Несовершенная

Я не хотел ей мешать, пугать ее, но подумал, будет эффектно, если я включу свет, поэтому врубил дальний.

И она испугалась.

Черт. Конечно.

Я смотрел на нее, и не верилось, что это та Ася, с которой я успел познакомиться. Она отнюдь не казалась сейчас простой, наоборот, резкая красота бросилась в глаза. Она выглядела ошеломительно.

Дикой и свободной.

Как завороженный, я вышел из машины и тут же ощутил, как дождь полоснул по коже ледяными струями. Моментально вода пропитала одежду до нитки, но мне это даже понравилось, словно включило чувства на полную громкость.

Я приблизился к ней и заметил, как она настороженно наблюдает за мной широко раскрытыми глазами. Как зверек, готовый кинуться наутек, если что–то пойдет не так.

– Прости, что помешал съемке, – громко произнес я, не в силах отвести взгляд.

Она что-то ответила, я не расслышал. Склонился ниже, она была такая маленькая, свет, бьющий сбоку, подсвечивал ее кожу и капли воды на ней неестественным сиянием. Волосы прилипли к щекам темными змейками, губы ярко выделялись на побелевшем лице. Чееерт, она была прекрасна.

– Я сейчас все уберу, чтобы ты проехал. Извини.

Она буквально отшатнулась от меня, запуталась в платье и упала бы, но я ее поддержал, позволив сохранить равновесие. Ее рука показалась ледяной, и я заметил, как на мое прикосновение ее кожа отозвалась мурашками, а глаза Аси расширились.

Тим, ты влип.

Я скользнул взглядом по ее губам. Мысли от рабочих полетели к черту. Она чуть дернулась, пытаясь вырвать руку, и я опомнился.

Обуздав свои неожиданные желания, я продолжил:

– Ася, стой, – она подняла на меня взгляд. – Ты фотограф?

Вопрос вызвал недоумение.

– Да нет, просто люблю иногда пощелкать всякое, – ее голос звучал неуверенно.

Я сделал шаг к ней, о чем тут же пожалел. Она смотрела на меня, подняв голову, и я понял, что внутри поднимается нерациональное безумное желание ее поцеловать. Но вместо этого, я склонился к ее уху и сказал.

– У меня есть к тебе предложение. Поработаем?

Она была обескуражена, но предложила обсудить это в сухом месте и, убрав машину с дороги, я зашел вслед за ней. У нее с последнего моего пребывания здесь стало уютнее. Все было старым, но таким домашним что ли. И сама она, переодевшись из эффектного мокрого платья, стала выглядеть очень уютно в своем толстом пушистом халате. Стала более настоящей, чем несколько минут назад.

Она не пыталась со мной флиртовать, заигрывать, соблазнять. И сидя следующие полтора часа бок о бок с ней и обсуждая детали моего предложения, я не знал, радоваться мне этому или расстраиваться. Рядом с ней я почувствовал небывалое спокойствие, мне не нужно было никого изображать. Я был самим собой и даже усталость отошла куда-то на задний план.

Когда я уходил, она стояла на крыльце, чуть склонив голову и задумчиво глядя мне в след. Без улыбки, лицо серьезное до невозможности.

Не сдержавшись, я подмигнул ей, и она чуть улыбнулась и покачала головой. Улыбка ей шла, неожиданно захотелось, чтобы у нее было больше поводов дарить ее миру. Или мне.

***

Заметив, что Ася снова начала нервничать из-за предстоящей задачи, я успокаивающе произнес:

– Слушай, главное, чтобы они не выглядели искусственными или будто мы их на мушке держим. Остальное на твое усмотрение. Не переживай. Просто сделай как умеешь, и все.

Спустя два дня, когда земля просохла достаточно для возобновления посевной, мы катили по полевой дороге вдаль от села. Все эти дни она переживала, и это казалось мне странным, я не мог понять, почему она так волнуется. Я же видел фото. И если она снимет так же, результат устроит абсолютно всех, в этом я не сомневался. Поля простирались на много километров вокруг, но сегодня нам предстояло отснять несколько человек, которые находились в одном секторе.

Посевная начиналась рано и продолжалась до поздней ночи. Пока установились солнечные дни, работа кипела и почти не останавливалась. Сроки были сжатые, а объемы – огромные.

У меня появилось свободное время в обед, я предложил Асе съездить пощелкать, но она наотрез отказалась, заявив, что там что-то не так со светом. Поэтому пришлось прислушаться и освободить себе время перед закатом.

– Можно я открою окно? – спросила Ася, посмотрев на меня.

– Конечно.

Она опустила стекло и подалась вперед, подставляя лицо ветру и щурясь от удовольствия. Он тут же взметнул ее волосы, несмотря на то что она собрала их в хвост.

Салон наполнился теплым воздухом. Пахло чудесно – разогретыми за день молодыми травами, особенно полынью и чабрецом. И землей. Лучше всего ощущался запах только что вспаханной земли, которую уже оккупировали грачи, выискивая поднятых на поверхность червей и другие лакомства.

Вскоре мы приехали на нужное место, и я заглушил машину, став у края поля. Трактор был неподалеку, и я решил не заезжать в пахоту. Ася уже доставала технику и что-то настраивала. Сначала поснимала на большой объектив издалека, параллельно проверяя кадры, глядя в экранчик. Судя по ее довольному лицу, получалось неплохо. Я попытался заглянуть через ее плечо, чтобы тоже посмотреть фото, но тут же получил тычок локтем в ребра.

– Вы получите уже готовые фотографии, с обработкой, все как надо. Вы же мой клиент, – сказала она, с улыбкой оглянувшись на меня.

Я не настаивал. Посмеиваясь, сорвал травинку, зажал ее в зубах и отошел к машине, облокотившись о капот и наблюдая издалека за ее работой и за ней самой. Она стояла на краю поля в коротких джинсовых шортах, открывающих длинные ноги, и в широкой футболке, повязанной на талии узлом. Приятный ветерок трепал ее волосы и несмотря на то, что они были собраны в хвост, она то и дело откидывала от лица непослушные пряди, мешающие работать.

Пока Ася меняла объективы, я махнул машинисту, и тот остановился напротив нас. Все они были с утра предупреждены о подобной участи.

Когда она начала разуваться возле машины и скинула носки, я удивленно посмотрел на нее, не понимая, что это означает.

– Это что-то новенькое… – усмехнулся я.

Ася весело посмотрела на меня.

– Так будет легче идти. А еще… – она ступила на вспаханную землю и промычала от удовольствия, когда стопы коснулись влажной, прохладной текстуры. Потом добавила: – Приятнее.

– Вот сумасшедшая.

– Да сами попробуйте, – посоветовала она мне. Но я только покачал головой: ни за что.

Перебросившись с машинистом парой фраз, она быстро сняла его, посмотрела в экранчик и осталась крайне довольна увиденным. Когда она отпустила его, он поехал дальше, и Ася сделала еще несколько фотографий вблизи.

Так мы поймали еще несколько человек, а закончив с фотосъемкой, обсудили дальнейшие планы и решили, что завтра будем снимать на рассвете. Отснимем основное, а что не успеем, доделаем вечером. После этого Ася приступит к обработке, и через несколько дней фото будут готовы. Меня все более чем устраивало.

Путь назад пролегал по другой дороге. Чтобы не разворачиваться, я просто поехал дальше, дав небольшой круг. Я четко осознавал, что не хочу сейчас везти ее в деревню и прощаться. И Ася вроде была не против, она сидела, любуясь пейзажами и выглядела расслабленной. Мне это нравилось.

Вскоре мы выехали к озеру, по широкой плотине которого нам предстояло проехать. Там, возле водоотводных труб, я остановился и вышел из машины. Понаблюдав за мной пару мгновений, Ася тоже вышла, с ностальгией оглядывая берег. Кажется, с этим местом у нее были связаны какие-то воспоминания.

И мне показалось весьма символичным, помочь создать ей новые. Со мной.

Глава 9. Ася

Я не понимала, почему Тимур остановился, но, как ни странно, никакой тревоги по этому поводу не испытывала. Сегодняшний вечер рядом с ним вообще показался мне очень легким. С интересом проследив за ним взглядом, я поколебалась пару мгновений, но тоже решила выйти из машины. И меня затопили воспоминания. Столько всего связано с этим местом, никогда не пустовавшим летом, когда я была маленькой, и таким запущенным теперь.

В детстве мы все проводили здесь много времени в теплое время года, вдали от деревни, от взрослых. Я полной грудью вдохнула специфичный озерный запах и посмотрела на Власова, который спустился к воде и тронул ее рукой.

– Решили открыть купальный сезон? – поинтересовалась я, и он бросил на меня лукавый взгляд.

– А когда у вас обычно открывают?

– По-разному, – я пожала плечами. – Кто-то начинает купаться в июне, я как-то открыла в середине мая.

– Так значит, давно пора? – спросил он и, скинув кепку, начал расстегивать рубашку.

Я покачала головой. Мы были мелкие и глупые, ставили никому не нужные рекорды, часто опасные для жизни и здоровья. Зачем-то проверяли себя на прочность, как будто что-то хотели доказать. Вот только кому?

Конечно, май выдался жарким, но этого бы не хватило, чтобы прогреть воду. Тут только недавно лед последний сошел.

– Смотрите, не откиньтесь, а то еще сердце прихватит, и кто мне заплатит за съемку? – поддразнила я, с ленивой усмешкой наблюдая за мужчиной.

Он обернулся с веселой искрой в глазах, молча снял рубашку и начал расстегивать штаны.

Вот блин! Я резко отвела глаза. Камешки под ногами внезапно стали предметом невероятной важности. Но взгляд все равно норовил подняться. И кто бы меня осудил? Он выглядел очень хорошо, подтянуто. Видно, что работал с телом: рельефные мышцы перекатывались под кожей, бугрились, но при этом качком он не был. И задница у него классная. Вот чертовщина.

Я сглотнула и сказала, чтобы отвлечься:

– Там, где стоите, резкий обрыв через пару метров. В такую ледяную воду лучше нырять с труб, – я указала на две махины рядом. – Там нет камней, и это безопасно.

– Опробуешь воду? – поддразнил он, повернувшись ко мне корпусом, и я с трудом заставила себя смотреть ему только в глаза.

Почему идея искупаться вдруг перестала казаться такой уж плохой? Безумие, видимо, заразительно. Я внезапно почувствовала нестерпимое желание ощутить на коже обжигающе холодную воду, чтобы перехватило дыхание и встряхнуло.

Еще прежде чем я успела ответить, он все понял по моему лицу. Его губы растянулись в наглую, самодовольную улыбку.

– Отвернитесь, – попросила я, и он послушался.

Я не обладала идеальной фигурой, чтобы вот так без стеснения раздеваться, подобно ему, да и вообще была очень зажатой в последнее время. Быстро стянула футболку и шорты, оставшись в спортивном топе и трусах, а потом спустилась к трубам. Протопала по одной из них, чувствуя нагретое солнцем тепло железа, и, не давая себе времени на сомнения, глубоко вдохнула и прыгнула.

Вода сомкнулась над головой и это было похоже на удар током. Тело обожгло холодом так сильно, что я едва не вскрикнула, но вовремя справилась с собой и, работая руками, вынырнула. Еще минуту назад теплый вечер сразу показался нестерпимо холодным. Я нашла взглядом Тимура, который уже стоял на трубе и, подмигнув мне, тоже нырнул в воду.

– Вау! – крикнул он, выныривая рядом со мной. – Вот это заряд бодрости!

– Получше контрастного душа, да? – улыбнулась я уже немеющими губами.

– Определенно, – подтвердил он, а потом приказал: – Быстро на берег, у тебя губы посинели.

У меня еще и зубы стучали, поэтому я послушно погребла к берегу. Тимур тоже плавать дальше не собирался, и пока мы вылезали, я сказала:

– Тут, кстати, раки водятся.

Зачем ему эта информация я не знала, но мне зачем-то захотелось поделиться.

– Серьезно?

– Да, они по всему озеру, но мы ловили их здесь, на трубах, а еще вон там, – я указала на берег слева, где на одной ноге стояла цапля, выискивая свою жертву.

– Ты еще и раков умеешь ловить? – спросил он с такой искренней смесью восхищения и легкой недоверчивости, что я не удержалась от улыбки.

– Да. Могу вам наловить как-нибудь. Но варить не просите, мне их ужасно жалко.

– А ты их чем ловишь-то?

– Руками, – сказала я так, будто это совершенно очевидно. – Ногой нащупываешь норку, а потом ныряешь и достаешь. Не повторять, выполнено профессионалами. А то можно остаться без пальцев.

– Ты полна сюрпризов, Ась, – посмеялся он, и мы принялись одеваться.

Одежда не особо помогла: ветер теперь казался особенно колючим. Поэтому мы сели в машину, и Тимур включил печку. В прогретой солнцем кабине после холодной воды меня тут же окутало чувство уюта и спокойствия. Власов достал откуда-то плед, вручил мне и, пошуршав чем-то на заднем сидении, протянул холодный энергетик, предварительно открыв его. И стало совсем хорошо.

Возвращаться в село мы не спешили. Сидели в машине, согреваясь, смотрели на плавающих чаек и провожали закат. В молчании. Но, как ни странно, мне было комфортно молчать. Тишина и спокойствие места окутывали, мозг перестал генерировать мысли, тревожиться и что-то обдумывать. Все же хорошая была идея. Я давно не совершала ничего подобного.

Вскоре я почувствовала на себе взгляд Власова и встрепенулась, посмотрев на него. Наши глаза встретились, но он продолжил смотреть, чуть улыбаясь. В закатном свете его светлые радужки казались еще ярче и прозрачнее.

– Ты засыпаешь, – его мягкий бархатистый голос нарушил тишину, пустив по коже мурашки.

– Если только одним глазом, – я смущенно улыбнулась, приняла чуть более сидячее положение и глотнула напиток. – Просто хороший момент. Я наслаждаюсь.

– Я тоже.

Еще пару мгновений он удерживал мой взгляд, но я все же не выдержала и отвернулась к озеру, чувствуя странное тянущее чувство под ребрами. Очень тяжело было абстрагироваться от этого мужчины. Рядом с ним с самой первой встречи я чувствовала одновременно необъяснимое спокойствие и умопомрачительное притяжение.

А ведь мне так успешно удавалось избегать мужчин все это время. После развода я ощетинилась на всех, выстроила стены и держала дистанцию. У меня отлично выходило до него. Тимур первый, кто вызвал во мне интерес, сам того не ведая.

Он не давил. Не лез. Просто появился и что-то пошатнул внутри своей спокойной уверенностью и вкрадчивой теплотой. Я убедила себя, что прошлые его слова не относились ко мне, иначе бы он не вел себя так… по-доброму.

– Ась, – позвал он негромко.

– М-м? – протянула я.

– Давай ты прекратишь мне «выкать».

– Только если вы перестанете звать меня Кариной, – улыбнулась я, радуясь, что он наконец это предложил. Сама бы я резко перейти на «ты» не решилась.

– Идет, – согласился он, а потом снова позвал: – Ася.

Я посмотрела на него с легкой улыбкой на губах.

– Прости, что мои слова тогда прозвучали так… неоднозначно. Ты не имеешь никакого отношения к той тупой метафоре.

У меня перехватило дыхание. Он тоже запомнил этот момент. Я выдержала его прямой взгляд и тихо произнесла.

– Спасибо.

На его лице мелькнуло удивление.

– За что?

– За то, что сказал мне это сейчас, – я прикусила губу, почувствовав, как на меня накатывает волна облегчения. Он даже не представлял, что сделал для меня, произнеся это вслух.

«Ты слишком расчувствовалась, не смей плакать, Ася, это будет жалко» – сказала я себе, почувствовав, как нос защипало.

Во взгляде Тима я заметила сожаление и вину, но он быстро отвел его, делая глоток, и мы снова погрузились в уютное молчание, пока он его не нарушил неожиданным вопросом:

– Почему именно «карина»?

Я тихо рассмеялась.

– Здесь нет никакой эпичной истории особого выбора, – я бросила на него взгляд, заметив, что он снова на меня смотрит. – Это просто моя первая машина, на которую хватило денег. Я купила ее как раз перед тем, как на автомобильном рынке начался беспорядок и цены взлетели. Потом привыкла к ней, она никогда меня не подводила. Мой механик все время шутил, что старая японка всегда довезет до дома, а потом сломается. И, знаешь, всегда так и было, ну кроме того раза с колесом, – я улыбнулась, повертев в руках банку и глядя на красивейший закат, раскинувшийся перед нами. – Потом бывший муж купил красивую дорогую машину, но я уже не смогла пересесть. Он так переживал за нее, столько наставлений было и напряжения из-за этого, что я не смогла ее водить. Нервничала ужасно, боялась задеть, где-то поцарапать, хотя раньше за мной такого не водилось. Поэтому так и осталась со своей старушкой, решив ее не продавать.

Я отвела взгляд от заходящего солнца и посмотрела на него.

– Ездить на правом руле и на такой доходяге… ты смелая.

– Правый руль не так плох, стоит только приноровиться. Да и у нас все на таких машинах ездят, – отмахнулась я, действительно не видя в этом ничего особенного и задала встречный вопрос: – А почему «рам»?

Тимур посмеялся и задумался на мгновение.

– Всегда любил американцев, особенно старый автопром. У меня с юности есть мечта собрать особо крутые для меня машины в гараж.

– Например, «импалу»? – с улыбкой спросила я, с интересом посмотрев на него, чтобы оценить, поймет ли он отсылку.

Тим понял. Засмеялся, указав на меня пальцем и кивнул:

– И ее, в том числе. Но когда понадобилось покупать рабочую тачку для бездорожья, я подумал, почему бы не начать с этого зверя, – он усмехнулся и покачал головой. – Ни разу не пожалел.

Я зачаровано слушала его, разделяя мнение о машине Тима. Невозможно смотреть на «додж» и не испытывать восхищения, проехаться на нем и не влюбиться в гул его мотора.

– Чувствовала когда-нибудь, как ревет мотор если дать в топку по пустой трассе?

Я покачала головой. Конечно же нет, откуда мне? Тимур понимающе улыбнулся.

– Если захочешь, позже сможешь сама попробовать, – он стрельнул в меня хитрым взглядом и кажется спрятать за вежливым кивком свой восторг от подобной перспективы я не смогла.

Мы еще немного поболтали о машинах, дорогах и деревне, а потом, когда солнце окончательно утонуло за линией горизонта и сумерки обняли нас, Тимур включил фары, и мы поехали в деревню.

***

Тим:

«Ася, мне пришлось срочно улететь. Тебя на поля отвезет Максим Савельвев. Это наш агроном».

Как будто я не знаю, кто такой Максим Савельев. Моя улыбка, появившаяся, когда я, открыв глаза, увидела сообщение от Тимура, медленно сползла. Лучше уж ехать на своей машине, чем с Максом. И если бы я знала куда, то так бы и сделала.

Интересно, что случилось у Тима, раз он сорвался среди ночи. Сообщение мне было доставлено почти в два. Я понадеялась, что ничего серьезного и выглянула в окно, оценив, что на посветлевшем небе лишь редкие тучки, а скоро начнется рассвет. Я потянулась и поставила греться воду в турке, чтобы взбодриться порцией кофе. Должно же в этом утре быть хоть что–то хорошее? Ответила Тимуру, что поняла, и выразила сожаления по поводу его проблем. Он прочитал, но не ответил, и я постаралась не обращать внимания на легкий неприятный укол по этому поводу.

Я не хотела хоть что–то испытывать в отношении Власова. Не потому, что с ним было что-то не так. Нет, просто я ему не подходила. В моей жизни подобных ему мужчин никогда не было. Богатых, сильных, имеющих определенный статус.

Мои чувства заведомо были обречены на провал. Мы из разных миров. Он вне этого села превратиться в красивого бизнесмена в идеальном смокинге, а вывези меня отсюда… останусь все той же простушкой, во что меня ни наряди.

Я всегда и во всем была аутсайдером и со временем с этим смирилась. Рядом с Тимуром вчера было хорошо, чего не случалось уже много лет, но это лишь сильнее подчеркивало нашу разницу.

Я не могла дать такому мужчине ничего. И он это поймет достаточно быстро. Потому что я – просто Ася. Посредственная и большую часть времени не особо интересная. А еще я неудачница, которой в любой момент может прийти повестка в суд, и я не уверена, что у меня хватит решимости рассказать о таком Тимуру.

Да и моя самооценка не позволяла рассчитывать, что я понравилась ему просто потому, что я такая прекрасная. И мое прошлое, которое в этой деревне рисовалось красочнее и легкомысленнее, чем было на самом деле вполне могло его навести на мысль – «это доступная девчонка, с которой можно развлечься». Я не могла исключать этот вариант.

«Держи себя в руках, Ася», – сказала я себе, тяжело вздохнув. Я должна устоять, чтобы мне снова не было больно.

Эти мысли медленно вернули меня в прошлое, заставив сердце сжаться от давно поселившегося внутри страха, тревоги и непреодолимой обиды за преданное доверие.

Чуть больше года назад моя жизнь казалась мне вполне стабильной и «такой, как у всех», о такой я мечтала с детства, и она разрушилась в один момент, словно карточный домик. В попытках удержаться за привычное я оказалась непростительно слепа.

Я не увидела, что мой брак трещит по швам, не увидела, что стала для мужа настолько неважной, что он сделал меня разменной монетой в своих делах, о которых я понятия не имела. Пока я думала, что есть «мы», он знал, что есть «я» и «он». И никак иначе.

Леша всегда крутился в попытках заработать. Он работал госслужащим, поэтому его никогда не устраивала зарплата. Она была мизерной, как и у меня первое время, пока я не наработала базу клиентов и опыт. Мы едва сводили концы с концами, поэтому он умудрялся зарабатывать иначе, осторожничая, конечно, но никакие ограничения не могли его остановить, чтобы улучшить качество жизни. Мы оба из бедных семей и желали хорошей жизни, мечтали о ней и создавали по крупицам.

Поженились мы довольно рано, мне было девятнадцать, ему двадцать три, и он казался мне оплотом надежности. Таким и был для меня первые годы совместной жизни. Мы ютились в съемных квартирах, ездили на старых тачках. Сейчас, когда я оборачиваюсь назад, я понимаю, что спустя годы для меня ничего не изменилось, а вот Леша хоть и был рядом со мной, но ушел далеко вперед.

Он вырос в должности, в доходах, купил себе машину, маме квартиру. Я никогда не была против, так как знала, что у нас еще есть время заработать, а для него обеспечить комфорт родителям было очень важно. Он начал носить брендовые вещи, дорогие часы, у него появилась лучшая техника. Он постоянно был в разъездах «по делам». Я в упор не замечала в этом ничего такого.

До тех пор, пока мне не предъявили обвинение в мошенничестве.

Перед этим накануне Леша написал короткое сообщение, что не вернется домой. На все мои вопросы – игнор. Я сходила с ума от переживания, а потом к нам домой нагрянула полиция.

И переживать пришлось за себя. Потому что Леша понял, что облажался и скрылся. Но за моей спиной он использовал для отмывания денег мое ИП, которое я открыла, когда работала с одним очень крупным брендом. Просто взял мою электронную цифровую подпись, оформил документы с помощью нее и похитил космическую сумму.

Леша совсем недавно вступил в новую должность, появился откатный проект, и он, не теряя возможности, решил легализовать его через меня.

Моя жизнь превратилась в ад. Я потеряла мужа, начались допросы, суды, я лишилась нескольких проектов, не в состоянии работать как раньше. Какую-то часть времени я провела за решеткой.

Словила нервный срыв, друзья медленно исчезали. Моя прошлая жизнь рухнула, а у меня даже не было возможности горевать, так как приходилось прикладывать все силы, чтобы защитить себя. До сих пор вспоминая то время, я проваливаюсь в серую пелену, плохо помня события, только свое состояние.

Рядом осталась только Лерка. А Антон вытащил меня из этого дерьма насколько смог. Он схватился за доводы, что я обычно не пользовалась ЭЦП, с помощью которой была проведена сделка, я все подписывала от руки. Да и Леша, не зная особенности моего ИП, не обратил внимания, что у меня нет ОКВЭД-ов на нужный вид деятельности. Антон настаивал в суде, что у меня нет никаких юридических грешков, что я чиста перед законом.

Это были не ахти какие доказательства, но судья сжалилась и поверила нам. Меня отпустили, но я получила четкое предупреждение, что дело не закрыто и, если хоть что-то всплывет, эти круги ада мне придется проходить заново. Запретили уезжать и пропадать из поля зрения, но я все равно была рада, что хотя бы на какое-то время меня оставили в покое.

Параллельно шел бракоразводный процесс, который тоже вел Антон. Я ни на что не претендовала, была слишком истощена, чтобы воевать за что бы то ни было, поэтому слишком сильно он не затянулся.

Антон рассказал, что Леша попался из-за своей жадности. Не захотел поделиться с одними людьми, оставил с носом других, очень важных. Первые на него и дали наводку, а вот вторые… с ними мне не повезло познакомиться поближе.

Однажды меня просто запихнули в машину, надев мешок на голову и сказали заткнуться, пока везли куда-то за город. От страха у меня зуб на зуб не попадал. И даже когда я поняла, что оказалась не в каком-то лесу, а в гостиной шикарного особняка, легче мне не стало, потому что руки были связаны, а вопросы мне задавали такие, на которые не было ответов.

Я что-то мямлила, с трудом соображая от страха, пыталась объяснить, что не знаю, где бывший муж, что у меня нет этих денег. Меня не били, но глядя в тот момент на тех людей, что бесстрастно и равнодушно смотрели на меня, я понимала – это только пока.