Доктор Ланской: Тайна кондитерской фабрики Елисеевых

– Вернусь на Землю – и сразу побегу, – иронично протянул Феликс, беря в руки рецепт с подписью Аристарха. – Долго был приступ?

– Десять минут, – ответила Лидия. – В этот раз вы как – то быстро.

– Особо даже судорог не было, – подтвердил зачем – то Киприан.

– Прогресс на лицо, – ухмыльнулся Феликс, – спасибо, доктор Троицкий.

– Пожалуйста, господин Ланской.

– Скорее «господин горе», – вырвалось у Киприана.

И в этот момент Феликс посмотрел на Аристарха – и увидел, как тот, прикрыв рот ладонью, молча вышел из комнаты, слегка согнувшись, как от боли в животе.

И Ланскому сие не понравилось.

– Лида, могу попросить тебя? – Феликс кивнул на дверь.

– Конечно.

Лидия вышла за Аристархом, а Киприан, поставив наконец – то подсвечник на тумбу, подошел к двери, посмотрел в коридор, удостоверился, что разговор будет отчасти конфиденциален, после чего подошел к Феликсу, уселся в кресло, приставленное Лидией пару дней назад к кровати, и уточнил:

– Кто приходил?

– В каком смысле? – не понял Феликс.

– У вас же только что был припадок из – за призрака. Я прав?

– Допустим.

– Без «допустим», пожалуйста.

– Хорошо. Да, ко мне кто – то пришел.

Киприан поднял с пола кожаную папку на ремнях, выудил из ее недр несколько фотокарточек, положил их перед Феликсом на одеяло, и почти сразу увидел, как доктор задохнулся, вздрогнув и ткнув пальцем в одну из фотографий.

– Она? – Киприан с удивлением взял фотокарточку.

– Да… она…

– Младшая дочь господина Штильца. Ныне – три дня покойная, – Киприан невольно перекрестился, после чего убрал фотографию девочки в папку. Но остальные оставил. – Господин Феликс, дальше так нельзя работать.

– Чего? – раздраженно спросил доктор.

– Ваш дар усилился, но сегодняшний приступ показывает, что ваше тело адаптируется. Точнее – показывает, что оно способно вынести подобные нагрузки и на мозг, и на сердце, и на сознание. Вспомните первые ваши контакты с призраками.

– Я дольше приходил в себя?

– Именно. А сами контакты с призраками были длительнее. Сейчас же вам хватило десяти минут, чтобы увидеть призрака и его последние минуты при жизни, а также прийти в себя за минут пять. Но я бы хотел спросить: что вас тревожит?

– В плане?

– Вы постоянно щуритесь от яркого света, – Киприан пересел на край кровати, покрыв своими пальцами ладонь Феликса, – ваше сердце бьется неровно, от этого вы подавляете кашель. Помимо этого – у вас часто вздрагивают плечи, а ваша кожа покрылась мурашками, – Драгоновский кивнул на оголенную руку до локтя, – значит, вас знобит.

– И зачем вы это говорите? Думаю, опасности нет, если Аристарх не акцентировал внимание на сих мелочах.

– Для вашего здоровья это некритично. Но для меня показатель. Если раньше я думал, что вы просто родившийся под «счастливо» звездой маг, чьи способности раскрылись через поколения, то теперь скажу с уверенностью: вы – потомственный медиум.

– Кто? – не понял Феликс, отдернув руку. – Господин Драгоновский, не несите ереси.

– Я серьезен, – Киприан посмотрел в глаза доктору, и Феликс вздрогнул, обхватив плечи руками. – Из чего я сделал вывод о потомке? Тут просто: если бы ваш дар был от проклятья, то вы бы его свободно использовали в минимальной, будем говорить вашим языком, «дозировке». И его сила не зависела бы от того, в каком вы находитесь мире: нашем или земном.

– Дар усиливается только тут. На Земле его почти не нет. Разве что сын вещие… черт, что я несу!

Феликс схватился за волосы, закрыв глаза и стараясь переварить информацию. Голова почти не болела, однако мысли двигались как отравленные дихлофосом тараканы: вроде движение мыслей в черепушке и было, однако в общую стаю им было не собраться.

– Господин Ланской, послушайте меня очень внимательно, – Киприан вновь взял его за руку, тем самым получив доступ к эмоциям доктора, – Я не желаю вам зла. Наоборот – хочу помочь. Я не хочу, чтобы вы испытывали дискомфорт в нашем мире. Но и убрать ваши способности не смогу. Поэтому предлагаю научить вас пользоваться собственными силами.

Феликс поднял взгляд на Киприана, но, попытавшись выдернуть руку, получил отпор: хватка Драгоновского окрепла. Он вцепился в запястье Феликса, смотря медику в глаза, и заявил со всей строгостью, на какую был способен:

– Доктор, вам пора принять факт своей особенности. Будь то дар или проклятье, но вам придется научиться жить с этим. Но ведь вы можете помочь многим. Даже мне, пока гостите в Столице.

– Господин Драгоновсий, я знаю, что с медиумами напряженная ситуация. И вы будете хвататься за любого, но…

– Но вы не умеете слушать до конца, – прервал его Киприан. – Я предлагаю вам нечто большее: ваша сила в обмен на доступ в Канцелярию. Поверьте, я не каждому такую сделку предлагаю.

– Мне ничего не нужно…

– Уверены? То есть мне отослать решение Короля на пересмотр? – вдруг уточни Киприан. – Феликс, я не хочу вам угрожать. Шантаж я вообще терпеть не могу, но ваше ослиное упрямство вынуждает меня быть гнидой.

– Поверьте, это ваше вечное амплуа.

– Научитесь хамить красиво, – Киприан отпустил руку Феликса. – Доктор Ланской, вот мой вам первый совет: дышите медленно. Особенно, когда чувствуете, что начинаете проваливаться. Я видел ваше последнее путешествие: вы способны говорить с умершими, значит, вы контролируете себя в таком состоянии. Не целиком все тело, но дыхание и сердце – точно.

– Я не контролирую провалы в бездну.

– Этому вы тоже научитесь. Не сразу, но потом – обязательно. Это я вам гарантирую.

– Откуда столько уверенности? Вы же не видите призраков.

– Я могу их видеть, но не активирую ту часть разума, которая позволила бы моим глазам постоянно наблюдать потусторонний мир. Вам же стоит просто немного скорректировать мысли во время ваших «обмороков». Кстати, хотите убедиться в моих словах?

– В каких из?

– О вашем даре медиума?

– Не очень, но выбора у меня нет, так?

– Верно.

Киприан кивнул на фотографии перед Феликсом, после чего взял доктора за запястье, поднес к фотокарточке неизвестного Феликсу мальчика, и уточнил:

– Попробуйте почувствовать тепло или холод. Отключите мысли полностью. Не думайте ни о чем.

– Господин Драгоновский, это бред.

– Сделайте. Я лишь хочу проверить. Вам так сложно?

– Ладно – ладно, ради вас только, – с язвой протянул Феликс.

Он сделал все, как сказал Драгоновский, однако одна мысль все – таки крутилась в голове парня. Феликс и сам не понял как, но что – то будто бы ему подсказало: мальчик с фотокарточки жив. От фотографии – или от одеяла и собственных ног доктора под ним, – исходило еле различимое тепло.

Киприан без лишних слов переместил руку Феликса, задержав на новом фотоснимке. Но и от него шло тепло. Причем, Феликс четко ощутил покалывание, словно он держал ладонь над пламенем свечей.

В томительном ожидании для Киприана, а потом и для самого Феликса, прошло чуть больше двадцати минут. Зато потом канцелярскому главе только осталось удивиться, когда Феликс, потирая запястье, выдал:

– Все дети живы.

– Уверены? Ни в ком не ошиблись?

– Не знаю… кололо теплом… в ладонь…

Киприан собрал фотокарточки, убрал их в сторону и с улыбкой посмотрел на Феликса:

– Вы сами себе все доказали. Просто не желаете это признавать.

Феликс промолчал. Рука сразу остыла, как только он убрал ее от фотографий. В душе что – то екнуло: а вдруг Киприан и правда сможет ему помочь, но потом включился разум, вытеснивший эту мысль прочь.

– Доктор, что вы помните о своей семье?

– Какой именно? – бесстрастно уточнил Феликс, смотря на огонь в камине.

– О биологической. Во сколько лет вас подкинули к Герченевым?

– Я не помню.

– Помните.

– Нет, – помотал головой Феликс, взглянув на Киприана. – Я клянусь, что ничего не помню. Мой отец, приемный, сказал, что меня принесли младенцем и бросили к нему на порог. Мол, после ночи на морозе я чуть не сдох от пневмонии. Но, как видите, выходили и взрастили.

– Вижу, – губы Киприана дрогнули, но улыбки не появилось.

– А ваши волосы?

– Что?

– Ваши волосы… они всегда были такими?

– Пепельными?

– Да.

– Сколько себя помню они были такими, даже светлее. Как говорила мать: как снег белые.

– И это еще один верный знак: если они не стали такими после клинической смерти, о которой мне известно, значит, у вас в крови есть чья – то сила. И почему – то мне кажется, что сие вам передалось именно от биологической матери.

– Почему? Все же передается от отца в вашем мире.

– Отнюдь, это заблуждение, – отрезал сурово Киприан. – Магия передается от отца к сыну, это факт. Но девочки тоже могут унаследовать часть магии. Но больше, безусловно, берут от матери по способностям. Но, к примеру, если мать – чародейка не в одном поколении, а отец – слабенький колдун, то велика вероятность, что ребенку передастся именно дар матери. Но в таком случае, если сила перекочевала от матери к сыну, то мальчик будет необычайно красив.

– Это вы на что намекаете? – Феликс почувствовал некий запал.

– Сколько у вас было женщин, доктор?

– А это вас как волнует? Много.

– Больше сотни?

Феликс выпучил глаза на Драгоновского, после чего ударил себя по лбу, промычав посыл. Киприан лишь усмехнулся, после чего взяв кожаную папку и убрал в нее фотографии детей.

– Не обессудьте, доктор, но все признаки говорят на ваше родство с какой – то сильной чародейкой. А то и того круче: кланом или ролом медиумов.

– А про женщин тогда вы к чему спрашивали?

– Личный интерес.

– Я думал, вы по барышням…

В следующую секунду на голову Феликса обрушился удар кожаной папки, и Ланской, прошипев ругательство, посмотрел с ненавистью на довольного Драгоновского.

– Что ж, мы договорились? – уточнил вдруг Киприан. – О сотрудничестве, я имею в виду.

– Да. Но у меня будет условие.

– О, торг, мое любимое, – Киприан елейно протянул каждое слово, встал с кровати и выпрямился, сложив пальцы на папке. – Ну? Чего же желает от бедного главы Тайно Канцелярии доктор четы Шефнеров?

– Если вы – маг разума, то наверняка можете заглянуть в самые глубинные воспоминания.

– Это опасно, – отрезал Киприан, поняв, куда ведет Феликс. – Я могу повредить ваш рассудок. Да и себя лишить его же…

– Но можно же попытаться.

– Вы желаете увидеть ту, что оставила вас? – уточнил Драгоновский. – Это можно узнать и другим способом. Поверьте, у меня достаточно связей и данных. Я могу попытаться…

Требовательный взгляд Феликса заставил Киприана смолкнуть. Его пальцы до скрипа сжали папку с документами, а зубы закусили нижнюю губу. Феликс откровенно гнул канцелярского главу под себя, но Драгоновский понимал: ему нужен такой медиум, как Ланской. Но и умирать Киприану не хотелось…

– Ладно, компромисс: я попробую добыть информацию через бумаги. Если не уложусь до конца этого расследования – я попробую выудить лицо вашей матери из ваших самых глубинных воспоминаний. Идет?

Киприан протянул руку, и, на его удивление, Феликс сразу согласился, ответив на рукопожатие.

– Что ж, за сим прошу вас…

– Господин Феликс!

Лидия ворвалась в комнату, как ураган, и, посмотрев на Феликса с испугом, сказала:

– Прошу, подойдите. Там Аристарх… он упал в обморок… у него интоксикация…

– Черт!