Гигахрущ

Тимур Суворкин, Денис Килесов

Гигахрущ

© Суворкин Т., текст, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Живешь на 556 этаже строения п-46

@

Вчера ночью опять был самосбор

@

Захлестнуло даже твой этаж

@

Боишься выходить в подъезд, потому что там кто-то стонет

@

Ликвидаторы прибудут в лучшем случае через пару часов

@

В комнату начинает просачиваться запах сырого мяса

Как появился «ГигаХрущ»

(предисловие от Тимура Суворкина)

Вселенная самосбора это вещь уникальная. Начнем с того, что придумал ее не один автор и даже не группа соавторов. Придумывал самосбор весь русский интернет. Если в начале нашего мира было слово, то в начале вселенной самосбора лежал «бугурт». Что такое «бугурт»? Это популярная в нижнем интернете форма короткого рассказа, история пишется непременно капсом и от второго лица, чтобы вызвать больше эмоций у читателя.

Итак. В 2018 году на просторах рунета, а в частности на популярном анонимном форуме двач, один неизвестный, не носящий плаща герой, разместил бугурт про самосбор. Пользователям рассказ понравился дико. Надо понимать, что есть огромное число людей любящих писать и читать бугурты, а в то время еще и была популярна тема таинственных НИИ. Бугурты в ней сводились к тому, как главный герой устраивается в доживающий свои последние дни научный институт. Там безнадега и одни пенсионеры, там не было ремонта лет тридцать и царит еще советская атмосфера. Однако чем дольше работает герой, тем больше странностей он замечает. Постепенно НИИ словно превращается в мрачный постсоветский лимб. Выход оттуда исчезает, сотрудники не осознают своего вечного пребывания на работе, а жуткие результаты экспериментов могут поджидать в одном из коридоров нашего героя, обреченного на вечное скитание в пустых коридорах института.

В общем новый бугурт лег на благодатную почву. Пользователи принялись с радостью писать собственные рассказы на данную тему, еще даже не представляя, что начинают создавать целую популярную вселенную. В итоге в самосборе появилось множество характерных деталей и не появилось одного – четкого канона. Каждый писал о чем хотел, и все рассказы, от ужасных до смешных прекрасно дополняли вселенную. Ведь Гигахрущевка бесконечна и в ней может быть что угодно.

Вселенная продолжает развиваться. Выходят первые книги и игры. Существуют группы с большим числом подписчиков. Так что все больше жителей России и СНГ попадают под самосбор. Самосбор это уникальная русская вселенная. У нее десятки граней – в ней есть очень мрачные произведения, есть произведения полные отчаяния и безысходности. И есть еще мои. Я люблю Гигахрущ. Но я терпеть не могу безысходность. Именно поэтому все мои герои – это Герои. Герои идущие против всех обстоятельств. Герои – которые побеждают несмотря ни на что.

Что такое «Хрущевка»?

Или выражаясь по научному Гигахрущ. В первом рассказе он не фигурировал, но очень быстро история о здании с тысячами этажей, превратилась в идею о некой вселенной, которая полностью заполнена панельным зданием советского типа. Зданием, что тянется на миллиарды световых лет. Зданием из которого нет выхода. Зданием в котором возможно все.

Естественно, имеет это здание и территориальное деление. Самое крупное область в нем – сектор. Естественно, сектором управляет кто? Правильно – генсектор. Самый известный генсектор в Гигахруще это товарищ В. В. Самосборов – персонаж хтонический и даже, можно сказать, гоголевский. Мало кто видел его вживую. Еще меньше людей, кто выжил после этого. В общем, кто или что такое товарищ Самосборов сказать сложно, но ему под силу почти все. Естественно ведь за ним стоит Партия. Что такое Партия сказать еще сложнее. Состоят ли в ней люди? Что она вообще делает? Есть ли у нее цель? Существует ли она? Никто не знает – понятно лишь одно – Партия почти всемогуща и даже Чернобог не часто отваживается бросить ей прямой вызов.

Итак с секторами разобрались. Сектора делятся на килоблоки, которыми командуют начкилоблоки. Там же расположен секретариат. Килоблоки делятся на блоки – место действия большей части самосборных историй. Командуют блоками – начблоки.

В блоке может быть и десять, и сто этажей (точных величин нет). В блоках имеются не только квартиры (которые во вселенной самосбора называются жилыми ячейками), но и цеха, заводы и фабрики. Заводы могут быть самыми разными – начиная от мест, где производят опаснейшие гравижернова, и заканчивая гайкокрутильными.

Самые же важные заводы – это заводы, производящие белый концентрат – почти единственную пищу трудящихся. Из чего его делают, неизвестно. Трупы, насекомые или известка? Кто знает? И кто хочет знать? Белый концентрат отвратителен на вкус, но особых альтернатив нет. Вкусный красный концентрат уходит блочной элите, а тот, что есть в продаже, стоит очень много талонов. Еще есть мох и грибы, плесень, ну и человечина, если вам посчастливилось жить в сектантских блоках. Порой при обследовании древних этажей сталкеры могут найти склад со сгущенкой или тушенкой. Но это абсолютная редкость. Консервы такой дефицит, что едят их только за закрытой на все замки гермой.

Гермы или гермодвери еще одна важнейшая часть Хруща. Стоят они в каждой жилой ячейке и в каждом цеху. Ведь они это единственное, что может спасти от самосбора.

Возникновение Гигахруща:

Под завесой мрака. Есть множество версий: лимб, неудачный эксперимент ученых, компьютерная симуляция, сбой в работе биобетона, которым Советский Союз будущего застраивал города. Вариантов масса, но есть частые упоминания про пространство Ландау и врата Вавилова, через которые люди якобы пришли в Гигахрущ. Еще часто упоминается некая катастрофа, приведшая к обрыву связи с Землей.

Время в Гигахруще:

А это просто: смена – день, семисменок – неделя, график – месяц, цикл – год. Гигацикл? Правильно – десять лет.

Акулы в Гигахруще:

Их нет. На самом деле пару лет назад бушевала целая акулья война, где одни авторы отстаивали высказывание о том, что в Гигахруще возможно все, а значит, там и акулы быть могут, а другие требовали удерживать более серьезный канон. В результате акулисты были повержены. Впрочем, и сейчас встречаются идеи, изрядно шатающие отсутствующий канон и вызывающие сильные споры. Пример: шароблоки.

Что же такое Самосбор?

Самосбор – явление неустановленной природы. Наступает нерегулярно, смертоносен: все не успевшие спрятаться за гермодверями гарантированно умрут.

Вот это одно из двух главных правил вселенной. Первое правило – Гигахрущ не имеет выхода. Покинуть его нельзя. Второе правило – самосбор смертелен. Не может быть ситуации, чтобы затронутый этим явлением человек выжил.

Никто не знает, какова причина самосбора, но известно лишь одно – перед самосбором срабатывают аварийные сирены, после которые все жильцы обязаны закрыться в своих ячейках. Первые признаки самосбора – это фиолетовый туман и запах сырого мяса. Единственное спасение от самосбора – наглухо закрытая гермодверь. Если по какой-то причине вы не успели закрыться и попали под самосбор, это неминуемая смерть. Причем может произойти все, что угодно, от физической деформации или превращения вашего тела в слизь до чудовищной мутации и обращения вашего тела в чудовищную, жадную до человеческой плоти аберрацию.

Явление самосбора коварно. Бывали случаи, когда во время явления слышались голоса родственников, умоляющих впустить их, и под аффектом люди открывали дверь, тем самым обрекая себя на смерть. Самосбор легко может свести человека с ума. Самосбор может длиться несколько минут, а может, наступив однажды, не прекращаться никогда. Однако чаще всего он длится несколько часов. Особо мощные самосборы могут сопровождаться перестройкой блока и даже переносом его ячеек на другие, очень далекие этажи.

Средств остановить самосбор не существует. Скафандров, выдерживающих самосбор, не существует. Шансов сохранить рассудок, посмотрев на самосбор через бронестекло? Правильно – не существует.

Бороться с самосбором невозможно. Однако после окончания самосбора ликвидаторы прибывают на борьбу с его последствиями.

Кто такие Ликвидаторы?

Ликвидаторы это отряды бойцов которые борются с последствиями самосбора. Явление неотвратимо, а вот последствия вполне. После самосбора остается мерзкая слизь, которую убирают граблями (не спрашивайте почему), говорят, что это самый эффективный способ. Бывают враги и пострашнее слизи – аберрации, которые могут как умереть от одного удара граблями, так и выжрать весь блок в одно лицо. Ибо последствия самосбора рандомны.

Вооружение у ликвидаторов разное. Порой ликвидаторы – это доходяги в рваных противогазах с одними граблями на троих. Однако чаще это солдаты вооруженные автоматами Ералашникова, пенобетонными гранатами и огнеметами. Три этих оружия – это вообще визитная карточка ликвидационного корпуса Гигахруща.

Существуют и элитные ликвидаторы. Эти парни уже передвигаются в бронированных экзоскелетах, имеют пулеметы и ракетницы, а также гравижернова – изобретение сумрачного гения гигахрущевских ученых, что перемалывает все, что в них попадает.

Во вселенной Гигахруща есть и другие военные организации. Ликвидаторам помогает лифтфлот, всегда готовый поддержать штурм выстрелами из бетонобойных орудий, существуют хрущепланеристы, что, выкурив хрущеплана, ведут астральную борьбу со злом. Коридороходы и бронедрезины тоже никто не отменял.

Есть отдел по борьбе с человеческими угрозами (ОБЧУ), который занимается вопросами безопасности среди населения, поимки преступников, религиозных фанатиков и сектантов.

Чернобожники – серьезная сила, способная захватывать целые гигаблоки. Человеческие жертвоприношения и канибализм, лавкрафтовские ритуалы и ржавые Ералашниковы в руках – это о них.

Бетоноворотчики – культистская интеллигенция. Кто они такие, чего хотят? Кто знает. Скрываются, верят в Бетоноворот, создают порталы. Странные парни.

Борщеманты – борщ не едят, но разросшийся по Гигахрущу борщевик ценят. Наркоторговцы и похитители детей, знахари и садоводы. Все это про них.

Ржавобожники – местный аналог киборгов. Рады улучшить ржавым железом свое несовершенное тело. Тебе улучшиться тоже помогут, если, конечно, поймают.

Чистые – местные нелюди. Ненавидят чернобожников. Очень сильны и быстры. Поклоняются Белизне. Рисуют иконы кровью и жутко пытают попавших к ним грешников.

Помимо этих ребят есть еще оргпреступность, восставшие сектора, наркоторговцы и буржуи.

Гигахрущ и все-все-все

Невероятные гигаприключения Родиона Пузо

Глава 1

Ты – Родион Пузо, обычный парень, такой же, как все, но с дурацкой фамилией. В детстве ты мечтал о приключениях. Ты зачитывался книгами о храбрых покорителях дальних этажей и отважных хрущенавтах, об исследователях одичавших блоков и смелых археологах, но как-то так вышло, что ты вырос и получил обычную работу. Такую же как у всех.

Брикет белого концентрата, который ты получаешь каждую смену за бессмысленное перекладывание бумажек, дает тебе достаточно сил на то, чтобы в следующую смену ты дошел до работы и снова перебирал бумажки, и ни на что больше.

Цикл идет за циклом. Работа. Слабо освещенный коридор с барахлящими сиренами. Ячейка. Мерцающий экран ЭВМ. Мутный сон. Коридор. Работа. Коридор. Ячейка. Коридор. Работа. Смену за сменой. Цикл за циклом.

Ты ужасно устал. Устал так сильно, что однажды, возвращаясь с работы, ты приостанавливаешься у старой, заброшенной шахты лифта, давно лишившейся дверей.

Оттуда тянет гнилью и странным теплом. Там клубится густая тьма. И ты чувствуешь, что, сделав лишь один шаг, ты сможешь раствориться в ней, навсегда разорвав круг, в котором ты оказался.

Вздрогнув, ты отходишь прочь от шахты. Мысль в голове пугает тебя. Покрепче прижав к себе мятый брикет концентрата в отсыревшей бумажной упаковке, ты спешно уходишь в свою ячейку.

Скудно поужинав размякшим в кипятке, скверно пахнущим куском концентрата, ты, как всегда, до самого отбоя сидишь за ЭВМ, но в этот раз тусклый, больной свет старого лампового монитора не может прогнать растущее в тебе отчаяние.

Смена идет за сменой. Семисменок сменяется семисменком. Безнадежность переполняет тебя. Теперь ты приостанавливаешься у лифтовой шахты каждый раз, как идешь с работы. И каждый раз ты все дольше стоишь перед темным провалом, прежде чем пойти дальше.

Наконец после одной из смен ты уже не находишь в себе сил отойти от шахты прочь. Ты подходишь прямо к ее черному зеву. В нос бьет теплый воздух, пахнущий ржавым металлом, солидолом и разложением. Брикет концентрата падает тебе под ноги. Ты прикрываешь глаза, но продолжаешь видеть лишь тьму, ждущую тебя внизу. Ты долго стоишь. А затем наконец решаешься сделать шаг.

В этот же миг чья-то тяжелая рука отшвыривает тебя в сторону. Ударившись о бетон, ты сползаешь по грязной стене.

С криком: «Ух, успел!» – твое место занимает заросший бородой одноглазый дед в тельняшке. Встав возле лифтовой шахты, он спешно расстегивает штаны, начиная опустошать мочевой пузырь в клубящуюся черным мраком пустоту. Наконец, закончив свои излияния, дед обращает внимание уже на тебя и сочувственно протягивает початую бутыль с мутной, коричневатой и явно алкогольной жидкостью.

Так состоялось твое знакомство с Бокоплавом Христофоровичем Кукурузинштерном, самым прославленным и выдающимся капитаном лифта во всем Гигахруще.

За бутылкой самогона из сахарного борщевика он рассказывает тебе о магистральных лифтах. Многоэтажные, нагруженные провизией и орудиями, они едут на сотни тысяч этажей по лифтовым шахтам к блокам, чьи номера еще только предстоит нанести на хрущекарты. Лифты едут за пряностями для концентрата, что делают в далеких одичавших блоках из красной плесени, за сахарным борщевиком и желатиновым порошком, за арматурой ОР-15 и полными собраниями сочинений В. Ы. Желенина.

Блестя единственным глазом, Бокоплав Христофорович рассказывает тебе о жестоком капитане Бетонная борода и кладах концентрата, спрятанных под одинокими фикусами на необитаемых этажах, про летучий лифт и охоту на большую белую арахну.

Зачарованный услышанным и узнав, что лифт капитана как раз отправляется в поход, ты, даже не занеся на работу заявление об увольнении, напрашиваешься в команду. Так начинается твоя карьера лифтового матроса.

В следующую смену ты уже работаешь на погрузке. Магистральный лифт капитана занимает в шахте целых шестнадцать этажей, и вместе с остальной командой ты загружаешь его ящиками с просоленным концентратом, бочками с водой и, конечно, кусками самого лучше бетона марки М350 для Алексея Петровича.

Алексей Петрович, это ручной бетоноед капитана, а потому второй по важности член команды. Помимо него на лифте служат: матрос-партизан Бетоняк, кочегар Иван Топило, мичман Стенька Мразин, прозванный так за привычку бросать дочерей вождей-чернобожников в лифтовые шахты, и еще шестьдесят человек команды.

Погрузка идет целую смену, но наконец лифтовые трюмы наполняются под завязку. Матросы начинают занимать места на палубах лифта, а к тебе подходит сам Бокоплав Христофорович Кукурузинштерн. Он объясняет, что сейчас, пока лифт еще не тронулся, ты еще можешь сойти обратно на твердый бетон коридора.

Ты чувствуешь легкую робость, но решительно отвергаешь предложение. Капитан довольно кивает и хлопает тебя по плечу. За твоей спиной закрываются гермодвери. Отсеки наполняет мерный гул – машинное отделение начинает работу. Вздрогнув, лифт начинает опускаться. Твой путь в неизвестность начинается.

Глава 2

Скрежеща, лифт все едет и едет вниз. Обязанностей у тебя столько, что не продохнуть. Драить полы, не давать Алексею Петровичу перемолоться в шестернях двигателя, помогать артиллеристам, обслуживающим стоящие на лифте короткоствольные пушки, не давать Алексею Петровичу, съевшему порох, заглотить тлеющий окурок черномахорки, начищать наградные абордажные грабли капитана и не давать Алексею Петровичу замкнуться в себе или в розетке.

Время идет. Ты привыкаешь к качке едущего лифта и бесконечному скрипу тросов, к соленому вкусу концентрата и вою самосборов за гермодверьми.

Службой твоей капитан доволен. А ты, сказать по правде, и вовсе просто от нее в восторге. Ты бываешь в странных, совершенно не похожих на твой родной блоках. Вместе со всей командой ты рубишься с чернобожниками и лифтовыми пиратами, ищешь бутылки с картами сокровищ в пунктах приема стеклотары и торгуешь с дальними блоками, выменивая грабли на красную плесень.

В свободное время ты дрессируешь Алексея Петровича или проводишь время на далеких этажах. И вот однажды, когда ты под светом мерцающих на потолке грибов-гнилушек лежишь на бетонном песке в обнимку с милой девушкой из одичавшего блока, ты понимаешь, что наконец абсолютно счастлив.

С тех пор проходит три цикла. Ты Родион Пузо – старший лифтовой мичман. За время службы ты видел такое, что другим людям и не снилось. Атакующие лифты, пылающие над блоком 00-ри-0н, гравижернова, пронизывающие мрак завода им. Т. А. Нгейзерова, и пусть все эти мгновения затеряются во времени, как плоть в тумане самосбора, но ты действительно успел познать жизнь.

Живешь ты теперь отнюдь не бедно. Имеешь собственную каюту в грузовом лифте, спецпитание на камбузе и щедрое талонное жалованье.

В очередной раз не давая Алексею Петровичу перемолоться в шестернях двигателя, ты привычно оттаскиваешь возмущенно побулькивающего бетоноеда от механизма и параллельно размышляешь о том, что через пару циклов ты сможешь купить себе пусть и старый, но собственный грузовой лифт.

Не сможешь.

В середину смены барометр падает. И все остальное тоже падает со своих мест, ибо лифт застигает самосбор. Все случается абсолютно внезапно. Почему не сработали датчики оповещения уже не ответит старший офицер, плавящийся в своем отсеке. Почему не было сигнала с наблюдательного поста, уже не скажет впередсмотрящий, роняющий на палубу стекающую с костей плоть.

Запах сырого мяса сбивает с ног. Ревет аварийная сирена. В алом свете аварийных ламп мечутся силуэты лифтовых матросов, бегущих к своим постам – команда начинает борьбу за живучесть лифта. Стукают гермопереборки, скрипят закручиваемые командой тяжелые вентили, но все уже бесполезно. Самосбор бушует с такой силой, что лифт начинает сминаться, словно консервная банка.

Слышится дикий скрежет. С нижней палубы раздаются панические крики, сменяющиеся отчаянным стуком в переборку – там сорвало с петель гермодверь и теперь отсек стремительно заполняет фиолетовый туман. Вы ничего не можете с этим сделать. Вскоре человеческие крики внизу обрываются и их сменяют воющие голоса мертвецов.

Лифт сотрясается до основания. Что-то взрывается на верхних палубах. Лампы аварийного освещения стремительно гаснут. Лифт уходит во тьму и только распахнувшаяся топка освещает отсек всполохами вырывающегося огня. Металл вокруг тебя протяжно стонет на все лады. А самосбор все бушует, сильнее и сильнее раскачивая лифт.

Подхватив с палубы скулящего от ужаса Алексея Петровича, ты судорожно цепляешься за приваренный к стене поручень, стараясь остаться на месте. Те, кому повезло меньше, летят через весь отсек, ударяясь о железные стены. Всюду слышатся крики раненых и стоны умирающих. Из распахнувшей топки выпадают горящие брикеты нитрометанола. По палубе с грохотом катятся баллоны с закисью пропана. Хрустят кости – тяжеленный ящик с инструментами срывается с креплений, разбивая грудь Ивана Топило – последнего оставшегося в живых кочегара.

Новый чудовищный удар настигает лифт. Поручень выскальзывает из рук. Сжав Алексея Петровича, ты летишь в угол машинного отделения. Тело пронзает вспышка боли, и на миг все рушится в темноту.

Когда ты приходишь в себя, качка ослабевает, но самосбор и не думает прекращаться. Твое лицо мокро от крови, болит разбитое ударом плечо, но ты цел – твою жизнь спас мертвый матрос с раздробленным черепом, о тело которого и пришелся удар.

Застонав, ты оглядываешь отсек. Все вокруг мертвы. Шипит и исходит дымом распахнутая, остывающая топка. Огромный двигатель начинает стопориться.

Лифт погибает, но не сдается. Стены еще держатся. Морщась от боли, ты заставляешь себя подняться и идешь к двигателю, непослушными руками кидая в его топку брикеты нитрометанола. Когда пламя разгорается вновь, ты подключаешь насосам сразу два баллона с закисью пропана, выводя двигатель на форсаж.

У тебя все еще есть надежда, ведь из командной рубки еще слышится рев Бокоплава Христофоровича Кукурузинштерна, продолжающего, несмотря ни на что, вести лифт вниз. Капитан надеется, что прочности стенок хватит, чтобы проскочить самосбор.

Не хватит.

Нижнюю герму сотрясает удар. Затем верхнюю. Затем удары следуют отовсюду, будто миллионы рук барабанят по коробке лифта. Из твоих ушей начинает сочиться кровь. Наружная герма отсека выгибается, и ты чувствуешь запах сырого мяса. Чудовищный удар сминает лифт, срывая его с тросов. Ты летишь вниз под хор тысяч мертвых голосов.

Глава 3

Ты открываешь глаза с трудом: мешает спекшаяся кровь. Темно и тихо. Лифт мерно покачивается, застряв в сетях арахн. Где-то в углу скулит Алексей Петрович. Все кругом искорежено и смято, но наружную герму вывернуло достаточно, чтобы можно было попытаться вылезти из лифта. Взяв на руки Алексея Петровича и кое-как успокоив его ты выбираешься в коридор.

Вокруг нет людей, хотя свет все еще бьет с потолка. Все гермы на этаже заперты, но из-за них не доносится не звука. Ты дергаешь одну из них и та отходит, открывая заполненную пенобетоном ячейку. Так выглядят все ячейки на этаже. Этаж необитаем и только где-то вдали сосуще чавкают бетоноеды. Ты ходишь по пустым коридорам и твоему голосу вторит лишь эхо. Все лестницы с этажа забетонированы.

Ты качаешь головой: приехали. Родион Пузо оказался на необитаемом этаже. Без еды, без воды и без возможности укрыться от самосбора.

Но лифтовой стопор тебе в клюз, если ты не придумаешь, как в этих условиях выжить! Именно так и начинается твоя родиононада.

Первое, что ты делаешь – находишь два мятых цинковых ведра и ставишь их под протекающими трубами на этаже, обеспечивая себе запас воды. Затем ты открываешь одну из забетонированных ячеек и присасываешь Алексея Петровича к бетону. Туда же добавляешь еще несколько пойманных на этаже бетоноедов. Искренне надеешься, что до наступления самосбора они сделают достаточное углубление, чтобы можно было укрыться за гермой.

Теперь время унять голод. Но увы, в разбившемся лифте нет ничего съедобного, кроме найденной тобой обертки от белого концентрата на которой еще остались крошки.

Из обертки и мелко нарезанных ремней своих мертвых товарищей варишь себе суп.

На этом рационе проживаешь первый семисменок. Потом ремни заканчиваются и ты понимаешь, что время что-то придумывать. Напрягаешь извилины. В конце концов твой воспаленный мозг рождает великолепный план, надежный, как часы «Командирские».

Ты идешь к шахте, откуда сильнее всего доносятся шорохи лифтовых арахн. Осматриваешь паутину. Нити перед тобой толстенные, покрытые сгустками чего-то полупрозрачного, похожего на мокроту. Однако деваться некуда – поморщившись, ты изо всей силы дергаешь нить. Паутина вздрагивает и вскоре, щелкая жвалами, в коридор выбирается здоровенное, закованное в хитин существо, сверкающее десятками абсолютно черных, будто краска, сделанная по госту 6586–77 краска черная густотертая МА-015, глаз.

Арахна смотрит на тебя. И ты смотришь на арахну. Арахне хочется есть. И тебе хочется есть. Но есть нюанс. У тебя есть заточенные абордажные грабли. А у арахны нет заточенных абордажных грабель.

Забив отчаянно щелкающую жвалами арахну граблями, ты с помощью ломика, газового ключа и такой-то матери вскрываешь ее панцирь. Вскоре ты извлекаешь на свет бурые куски чего-то, очень отдаленно напоминающего мясо. Целый день ты отмачиваешь их, а затем долго варишь, трижды сливая воду. Обедаешь. Выживаешь. И хотя по вкусу и консистенции мясо арахны больше напоминает обмотку проводов, но за неимением концентрата сойдет и оно.

Кстати, об обмотке проводов. Плетешь из нее лукошко и уходишь вглубь этажа искать подлинолиумники или хотя бы слизнеешки. Грибов не находишь, зато натыкаешься на густые заросли борщевика.

Так начинается новый этап твоего выживания. Разбив одну из водопроводных труб, ты пускаешь по коридору ручей и начинаешь орошать найденный борщевик. Там же, прямо над зарослями ввинчиваешь дополнительные лампочки.