Сарматия

Герман Мáмиев

Сарматия

Пролог

Флаг-коммандер[1] Марк Герман нервно расхаживал по каюте, сцепив руки. Он знал, что это выглядит нелепо, поэтому заставил себя успокоиться и сесть в кресло у рабочего стола. Волнение не покидало его. Собравшись с мыслями, Марк уставился на дверь. С минуты на минуту она должна была открыться и впустить очередного офицера, получившего назначение на его корабль.

Корабль. Как старомодно это звучит. Столько лет люди летают в космосе, преодолевая расстояния, которые не снились мореплавателям Средних Веков, но мы всё ещё пользуемся терминами из глубины столетий…

Разумеется, он читал личное дело офицера, но о чём оно могло рассказать, кроме оценок и общей характеристики?.. Оценок, правда, было многовато, а названия некоторых дисциплин звучали очень необычно. Впрочем, кое-что об этих офицерах он уже знал. Но волнение испытывал сейчас вовсе не из-за баллов её успеваемости.

Раздался характерный щелчок, дверь скрылась в своём пазе, и в каюту уверенной походкой вошла девушка в новенькой форме офицера Императорского Военно-Космического Флота. Худощавая брюнетка с горящими глазами, довольно высокая для девушки («впрочем, не только для девушки», – с долей самоиронии подумал Марк). Перекрестившись на иконы в правом углу[2], она по-строевому развернулась к нему лицом. Форма ей шла – иссиня-чёрная, с золотыми кантами и ярко-голубой хризмой[3] Флота на правом рукаве. На левом же красовался шеврон офицера-исследователя – стилизованное изображение масляного фонаря над раскрытой книгой.

На какую-то секунду Марк вернулся в славное прошлое, когда он был таким же молодым, как эта юная особа. В то время он, лейтенант Императорского Корпуса Разведки и Наблюдения, мечтал о дальнем космосе, великих открытиях, героических битвах и орденах. А ещё – о большой любви и родительском счастье. Он вспомнил свой курс, товарищей, столь же юных и мечтательных. Они были такими безнадёжно наивными и прекрасными, особенно девушки в белоснежной парадной форме… Единицы из них дожили до больших погон. Кто-то навечно остался посреди бесконечной пустоты, иные похоронены на оставленных планетах.

Марк сумел выжить и продвинуться по службе. Он успел застать последние открытия Второй волны[4], побывал в дюжине крупных сражений Странной войны[5], командовал разведывательным фрегатом во время Рейда[6], надломившего боевую мощь Императорского Флота, но обеспечившего долгожданную победу. Тогда он заслужил орден святого Георгия. О нём узнала вся Империя. Марк мог бы наслаждаться славой, но она растаяла словно дым и имела столь же горький вкус.

Всё ещё молодой, но уже раздавленный увиденным, опустошённый потерей стольких друзей. Казалось, он обрёл всё, о чём мечтал на заре своей военной карьеры. Не было, правда, родительского счастья: большая любовь обернулась мучительным чувством вины и незаживающей раной. Зато было спасительное одиночество, а в душе навсегда поселилась пустота, с каждым годом отвоёвывавшая себе всё большее пространство.

И вот он, командир нового корабля – вершины технологий Российской Империи. Корабля, с которым его страна намерена вернуться в Дальний Космос. Корабля, который стал центром притяжения лучших кадров, мечтой идеалистов и идеалом мечтателей. Он и сам почувствовал себя прежним Марком – смелым и неутомимым, а не той развалиной, в которую превратился за последние годы прозябания на форпостах. Только смутные сомнения беспокоили сердце, не давая полностью сосредоточиться на новом этапе в службе.

Перед ним стояла молодая хрупкая девушка, которая, конечно же, мнила себя настоящим офицером, обученным всему и готовым к любой ситуации. Что он мог ей сказать? Что её ждут разочарования? Что служба – это не шкатулка с драгоценностями и не увеселительные приключения, как это показывают в глупых блокбастерах? Что нужно учиться всю жизнь, не теряя времени на пустые развлечения? Нет. Он ведь и сам был таким. Чтобы всё это понять, надо пройти через многое и многим пожертвовать. Что ж, девочка, ты сама выбрала свою судьбу. Будет трудно, будет очень тяжело, но, несмотря ни на что, ты никогда об этом не пожалеешь. Это жизнь, которую стоит прожить.

– Господин флаг-коммандер! Лейтенант Майер прибыла для прохождения военной службы! – бойко отрапортовала офицер-исследователь, приложив, как положено при первой встрече с георгиевским кавалером, руку к сердцу, а не к голове.

– Добро пожаловать на борт крейсера «Сарматия», лейтенант, – по уставу ответил Марк на приветствие.

Приняв из рук девушки Карту офицера, он вставил её в идентификатор консоли и набрал команду. Через несколько секунд лейтенант Кристина Майер стала полноправным членом экипажа крейсера, и соответствующие записи были немедленно внесены в Карту.

– Поздравляю, лейтенант! – торжественно произнёс Марк, возвращая документ. – Ваше назначение подтверждено. Теперь Вы – офицер аналитического отдела. Ваш служебный инфор[7], гарнитура связи, карта-пропуск. А это – комплект шевронов «Сарматии» на все виды униформы, – увесистая пачка перекочевала в руки девушки. Подходящий нарукавный знак был немедленно закреплён на левой руке, как раз под книгой, освещённой древним фонарём.

Одобрительно хмыкнув, Марк жестом пригласил её сесть и, решив сделать обстановку менее формальной, спросил:

– Скажите, лейтенант, а что это за новые веяния в системе подготовки офицеров? Я немного одичал на станциях, знаете ли, и кое-что пропустил. Офицер-исследователь, – задумчиво протянул он, – что включает в себя эта специальность и кто курирует ваш факультет?

Его расчёт оправдался, и девушка с увлечением принялась рассказывать о своей учёбе в Академии, о том, сколько всего им преподавали, как много они изучили, и как она мечтает поскорее поставить свои знания и навыки на службу Империи. Ну что ж, срочных дел нет, новобранцев на сегодня уже не будет, можно и послушать. Тем более, что с её коллегами толком пообщаться не удалось.

Оказалось, что её выпуск – первый на Факультете исследования пространства Императорской Военно-Космической Академии. А следующий будет только через три или четыре года. Отбирали абитуриентов по особой логике – оценки, характеристики и здоровье далеко не во всех случаях гарантировали приём. Зато ресурсов на обучение не жалели – проект имел высший приоритет и находился под постоянным контролем Императорского Совета. По слухам, лично начальник Генерального Штаба каждый месяц отчитывался самому Императору по всем вопросам Факультета.

Впрочем, факультетом он в привычном смысле и не являлся, потому что на первый курс принимали не юношей и девушек, окончивших школу, а мальчиков и девочек, которым до окончания школы было ещё далеко. Детей принимали в возрасте от двенадцати до четырнадцати лет. Обучение длилось десять лет и включало в себя великое множество дисциплин, включая совершенно не относящиеся к космическим исследованиям предметы.

Программа была разделена на блоки – Теория, Практика, Творчество, Игра-и-Теория, Свободные дисциплины. В теоретический блок входили такие предметы, как тактика и стратегия, математика, астронавигация, теория гиперпространства и гипернавигация, ксенология, работа с массивами данных, управляющие системы, устройство космических кораблей, микробиология, физика, химия и медицина по разделам и многое другое.

Практика включала в себя предметы боевой подготовки, тренировки в невесомости и пилотирование, тактическую медицину. Игра-и-Теория – это что-то вроде учений или отработки различных ситуаций в условиях, близких к реальным.

Отдельно шли такие предметы, как теология, история, геополитика, языки, юриспруденция и так далее.

– Ну а кулинария-то зачем? И как она может преподаваться в качестве обязательного предмета? – Марк не мог скрыть улыбку.

– Ну, творческий блок вообще был призван развить умение мыслить нешаблонно, – лейтенант немного замялась. – Кулинария в этом отношении ничем не хуже лепки и рисования.

– Вы посещали дополнительные курсы, как я вижу… офицер-снайпер и старший инструктор по боевому фехтованию.

– А ещё я могу заменить пилота-навигатора крейсера, операторов связи, систем сканирования и наведения. Все сертификаты имеются. Самые высокие уровни.

Конечно, все её коллеги получили такие же сертификаты, будучи и пилотами, и операторами различных систем, и техниками, и ещё много кем. Другое дело, что лейтенант Майер имела самые высокие показатели по указанным специальностям.

– Да, полезные навыки, – рассеянно произнёс Марк, думая о чём-то своём. Впрочем, ему не хотелось портить настрой молодого офицера на службу, поэтому он поспешил закончить встречу. – Я рад, что специалисты такого уровня присоединились к нам. Думаю, для Вас не секрет, что здесь уже четверо с Вашего факультета в аналитическом отделе, с Вами – пятеро. Прибыли все вместе неделю назад.

– Точно так, господин флаг-коммандер, – лейтенант немного смутилась, – просто мне предоставили дополнительные дни к отпуску…

– Как одному из лучших курсантов, я знаю, – добродушно улыбнулся крейсер-капитан[8], – Что ж, лейтенант, сейчас Вы свободны, занимайте отведённую каюту и отдыхайте. С завтрашнего дня Вы приступаете к исполнению своих служебных обязанностей. Шеф-сержант Волков проводит Вас до каюты и заодно проведёт краткую экскурсию.

Вновь тот же щелчок, и на пороге возникло два человека по фамилии Волков. Впрочем, на этом их сходство и заканчивалось. Если первый, шеф-сержант в тактико-тренировочной форме серого цвета, был коренастым и словно состоял из углов и теней, то второй – высокий брюнет в явно сшитой на заказ парадной форме со знаками различия коммандера, кортиком с георгиевским темляком и колодкой на четыре планки – был похож на кинозвезду, позирующую для агитационного постера.

– Лейтенант, познакомьтесь с нашим начальником штаба[9], коммандером Волковым, – не стал разводить официальщину крейсер-капитан.

Кристина попыталась представиться как того требовал Устав, но расфранчённый коммандер, вяло отмахнувшись, неожиданно пожал ей руку и пожелал служить достойно. Таким же немногословным и полуофициальным оказался его суровый однофамилец:

– Принял, командир, – ответил он, узнав свою задачу, и жестом показал лейтенанту следовать за ним.

Когда дверь закрылась, Марк посмотрел на своего первого заместителя и сморщился, словно сжевал целый лимон:

– Ты ведь не в столичном баре для офицеров, Роман! Сними это и переоденься в тактику, – попытался флаг-коммандер напустить серьёзности, что не очень-то получалось в общении с человеком, которого он знал больше тридцати лет.

– Что, прямо здесь? – усмехнулся первый заместитель, изображая попытку снять штаны.

Но Марк не разделял его весёлого настроя и, охнув, лишь махнул рукой.

– Да брось, старина, – не унимался начальник штаба, – сам-то ты не в тактике тут заседаешь. Планочка к планочке, даже утюжком прошёлся, гляжу. Повседневная тебе идёт, выглядишь моложе на месяцок-другой.

– Я тут людей встречаю, вообще-то.

– Ты уже два месяца людей встречаешь, но я что-то не видел тебя до этого таким расфуфыренным. Впрочем, ладно. Я, знаешь ли, тут тоже хожу по кораблю, инспектирую то да сё, проверяю новичков. Надо производить впечатление на новобранцев. Мы ведь лицо Флота и Разведки: должны подавать пример! – последние слова он произнёс нарочито громко, уверенно перемещаясь в сторону небольшого бара с крепкими напитками.

– Ты бы лучше подавал пример трезвости, – угрюмо ввернул Марк, – а то с таким штабом превратимся в алко-крейсер с вечно пьяным экипажем. С флотских станется.

– Сказал самый главный теневой алкаш Корпуса Разведки, – шутливо ответил Роман, наливая себе планетарку[10]. – На Флоте все льют. Тебе как обычно, грошовый виски?

– Да, давай, – вздохнул Марк и уселся в кресло у смотрового окна. Тяжёлые бронированные ставни были разведены, и двухметровой толщины иллюминатор из прозрачного нанополимер-титана обеспечивал превосходный вид.

Большая военная станция «Императрица Мария» жила своей жизнью. Туда-сюда сновали челноки, ремонтники латали обшивку малого крейсера. Такой же «малёк» и два фрегата ожидали своей очереди.

– Неплохо постреляли, – заметил коммандер, усаживаясь в соседнее кресло. – Чем всегда славился наш доблестный Флот, так это возможностью отъехать ещё на учениях[11]. Ну и ещё своей суперзасекреченной секретной-пресекретной Службой-Т.

– Это ты верно сказал, старина, – ответил Марк, отворачиваясь от окна, – у меня с каждым днём всё больше вопросов относительно наших будущих задач. И эти новобранцы-всезнайки здесь не просто так. Странно, что нас до сих пор не ввели в курс дела. Отделываются какими-то формальностями, никуда не вызывают…

– Ты же знаешь Службу-Т, дружище, они всё секретят до последнего момента. Всё, вплоть до походов в туалет. Даже от самих себя. У них там группировок – на детективный сериал хватит. Скоро всё расскажут и покажут, куда денутся. Это ведь нам опять лететь чёрту в пасть.

– Не поминай нечисть, – Марк перекрестился, – хватает нам пока и мирских проблем. Не хочу вспоминать.

– Ах ты старый лис! – Роман, решив сменить тему, подмигнул другу. – Запал на молодую заучку? То-то же так вырядился.

– Нет! С чего ты взял? – запротестовал крейсер-капитан. – Она мне в дочери годится, как и тебе. Нет. Она мне понравилась в другом смысле. Эти, мм, исследователи все довольно, ну, необычные, а она выделяется даже из них. Вся такая правильная, и как Мэри Сью…

– Мэри кто?

– Неважно. Вот прямо всё у неё получается. Боевая подготовка тоже ничего, вроде бы. Судя по оценкам, стрелять из ручных рельс[12] и «эмки»[13] умеет неплохо. И ещё какой-то там, – он глянул на экран инфора, – «боевой потенциал непосредственного применения в чрезвычайной ситуации и при пиковых нагрузках» очень высокий. Что-то вроде хладнокровия в бою, как мне объясняли её коллеги. Мне странноватой показалась та, белокурая. Она так удивилась, увидев меня, словно встретила привидение.

– Для тех, кто знает историю, ты и впрямь как привидение, ну, ээ, то есть кто-то вроде живой легенды, которую все давно уже похоронили, – сострил начальник штаба.

– Ох, Роман! Короче, с ними лучше в бой не ходить всё-таки: оценки оценками, а вояки из них, думаю, слабоватые. Надо будет погонять в Комплексе…

– Погонять-то не помешает, но они здесь не для этого, – Роман потягивал планетарку, словно дорогой коньяк, – ты же сам понимаешь. Рубак у нас здесь хватает. Тот же Волков со своей группой сумеет надрать задницы кому угодно. А у нас тут ещё батальон вечнодеревянных паркуется.

– Их не хватит на всех. Каждый должен быть готов морально и реально, если мы столкнёмся с чем-то подобным. А я чувствую, что нас что-то подобное и ждёт.

Тревожность старого друга не нравилась Роману. Хотя он уже и привык к его флэшбэкам, но мириться с ними не желал:

– Двенадцать лет прошло, старина! Пора бы уже перевернуть страницу. Ты не мог этого знать, никто не мог. Такого никогда не случалось. Ты не мог их спасти! И её тоже. И я не мог. Ты – здесь. Ты – командир этого корабля, флаг-коммандер Корпуса Разведки Империи. За тобой сейчас сотни человек. У нас будет задача. Да, непростая, это ясно. Огромные ресурсы не зря потрачены на создание такого корабля. Да, сюда собирают лучших специалистов, тоже не зря. Но это значит, что и тебя считают лучшим. И я не дам тебе обгадиться, уж поверь мне! – произнеся эту тираду, Роман залпом допил планетарку и выдохнул. – Ужас, старик. Мы ещё даже слаживание не начали, а ты уже раскис. Как курсант-первогодка, честное слово.

Марк не обижался на товарища, несмотря на резкие слова. Он знал, что коммандер говорит правду, и что он никогда не предаст. Собравшись с силами, крейсер-капитан встал с кресла и посмотрел на друга:

– Ты прав, старина. Ты всегда умел говорить правду в глаза.

– Может, поэтому я и таскаюсь с тобой по всяким замызганным форпостам, а не командую станцией, вроде этой? – улыбнулся коммандер, указывая большим пальцем в смотровое окно. – Сейчас бы просиживал штаны в большом кабинете за жирное довольствие, попивая планетарочку, да выписывал бы себе ордена на каждый праздник.

– Может быть. Но теперь-то грех жаловаться. Пойдёшь со мной в Комплекс[14]? Хочу проветрить голову.

– Пойду, только переоденусь, да и тебе советую, а то ещё какая заучка влюбится в тебя по дороге.

– Через пятнадцать минут, коммандер, – проигнорировал его шутку Марк, – и вызови Волкова с парой ребят.

Роман развернулся по-строевому к крейсер-капитану и, выполнив приветствие, серьёзно отчеканил:

– Есть, господин флаг-коммандер! – но затем улыбнулся и, хлопнув его по плечу, добавил: – Так-то лучше, старина.

* * *

Шеф-сержант[15] Сергей Волков слыл довольно замкнутым человеком. Сослуживцы его, конечно, уважали, но старались обходить десятой дорогой. Оно и понятно – вечно угрюмый, напрочь лишённый чувства юмора, он не одобрял развлечений, походов по барам и девочкам. Словом, всего того, что составляло досуг разведчиков. Это казалось ему проявлением расхлябанности и безответственного отношения к службе.

Впрочем, его понимали и даже немного жалели. Всё дело в том, что двенадцать лет назад молодой и подающий надежды капрал-разведчик Сергей Волков вернулся из войда. Вернулся в кусковом варианте. Собирали его уже на Земле, в военном госпитале имени Веры Гедройц – лучшем в Империи по этой части. Тело собрать смогли. И даже весьма неплохо: кое-что отрастили, где-то не обошлось без имплантов. Только вот душу не соберёшь, и никакие медицинские светила с орган-инкубаторами и имплантами здесь не помогут.

Да, здоровье вернулось, сознание и разум никуда не делись, но Сергей стал другим человеком. Он перестал интересоваться чем-либо, кроме Библии и оружия. Ночи проводил, изучая ТТХ какой-нибудь новой винтовки, а утром гонял личный состав по тренировочному комплексу. Офицером он, конечно, уже не мог стать, но был отличным младшим командиром. Поэтому его уважали. Да и знали о его тёплых отношениях с флаг-коммандером. Даже поручик Олин – командир группы – не только не пытался оспаривать авторитет своего заместителя, но практически всегда руководствовался его советами.

Шеф-сержанту не нравилась роль бортпроводника и гида, но он не мог отказать командиру крейсера, когда тот попросил сопровождать прибывавших новобранцев и помогать интендантской службе с их размещением. Сергей не знал, зачем это нужно. Он предпочёл бы Комплекс, но вместо этого был вынужден с утра и до вечера нянчиться с вновь прибывшими.

Уже несколько минут он стоял у дверей и ждал, пока командир побеседует с последней из группы этих чокнутых исследователей, или как их там. С неделю назад шеф-сержант сопровождал её коллег после такой же беседы с командиром, и за десять минут они уничтожили его мозг неуместными восторгами и миллиардом вопросов, на которые Сергей даже не успевал отвечать. Только одна из них, блёклая оглобля, держалась немного отстранённо и лишь вертела головой по сторонам. Остальные же не замолкали ни на секунду. Эдакие жизнерадостные молодые энтузиасты, вырвавшиеся на волю после десятка лет заточения. Ничего, Комплекс быстро приведёт их в чувство.

– Что, Серый Волк, ты сегодня опять за вожатого? – участливо поинтересовался подошедший коммандер Волков.

– Да, Принц, повезло мне, – ровно ответил Сергей. В неофициальной обстановке он мог позволить себе обращение по-боевому, без обязательных «господин» и «точно так». И даже – неслыханная вещь – мог обратиться по позывному. Какой-нибудь капитан-коммандер или майор не мог. И капитан 2-го ранга не мог. А он, шеф-сержант, – даже глазом не моргнув. Сейчас бы любой штабной служака умер от разрыва сердца, едва услышав о таком «панибратстве», а кто-нибудь из командования пехоты застрелился на месте только от того, что стал свидетелем «вопиющего нарушения субординации и дисциплины».

Наконец, дверь открылась, и они вошли в каюту. А дальше всё было как в тумане. Шеф-сержант разведки, холодный, суровый и ничего не боявшийся, испытал то, что называют дрожью в коленях. Хоть они и были у него не совсем настоящими, но дрожь оказалась вполне себе реальной, словно он увидел чудо.

Его пробил насквозь снаряд стационарной рельсы[16], обожгло раскалённым ветром Новой Сахары[17], затянуло в жерло вулкана на Палмере[18], раздавил летящий навстречу суперлинкор. Взрыв сверхновой в области сердца он испытал, когда Чудо взглянуло на него ярко-голубыми, как хризма Флота, глазами.

Он не был бы собой, если бы не сумел сохранить каменное выражение лица, но внутри него бушевал пожар. Словно сквозь вату шеф-сержант услышал голос командира и даже сумел спокойно ответить, прежде чем на теперь уже негнущихся ногах покинул каюту, чтобы проводить живое воплощение красоты в предназначенный отсек.

По дороге она засыпала его миллиардом таких наивных вопросов, а как мило она восторгалась, когда он отвечал или что-то показывал! Сергей ненавидел свою слабость, мысленно ругал себя последними словами за удовольствие, которое испытывал, отвечая на её бесконечные вопросы и уточнения. Но ничего не мог с собой поделать. «Неужели все вокруг такие слепые?» – про себя удивлялся он, слушая прекрасную мелодию её ангельского голоса.

Очнулся шеф-сержант уже у дверей жилого отсека аналитической секции. Не успел он потянуть руку к сенсору, как двери разъехались, и в них появились её приснопамятные однокашники – два парня и две девушки. Одна из них, та самая бесцветная худышка, вдруг радостно затараторила:

– Кристи, мы увидели тебя по камере! Наконец-то! Мы так соскучились! Пойдём, покажем тебе каюты и всё остальное! Здесь так здорово!

Немедленно несколько пар рук втянуло его солнце в отсек, увлекая куда-то вглубь пространства. Сергей смотрел им вслед, понимая, что он здесь больше не нужен. Когда двери закрылись, он постоял ещё с минуту, переводя дыхание. Затем развернулся и поплёлся прочь. Впервые за долгое время ему не хотелось в Комплекс.

* * *

Жилой отсек производил хорошее впечатление. Оборудованные всем необходимым трёхместные каюты были довольно просторными. Универсальные скафандры располагались сразу у коек-ложементов, которые представляли собой, помимо основной функции, точки доступа к спасательному модулю отсека, а также резервное рабочее место с консолями корабельной сети.

Кают-компания была просто шикарной: мягкая мебель, ковёр с длинным ворсом, стеллажи с бумажными книгами, живые растения в кадках – всё это было так непохоже на Факультет, где царствовал абсолютный минимализм в том, что касалось вопросов комфорта. Две короткошёрстные кошки серого окраса довершали создание уютной, почти домашней, атмосферы жилого отсека.

В отсеке имелся свой небольшой медпункт, комната для молитвы и кухня. Впрочем, как ей объяснили, поесть можно было и в общей столовой на их этаже, да и вообще в любой столовой на любом этаже, но там уже нужно было получить разрешение от соответствующей службы, которое записывалось в карту-пропуск.

Кроме того, двумя этажами выше располагалась общая кают-компания. Она же актовый зал, лаунж-зона и кафетерий. На том же уровне находился и корабельный храм крейсера – собор св. Великомученика и Победоносца Георгия.

Больше всего Кристину порадовала встреча с друзьями, которые за годы учёбы стали ей чем-то вроде второй семьи. Миле́н Аруне́-Кире́нская, невысокая поджарая мулатка с весёлым нравом и задатками прирождённого лидера, всегда была неиссякаемым источником позитивной энергии. А ещё – хлопот и проблем. Потому что постоянно выдумывала безотказные способы влипнуть в разные неприятные ситуации. Ей очень хорошо давалось пилотирование малых машин и тренировки в невесомости с применением разного экзотического оружия.

Братья-близнецы Алексей и Андрей Демидовы, среднего роста шатены, были классическими ботанами – всегда на своей волне, немного рассеянные и отвлечённые от реальности. Они очень интересовались физикой пространства-времени и любили просчитывать различные вероятности и сценарии. Хочешь обсудить проблему нестабильности гипера или теорию множественности вселенных – это к ним.

И, наконец, Ольга Неизвестная – самая лучшая подруга. Из тех, которые ближе сестёр и братьев. Которые будут рядом всегда. Она знала все секреты Кристины, все её переживания и страхи, но сама, вполне соответствуя своей фамилии, всегда оставалась для неё загадкой и ускользающей переменной. Возможно, так сказалась гибель родителей и детдомовское прошлое. Или что-то ещё, что было спрятано очень глубоко.

Белокурая, синеглазая, стройная и довольно высокая, Ольга являлась признанной красавицей Факультета. Будучи объектом обожания многих парней и зрелых мужчин, она никогда не имела отношений с кем-либо. Её холодное очарование было поистине неотразимым, но Ледяная Принцесса для всех оставалась неизменно вежливой, доброжелательной и абсолютно недоступной. Медицина и микробиология были миром Ольги, а эксперименты в биореакторе занимали большую часть её свободного времени.