Хроники Драгомира. Книга 5. Там свет погаснет навсегда

В отличие от Гиацинта.

Тот так и не смог пойти дальше честолюбивых замыслов. Сильный телом, он оказался слаб духом. Даже воины перебежчики, охваченные страхом, тут же бросили предателя, когда осознали его истинную сущность. Вот и Реальгару он был не интересен. Парень полностью погрузился в жизнь великой ведьмы.

Восстанавливая хронологию войны, он собирал сведения о Жадеиде, ее детстве, юности, взрослении. Таких врагов надо знать в лицо. Благо рассказчиков было много. Дядя Александрит и мама, хоть и неохотно, но после долгих уговоров Реальгара (а тот умел быть настойчивым) делились воспоминаниями. Да и Эгирин также не смог противостоять напору Реальгара и внес лепту в биографию ведьмы.

Постепенно продвигаясь в исследованиях, Реальгар дошел до дневника Жадеиды – того самого, что Аметрин случайно нашел в собственном саду, куда его спрятал Гиацинт. Как дневник попал в руки предателя, неизвестно. Видимо, в тот день, когда ведьма обратилась в статую, Гиацинт, разыскивая черные книги, что успел унести и спрятать Гноючка, наткнулся на старый блокнот. Поняв, сколько секретов он в себе таит, Гиацинт поторопился спрятать его. Ему не хватило храбрости для того, чтобы сжечь личную вещь ведьмы. Так дневник и попал к правителям, которые отдали его ученым для приведения записей в порядок. И это оказалось не так-то легко.

Манера Жадеиды хаотично вести дневник доставила немало хлопот. Ученые очень долго раскладывали клочки бумаги, расшифровали непонятные каракули и выясняли хронологию. На это им понадобился целый год. С тех пор дневник хранился в библиотеке Манибиона, и в руки Реальгара попал том с уже рассортированными записями, снабженными примечаниями и пояснениями. Реальгар несколько месяцев изучал его, осталось совсем чуть-чуть. И почему бы не воспользоваться свалившимся на него свободным временем?

Взяв карандаш и собственный рабочий блокнот для заметок, Реальгар погрузился в чтение.

Читая, он хмурился и морщил лоб, а порой и вовсе не мог усидеть на месте. Резко вскочив, начинал нервно шагать из угла в угол. Да уж, чтение в праздничный день фантазий ведьмы, охваченной жаждой власти – не самое лучшее времяпровождение. Многие ее откровения вызывали дрожь отвращения, и Реальгару нужно было время на то, чтобы успокоиться.

– Так! Я собираюсь стать великим воином и защищать наш мир. Значит, мой ум должен быть ясным. Нельзя идти на поводу у эмоций, – нервничая, он не заметил, как начал говорить сам с собой. – Во время войны можно увидеть и не такое.

Сделав большой глоток воды, он вытер вспотевшие ладони и вновь взялся за дневник.

Годы войны так и пролетали перед его глазами. Против воли он даже восхищался силой духа Жадеиды. Вот уж поистине несгибаемая женщина. А ума и хитрости ей не занимать. Сколько она приняла верных решений, сколько применила военных стратегий – не сосчитать. Но все его восхищение улетучивалось, когда он вновь читал фрагменты про черные книги. То, как Жадеида мучила несчастных драгомирцев, прежде чем отдать их на корм книгам, и с какой тщательностью потом записывала наблюдения, заставляло забыть о военных хитростях ведьмы. Весь процесс гибели несчастных был зафиксирован с дотошностью ученого, наблюдающего за экспериментом или маньяка, смакующего детали.

– Стоп. А это еще что такое? – Реальгар сосредоточенно наморщил лоб.

Записи в дневнике обрывались на проклятиях ведьмы.

«Эти жалкие людишки снова возвели купол. Как будто он поможет им. Ха! Да я разнесу его в клочья. Захотели спрятаться от меня за прозрачной стеной. От меня! Великой завоевательницы Драгомира! Да куда уж им! Перед черными книгами не устоит никто! Сейчас я накормлю книги, получу энергию и всем задам. Пусть они узнают мою силу!»

Затем ведьма на последнем листе в своем стиле описала все те муки от пыток, которые испытают правители. И на этом все. Дневник закончился. Так думали ученые и сам Реальгар.

Но, покрутив в руках потрепанный пухлый блокнот, он увидел, что лист, приклеенный к обложке, слегка отходит. Что-то кольнуло внутри, даже дыхание перехватило. Еще не понимая причины волнения, Реальгар осторожно потянул за уголок. И к своему разочарованию, услышал звук рвущейся бумаги. Вспотев (еще не хватало порвать дневник великой ведьмы), Реальгар тут же оставил все эксперименты. Но загадочно торчащий уголок бумаги не давал ему покоя. Походив вокруг дневника кругами, он сделал еще одну попытку, мысленно уговаривая себя не спешить. В своих стараниях он даже не заметил, что перестал дышать. Аккуратно, сантиметр за сантиметром, Реальгар отделял лист от обложки и наконец-то шумно выдохнул.

Удалось!

Но тут же расстроился.

Под листом, кроме следов чернил, что, по всей видимости, попали с последних страниц, подпорченных временем и сыростью, ничего не было.

Отложив дневник в сторону, Реальгар встал и подошел к окну.

Его любимый Драгомир вовсю купался в солнечном свете. За окнами шла привычная мирная жизнь. Жизнь, в которой нет места войне и страхам. Жизнь, полная радости и счастья. Сделав глубокий вдох, он уже повернулся, чтобы выйти из комнаты, но брошенный на кровать дневник вновь притянул взгляд.

– Да что ж это такое! – разозлившись на непонятно откуда взявшуюся нервозность, Реальгар схватился за дневник.

Внимательно осмотрев последние листы, украшенные разводами чернил, из-за чего ученым было особенно трудно расшифровать записи, Реальгар вновь уставился на внутреннюю сторону обложки.

– Тут что-то не так… Но что? – мучился он.

Еще раз посмотрев на отклеенный лист, обложку, потом снова на лист, Реальгар вдруг подскочил, выронив дневник из рук.

– Быть такого не может!

И торопливо нагнулся, схватил дневник, а затем, нарушив запреты семьи, готовившей сюрприз, помчался в сад. Он торопился в крошечную лабораторию Луны, построенную в самом укромном углу среди вековых деревьев. Он знал, что там всегда можно найти Эгирина. При любом удобном случае тот спешил в лабораторию, ставшую его рабочим кабинетом. Даже перед работой в школе Манибиона, где Эгирин преподавал уже много лет, он обязательно заходил и проверял эксперименты. А уж когда вся женская половина их большой семьи занята подготовкой к празднику, Эгирин точно сбежал от всех этих хлопот и спрятался среди любимых склянок.

Поминутно озираясь, чтобы не быть схваченным бдительными родственниками, Реальгар прошмыгнул в обеденную залу и выбрался из дворца через окно.

Прячась среди раскидистых кустарников, шумно вздохнувших от такого бесцеремонного вторжения, Реальгар быстро достиг лаборатории.

Потянув дверцу на себя, он тут же увидел Эгирина. Тот, одетый в белоснежный халат, переливал из колбы в пробирку жидкость ядовито-зеленого цвета. При появлении неожиданного гостя рука ученого дрогнула, и часть содержимого выплеснулась прямо на халат. По белой ткани расползлось огромное пятно.

– Ой, извини, – смутился Реальгар.

– Да ладно, ничего страшного, – Эгирин, схватив тряпку, попробовал промокнуть пятно, тем самым размазав его еще больше.

Оставив бесплодные попытки, он снял халат и бросил в корзину, стоявшую в углу лаборатории.

Аккуратно пристроив склянки на угол стола, заваленного документами, широко улыбнулся.

– Тоже решил сбежать?

– Нет. Хотя желание огромное, – ухмыльнулся Реальгар. – Я тут кое-что нашел.

Парень начал торопливо рассказывать, демонстрируя Эгирину находку.

– Вот смотри. Здесь чернила растеклись и пропитали несколько последних страниц дневника. И этот узор везде одинаковый.

Реальгар зашелестел листами, демонстрируя узор, чтобы подтвердить слова.

– А вот здесь, – Реальгар потянул пальцами последний лист, открывая картонную обложку, – тоже чернила. И все подумали, что это один и тот же след. Но! Посмотри внимательно. Узор-то другой.

– Несомненно, – согласился Эгирин.

– Мне кажется, что здесь была другая запись, и она растеклась.

– Может быть, – вновь согласился Эгирин. – Но почему это так тебя беспокоит?

– Не знаю, – Реальгар и правда не мог объяснить никому, даже себе, откуда появилось это непонятное чувство тревоги. – Я уверен, что это важно. Но не спрашивай «почему».

Эгирин включил большую лампу над столом. Затем снял испачканные перчатки, надел новые и только потом аккуратно взял дневник.

– Ничего, что я пришел к тебе с ним? – спохватился изнывающий от нетерпения Реальгар.

Он вдруг вспомнил о том, что ведьма вообще-то мать Эгирина. Почувствовав себя неловко, медленно покраснел.

– Никаких проблем, – меланхолично отозвался Эгирин, водрузив дневник под большую лупу. – Здесь и правда есть запись, но ее невозможно разобрать. Видимо, на обложку попало больше воды. Вот если бы нажим на ручку был посильнее, то можно восстановить по следу, оставшемуся на бумаге. Но Жадеида писала размашисто, легко…

– И что? Ничего нельзя сделать? – лицо Реальгара вытянулось.

– Почему «нельзя»? – Эгирин хитро посмотрел на взбудораженного парня и улыбнулся. – Смотри, что у меня есть!

Он подошел к шкафу и, открыв замок, вытащил небольшой пузырек, заполненный искрящейся субстанцией.

– Что это?

– Это моя новейшая разработка. Даже дед Сардер пока не знает о ней. Она еще не совсем идеальна, но я думаю, с таким пустяковым делом, как восстановление записи, она справится.

– Да что это такое? – Реальгар уже не мог сдерживать лихорадочное возбуждение.

– Я назвал ее «Проявляющая пыльца» антипод «Пыльцы-невидимки». Уже несколько лет тружусь над ее изобретением. И, разумеется, тайно, – Эгирин многозначительно поднял брови.

– Ничего себе! – присвистнул Реальгар, в свое время выпросивший у Эгирина каплю пыльцы-невидимки.

Вот он тогда повеселился, разыграв друзей в школе. Даже сейчас улыбка невольно появилась на его лице. Видеть вытянувшиеся физиономии одноклассников, когда прямо на их глазах у Реальгара пропала рука, было огромным удовольствием. Жаль пыльцы на большее не хватило. Осторожный Эгирин и не подумал давать настойчивому парню целую склянку.

– Я тут подумал, раз есть пыльца-невидимка, и это грозное оружие, значит, должно быть что-то, что может ее нейтрализовать. Но все, в том числе и мой дед, не поверили мне. «Без черной магии здесь не обойтись», – последнюю фразу Эгирин сказал тоном Сардера, да так похоже, что Реальгар не сдержался и снова улыбнулся. – А я всем докажу, что можно. Точнее, уже доказал.

Затем Эгирин, как любой ученый, пустился в долгие восторженные рассуждения о том, сколько времени и труда понадобилось для достижения нужного результата. Реальгар слушал вполуха и понял лишь то, что в результате всех экспериментов Эгирину удалось сделать такой состав, который не только проявлял предметы, спрятанные под пыльцой-невидимкой или с помощью другой магии, но еще и восстанавливал утраченное.

Эгирин вытащил из-под стола два стоптанных ботинка и сунул их под нос оторопевшему Реальгару.

– Вот! Видишь?! – с пафосом произнес он, торжественно потрясая ботинками.

– Что? Что я должен увидеть? – Реальгар пытался увернуться от ошметков грязи.

– Смотри. – Эгирин тщательно продемонстрировал ботинки со всех сторон. – Они очень старые.

– Да, вижу. Потрепала их жизнь, – проворчал Реальгар, разглядывая истертую подошву и разлохмаченные шнурки, больше похожие на пучки ниток. – И что?

– А посмотри на кожу!

– Кожа как кожа, – непонимающе произнес Реальгар. – Хотя…

Он замер и с еще большим недоумением взглянул на Эгирина, чьи глаза так и сияли торжеством.

– Она что? Новая? – Реальгар изумленно уставился на абсолютно новую глянцевую кожу ботинок, которая никак не вязалась с истрепавшейся стоптанной подошвой и нитками, торчащими в разные стороны.

– Ага! – Эгирин уже не скрывал восторга. – Когда я проводил эксперимент, полученный раствор начал вылезать из колбы, образуя обильную пену. Я оказался к этому не готов. Несмотря на то, что я отскочил от стола, пена все же попала на ботинки. Именно на эти. И сразу тебе скажу, их кожа была под стать всему остальному. Потрескавшаяся, местами вытертая и уже давно забитая пылью так сильно, что невозможно понять, какого она цвета.

– Да ладно?

– А вот тебе и «ладно»! Пара минут, и они стали как новые. Я сначала подумал, что ерунда какая-то, и решил проверить.

Эгирин подбежал к шкафу и вытащил оттуда еще один лабораторный халат.

– А от него я оторвал карман. Сам лично. Вот он, – и он потряс лоскутом ткани. – Намазав полученную пену на халат, я увидел новый карман.

– Ну дела! – присвистнул Реальгар. – Вот ты голова!

– Я предлагаю тебе попробовать восстановить записи.

– Ты думаешь, что я буду против? – Реальгар заразился энтузиазмом Эгирина и начал торопливо раскладывать дневник на столе.

– Это же невероятная удача! – воскликнул он. – А главное, как вовремя ты изобрел эту пыльцу. Я же говорю, нет никого умнее тебя во всем Драгомире.

– Ну не…

– И не спорь! Не каждый ученый может совершить такие открытия, – благосклонным тоном достопочтенной тетушки сказал Реальгар и для убедительности даже покивал головой, скрестив руки на груди.

– Ну давай пробовать!

Изо всех сил борясь с нетерпением, Эгирин закрепил дневник на специальном держателе, включил дополнительную лампу и, взяв тонкую кисточку, начал осторожно наносить блестящую суспензию на обложку дневника, стараясь закрасить все расплывшиеся чернила.

Проявляющая пыльца плотно покрыла бумагу, и блокнот засверкал под ярким светом. Несколько минут ничего не происходило. Реальгар кое-как сдерживал себя от того, чтобы не сунуть нос в дневник.

Но вот появился слабый дымок, и пыльца начала двигаться, впитывая в себя чернила.

Через пару секунд в центре листа образовалась большая клякса. От нее поползли тонкие ниточки – искрящиеся ручейки. Петляя и закручиваясь в разные стороны, они потащили за собой чернила. Не прошло и минуты, как эти петли стали образовывать буквы. Восхищенный Реальгар наклонился поближе, чтобы ничего не упустить. Процесс восстановления записи происходил прямо на глазах.

И вот появились первые слова.

– Жи-ва… Кни-ги… За-хо-чу… – начал читать Реальгар по слогам.

Эгирин одернул его и приложил палец к губам, призывая к молчанию. Затаив дыхание, оба ждали, когда же текст появится целиком.

Вскоре дымок рассеялся, и Эгирин поднес блокнот к лампе.

– Чтобы высушить чернила, – ответил он на немой вопрос Реальгара.

– Все! Готово!

Положив блокнот на стол, оба склонились над ним, едва не столкнувшись головами, и начали читать, с трудом разбирая нервный почерк ведьмы.

«Эта девчонка жива! Она жива! Жива! Я в бешенстве! Ненавижу! Ненавижу Алекса, его драгоценную Нефелину, предательницу Титаниту, эти книги… Они обещали мне дать все, что я захочу. А на самом деле не смогли убить ту, ради которой все и затевалось. Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!»

Здесь записи прерывались из-за клякс, оставленных ручкой. Реальгар так и видел, как ведьма нетерпеливо давит на ручку, заставляя ее писать. Дрожа от злости, она сминает бумагу. Измученный блокнот горестно скрипит обложкой. Он словно стонет от ярости, обрушившейся на него.

«И это именно в тот миг, когда я так слаба. Мне нужно время! Время! Но где же его взять! Я с трудом избавилась от влияния черных книг, и придется вновь идти к ним на поклон. Без них я не справлюсь. Но им нужна жертва. Кого мне отдать? У меня никого нет. У меня ничего нет. Хотя…»

Вновь несколько клякс, которые старательно восстановила проявляющая пыльца, и они, к сожалению, так же закрыли часть текста. Кроме отдельных букв, Эгирин с Реальгаром не смогли разобрать ни слова. Лишь в конце листа удалось прочесть последние предложения. Мелкими, как бисер, буквами ведьма написала:

«Она у меня в руках, наконец-то. Такая награда за все страдания! Его дочь в моих руках! О! Как же это сладко! Теперь я смогу получить все то, о чем мечтала. Я отомщу! Я верну все…»

На этом дневник заканчивался.

Реальгар разочарованно вздохнул. Столько усилий и все зря. Ведь, по сути, они не нашли ничего нового. О том, что ведьма бесновалась, узнав о возвращении Луны, всем было ясно и без дневника. Как и то, что она сумела захватить ее в плен. И про то, что вновь обратилась к черным книгам тоже известно. Ведь именно с их помощью она смогла влезть в сознание Луны, превратив ее в безвольную марионетку.

Но что же его так тревожило? Несмотря на то, что записи были прочитаны, чувство страха все равно сидело внутри.

– Ничего не понимаю, – Эгирин переворачивал последние страницы, вновь и вновь перечитывая содержимое.

– Вот и я тоже. Чего я так забеспокоился? – Реальгару стало стыдно. Он вдруг почувствовал себя первоклассником, ударившимся в панику из-за забытого дома учебника. – Извини, что я вот так налетел на тебя и оторвал от дел.

– Да погоди ты! Тут что-то не так.

– Ну вот. Мало того, что налетел, так еще и заразил подозрительностью, – Реальгар окончательно расстроился и уже прикидывал, как бы так половчее вытащить дневник из рук Эгирина и убраться подальше, чтобы совсем не сгореть со стыда.

Но тревога стала еще сильнее. Нахмурившись, он подошел к окну и, не в силах слышать тишину, распахнул его настежь.

В лабораторию тут же хлынул свежий воздух, наполненный щебетанием птиц и гомоном детей, собравшихся на площади. Все ждали праздника, поэтому были нарядными, красивыми и оживленными. Реальгар сразу представил себе, как люди кружатся в танце, поют песни и играют в игры. Празднично разодетые повара раскладывают на круглых столиках угощения. Мороженщик гудит в закрученный рожок, раздавая детям ледяное лакомство.

Все дышало уютом, покоем и счастьем.

Реальгар сделал глубокий вдох и оглянулся. Дневник, устало раскинув страницы, которые шелестели, подгоняемые ветерком, залетевшим через распахнутое окно, словно с немым укором глазел на него и Эгирина, нависшего над столом.

– Смотри, – неожиданно произнес тот. – Мы все думали, что Жадеида закончила дневник в тот момент, когда возвели купол. Верно?

– Ну да! Она и написала, что «эти мерзкие правители вновь пытаются защитить драгоценный Драгомир. Ха-ха-ха», – на память процитировал Реальгар.

– И все. В этом блокноте мы не нашли других записей. Ученые еще тогда подумали, что она завела новый, но он был уничтожен войной.

– Верно! – вновь согласился Реальгар, не понимая куда клонит Эгирин.

– Теперь смотри, – Эгирин разволновался не меньше Реальгара и принялся быстро чертить таблицу в рабочем блокноте, одновременно листая дневник.

Выписывая даты из дневника, он разделил историю на периоды.

– По всему выходит, что она делала записи редко, примерно раз в неделю.

Эгирин начал бормотать себе под нос, нервно покусывая кончик ручки. Реальгар, все так же ничего не понимая, придвинулся поближе, пытаясь заглянуть через плечо ученого.

– Это четко видно. Что-что, а с числами Жадеида была аккуратна. Значит, дневник она закончила в момент возведения купола… А новую запись сделала тогда, когда в Драгомире появилась Луна. Вот оно! – Эгирин торжествующе поднял руки вверх. Сердце Реальгара учащенно забилось. – Вот что нас смутило!

– Ну? И что же? – не выдержал Реальгар.

– Как что? – Эгирин азартно хлопнул рукой по столу. – Неужели ты не понял? Купол поставили за полгода до появления Луны. Собственно, благодаря ему Луна и смогла прийти в наш мир незамеченной. А в дневнике Жадеиды нет этого периода. Возведение купола – появление Луны. А где целых полгода?

– О… – Реальгар так и сел.

Какое-то чутье внутри него подсказало – это важно, настолько важно, что даже ладони похолодели.

– Почему Жадеида, скрупулезно записавшая всю жизнь, вдруг замолчала на целых шесть месяцев? – озадаченно пробормотал Эгирин. – И знаешь… Я не могу вспомнить, видел ли я ее вообще в тот период? Сейчас мне кажется, что я ни разу не встречал Жадеиду. Хотя… Я же жил в лабиринте…

Вдвоем они еще раз перепроверили записи. Все верно. Жадеида не завела новый дневник, как решили ученые и правители, она продолжила этот, но почему-то с таким огромным перерывом.

Переглянувшись, оба задумались. Реальгар никак не мог привести мысли в порядок.

«Неспроста все это. Точно неспроста. И купол смог устоять целых полгода, хотя до этого Жадеида с легкостью расправлялась с ним».

Промаявшись несколько минут, он вскочил.

– Надо рассказать отцу. Ты не против?

Эгирин, глубоко уйдя в раздумья, невразумительно пожал плечами.

– Меридия! – Реальгар осторожно разбудил хранительницу. Куница тут же подскочила на задние лапки, воинственно распушив хвост.

– Тише! Тише! Ничего не случилось! Я всего лишь хочу попросить тебя об одолжении. Раз уж мне нельзя появляться во дворце – иначе Луна меня убьет – будь добра, сходи за отцом. Мне нужно с ним поговорить.

Окончательно проснувшись, Меридия тут же выскочила в сад. Не прошло и нескольких минут, как стекла в окнах лаборатории задрожали, а пробирки, стоявшие на полках, начали качаться в разные стороны, как маятники. Следом раздались тяжелые шаги. По садовой дорожке, поднимая пыль, торопливо шел Гелиодор. За ним спешила Анита, которой приходилось бежать за мужем. Как бы она ни старалась приноровиться, шаг Гелиодора был так широк, что равнялся нескольким ее шагам. Дверь распахнулась, и в лаборатории сразу стало тесно.

– Что произошло? – Гелиодор подошел к столу.

– Погоди, дай я посмотрю! Ты заболел? – запыхавшаяся Анита с тревогой смотрела на сына и Эгирина.

– Ой! – Реальгар хлопнул себя рукой по лбу. – Извините меня! Когда я посылал за Меридию, то даже и не подумал, что вас напугаю. Со мной все в порядке. Я не могу ходить по дворцу из-за сюрприза Луны, но мне нужно срочно с вами поговорить.

– Фу-х! – шумно выдохнула Анита.

Увидев взъерошенную Меридию, вскочившую на плечо мужа, Анита вновь перенеслась на семнадцать лет назад. Она хоть и запрещала себе показывать беспокойство, воспитывая сына как настоящего воина, но тревога в сердце так и не утихла. И сейчас, при виде хранительницы, вызывающей Гелиодора (что уже было удивительным, так как Реальгар предпочитал решать все проблемы сам), паника чуть не захлестнула ее. Конечно, Анита со всех ног побежала вслед за мужем.

– Мама, прости! Я и правда не подумал.

Реальгар обнял ее, уткнувшись носом в макушку.

– Да я и не собиралась переживать! – Анита широко улыбнулась, с любовью глядя на уже совсем взрослого сына. – Чего мне за тебя беспокоиться, когда ты вон какая дылда?

Встав на цыпочки, она дотянулась до каштановых волос, чтобы потрепать их. Основательно разворошив шевелюру, звонко чмокнула сына в щеку.

Реальгар тут же смутился и покраснел до кончиков ушей. Гелиодор же хмыкнул в ответ. Анита развернулась, ухватив руками голову мужа, заставила пригнуться и звонко поцеловала. Гелиодор тут же запылал, как костер. Анита, глядя на одинаковые морковные лица, улыбнулась еще шире. Даже Эгирин на секунду забыл о переживаниях и невольно залюбовался, глядя на такую искреннюю любовь и тепло.

– Что у вас случилось? – Гелиодор, стирая большими ладонями смущение с лица, повторил вопрос.

– А вот смотрите!

Реальгар начал рассказывать родителям о находке, подтверждая слова демонстрацией страниц дневника. Эгирин тоже включился, показав и проявляющую пыльцу, и ее действие.

Гелиодор, внимательно выслушав, нахмурился, невольно повторяя выражения лиц собеседников.

– Вы правы! Не нравится мне все это.

– А я не вижу ничего странного, – торопливо заговорила Анита, побледневшая при упоминании о заклятой подруге. – Жадеида всегда вела записи как попало. Она могла описать эти полгода где-то в другом блокноте. И вообще, какая разница? Все давно закончилось.

– Ну уж нет, мам. Когда она писала на случайных обрывках, то все равно вложила их в блокнот. Посмотри, ее записи идут с частотой примерно раз в неделю. А тут целых полгода тишина. Как раз в тот период, когда правители смогли удержать купол. Записи о том, что она захватила Луну, подтверждают мои слова. Нет никакого нового блокнота, как и нет записей на обрывках. Зато есть вопрос: чем таким была занята Жадеида, что позволила правителям держать купол и даже не вела дневник?

– И я никак не могу вспомнить, видел ли ее вообще. Я хоть и прятался в лабиринте и почти не появлялся в замке, но все же… Но раз-то должен был увидеть. Может, она уезжала куда?

Гелиодор помрачнел еще больше. Погрузившись в раздумья, он начал мерить большими шагами лабораторию, разговаривая сам с собой:

– Чем дольше думаю, тем больше убеждаюсь, что и я не видел ее. Раньше она постоянно появлялась на границах петрамиума, чтобы попугать жителей.

Перед его глазами предстала картина прошлых событий.

«Жадеида в развевающейся мантии летает на кровавой туче. Туча злится и осыпает перепуганных драгомирцев жалящими молниями, разбавляя оскорбления, которыми, в свою очередь, кидается ведьма. Огненные воины, патрулирующие границы, атакуют ее пылающими сферами. Ведьма ловко уклоняется, маневрируя над их головами. Затем, еще немного покружив, отправляется прочь. Но лишь для того, чтобы через время появиться в другом месте».