Тень Страха

– Кто он вообще такой?

– Некромант, насколько могу судить. Не сильнее тебя, но вы же не в магии соревноваться собираетесь.

– Ему можно довериться? – я тревожно закусила губу.

– У нас предварительный уговор, он дал обещание не делать ничего, что может навредить тебе. Насколько я понял, он разозлил кого-то из алатов, поэтому сам нуждается в моей защите больше, чем ты в его помощи. Лина, я на рынке демонических услуг не первую тысячу лет, можешь быть спокойна.

– Я буду невероятно спокойна после того, как избавлюсь от этого Гончего.

– Злюка, – ухмыльнулся Асмодей и стер свое отражение.

Мне хотелось рассказать другу и про Пандорру, но не решилась, ибо примерно представляла, что скажет демон. Обычно наш спор относительно этой части моей натуры заканчивался ссорой и взаимным обиженным молчанием, а сейчас подобное было бы совсем некстати.

Увидев вместо приятеля собственный потрепанный и маньяческий вид, я невольно передернулась. Кровь стянула кожу там, где я не смогла ее оттереть, испачканные волосы слиплись неаккуратными прядями. Последние несколько часов показались вечностью, мне смертельно хотелось рухнуть на подушку, прямо как есть, и отоспаться. К сожалению, такая роскошь была совершенно недоступна: Тереза ждала моего возвращения и наверняка сходила с ума от происходящего. Максимум, что я могла себе позволить, это пара-тройка часов тревожной полудремы и горячая ванная.

Правда, ни то, ни другое не принесло ни капли удовлетворения. Вдобавок магическое истощение давило непомерным грузом, даже восстанавливающая настойка не помогала. После нее я не валилась с ног, да, но силой все же пользоваться не могла, максимум, даром алаты.

Когда уже собиралась выходить из дома, я вдруг поняла, что часы показывают начало пятого утра. Поколебавшись, решила подождать, пока хотя бы рассветет. И заодно еще раз попытаться выстроить в голове примерный ход разговора, чтобы избежать крайне острых тем. Если, конечно, такое вообще возможно.

Тереза открыла после первого же стука, словно караулила у двери.

– Лина! – выдохнула она с облегчением. – Всю ночь глаз не сомкнула, боялась, что ты не вернешься.

– Я бы не посмела, – выдавила вымученную гримасу, лишь отдаленно напоминающую улыбку.

Что б меня. Тереза не заслуживала боли. Я же пришла, чтобы превратить ее жизнь в ад. От этой мысли искренняя радость на лице старой знакомой только душила еще больше.

Я почти не слушала ее, пока она заваривала чай, рассказывала о себе, о работе, доме, Ричарде. Не потому что не хотела. Напротив. Но я просто сидела на диване, подогнув ногу под себя, ловила слова старой знакомой вполуха, пытаясь понять, с чего бы начать. Да и сама Тереза, кажется, оттягивала главные вопросы.

– Чем ты думала? – в конце концов, первой не выдержала я. – Как тебе в голову пришла столь бредовая идея – завести ребенка от алата?

Женщина опустила взгляд на кружку, обхватила ее двумя руками, грея пальцы:

– Лин, попробуй понять меня. Ричард – это частичка Лоркана, моего любимого мужчины, его продолжение. Я ни о чем не жалею.

– Лоркан был в курсе, что станет отцом? – прищурилась я.

– Конечно, – пожала плечами подруга. – Сначала он сомневался на счет рождения нашего сына, но под моим напором сдался.

– И не говорить мне о твоей беременности – ваше сознательное решение, – утвердительно кивнула я, не особо нуждаясь в подтверждении догадки.

– Я хотела рассказать, – Тереза заметно стушевалась, неловко заправила за ухо прядь волос. – Честно, хотела. Но Лоркан дал понять, что ты не обрадуешься, поэтому не стала.

– Дело не в радости, – я откинулась на спинку дивана, скрестив руки на груди. – Просто он понимал, что я буду отговаривать. Дурацкая идея, подруга. Сколько вы были вместе? Несколько месяцев? И вдруг ребенок?

– Мы жили вместе почти год, – на лице женщины проступило что-то сродни обиде. – Знаешь, возможно, для тебя это слишком мало. Но мне столетия жизни не светят, так что я считаю, что этого времени было более чем достаточно, чтобы понять, что рядом тот, кого я хочу видеть отцом своего ребенка.

– Алат, который в любой день может исчезнуть без следа. Очень подходящая кандидатура.

– Да плевать, кто он! – вдруг сорвалась Тереза. – Я его любила! Это был лучший год, лучший мужчина в моей жизни. Нашему сыну вот-вот исполнится девятнадцать лет, Дик – самое дорогое, что у меня есть. Так что не смей читать мне нотации о том, чего не знаешь.

– Да уж куда мне, – уязвленно усмехнулась я. – Скажи-ка, Лоркан случайно не обмолвился, что такое ребенок алата?

– Он говорил, что будет непросто.

– Ах, непросто… – саркастически протянула я, чувствуя, как в душе закипает непрошеный гнев. Ладно Тереза, на самом деле, ее действительно понять можно. Но Лоркан-то чем думал?! – Какое дивное определение дерьма, на которое вы обрекли мальчишку.

Чашка в руках подруги тревожно звякнула о блюдце. Я бы, может, и постаралась быть более деликатной, но негодование в адрес двоих взрослых влюбленных идиотов выходило за рамки:

– Хочешь, объясню, что такое это ваше «непросто»? Ричард родился не человеком. Не важно, хочет ли того, готов ли, но после перехода Грани он станет алатом. И либо, как большинство, подчинится Высшей Ложе, либо проживет очень и очень недолго. Если повезет, сумеет сбежать и будет скрываться. Это вы с твоим мужчиной мечты обсудили?

– Лоркан обещал, что сделает все возможное, чтобы Высшая Ложа не узнала о Дике, – голос Терезы заметно дрогнул.

На это мне нечего было сказать. Может, он бы и смог скрыть парня. Если бы остался в живых.

– Да, план был надежен, как швейцарские часы.

– Лина, объясни, что происходит, – устало вздохнула женщина в ответ на мой яд. – Почему спустя столько лет ты вернулась и устроила на моей кухне побоище? К чему сейчас эти нотации?

– До меня дошли слухи, что Вильгельм сильно заинтересовался каким-то пареньком. А когда я сунула нос в это дело, обнаружила Ричарда, который должен был скоро перейти Грань.

– Уже? – с пониманием округлила глаза Тереза. – Неужели ничего нельзя сделать? Разве нет ни одного способа предотвратить это, отодвинуть?

– Если и был – поздно трепыхаться, все уже случилось, – признание далось нелегко, но выбора не было. Зато напомнившее о себе чувство вины глыбой льда основательно притушило пожар моего возмущения.

– Не понимаю…

– Авария, в которую он попал, не была случайной.

– Да о чем ты говоришь? – подруга непонимающе посмотрела на меня с тревогой. – Объясни, пожалуйста.

– Я устроила эту аварию. Я приблизила Грань Ричарда на пару-тройку месяцев. Извини, но твой сын уже стал алатом.

– Зачем ты это сделала? – ошарашенно выдавила Тереза.

– Чтобы перехватить парнишку у Вильгельма, – я не стала скрывать искреннее сожаление за привычной равнодушной маской. – Поверь, мне в голову не могло прийти, что этим парнем является твой сын. Я пойму, если ты не захочешь меня больше видеть и слышать, но постарайся принять одну простую истину: если бы я не опередила Высшую Ложу, Ричард бы достался Вильгельму.

– Значит, Дик теперь совсем как его отец? – с горькой усмешкой посмотрела на меня женщина. Руки ее нервно дрогнули, поэтому чашку она поставила на тумбочку подальше от себя.

– Первого обращения еще не было, поэтому сложно сказать, насколько сын унаследовал таланты отца.

– И что дальше? – Тереза молчала не меньше десяти минут, переваривая все услышанное.

– Ричард знает правду о себе, об отце?

– В детстве я рассказывала ему о Лоркане. Это было похоже на сказки, но он считал мои истории реальными. Потом Дик перестал верить, а я не настаивала.

– Значит, нам предстоит тяжелый разговор с твоим сыном.

– Нам? – вскинула брови женщина.

– Ну, просвещать мальчика относительно неземной любви его родителей – не совсем мое право. Тем более, если я совершенно ничего в любви не понимаю, – от подколки не удержалась.

Тереза виновато отвела глаза:

– Прости, пожалуйста, я переборщила.

– Брось, ты вправе наговорить мне куда больше гадостей и быть при этом правой, – отмахнулась я. – Когда…

– По-моему, я предельно ясно формулировал свою мысль, когда запрещал приходить сюда.

Голос Гончего за спиной едва не заставил меня застонать от досады. Говорила же, подкрадывается, как бесшумная тварь.

Тереза вопросительно смотрела то на меня, то на мужчину позади.

– Не обещала, что послушаю, – отрезала я, не поворачивая головы. Краем глаза заметила, как этот ночной кошмар уселся за барную стойку, разделяющую гостиную и столовую, лицом к нам. – Явился послушать бабские сплетни? Тебе не надоело таскаться за мной хвостом?

– Надоело, да выбора нет. Злую собаку с цепи не спускают.

– Кто это? – вполголоса поинтересовалась Тереза.

– Моя головная боль, – я сосредоточила все свое внимание на ней, игнорируя присутствие Гончего и его оскорбительный намек. – Не обращай внимания. Когда твой сын вернется домой, надо будет сразу все обсудить с ним, иначе первое обращение застигнет врасплох.

– Лина, – женщина вдруг замялась, будто никак не могла подобрать слов, – а Лоркан, он… Ты не подумай, я не дура, не жду его у окошка долгие годы. Будь все в порядке, он бы за эти годы, наверное, навестил сына… Просто скажи, что с ним? Почему он не может помочь собственному сыну?

Я вдруг поймала себя на мысли, что указ Гончего не ходить к Терезе не был таким уж ужасным. Послушалась бы – и этот жуткий вопрос не ударил тараном по остаткам самообладания.

– Он мертв, – все, что смогла выдавить.

– Давно?

– Около десяти лет.

– Я вышла замуж примерно тогда же, – Тереза криво улыбнулась, украдкой смахивая с глаз выступившие слезы. – Представляешь, со злости. Мол, не появляешься – и черт с тобой, буду счастлива с другим.

Вот что сказать, чтобы облегчить эту боль? Есть ли вообще хоть какие-то слова, что способны это сделать?

– Как он умер?

– Несчастный случай. – Лгунья. Мерзкая, трусливая, потерявшая совесть лгунья. Такая, что самой от себя тошно.

– Лоркан? – подал вдруг голос Гончий, о котором я почти успела забыть. – Алат Силы духа?

– Да, – оживленно кивнула Тереза, повернувшись к нему. – Вы его знаете?

Мужчина кивнул, и я похолодела. Если так, он наверняка может быть в курсе обстоятельств смерти Лоркана.

– Наслышан. Один из очень немногих алатов, к которому у Гильдии Гончих было больше уважения, чем вопросов, – продолжил говорить этот мерзавец, словно не замечая мои предупреждающие гримасы. – Он вроде был уничтожен своими собратьями при попытке укрыть преступника, насколько я помню.

Тереза посмотрела на меня. Я могла поклясться, что вижу на ее побледневшем лице осознание:

– Это так?

Я не смотрела ей в глаза, но и без того ощущала, какой в них укор, упрек. И просто не выдержала:

– Извини, мне нужно срочно уйти.

Выскочив из дома Терезы, прежде, чем услышу хоть что-то, я размашисто зашагала к своему, не останавливаясь ни на секунду, не давая себе перевести дыхание. Почему-то казалось, что стоит мне замереть, и я позволю себе слезы, на которые просто не имею права в данной ситуации.

*****

Гончий покинул дом Терезы через портал. Сперва накинул на оглушенную новостью женщину успокаивающие и усыпляющие чары от греха подальше, а потом шагнул в белоснежную воронку.

Он оказался на заднем дворе дома алаты буквально на секунду раньше. Лина ворвалась туда так стремительно, что со всего размаха врезалась в него и чуть не отлетела на землю. Мужчина по инерции хотел было придержать ее, но в последний момент передумал. На краткий миг крылатая застыла, не до конца понимая, что произошло, а потом зло сузила глаза.

– Болтливая ты скотина, – не то прошипела, не то прорычала алата, с силой пихнув Десмонда в грудь. – Кто просил тебя открывать свой поганый рот?!

– Тебе было сказано, не выводить меня, – Гончий от тычка даже не шелохнулся. – И потом, я просто сказал правду.

– Да кто ты такой, чтобы решать, кому и что раскрывать?! – взмахнула руками Эвелинн. Дес усилием воли заставил себя остаться на одном месте, но на всякий случай всмотрелся в ладони алаты: не отросли ли опасные коготки? – Новость о смерти Лоркана и без того стала ударом. Ты мне в отместку решил сделать Терезе еще больнее? Где же долбанное благородство твоей чертовой Гильдии?

– С теми, кто его заслуживает, – оскалился Десмонд. – Чересчур бурная реакция, как я посмотрю. Дай угадаю, он погиб из-за тебя? Ты и есть преступница, которую Лоркан укрывал, поэтому испугалась рассказать подруге правду.

Рассвирепевшая девица вдруг расхохоталась как безумная, запрокинув голову назад. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь густую листву деревьев и какие-то чужеродные в данной обстановке, зловеще подсветили ее волосы алыми искрами.

– Правда порой бывает совершенно неуместна, – смех Лины оборвался настолько резко, что мужчине стало не по себе, – потому что ранит и только. Считаешь, стоило рассказать Терезе, как Лоркану вырвали сердце? Или начать с того момента, когда его пытали в моем присутствии?

– Да ты же не ее чувства берегла, – Десмонд окатил алату вполне искренним презрением. – За свою шкуру беспокоилась. Как не выглядеть в глазах своей Терезы виновницей гибели ее мужика.

– В своей тупой, наивной уверенности в собственной правоте ты просто великолепен, – Эвелинн прикрыла ярость злорадной ухмылкой. – Разумеется, ведь Гончие у нас – образчик морали, а крылатые – лживые манипуляторы.

– Заметь, не я это сказал.

– Даже немного жаль будет разочаровывать тебя, – алата подошла ближе и вкрадчиво поинтересовалась: – Ты знаешь что-нибудь о погружениях в чужие воспоминания?

– В теории.

Лина вцепилась тонкими пальцами в подбородок мужчины, заставляя смотреть ей в глаза. Он невольно дернулся назад, не понимая, что творит эта особа, но заметил презрительную насмешку и напряженно замер, на всякий случай просчитывая возможную опасность.

– Не бойся, злая собака не кусает, – почти весело улыбнулась чокнутая стервозина. – Она делает больно по-другому. Смотри внимательно, я покажу тебе кое-что крайне занимательное.

В ноздри ударил запах затхлости и сырости, щедро приправленный тошнотворным сладковато-металлическим запахом крови. Картина в центре каменного подвала вызывала отвращение: на коленях стоял алат, в некогда светлых одеждах, теперь сплошь покрытых бурыми пятнами всех оттенков, с выражением мрачной решимости на искаженном от боли лице. Вглядевшись, Десмонд увидел, что по всему телу алата буквально клочьями были выдраны куски плоти, в некоторых местах была видна кость. Небесно-голубые, огромные крылья, изломанные и смятые, безвольными плетями свисали на пол.

Перед ним, опершись на край дубового стола, стоял мужчина средних лет, высокий и худощавый. От его фигуры исходила волна раздражения.

– Долго собираешься упрямиться? – резко спросил он у Лоркана. Тот продолжал молчать. – Сам подумай, ты выносливый, можно долго беседовать в таком ключе. Но рано или поздно придет конец.

Он махнул кому-то рукой, отчего по алому камню в перстне скользнула искра, заставив Деса выругаться. Из полумрака вышел еще один мужчина, помоложе, с ехидной ухмылкой, держащий в руках тряпичную куклу с подобием крыльев. Чертовски знакомый Десмонду тип.

Томас Лагрен, ошибки быть не может. Один из тех Гончих, что был убит Линой в попытке поймать ее. Событие вышло довольно громкое, потому что после рук алаты Томаса даже опознали только с помощью магии. Значит, мужчина постарше, с рубиновым перстнем, вероятнее всего, наставник и напарник Лагрена – Сертер. После смерти любимого ученика он пропал без вести, освободив место в круге заместителей главы Гильдии.

Получив одобрение наставника, Томас поудобнее перехватил тряпичную куклу и железными щипчиками выдрал клок из кукольной руки.

Лоркан зарычал сквозь зубы, Десмонд, скривившись, смотрел, как кусок мяса шлепнулся на пол. Совсем рядом протестующе закричала девушка.

Обернувшись, он увидел смуглую изящную брюнетку, которая забилась в угол подвала, как загнанный зверек. Однако от количества «ловчих сетей», наброшенных на нее, воздух едва не искрил. Пятерка Гончих – сомнений в принадлежности этих типов к Гильдии у Деса уже не оставалось, тем более, у двоих виднелись татуировки, точь-в-точь как его, – едва удерживала сети, трещавшие по швам. Девчонка полыхала на диво знакомым злобным взглядом и будто порывалась сказать что-то, но не могла.

– Я тебя еще раз спрашиваю, – Сертер сверлил взглядом Лоркана. – Эта девушка – Эвелинн?

– Эта девочка – моя племянница, – хриплым шепотом, отдышавшись, отозвался алат, – не знаю, не понимаю, что вам от нее нужно. Вы ее напугали до смерти.

– Меня все это начинает утомлять, – поморщился Томас, обращаясь к своему коллеге. – Который час тут торчим, а толку ноль. Где заказчик?

– Сейчас будет. А пока продолжим разговор…

В ту же минуту девушка внезапно резко выбросила руку вперед и схватила ближайшего к ней Гончего за горло. Раздался мгновенный хруст, парень обмяк и рухнул вниз.

– Ах ты, тварь! – заклинатель рванулся к девушке, но на его пути из ниоткуда вырос Роланд.

– Не вздумай, – покачал он головой. – Я уверен, что это Эвелинн, поэтому убери от нее руки. Она принадлежит Вильгельму.

Томас неприязненно оскалился, глядя на девчонку, а потом вскинул руки и вырвал у куклы сердце.

Ребра Лоркана треснули и распороли его грудную клетку с влажным всхлипом. Ошметки того, что раньше было сердцем алата, брызнули во все стороны, а он даже не успел закричать.

Воспоминание алаты оборвалось внезапно. Десмонд очнулся и обнаружил, что Лина по-прежнему стоит недопустимо близко. Только сейчас это беспокоило его намного меньше, чем несколько минут назад.

– Дальше тебе смотреть ни к чему, – алата брезгливо убрала руку и отступила, рассматривая его с мстительным удовольствием.

Что-то внутри Гончего словно надломилось. Он хотел отрицать увиденное. Назвать Лину лгуньей. Безумно хотел. Сказать, что показанные ему Гончие – просто ее выдумка, что она добавила их в реальное воспоминание, чтобы запутать его. Но привычная Томасу тавматургия, поведение Сертера, искаженное от боли и предсмертного удивления лицо Лоркана – все выглядело слишком реальным, чтобы быть обманом. И Дес понятия не имел, как на это реагировать.

– Ну, как тебе правда на вкус? Не горчит? – алата поежилась, будто не до конца отошла от воспоминания, но мгновенно взяла себя в руки и с издевкой выгнула бровь.

– Почему я должен верить тому, что ты показала? – упрямо мотнул головой мужчина. – Это твое видение случившегося.

– Это память, услужливо приоткрытая непробиваемому барану. Я могла бы показать это Терезе. Рассказать, что этот кошмар сотворила с ее возлюбленным пресвятая Гильдия, а потом смотреть, как ты будешь оправдываться. Но я поберегла твою шкуру, смолчала, чтобы в ее глазах твои собратья не выглядели виноватыми.

– Почему я должен верить, что все было именно так, что это были Гончие? – с плохо скрываемым раздражением повторил вопрос Десмонд. Он сам не мог понять, что выводит его из себя: откровения крылатой о смерти Лоркана, или то, что он в них верит. Или двусмысленное замечание самодовольной паршивки, в котором так и читалось превосходство.

– Не должен, – Эвелинн пожала плечами. – Но Лоркана пытали и убили твои коллеги, это факт. А россказни про казнь алатами – гнусная ложь, чтобы прикрыть зад Гильдии. Все же должны верить, что вы без справедливого суда и неоспоримой вины муху не прихлопнете.

– Значит, в этой истории было что-то еще, что ты не показала, из-за чего Гончие так поступили. Должно быть объяснение.

– Вот как? – алата не скрыла отвращения в голосе. – Когда дело касается тебе подобных, дьявол кроется в деталях, да? Вам врать можно, был бы повод благородный? Но стоит мне умолчать о чем-то из добрых побуждений – я лживая тварь?

Гончий уязвлено промолчал, не желая вслух признавать, что Лина попала в десятку. Он ткнул ее носом в практически безобидное вранье, она же с головой макнула его в чан с помоями. Провожая Эвелинн взглядом, Десмонд отчасти жалел о той минуте, когда согласился помочь Роланду.