Паладин развивает территорию. Том VI

Перед рядами полукругом выступала «сцена», сколоченная вокруг места, на котором раньше располагалась цистерна с готовым к отправке молоком, а в данный момент круглый постамент служил как основание для настила, частично укрывавшего недостроенную сцену.

– Что-то на нас все смотрят. – Неожиданно произнёс Лапидус, ощутив на себе больше сотни глаз едва они переступили порог церкви.

– Привыкай, я постоянно думаю, что за мной следят. – Парировал детектив.

Прихожане начали наперебой говорить оскорбительные вещи в сторону полуэльфийки, а некоторые закрывали глаза своим детям, будто хотели их защитить.

– Друзья мои. – Заговорила женщина, из ниоткуда появившаяся на сцене. – Не нужно проявлять невежество! Полуэльфы являются точно такими же любимцами нашего лорда, как и мы с вами. Он поклялся защищать нас и вести к процветанию все расы, которые согласны последовать за ним. – Она протянула руку в сторону Шнэ, театрально двинувшись в сторону девушки.

Шнэ же, в свою очередь, замялась на месте и крепче вцепилась в руку своего мужчины.

– Дитя. – Продолжила жрица на сцене. – Возьми мою руку, последуй свету истины.

– Подыграй ей, это поможет вашей расе. – Шепнул ей на ухо Барн.

Девушка, на мгновение взглянув в лицо детектива, прошла вдоль расставленных по обе стороны от прохода лавок в сторону жрицы.

Теперь Шнэ видела, что трибуна располагалась на остове какого-то круглого предмета, явно покоившегося тут ранее, но смело отданного в пункт приёма лома.

Схватив протянутую руку, она взобралась на трибуну и посмотрела в лица этим злым людям.

Примечательно, что в здании находились только люди, а потому она была тут единственной представительницей другой расы, из-за чего её сердце начало биться сильнее, чувствуя тревогу.

– Как зовут тебя, дитя? – Спросила женщина, на вид лет пятидесяти, возле которой стоял молодой мужчина в точно такой же бело-золотой мантии, что и на жрице.

– Шнэ. – Громко, но испуганно произнесла девушка.

– Друзья мои. Прекратите взирать на Шнэ с ненавистью! Наш лорд принимает любого представителя человечества, будь то эльф, орк и даже демон.

По залу пробежал нервный шёпот, а женщина громко продолжила свою проповедь.

– Да-да! Демоны тоже часть нашего общества. Друзья, вы все прибыли из далёких земель и можете не знать этого, но свет Балтосии милостив ко всем расам! – Она наклонилась к уху Шнэ и прошептала: «Подыграй мне».

Едва девушка кивнула, как жрица взяла невесть откуда взявшийся нож и полоснула им по ладони Шнэ, что всё ещё держала зажатой.

От накатившей боли девушка попыталась отдёрнуть руку, но не сумела, слишком крепкий оказался хват.

– Смотрите! У девушки такая же красная кровь. – Протянув к рядам руку девушки, продемонстрировала жрица падающие капли. – А теперь сложите ваши руки в молитве.

Верующие как один сложили руки возле груди, и даже Лапидус, что хотел было рвануть на сцену, остановился и решил дать жрице ещё один шанс.

«Всей силой своей,

Всей волей своей,

Всеми фибрами души

Желаю отдать душу свою и веру

Вершителю Виктору Балтэс,

Пастырю человечества.»

Едва только жрица с прихожанами закончила свою молитву, как тут же попросила Шнэ показать всем свою ладонь.

К удивлению девушки, которая наконец смогла вырвать свою руку из цепких рук женщины, на ней не было никаких следов от пореза.

Полуэльфийка перевела взгляд на проповедницу и обратила внимание, что та плачет, но слёзы её имеют розовый оттенок, словно смешанный с кровью женщины.

– Свет нашего пастыря защищает все расы! Так примите же остальных детей Лимеи как своих братьев и сестёр и помните: «Страх – ничто, ибо вера моя сильна».

В ответ все прихожане в унисон словно пропели только им очевидные слова.

– Страх – ничто, ибо вера моя сильна.

– Балтэс! – Сказали все хором и сложили руки на груди, подражая воинскому приветствию.

Неожиданно для детективов поток людей, ещё мгновение назад сидевших на своих местах, двинулся на выход.

Многие из них обсуждали увиденное в храме, и все без исключения заявляли, что теперь будут лучше относиться к другим расам.

Как только храм немного освободился, жрица вместе с Шнэ и молодым человеком подошли к полицейским.

– Извините, господа полицейские, что вам пришлось это увидеть. – Она сделала низкий поклон, словно приветствовала лорда на его земле, будучи его крепостной. – А вы, – обратилась она к девушке, – извините, что поранила вас. Без подобного новые люди не поддаются уговорам и убеждению, оставаясь ненавистниками всех, кто отличается от них.

Барнэлл, наконец получив возможность обратиться к ней, протянул мешок с деньгами.

– Настоятельница Лата, вы отсутствовали в приюте.

– Благодарю вас, господа. Вы только за этим пришли сегодня? —ответила проповедница, принимая пожертвование.

– Нет, святая, – в разговор вмешался Лапидус. – Шнэ, иди ко мне.

Он взял подошедшую девушку за руку и преклонил колено перед жрицей, словно присягал той на верность.

– Я прошу разрешения благословить наш брак.

– Что брак? – Не удержался ошарашенный Барнэлл. – Вы знакомы, от силы, два дня.

Однако ещё более решительной оказалась сама полуэльфийка, резко возразившая детективу.

– Мы думаем, что нужно поторопиться с этим, ведь вы, люди, так мало живёте. Каких-то пятьдесят лет, и пуф!

– Пятьдесят – это ещё в лучшем случае. – Подытожил Лапидус. – Если повезёт – ещё лет тридцать-сорок, или завтра какой-то бродяга подрежет в подворотне.

– Тем более, золотце моё, нужно поторопиться. —Рассмеялась Шнэ. – Приключение всего на тридцать лет!

– Безумие. – Вскинул руки Барнэлл, как бы открещиваясь от происходящего, и отойдя от этих «сумасшедших» присел на скамейку.

Жрица на протяжении всего разговора сохраняла добродушную улыбку. В своей вере она черпала вдохновение и единственно правильный путь, который говорил ей поступать так же, как если бы её лорд принимал решение.

– Шнэ, принимаешь ли ты Вершителя как единственного бога в своей жизни?

Полуэльфийка поколебалась немного, а затем встала на колени рядом с полицейским.

– Да.

– В таком случае. – Лата воздела правую руку к небу, отчего висевший над головой магический фонарь завибрировал и закачался. Испустив ауру, Барнэлл видел, как поток маны исходит от множества фонарей неподалёку и входит в руку святой. Едва заискрившись, мана потекла прямым током через драконьи жилы в теле женщины, оставляя некоторые из них обугленными, а участки тела со следами явных ожогов.

Выйдя из левой руки, мана устремилась в сторону Лапидуса и Шнэ, погружаясь вглубь их солнечного сплетения.

Полуэльфийка чувствовала, как её едва зародившийся магический источник окреп и уже готов был вырваться на новый уровень.

Также драконьи жилы возле сердца словно терзали калёным железом. Немой крик застыл на устах девушки, только волна маны от повышения уровня отдалась ответом на поступившую энергию.

Лапидус, напротив, не почувствовал никакого движения маны, однако то, что он считал замершим навечно, распространилось во все стороны от сердца и, собираясь в узких местах.

Расширяло их, продолжая впитывать окружающую ману, понемногу, буквально по капле прибавляя её объём и укрепляя драконьи жилы.

Кристалл-источник при этом был виден невооруженным взглядом, но через долю секунды пропал в сиянии золотистого (серого для Барнэлла) света.

– Как это возможно? – Пробормотал детектив. Он отказывался верить в то, что только что узрел.

«Да если кто-то узнает об этом – мне конец.» Только и вертелось в мозгах.

Шнэ ощущала своё тело немного иначе, магия переполняла её и даровала спокойствие, а также теплоту.

Она понимала, что действует очень наивно, но давно решила для себя, что тот, кто стал объектом её вожделения и почему-то дорогим сердцу, будет её, чего бы это ни стоило.

Да и Бриен поручила ей слежку за детективом, а женитьба на одном из них станет лучшим прикрытием для подобной операции.

Закончив процедуру, жрица обратилась к Барнэллу.

– Если хотите, господин полицейский, проверьте меня на наличие маны. Я полностью лишена её.

Барнэлл, Лапидус и Шнэ испустили ману в направлении женщины, но только столкнули свои потоки друг с другом, а оттого слегка поморщились, настолько неприятным оказался процесс, словно кто-то царапает лезвием по стеклу.

– То, что произошло, является лишь проявлением воли нашего Вершителя! – Она вновь махнула рукой к небу, но на этот раз в сторону небольшой картины над входом, которая почти полностью повторяла сюжет подобной в лазарете отделения шерифа.

Женщина не понимала, почему именно ей и ещё четверым жрецам Балтосии доступно подобное деяние, а также как они исцеляют раны людей.

Но, как и всегда, у всего была причина. Сила исходила из молитв, что люди направляют на Виктора и храмы, которые после установки рун стали ретрансляторами молитв верующих.

Молитвы преобразовываются в энергию и устремляются в тело паладина, но впитать всё одновременно Виктор не может, и часть этой энергии переходит на последователей, а Лата и другие жрецы, по какой-то причине, могут использовать эту энергию и проявлять чудеса.

Она просто продолжала верить в Виктора и ни на миг не отступала от своего пути. Ей часто приходили послания от самого лорда в виде видений, но большую их часть женщина не понимала, ведь думать герцог Леомвилль продолжал на русском языке, и только часть множества слов, что транслировались через незримую связь, были ей доступны.

Если бы Виктор знал, что все его скабрезные мыслишки являются достоянием жрецов культа, посвященного ему же….

Однажды, тогда ещё барон Виктор Балтэс, явился на земли, в которых она влачила своё жалкое существование.

Он поднял территорию из разрухи, переодел жителей, накормил и потянул за собой в лучшее будущее, которого жители и представить себе не могли.

Во время одного из походов её и ещё множество жителей деревни вывели на картофельное поле, что они обрабатывали, и тогда часть жителей саботировала «странные приказы», отдаваемые лордом. Лата, муж и сын не допускали себе подобного греха и смиренно переделывали работу за другими жителями, отказывавшимися удобрять почву навозом.

Перед всеми людьми, стоящими на поле на коленях, вышла высокомерная девочка с вечно задранным носом. Лата не слышала тех слов, которые говорила баронесса, но точно знала, что нужно стоять, кивать и кланяться, как и всегда.

Затем девочка открыла котелок, стоявший на огне, и начала есть непонятную коричневую вещь. Некоторые жители начали охать при виде происходящего, но Лата не проявляла эмоций. Затем эту же вещь раздали всем, и женщина признала в ней «Барычий яд».

«Ешьте!» – словно приговор обрушился на неё приказ, и не в силах возразить, женщина отправила картофель в рот.

Словно по мановению волшебной палочки её рот наполнился тёплым и сладким вкусом варёного картофеля. Но счастье продлилось недолго. Буквально тут же все, без исключения, получили по множеству ударов плетьми, и солдат, исполнявший приказ, бил наотмашь и безжалостно.

Муж Латы не выдержал всего этого, и уже ночью его хватил удар, но одновременно с этим Лата поняла, что может исцелять, если помолится за своего лорда.

Шли годы, она всё сильнее и сильнее укоренялась в своей вере, а те чудеса, которые проявляла, подарили ей титул «Живой святой».

Шесть лет назад Лата услышала в своей голове призыв: «Эро, кхе, тично!».

Сложив слова, которые прозвучали похожими на лимейский язык, она расшифровала два из них: «Эрон» и «ступай», что она без раздумий и сделала, отправившись в город на окраине Балтэс.

Оказавшись на центральной площади небольшого городишки, женщина нашла взглядом людей, которые, как оказалось, слышали то же, что и она.

Объединившись, они выяснили, что обладают схожими силами и начали помогать всем окружающим, кому только могли.

Назвав свою организацию Балтосия, по местности, где она находилась, ныне объединение представляло собой церковь или культ лидера, а Лата стала их проводником, ведь именно ей чаще всего приходили сообщения лично от Виктора, как сегодня утром: «Работай, тварь!».

Лата бережно записала каждый звук и оставила эту запись, как и сотни других, потомкам.

Шнэ собралась с мыслями, утихомирив бурю маны и эмоций в своём организме, обратилась к жрице перед собой:

– Спасибо. Но тот мужчина, что подменил вас. Он назвал меня грязнокровкой. – Полуэльфийка не заметила, как из её глаз потекли слёзы, Лапидус приобнял свою суженную, и они вместе поднялись на ноги.

– Хорошо, я разберусь с этим. – Ласково сказала женщина.

Сейчас она действительно была счастлива от того, что благословила людей перед ней.

Пускай драконьи жилы и болели, но она привыкла к подобной боли, а потому даже не замечала того, что с ней произошло, а именно волдырей, наполнявшихся жидкостью.

Полуэльфийка не видела этого, поэтому не унималась.

– И можно ещё один вопрос?

– Конечно, деточка, что угодно. – скромно ответила Лата.

– Почему Балтосия? Герцог Виктор же сейчас Леомвилль, а мы вообще находимся в Эроне, баронства Браунвик.

– Сильвия Леомвилль бешеная сука. Я поклялась сделать всё, чтобы эта пигалица сгорела в огне. – Совершенно не стесняясь, проговорила Лата, заставив сердца всех присутствующих сжаться от ужаса.

За одни эти слова любого могли повесить на ближайшем столбе, и это было бы сделано любым солдатом Виктора.

Барнэлл, вскочив со своего места, стал озираться по храму, надеясь не увидеть никого, кто мог бы услышать сказанное жрицей.

На счастье, все прихожане уже давно покинули здание, и он со злостью посмотрел на Лату, которая совершенно не стесняясь продолжала мило улыбаться.

«Чёрт! Хочешь сама помереть, так хотя бы нас не впутывай!» Он возмущался в своём сердце, понимая, что был в шаге от смерти.

Все знали, что Виктор ценит только свою семью. Ради неё он убьёт любого, и если кто-то враждебен к Сильвии, рассчитывать на милость ему не придётся.

– Уходим! – рявкнул детектив, обращаясь к своим остолбеневшим спутникам, и направился к выходу, желая покинуть это место как можно скорее.

Глава 406. Встреча с чудовищем (из цикла "Этюд в мрачных тонах")

Барнэлл смотрел на главу культа Балтосии и не мог до конца понять услышанное. Человек перед ней сознавался в намерении убить герцогиню королевства, жену лорда, которому он и Лапидус присягали на верность, а с другой стороны, она буквально называла Виктора Леомвилль своим богом, и все последователи церкви приняли его как единственного, кто достоин стоять над ними. Он перевёл взгляд на ошарашенных Лапидуса и Шнэ и по выражению их лиц прочитал те же чувства, обуревавшие их рассудок.

– Матушка, мне кажется, тебе нужно продолжить свою мысль, что ты начала, поскольку пауза слишком затянулась. – Вмешался парнишка, молодой человек, стоявший рядом, борода которого только начинала меняться от нежно-пушистой к жесткой растительности.

– Но она жена нашего вершителя, и я люблю её! – Закончила свою мысль жрица, что всё это время держала театральную паузу и не дышала, отчего сейчас старалась компенсировать недостаток кислорода учащенным дыханием.

Барнэлл, убедившись, что тут нет посторонних, также не остался в стороне. – Попрошу впредь воздержаться от подобных высказываний в присутствии посторонних, уважаемая святая, их необходимо расценить как преступление против герцогства, если обращать внимание только на первую часть. – Лапидус энергично закивал, наконец собравшись с мыслями и выйдя из состояния статуи.

– Ха-ха-ха! Извините меня, господа, я слишком вошла в образ безумного проповедника. Обещаю, что больше подобного я не допущу. – С глубоким поклоном ответила женщина и, выпрямившись, отправилась в сторону приюта, так как необходимо было разобраться с иными вещами, да и тысяча золотых монет неуклонно тянули жрицу к земле.

Шнэ некоторое время смотрела ей вслед, затем вернулась к полицейским, обсуждающим какие-то вещи с сыном Латы.

Теперь, когда девушка подошла ближе, ей стал понятен весь разговор. Видимо, женщина так и не отпустила трагическую случайность, что отняла у неё мужа, и старалась изо всех сил компенсировать ненависть к Сильвии через работу в других направлениях.

Юноша, пытаясь оправдать свою мать, тараторил без умолку, а его мантия ходила ходуном, словно котёл, накрытый крышкой и кипящий уже некоторое время, отчего крышка скачет и трепещет, подстёгиваемая выходящим паром.

– И я ещё раз обещаю вам, господа, что матушка больше не будет изъясняться подобным образом, извините нас.

Лапидус взял за руку подошедшую полуэльфийку, а другой рукой похлопал послушника по плечу, как бы стараясь приободрить. Больше они ничего не говорили друг-другу, ведь всё и так было понятно без слов.

Каждый чувствовал, что Лата вольна злиться на Сильвию за содеянное, и надеялся, что в будущем они разрешат возникшую у них проблему сами, и это не дело, в которое должны встревать обычные полицейские вроде Лапидуса и Барнэлла.

Разобравшись с недоразумением, и под праздные разговоры троица решила всё-таки дойти до площади перед мэрией, ведь там сегодня должно было происходить какое-то событие, приуроченное к поступлению двух дирижаблей на службу полиции. Неизвестно, как именно они могут помочь в работе полицейским, но они стоят слишком много и слишком уж полезные сами по себе, чтобы отказываться от таких чудес человеческой мысли.

Едва они вышли из церкви, как тут же налетел мелкий дождь. Никто не тревожился на этот счёт, ведь детективы были одеты в форму, потому просто подняли лацканы своих плащей и надвинули шляпы пониже на лоб, а Шнэ достала из своей сумочки складной «зонтик», как расслышал это Лапидус, и, раскрыв его, создала себе зону комфорта.

Минут через десять морось прекратилась, и хмурое небо нависло над головами, как и весь месяц до этого, однако в данный момент без дождя.

Женщины в переулках собирали промокшее бельё, что кто-то развесил посушиться и вовремя не убрал. Дворовые детишки играли в салки и, сбиваясь в стайки, пытались избежать касания малыша-енота, который водил в этот момент. Едва не дотронувшись до очередной «жертвы», он споткнулся и упал на булыжную мостовую, поранив себе колени.

Шнэ, увидев происшествие, бросилась к мальчику и, как могла, успокоила его, на что тот, немного поплакав, поблагодарил девушку и пообещал больше не плакать, потому что «Мувфины не плачат, а слёзы от ветр’а – их нувно вабыть», мило прокартавил малыш сквозь два больших передних зуба. Отряхнувшись и посетовав на разодранные коленки штанов, он убежал ловить своих друзей, воспользовавшихся моментом и скрывшихся кто-куда.

– Пользуйся моментом, Лапидус, мне кажется: она не против и детей завести. – Шепнул Барн на ухо своему другу. Лапидус лишь сглотнул подступивший к горлу ком и буркнул «угу».

Едва поднявшись на ноги, Шнэ хотела было заговорить со своими спутниками, как её привлёк шум из переулка, и, обернувшись, она увидела высокого худощавого мужчину в тёмной мантии и белом капюшоне, лишь на пару секунд показавшегося через переулок. Хотя девушка видела его мельком, но всем нутром ощутила угрозу, исходившую от него.

Это же заметили и полицейские, но, определив его как «прощелыгу», не стали предпринимать ничего. Тем более сегодня «принудительный выходной», а споткнуться о стеклянную бутылку, небрежно брошенную кем-то, не преступление. Потому, пожав плечами, они двинулись в сторону площади, которая начиналась как раз через десятки метров после выхода из этого переулка.

Просторная площадь сегодня действительно была оживлённой, как никогда. Толпы людей слонялись по ней из магазина в магазин, от кафешки к кафешке.

Тут не было чёткого разделения на знать и простолюдинов, в этой толпе смешались все.

Выйдя на Баронский тракт, троице оставалось только повернуть направо и пройти буквально двадцать шагов, и начиналась сама полусфера площади, но едва они ступили на неё, как тут же были остановлены резко открывшейся дверью очень дорогого питейного заведения, а солдаты, выходившие оттуда, остановили движение по тротуару, создав человеческую пробку.

Никто не возражал против подобного отношения, ведь стоявшая прямо напротив входа в кабак карета имела на своём теле герб баронства Браунвик – хозяина города-баронства Эрон.

«Почему же в такие моменты никогда нет рядом ни одного журналиста?» – Задавался вопросом Барнэлл.

Солдаты не просто так выходили из заведения для охраны прохода своего сюзерена, они несли самый ценный груз, что только можно придумать – барона.

Восемь солдат, одетых в кожаные доспехи, и ещё двое, что держали кирасы восьмерых, медленно выкатились из заведения и под молчаливое бдение прохожих несли своего упившегося до состояния «в дрова» господина в экипаж, дабы сопроводить его домой.

– Нет! Ик!… Я продолжать требую!… Ик! – донеслось до уха детектива слабое бормотание тела перед ним.

Встретившись взглядом с одним из солдат, оба полицейских сделали жест у лица, как бы показывая, что держат рот на замке, на что солдат понимающе кивнул и продолжил грузить своего лорда в карету.

Остальные солдаты, занятые в переноске, сняли оцепление и разрешили прохожим продолжить свой путь.

– Не думала, что этот господин на самом деле барон Браунвик… – прошептала Шнэ, но слишком громко, и это услышали оба её сопровождающих. Девушка залилась румянцем и продолжила, как бы невзначай, рассуждать «про себя»: – Он арендовал отдельное помещение в «Руж» на срок в пять лет, и оно всегда готово принять его, как и его спутниц.

Лапидус и Барнэлл переглянулись друг с другом, и самый общительный решил перевести тему, на всякий случай.

– О, хот-доги! Мне про них Эреб все уши прожужжал, говорит: «Ты должен попробовать их, это еда богов»! Шнэ, Барнс, вам взять парочку? – Пролепетал Лапидус, ускорив шаг и только внешне спрашивая мнения у товарищей, хотя на самом деле умирал с голоду, так как не ел ничего со вчерашнего дня.

Остановившись у одного из передвижных киосков, троица наконец осмотрелась вокруг.

Над площадью висели два больших серых баллона дирижабля с гербом полиции, а под ними расположился помост, на котором выступали какие-то бродячие артисты.

Лавочники всех мастей пытались утолить ненасытный голод приходивших поглядеть зевак, продавая местный фастфуд, нехитрые игрушки для детей и, конечно же, цветы, приставая к парочкам с целью поживиться на любви прекрасного пола к таким недолговечным украшениям.

Менестрель со своим товарищем, влетевший как ураган на сцену, запевал песню:

– Он с детства был слаб, он познал униженья. Изгой в этой жизни искал себе путь.

Шнэ и Барнэлл отметили про себя, что этот менестрель именно тот человек, который привлёк их внимание недавно в переулке.

Одетый в тёмную мантию, прикрывающую белый балахон с капюшоном, скрывающим верхнюю часть лица, подпоясанный красной тканью.

На руках были надеты причудливого вида кожаные наручи до локтя, на правой руке отсутствовал безымянный палец, придавая «бандитский вид» его образу.

Через плечо проходил ремешок музыкального инструмента с шестью струнами, по форме напомнивший Барнэллу женское тело, а любой землянин мог узнать в нём обычную гитару.

Товарищ же менестреля сидел рядом, полностью укутанный в чёрную, словно поглощающую свет, тканевую робу, за капюшоном которой виднелись два красных светящихся глаза, покоящихся на идеальном мужском лице, больше подходящем для обложки журнала на Земле.

Менестрель подыгрывал своему товарищу на бубне, задавая разный ритм композициям.

– Наша очередь. – Получил удар локтем в бок Барнэлл от напарника и обратился к лавочнику с хот-догами. – Мне, пожалуйста, шесть штук.

– С вас три большие медные монеты.

– Ничего себе! – Хотел было возмутиться Барнэлл, но взвесил в голове, что разрешение на торговлю здесь сегодня стоило, небось, больших денег, погасил свой порыв. – Сейчас. – после чего начал шерудить по карманам полицейский, но через несколько секунд обратился к Лапидусу. – Кажется, я забыл свой кошель.

Напарник без слов достал свой и расплатился с продавцом после чего выхватил у того из рук хот-дог и откусив большой кусок закатил глаза от удовольствия.

Полуэльф последовала его примеру.

– Да, мне это тоже по душе, такая необычная текстура мяса, и форма… Интригует. – Подмигнула Шнэ Барнэллу, а Лапидусу послала поцелуй.

Детектив постучал по спине своего подавившегося друга.

– И с тех пор я называю кошель бумажником, мне так нравится, сочно и необычно. – Подытожил Барнэлл.

– Извините, господа. – поперхнувшись проговорил Лапидус.

– Хи-хи-хи. Тебе что, в детстве не говорили, что нельзя говорить с набитым ртом? – Хотела пошутить Шнэ, но, встретившись взглядом с ошарашенным Барнэллом и побледневшим Лапи, заметила напиток, отвела взор.