Вокруг тебя семнадцать тысяч мертвецов. Мертвецы идут по коридорам, мертвецы заполняют жилые ячейки, мертвецы, сжав автоматы, охраняют бронированную гермодверь командного пункта, а ты сидишь внутри и не можешь сделать абсолютно ничего.

Все случившееся кажется тебе страшным сном. Ты никак не можешь понять, как же такое могло произойти. Почему возглавляемая тобой группа переселенцев, отправленная нуль-транспортировкой обживать пограничные блоки, оказалась вместо этого в далеком заброшенном секторе Гигастроения? Что это было? Бюрократическая ошибка? Саботаж? Сбой в работе навигационного модуля? Теперь ответа уже не узнать.

Связи нет. Радиоволны не могут пробиться через десятки тысяч километров бетона, отделяющего вас от обжитых этажей, а что хуже всего, здесь нет электричества, а без него нет ни малейшего шанса вернуть к жизни найденную неподалеку законсервированную фабрику по синтезу пищконцентрата.

Вы обречены, вокруг вас есть только бетон, голод и тьма. Ты знаешь это, но все равно пытаешься держаться. Ориентируясь по полуистлевшим картам, найденным в ячейке начблока, ты отправляешь экспедиции на другие этажи. Тщетно. Да, иногда разведчики находят брошенные склады с остатками пищконцентрата, но этого совершенно не хватает, чтобы прокормить семнадцать тысяч человек. Зато будто в насмешку вокруг обнаруживаются десятки законсервированных хранилищ, полных цветных металлов, станков, оборудования, технических книг: всего того, что абсолютно бесполезно людям, умирающим от голода в лишенном электричества блоке.

Смены идут за сменами. Радиопередатчик молчит. Голод становится все страшнее. На твоих глазах умирают взрослые и умирают дети. Посланные экспедиции возвращаются ни с чем, пока однажды спустившиеся в темные недра заброшенного сектора разведчики не совершают жуткое открытие. И это открытие кажется тебя даже более чудовищным, чем все, что произошло с вами раньше.

Целую смену в командном пункте длится совещание. Разведчики, инженеры, ученые, все они до хрипоты спорят, склонившись над принесенными из экспедиции планами и фотографиями. Наконец вы принимаете решение. Велев засекретить все доставленные данные, ты, желая спасти своих людей, решаешься на страшный эксперимент.

Задумка кажется абсолютно безумной, но тем не менее команда инженеров воплощает ее в жизнь. Вскоре из глубин заброшенного сектора к вашему блоку начинают тянуться стальные трубы паропроводов. От энергии пара запитываются первые заводы и турбины электростанций. На фабриках начинается синтез пищконцентрата и ты понимаешь – твои люди наконец спасены.

Время идет. Циклы сменяются циклами и с каждым из них количество труб, тянущихся из темных глубин сектора, растет, а вместе с этим растет и промышленная мощь блока. Блока, который спустя многие гигациклы станут называть не иначе как Сверхфабрика-17.

Глава 1

Проходит две тысячи циклов. Две тысячи циклов труда инженеров, рабочих и ученых. Дармовая энергия сделала свое дело. Сверхфабрика-17 пришла к абсолютному процветанию и изобилию. Тяжелый труд остался в далеком прошлом, а все заводы и фабрики давно автоматизированы.

Религия, политика – все это тоже уже давно и прочно забыто. Алтари Чернобога, бюсты генсектора Самосборова, кумачовые знамена: все это уже сотни циклов пылится на далеких блочных складах.

Даже самосбор практически побежден. Ячейки надежно защищают могучие бронзовые гермы, протяжные заводские гудки заранее предупреждают о фиолетовом тумане, а порождений играюче устраняют грохочущие шестернями паровые автоматоны-ликвидаторы.

В общем, жизнь людей в Сверхфабрике-17 легка, их вера в прогресс абсолютна, а взгляд всегда устремлен только в светлое будущее. Проблема здесь осталась только одна – преступность, и именно с ней ты и борешься. Ведь ты – легендарный Глорий Сипуха, самый гениальный сыщик Сверхфабрики-17.

Итак, сейчас самое начало смены. Ты сидишь в своей просторной ячейке и, позевывая, подкидываешь в камин топливные брикеты, ибо в последнее время в блоке несколько похолодало. Огонь разгорается. С нежностью поглядев на спящую в твоей постели обнаженную начальницу Инженерного совета Елизавету Д’Еот, ты чуть улыбаешься и, размешав в кружке кубик концентрата «кофейный», берешься за свежую газету.

Уютно потрескивает пламя камина, шелестят страницы. Глаза скользят по заголовкам криминальных хроник: загадочная кража бесценного пластикового самородка, фосфорецирующий бетоноед, жутко булькающий на болотах из незастывшего бетона марки М-350, ограбление банка неуловимым Аркадием Фантомасовым. Ты листаешь страницы механически, чисто по выработанной за многие циклы привычке – в иное время ты бы взялся за любое из этих дел, однако сейчас тебя занимает совершенно другое расследование. Твои мысли вот уже много смен приковывает таинственная череда убийств блочных фабрикантов. Двенадцать трупов. По трупу в семисменок. Кто-то на Сверхфабрике-17 взял очень неплохой темп.

Трезвон телефона. Ты резко, одним движением поднимаешь трубку, не позволяя шуму разбудить спящую в твоей постели девушку. Прижав наушник телефона к уху, ты внимательно слушаешь звонившего.

На проводе главный инспектор блока – произошло очередное убийство фабриканта. Тратить время нельзя. Достав из комода тяжелый, не раз выручавший тебя в перестрелках «Вальтер-Скотт» сорок пятого калибра, ты кидаешь последний взгляд на идеальные изгибы бедер спящей девушки и, заботливо укрыв ее одеялом, выходишь из жилой ячейки, оказываясь на Съестном бульваре.

Когда-то давно, в начале освоения блока здесь, говорят, пролегал обычный типовой коридор, в котором стояли съестные ряды. Торговки в грязных фартуках варили в чанах скверный белый концентрат, продавали сушеные подлинолеумники, печеных крысоканов и этанол, щедро разбавленный ржавой водой. Торговля шла здесь до той поры, пока возросшая мощь Сверхфабрики-17 не позволила раздавать людям еду бесплатно, да еще и производя концентраты всех видов и на любой вкус. После этого съестные ряды опустели, а вскоре Инженерный совет и вовсе снес коридор, проложив на его месте длинный, прямой, как стрела, бульвар с узкоколейными путями по краям и тенистой борщевичной аллеей в центре.

Выждав кивка стрелочника, ты подходишь к запасному пути и садишься в неприметную, выкрашенную бетонно-серой краской коридорную дрезину. Раскочегарив топку брусками тринитрометанола, ты отправляешься к месту убийства. Мелькают по сторонам усаженные борщевиком просторные коридоры с прогуливающимися по ним дамами в хлопчато-бумажных кринолинах, шипят под потолком переплетенные змеи паропроводов, бегают мальчишки, раздающие газеты жителям, гремят шестернями тащащие грузы автоматоны, в общем, все идет как и всегда. Обычная смена обычного цикла, если не считать того, что сегодня в блоке опять убили фабриканта.

Припарковав дрезину в фешенебельном, отделанном ценными породами пластика коридоре, ты показываешь свой жетон стоящим в оцеплении карабинерам и осматриваешь вход в ячейку покойного.

Картина знакомая: все здесь прошло по тому же сценарию, что и во время прошлых нападений. Покореженная гермодверь валяется на бетонном полу. На бронзе видны вмятины, оставленные огромными механическими руками: неведомый убийца опять использовал парового автоматона, который расчистил ему путь.

Зайдя за натянутую в дверном проеме желтую изоленту, ты киваешь работающим внутри следователям и начинаешь осмотр жилой ячейки.

Бронза, ковры, панели из темного дубозаменителя, сделанные из самого лучшего бетона скульптуры мифических существ: наяд, сатиров, комсомолок. В общем, обычное жилье преуспевающего фабриканта. Комнат в жилой ячейке десяток, каждая полсотни метров, не меньше. В самой дальней располагается спальня. Труп фабриканта лежит возле кровати. На лице убитого страх и непонимание. Судя по пятнам крови и следам пуль, мужчину прижали к стене, а затем безжалостно выпустили в него полный пистолетный магазин. Картина дикая, однако уже знакомая: все остальные промышленники были убиты тем же способом.

Опустившись на корточки ты рассматриваешь валяющиеся на полу гильзы. Опять тот же нестандартный калибр – 7,63×25. Это еще одна загадка – пистолеты под такой патрон не производит ни одно предприятие в Сверхфабрике-17.

Впрочем, в этот раз у вас наконец появляется новая зацепка. Осматривая труп, ты замечаешь, что убитый сжимает что-то в руке. С силой разжав кулак мертвеца, ты с удивлением видишь оторванную пуговицу с выбитой на ней пятиконечной звездой и странным символом в виде молотка, скрещенного с каким-то изогнутым инструментом.

Что это за чертовщина? Пентаграмма? Выходит, здесь замешаны культисты? Но что за странные символы на этой звезде? Ничего подобного в блоке ты никогда не видел. Инспектор удивлен не меньше тебя. С таким знаком он встречается впервые.

Зарисовав в блокнот странный символ, ты покидаешь ячейку убитого и садишься за рычаги коридорной дрезины. Всю оставшуюся смену ты проводишь в расспросах. Увы, ни культисты, ни коллеги по службе, ни знакомые тебе портные, никто не может дать ответ на то, что за странный знак изображен на найденной тобой улике.

На следующую смену, зябко кутаясь в плащ (сегодня в блоке особенно холодно), ты отправляешься в центральную блочную библиотеку. Сегодня там как раз дежурит неровно дышащая к тебе знойная красавица-библиотекарша Зиночка, чем ты и решаешь нагло воспользоваться.

При виде тебя девушка лукаво улыбается и невзначай расстегивает верхнюю пуговичку блузки, однако сердце твое всецело принадлежит очаровательной Лизочке Д’Еот, а потому ты стойко выдерживаешь искус. Вручив Зиночке коробку псевдошоколадных конфет «Бетоноед на севере жилого блока», ты просишь библиотекаршу помочь с поисками.

Зиночка соглашается посодействовать. Отправившись в хранилище запрещенных книг, она по-тихому выносит оттуда целую гору оккультных фолиантов. Спустя час поисков в одной из книг вы наконец видите нужный вам знак. Продираясь сквозь кривой почерк сгинувшего сотни циклов назад чернокнижка, вы постепенно понимаете, что таинственный знак на пуговице называется «Серпимолот» и в ритуалах он использовался исключительно коммунистами.

Ты недоуменно хмуришься. Абсолютно всем известно, что коммунисты исчезли больше тысячи циклов назад. Так кто же мог использовать их символику, расстреливая у стенки безобидного владельца паровой фабрики?

Вернувшись домой в конце смены, ты обсуждаешь это с профессором Елизаветой Д’Еот – та хмурится, но лишь разводит руками. Ее худые плечи зябко дрожат от стоящего в ячейке холода. Срочно напоив ее чаем и укутав в плед, ты нежно обнимаешь любимую и обещаешь, что все будет хорошо и ты поймаешь убийцу. Положив тебе голову на плечо, твоя милая Лиза лишь горько улыбается в ответ. Она почти не слушает тебя. Кажется, мысли девушки сейчас где-то очень и очень далеко.

В начале новой смены ты видишь изморозь на стенах блока. В ячейке ужасно холодно, даже поцелуи профессора Д’Еот уже не так горячат сердце.

Проводив любимую на службу в Инженерный совет, ты, набросив сразу три домашних халата, отправляешься в архив, где поднимаешь личные дела убитых. Сличив их, ты понимаешь – всех убитых людей объединяют три вещи. Первая: все они жили на одном и том же этаже Сверхфабрики-17. Вторая: у всех в собственности были фабрики или заводы. Третья: согласно только что пришедшему заключению эксперта-баллистика, во всех расправах убийца использовал пистолет системы «Маузер», что некогда был похищен из музея древнейшей истории Сверхфабрики-17.

Тебе совершенно непонятно, что может значить вся эта чертовщина. Смену за сменой ты отрабатываешь гипотезы, а убийца меж тем совершает все новые и новые расправы. Количество мертвых промышленников растет, а температура в блоке падает.

Холод наступает. Ничто не может его остановить. Не помогает ни двойная доза концентрата «кипятковый» в твоем концентрате «чайный», ни жаркие ласки профессора Д’Еот, ни даже новейшие самоходные паровые печи, которые разработал тайный советник гильдии сантехников Теплотрас Тарасович Фростпанченко.

Камин в твоей ячейке горит каждый день, но при разговорах с любимой изо рта вырывается пар. С каждым новым днем столбик термометра все ниже. В коридорах начинают разжигать костры. Закрываются сады и школы.

Из блока уходят прочь первые беженцы. Но куда? Сектор вокруг заброшен, никто не знает где искать других людей. Вскоре немногие выжившие возвращаются обратно, рассказывая о чудовищных самосборах, бушующих за главными гермоворотами Сверхфабрики-17 и темных этажах, полных хищных аберраций и ядовитой слизи.

Проходит еще два семисменка. Остывает часть паропроводов – встают заводы. В блоке начинается паника. Звучат призывы к бунту. Автоматоны-ликвидаторы начинают перекрывать коридоры. И только убийца продолжает свои расправы над фабрикантами. Теперь он делает это каждую смену.

Несмотря на все происходящее в блоке, ты продолжаешь работать над этим делом. Сидя в промерзшей ячейке, подбрасывая в камин ненужные бумаги, ты читаешь материалы расследования, пытаясь предугадать, где убийца нанесет свой следующий удар.

Проходят часы, одна за другой пустеют кружки с кофейным концентратом, черномахорочный дым под потолком становится гуще тумана самосбора, но разгадка так же далека, как и раньше. Да еще и эта проклятая пуговица со звездой не выходит из твоей головы… Звезда! Внезапная догадка заставляет тебя вскочить. Бросившись к столу ты расстилаешь на нем карту Сверхфабрики-17 и, схватив красный химический карандаш, начинаешь спешно отмечать места убийств. Первое убийство: Красноплесеньский бульвар, ячейка 418-бис. Второе: Коридор имени промышленной революции, ячейка 10. Третье: Тридцать седьмой пролет Инженерной лестницы, ячейка 199. Четвертое, пятое, шестое, седьмое… Карандаш скользит по карте, оставляя за собой жирный кроваво-красный след. Поверх схемы блока возникает гигантская пятиконечная звезда. На твоем лбу выступает пот: фигура почти завершена, и сейчас на ней не хватает всего одной точки, которой должен заканчиваться последний из пяти лучей.

Ты смотришь адрес: Проспект светлого будущего 299. Ты сверяешься со справочником. Все сходится: именно по этому адресу проживает преуспевающий владелец бетонообогатительного завода Герман Фабриканович Драфт.

Не теряя времени, ты набираешь номер главного инспектора, однако его нет на месте. Из трубки слышится усталый голос секретаря, поясняющий, что в районе топливных складов вспыхнул вооруженный бунт и все сотрудники сейчас находятся там.

Ты кладешь трубку. Что ж, похоже, придется рассчитывать лишь на себя, впрочем, тебе не привыкать. Сунув за пояс верный «Вальтер-Скотт» сорок пятого калибра и отправив в карман тяжелый свинцовый кастет, ты гасишь камин и выходишь в обледеневший коридор.

Вокруг тебя холод и мрак: лампы под потолком коридоров почти не светят. Вокруг тебя изморозь и лед: полопавшиеся, обросшие длинными сосульками трубы заковали полы в темный скользкий панцирь.

Подсвечивая себе путь фонарем, ты идешь в сторону нужного проспекта. Луч света вырывает из тьмы брошенные дрезины и громоздкие фигуры тяжелых автоматонов-ликвидаторов, дежурящих на перекрестках. Людей вокруг почти нет. Лишь изредка путь тебе преграждают патрули карабинеров. С ними не возникает проблем: увидев твой жетон, они пропускают тебя дальше.

Путь занимает почти целый час. Наконец ты оказываешься на Проспекте светлого будущего. В этом месте живут самые респектабельные жители Сверхфабрики-17, а потому с потолка здесь до сих пор ярко светят лампы и даже стоящие у стен лавочки все еще не пущены на дрова. Этому, впрочем, способствует и пара бронированных пулеметных дрезин, что стоят в начале и конце проспекта. Ты хмуришься, обдумывая, а посмеет ли убийца сунуться в такое хорошо охраняемое место.

В любом случае ты решаешь проверить свою догадку. Спрятавшись во тьме технического коридора, ты начинаешь следить за гермодверью, ведущей в ячейку промышленника.

Проходит несколько часов, которые ты коротаешь за фляжкой с борщевичным виски. Динамики уже давно протрубили отбой, лампы на потолке убавили свет до минимума, погружая все кругом в темноту, а холод успел пробрать тебя до костей. Костеря убийцу, фабрикантов, мороз и себя самого за выбор профессии сыщика, ты ходишь из угла в угол, пытаясь хоть немного согреться.

Шум моторов разрывает тишину столь внезапно, что ты чуть не роняешь порядком опустевшую фляжку. Высунувшись за угол, ты видишь, как пулеметные дрезины уезжают с проспекта. Коридор пустеет, вновь наступает тишина, а еще несколько минут спустя вдали слышатся тяжелые шаги по заледеневшему бетону.

Сглотнув, ты вытаскиваешь свой верный «Вальтер-Скотт» и готовишься действовать, но тут в морозной тьме люто загораются два алых глаза. То, что выходит на проспект, не является человеком. Это гигантский, исходящий паром ликвидаторский автоматон. На его голове шапка с пятилучевой звездой, а в руках – алое, словно кровь, знамя.

Однако хуже другое – разглядев его, ты понимаешь, что к двери промышленника идет не просто автоматон, к ней, ехидно грохоча шестернями, двигается самый настоящий боевой робот модели Е-Роха-21+! А такие машины есть лишь в одном месте – у Инженерного совета Сверхфабрики-17!

Будто и этого мало, вскоре из темноты появляется десяток вооруженных винтовками инженеров, во главе которых идет сама профессор Елизавета Д’Еот. Сейчас твоя любимая одета в потертую черную кожанку с отсутствующей пуговицей и держит в руке древний музейный маузер. Проходит минута, и вся эта толпа останавливается напротив гермы промышленника.

Ты чертыхаешься: выйти к ним, верная смерть. Все, что тебе остается – смотреть на то, что будет дальше. Аккуратно выглядывая из-за угла, ты наблюдаешь как тяжелый автоматон выламывает герму, а затем Лиза вместе с парой инженеров кидается в темный провал. Слышатся напуганные крики и мольбы несчастного фабриканта. Затем следуют выстрелы и все стихает.

Вскоре Лиза снова выходит в коридор. Маузер в руках твоей любимой дымится. Весь твой мир рушится. Лиза, твоя милая, ненаглядная Лиза, оказывается убийцей.

Перед глазами плывет. Твои пальцы бессильно разжимаются. «Вальтер-Скотт» выпадает из рук, ударяясь о холодный бетон. На твое счастье, стук тонет в голосах толпы инженеров и лязге автоматона. Люди не слышат падения пистолета, лишь Е-Роха-21+ поворачивает свои сенсоры в твою сторону, но ты уже отступаешь в тень. Успел ли он заметить тебя? Вряд ли. Впрочем, сейчас тебе все равно. Мир рухнул и ты не понимаешь, как теперь можешь жить дальше. В твоей душе нет ничего: одна лишь пустота, холодная, словно все этажи Сверхфабрики-17.

Шатаясь, то и дело прикладываясь к фляжке, ты возвращаешься домой по заиндевевшим пустым коридорам.

Зайдя на кухню, ты достаешь из шкафа початую бутылку борщевичного виски. Плеск. Жидким янтарем виски льется в граненый стакан. Глоток. Шар огня, прокатившийся по горлу.

Раз за разом стакан пустеет и наполняется вновь. Бутылка уже подходит к половине, но даже сейчас огненный борщевичный виски не может растопить грязный лед, сковавший все внутри тебя.

Бутылка пустеет. Ты зло отшвыриваешь ее в сторону, и она врезается в стену, разлетаясь шрапнелью осколков. Не обращая внимания на усеявшее пол стекло, ты уходишь в зал, садишься в кресло и, достав верный «Вальтер-Скотт», принимаешься ждать Лизу.

Она приходит перед самым началом смены. Щелкает замок гермодвери. В прихожей слышатся шаги Лизы, шаги, звук которых ты можешь узнать из сотен и тысяч. Поднявшись с кресла, ты убираешь «Вальтер-Скотт» за спину, до боли сжимая его отделанную дорогим пластиком рукоятку.

Лиза входит. Усталая, поникшая, с потухшими глазами, она шагает к тебе, собираясь, как и всегда, поцеловать, но ты резко заламываешь ей руку и швыряешь ее на кровать. Не дав девушке встать, ты нависаешь над ней и резко прижимаешь к ее хорошенькому лбу свой тяжелый верный «Вальтер-Скотт». Намного более верный, чем твоя подруга.

С болезненным интересом ты всматриваешься в ее расширенные, испуганно распахнутые глаза. Глаза, в которых отражается черный провал дула пистолета, готового изрыгнуть ей в лицо тупоносую пулю сорок пятого калибра.

– Ну? – полувопрос-полурык вылетает из твоей глотки.

Она молчит.

– Ну? – снова рявкаешь ты. – Я знаю, что ты их убила. Зачем?

Что ты хочешь от нее услышать? Ты не знаешь сам. Хоть что-нибудь, да? Хоть что-то, что может ее оправдать.

– Ну? Отвечай! Зачем ты убивала?! Говори, дрянь! – ты кричишь на нее. Кричишь в третий и уже последний раз.

Герма слетает с петель. Ячейку заполняют грохот механизмов и клубы горячего пара. Видно, в том коридоре боевой автоматон все же разглядел тебя. Тяжелый паровой робот врывается в комнату, и в ней тут же становится тесно. Бронзовый кулак проносится возле твоего уха. Бетон стены разлетается крошкой.

Лиза отчаянно кричит. Ты стреляешь. Пули с визгом отлетают от брони автоматона. Чудовищный удар по руке. «Вальтер-Скотт» падает на паркет. Новый удар. Воздух вышибает из груди. Ты отлетаешь в угол, ударяясь головой о стену, обмякаешь, а гигантский бронзовый робот кидается на тебя, занося над твоей головой огромный, исходящий паром кулак.

Что-то кричащее, мокрое от слез оказывается у тебя на груди. Лишь когда багровый туман исчезает из головы, только тогда ты различаешь Лизу, закрывающую тебя от своей же собственной машины и приказывающую автоматону убираться прочь из ячейки.

Робот слушается нехотя. Сверкнув алыми сенсорами, он уходит в коридор. Лиза пытается осмотреть твою грудь, но ты отталкиваешь ее и поднимаешься. Минуту вы смотрите друг на друга. Ты хочешь произнести миллионы слов, но произносишь лишь одно:

– Зачем?

И тогда, бессильно опустив свои красивые руки, профессор Елизавета Д’Еот рассказывает тебе все. Абсолютно все. Без малейшей утайки.

Все могущество Сверхфабрики-17 держится на паровых технологиях. Однако лишь высшим инженерам доступна правда о том, откуда ваш блок получают этот самый пар. И именно за этим и кроется главная тайна Сверхфабрики-17.

Дело в том, что тысячи циклов назад пришедшие в этот сектор люди обнаружили, что в его глубинах спит вечным сном огромный тысячекилометровый Гигадзержинский.