С.АД

– То есть, мне тебя не провожать?

– Я же сказала, можешь спокойно вернуться и передать Даше, что твоя задача выполнена.

– И, честно говоря, Даша просила тебя проводить лишь до этого места, убедиться, что ты усвоил её уроки. И все же жаль, что ты предпочел пустую ветку мне.

– Счастливо. – Девушка так же внезапно исчезла, как и появилась.

– И тебе прозвучало в пустоту джунглей. – "Даша, Даша! Спасибо тебе!" – прозвучало в голове у парня.

Убедившись, что остался наедине с собой, Макс поднялся и двинулся вперёд по узкой тропе, пробиваясь сквозь плотную завесу джунглей. Время тянулось медленно, словно патока, каждый шаг отдавался гулким эхом в тишине. Он шёл до самого заката, то и дело останавливаясь, чтобы оглядеться, вслушиваясь в окружающую тишину, которая казалась зловещей и неестественной. Моментами казалось, что джунгли вымерли, оставив его один на один с их безмолвной мощью. День, наполненный действием, пролетает незаметно, здесь же, в дикой глуши, время словно застывало.

С приближением ночи Макс озаботился поиском ночлега. Взгляд его упал на дерево, принадлежавшее к неизвестной породе, его крона возвышалась над джунглями не меньше, чем на пятнадцать метров. Макс замер под его сенью, раздумывая, стоит ли рисковать и карабкаться на такую высоту или поискать что-то более доступное. Однако жажда увидеть окрестности с высоты птичьего полета пересилила сомнения.

Достав нож, он начал взбираться на дерево, используя лезвие как кирку, втыкая его в кору и создавая опору. Поднимаясь все выше, он почувствовал жужжание, и мимо него пронеслась огромная стрекоза, словно миниатюрный вертолёт. "Богатыри здесь водятся", – промелькнуло в голове Макса, и он вспомнил, что отделяет этот чуждый, враждебный мир от родной земли лишь полоса воды, кажущаяся морем, но таящая в своих глубинах нечто гораздо более сложное и опасное.

Взгляд его скользил по бесконечному зеленому морю леса, пока, наконец, удача не улыбнулась ему. Впереди показалась широкая ветвь, достаточно крепкая и просторная, чтобы послужить ему ложем. Макс достал свой видавший виды плед, расстелил его на ветке и, достав из кармана сушеную многоножку, принялся неспешно грызть её, внимательно осматривая окружающую панораму. Огромные джунгли раскинулись перед ним, словно зелёный океан, в котором легко было затеряться.

Хрустя аппетитной ножкой насекомого, Макс обводил взглядом горизонт. Внезапно его внимание привлекло странное сооружение – не высотный дом, а двухэтажный особняк, совершенно чуждый этому дикому пейзажу. Он словно был вырван из другой реальности и помещен в самое сердце джунглей. Особняк источал ауру таинственности, манил своей загадочной историей.

Макс перевел взгляд на тропинку, затем снова на особняк, обдумывая возможность завтрашнего визита. Он запомнил ориентиры – невысокие, приметные деревья, чтобы не потерять тропу. Удовлетворенно кивнув, Макс устроился на ветке, тщательно проверил ее на наличие незваных гостей и закрыл глаза. Неожиданно его мысли вернулись к Оксане и тому моменту, когда он попал в этот кошмар. "Почему она выбрала именно меня? Что она во мне нашла?" – эти вопросы терзали его, пока он не погрузился в беспокойный сон.

Снов не было. Ветка врезалась в спину, и только измученный человек мог уснуть в таком положении. Макс открыл слипшиеся глаза и снова огляделся, словно желая убедиться, что ночное видение не было плодом его воображения. Нет, это был он – двухэтажный кирпичный дом, слегка обветшалый, но все еще величественный.

Не теряя времени, Макс решил направиться к дому, чтобы потом вернуться на тропу и продолжить свой путь к заветному атласу. Спустившись с дерева, он приблизительно рассчитал координаты и вбил их в свой ручной компьютер.

Дорога к дому оказалась странной и извилистой. Казалось, сама природа сопротивлялась его продвижению, превращая тропинку в непроходимое болото. Но любопытство и желание разгадать тайну особняка гнали его вперед, превозмогая все препятствия. Не столько жажда наживы, сколько стремление понять, как этот дом оказался в такой глуши, двигало им.

Упорство Макса было вознаграждено. Вскоре сквозь деревья он увидел очертания дома и приблизился к нему вплотную. Он смог рассмотреть его во всех деталях. Дом был двухэтажным, второй этаж частично скрывался под крышей, но был вполне обитаемым. "Почему бы его не разведать? Вдруг там остались какие-то запасы", – подумал Макс, подходя к дому и толкая скрипучую дверь.

Он увидел, что дом заброшен и запущен уже много лет. Осмотрев его, освещая темные углы лучом фонарика, он не нашел ни одной фотографии, ни одного предмета, способного пролить свет на прошлое этого места. На всякий случай сняв автомат Калашникова с плеча и держа его наготове, он начал подниматься по скрипучей лестнице на второй этаж. Неизвестно почему, Макса охватил необъяснимый страх, словно он оказался в фильме ужасов.

Поднявшись на последнюю ступеньку, Макс замер в ужасе. Перед его глазами предстала жуткая картина: чавкая и ломая кости, огромный богомол пожирал Оксану. Макс потерял дар речи, в оцепенении передёрнул затвор и с диким криком начал палить в чудовище, но пули проходили сквозь него, не причиняя вреда. Богомол резко обернулся и бросился на Макса…

В этот момент Макс вздрогнул и проснулся, едва не упав с ветки. "Да, это место до добра не доведет", – пробормотал он, вспоминая кошмарный сон. Макс посмотрел в сторону дома. Уже наступило утро. Протерев лицо руками, он решил не рисковать и не искушать судьбу, а идти прямиком к атласу, хотя желание разгадать тайну особняка по-прежнему терзало его. Усмехнувшись, он произнес вслух: "Нет, дорогой, пусть ты останешься для меня загадкой!"

Спустившись с дерева, Макс прибавил шагу, осознавая, что с каждым днем приближается к возвращению домой. Но что значит дом? Этот вопрос не давал ему покоя. Он то и дело оглядывался. Внезапно он заметил, что под ногами хрустит земля, словно кто-то специально разбросал палки. "Что за чертовщина?" – пронеслось в голове. Под ногами было мягко и сыро, земля пружинила. Макс попрыгал на месте, убедился, что ничего не происходит, и пробормотал: "Долбанные джунгли!"

В следующее мгновение земля ушла из-под ног, и Макс с глухим стуком провалился вниз, на время потеряв сознание от удара. Придя в себя, он обнаружил, что находится в узком туннеле, а до люка, через который он упал, не дотянуться. "Ну, просто блеск, и где я теперь?" – в отчаянии воскликнул он. Сжимая в руках автомат, он передёрнул затвор и двинулся вперёд по туннелю, который, судя по навигатору, вёл в направлении атласа.

Макс брел по туннелю, глуша подступающую тревогу обрывками русских народных песен. "А почему бы и нет?" – мелькнула в голове ироничная мысль. "Господи, как же меняет человека страх!" Еще недавно он, такой гордый и обиженный на весь мир: на сограждан, на город, на матушку Россию… "Прости, родная, дурака!" А сейчас отдал бы всё, чтобы вернуться в мир, где о покое заботились другие, где безопасность была данностью, а ворчание – единственной проблемой. "Россия-матушка, если выберусь, клянусь, слова дурного не скажу! Прости, окаянного!" Эти мысли, странным образом переплетаясь с мотивами народных песен, приносили какое-то облегчение, давали ощущение сопричастности к чему-то большому и незыблемому.

В какой-то момент отчаяние накатило с такой силой, что Макс поймал себя на мысли: а ведь он, возможно, первый из своего города, кому выпала "счастливая" участь стать первопроходцем, как Гагарин 12 апреля 1961 года. "Юра, брат, как же я тобой горжусь!" Человек, шагнувший в неизвестность, чтобы вернуться героем. Удивительно, как в такие минуты просыпается уснувший было патриотизм, как всплывают в памяти школьные истины, которые казались такими далекими и неважными, а сейчас обретают новую, щемящую ценность, как ниточка, тянущая к утраченному мирному прошлому.

Его размышления прервала метнувшаяся впереди тень. Макс резко вскинул автомат. "Приехали… Показалось? Нет, вот еще один, и еще… Шевелятся, как шустры какие-нибудь", – пронеслось у него в голове. "Ладно, двоих положу, а что с остальными делать? Перезарядить бы, да не дадут". Прижавшись спиной к холодной стене туннеля, Макс выставил оружие в сторону мелькающих теней. "Спокойно, Макс, соберись, тряпка". Медленно, крадучись, стараясь ступать бесшумно, перенося вес с пятки на носок, он двинулся к тусклому свету, пробивающемуся из зияющего пролома в стене.

Заглянув в пролом, Макс отшатнулся, его лицо побелело, зрачки расширились от ужаса. "Матерь Божья!" – выдохнул он беззвучно. Перед ним раскинулась кошмарная панорама: мерзкие твари, похожие на скорпионов, перетаскивали огромные белые яйца, в которых копошились отвратительные личинки. Посреди этого ада восседала гигантская, раздувшаяся матка, поражающая своими чудовищными размерами. Бесконечно рожая новые яйца, она жадно пожирала приносимую ей пищу: останки людей и каких-то немыслимых существ, многоножек, богомолов… Все исчезало в ее бездонной пасти. От этого зрелища Макса затошнило.

"Надо валить отсюда", – прошептал он, и тут же, словно в насмешку, поскользнулся и рухнул на землю. Матка, услышав шум, повернула свою отвратительную голову в его сторону и пронзительно заверещала. "Ну, вот и все, приплыли". Макс дернул затвор автомата и открыл беспорядочную стрельбу, пытаясь попасть в мерзкую матку. Твари, взбешенные, бросились к ней, пытаясь укрыть ее своими телами, а часть ринулась на Макса. Он выпустил обойму за обоймой, судорожно соображая, что в разгрузке осталось всего две. Паника сдавливала горло. "Черт побери! Что же делать?!" Понимая, что стрельба бесполезна, Макс вскочил и бросился к пролому, который сам же и проделал, упав.

Он бежал, слыша за спиной топот преследующих его тварей, чувствуя их зловонное дыхание у себя за спиной. Развернувшись, Макс выпустил несколько пуль в голову ближайшего монстра. Тот рухнул. Макс, не теряя ни секунды, снова бросился бежать. Бежал, ни о чем не думая, но спасительный пролом никак не появлялся. "Боже мой, если я ошибся туннелем, я пропал!" Он несся вперед, отталкиваясь руками от стен, и вот, наконец, увидел свет. Но в этот самый момент чья-то мерзкая лапа обхватила его ногу. Выстрел в упор. Снова попадание в голову. Брызги омерзительной слизи окропили стены туннеля. Зная, что остальные твари уже совсем рядом, Макс изо всех сил рванулся к спасительному лучу света.

Он бежал, не чувствуя усталости, словно тело отбросило все лишнее, подчинившись инстинкту самосохранения. Он мчался до тех пор, пока яркий свет не заполнил все вокруг. "Слава тебе Господи! Сейчас точно в Бога уверуешь", – промелькнула мысль. Он вылетел из туннеля и рухнул на мягкую, такую дорогую, такую родную траву. Перекатившись на спину, он направил дуло автомата в темную дыру, из которой только что выбрался. Но там никого не было. Макс подумал, что, скорее всего, из-за шквального огня он повредил матку, и теперь все твари заняты ее спасением. "У меня есть шанс".

Быстро сориентировавшись по навигатору, Макс понял, что неподалеку находится нужная ему тропа. Он помчался в ее сторону, продираясь сквозь заросли кустарника и переплетение лиан. Он бежал с такой скоростью и ловкостью, что сам себе удивлялся. И вот она, знакомая тропа. Обессиленный, он упал на колени, пытаясь отдышаться, и вдруг услышал за спиной ледяной голос:

– Руки вверх, ублюдок!

Ужас и счастье перемешались в одно немыслимое чувство. "Я буду жить!"

Макс вскинул голову, надеясь увидеть спасителя, но перед ним предстал нелепый, гротескный персонаж. Вертикально возвышалась фигура, вооруженная двухстволкой. Оборванец, в лаптях, увенчанный нелепым черным цилиндром, испещренный безумием в косых, неадекватных глазах, таращился на него.

– Что это за чертовщина? – прохрипел Макс, настолько этот фрик диссонировал с безумием сада.

– Я – Веселый Боб, тили-бом!

– Ну, приехали, – пронеслось в голове у Макса. Его взгляд метнулся к калашу.

– А вот это я терпеть не намерен, терли-бом!

Он прыгнул в сторону, к спасительному автомату. Веселый Боб оказался на удивление проворен.

– А теперь – баиньки, терли-бом! – И прикладом обрушил Макса в пучину беспамятства.

Голова раскалывалась, руки были связаны за спиной. Его тело отказывалось согревать холодную твердь, очевидно, бетон. С трудом разлепив веки, он попытался нашарить за спиной хоть что-нибудь острое, жалкую щепку, чтобы перерезать веревки. Его пальцы наткнулись лишь на голую кожу. На нем, кроме трусов, ничего не было. Зрение плясало перед глазами, мутное и двоящееся. Он стал оглядывать помещение и похолодел. Кажется, он начинал понимать зловещую тайну дома в джунглях. Все говорило о двух этажах, лестнице в центре, жалкой кухоньке, столе, покрытом толстым слоем пыли. И этот придурок в котелке прыгал и что-то стряпал.

– О, проснулся, тили-бом!

– Что за цирк? Зачем вырубил? – прогундосил Макс.

– А тебе все выложи! Саду нужна жертва. Ты оскорбил Мать, и я обязан тебя убить и скормить, чтобы стать сильнее. Ты же хочешь помочь, терли-бом? Макса затопила ледяная волна ужаса. А Веселый Боб, напевая что-то себе под нос, начал остервенело натачивать нож.

– Слушай, Боб, откуда ты взялся?

– Атлас выгнал.

– Мне все меньше и меньше нравится этот Атлас. Интересно, за что тебя?

– Атлас не хотел кормить Матку, а я – избранный, понимаешь?

– С чего ты так решил?

– Меня эти твари не трогают, потому что я их кормлю. Вот и все. А ты, дружок, станешь их следующим угощением. Ужином, завтраком, обедом – как Сад решит. Классно, да? Хочешь, перед смертью я тебе открою секрет, тили-бом?

– Попытайся удивить. – С трудом сев, Макс прислонился спиной к ледяной стене.

– Это заговор, заговор, заговор, заговор! А ты… Ты сегодня умрешь, но не расстраивайся. Ты послужишь Великой Матери, и Сад позволит мне еще здесь пожить.

– Послушай, Боб, а последнее желание у меня будет?

Боб дернулся к нему, как на пружине.

– Никаких желаний! Ничего у тебя не будет, тели-бом!"

– Ну хоть попить-то можно попросить?

Боб, как безумный, метнулся к кухне, а Макс, упираясь руками, попытался встать на ноги. Боб, увидев, что Макс поднялся, взвизгнул и схватил нож.

– Хочешь умереть стоя, тели-Бом?" – и ринулся на него.

Макс понял, что это его единственный шанс. Собрав всю силу, он ударил ногой в челюсть Боба. Удар получился на загляденье. Боб выронил нож и рухнул навзничь. Макс, подлетев к ножу, схватил его и разрезал веревки на руках. Оглядев безумца, Макс наклонился над ним, размышляя, что делать. Он понимал, что Боб просто болен, и за ним рано или поздно придут.

Отойдя от него, Макс стал искать свои вещи. Обыскав каждый угол и ящик, он решил подняться наверх. И, поднимаясь с ножом на второй этаж, он увидел жуткое зрелище. В центре комнаты возвышался алтарь. В углу стояла детская кроватка, явно предназначенная для двоих. В другом углу – ложа, аккуратно застеленная, словно кто-то недавно встал с нее. Макс подошел к алтарю. На нем стояли фотографии, на одной из которых был Боб, держащий двух младенцев – двух девочек. Розовые банты, украшенные кружевом, и счастливая женщина. Рядом с алтарем лежали его вещи и автомат. Макс торопливо оделся, схватил автомат и спустился вниз.

Боба не было. Место, где он лежал, было пусто. Макс, не желая знать продолжение этой кошмарной истории, толкнул дверь и вышел. На пороге его ждал Боб с вертикальной двухстволкой, направленной прямо на него.

– Я не могу тебя отпустить. Ты из Атласа?

– Да, я из Атласа!

– За что они меня выгнали? Я ничего не сделал!

– Мне жаль, Боб. Мне правда жаль.

По щекам Боба потекли слезы.

– Но ты же понимаешь, если бы меня не выгнали, они бы жили…" Прицеливаясь из ружья, он всхлипнул.

– Да, Боб, жили бы. Но мы ничего не можем изменить.

– Я ненавижу Атлас.

Взведя курок, Макс закрыл глаза. Неожиданно в голове всплыла молитва, но ее прервал жуткий крик. Макс распахнул глаза и увидел, как Боба разорвало какое-то чудовищное создание, похожее на скорпиона. Взведя автомат, Макс всадил очередь в тварь, но Боб был уже мертв. Макс посмотрел на двухстволку. Открыв ее, он увидел, что патронов в ней нет. В голове прозвучала жуткая фраза: наверное, он просто хотел к своим.

Макс уже собирался уходить, но что-то заставило его обернуться. И тогда взгляд его упал на изуродованное тело Боба, распростертое в пыли. Обведя взглядом скорбный пейзаж, он различил три могильных холмика: над одним возвышался грубый крест, над двумя другими – лишь небольшие земляные насыпи. "Господи, до чего же жесток этот мир…" Словно завороженный, он вновь вошел в дом, поднялся на второй этаж. Там, среди разбросанных вещей, обнаружил небольшой дневник. Невольно заглянув в последние записи, он похолодел. "Как же так? Тварь отняла у него жену, а он… он не смог спасти своих детей. Видел, как они умирают от голода, тщетно пытаясь напоить их водой. Две маленькие девочки… умерли у него на руках…" Макс закрыл глаза, и слезы, обжигая, потекли по щекам. Внутри клокотал немой крик, но он сдержал его, помня о таящейся в окрестностях опасности. "Моя задача: воссоединение семьи". Вытерев слезы, он принялся искать лопату. Не найдя, опустился на колени и начал рыть землю руками. На удивление, податливая почва легко поддавалась. В голове мелькнула мысль: "Видимо, и Боб вырыл эти могилы для своих любимых такими же руками". С каждым комком земли сердце Макса разрывалось от боли. Он не знал этого человека, но скупые строки дневника, запечатлевшие эту жуткую трагедию, перевернули его душу. Глубокую могилу вырыть не удалось, но Макс уже стоял в яме по пояс. Бережно подняв тело Боба и придав ему позу эмбриона, – понимая, что длины могилы не хватит, – он развернул его лицом к крестам дочерей и осторожно опустил вниз, предав земле. С трудом водрузив над могилой крест, он достал нож и вырезал на дощечке: "Здесь покоится Боб. Отец. Муж, до последнего вздоха пытавшийся накормить своих дочерей, но не нашедший ничего, кроме воды и пищи, которую они не смогли принять. В его смерти виновен Атлас". Установив табличку рядом с могилой, Макс долго стоял, погруженный в скорбное молчание. Не мог даже представить, за какие злодеяния женщину с двумя младенцами на руках и их отца могли обречь на такую мучительную смерть. Развернувшись, он перекинул автомат через плечо и направился в чащу джунглей. "Удивительно все-таки…" Неожиданно он замер, обернувшись, еще раз взглянул на одиноко стоящий дом. Образ Даши вспыхнул в памяти. Словно трещина пролегла между ним и Атласом. "Хочу ли я возвращаться? Я не знаю, что сделал Боб, но это же дети… почему их выгнали?" От внезапно накатившего отчаяния Макс опустился на корточки, закрыв лицо руками. Он никак не мог выкинуть из головы историю Боба, она отказывалась укладываться в голове. Жуткие мысли терзали его, требуя ответа, которого не было. Казалось, нужно развернуться и бежать к Даше, но тут в памяти всплыла пластина и слова доктора: "Если бы не эта пластина, его бы здесь не было. Хитрый он парень. Да. Сашка! Надо вернуться, хотя бы чтобы сказать ему спасибо". "Обалдеть! Как же быстро меняется жизнь…" То, что еще недавно казалось невозможным, стало частью его самого. Ноги словно сами понесли его вперед, навстречу неизбежной встрече с Атласом. Каждый шаг отдавался острой болью, словно пронзаемый иголкой, ведя его по незнакомой дороге. Только редкое попискивание ручного анализатора кислорода возвращало его в реальность. Макс взглянул на датчик: стрелка угрожающе застыла в красной зоне. Вытащив из рюкзака красный фильтр, он вставил его в анализатор. Механизм с тихим щелчком встал на место. Макс поднял глаза: вдали, километрах в пяти-семи, мерцал красный маячок, болезненно напоминая о том месте, откуда его увез УАЗик.

Пройдя, сколько позволяли израненные нервы и нависающее отчаяние, Макс почувствовал, как ноги окончательно отказываются служить, подгибаясь под бременем пережитого. "Всё, предел," – глухо прозвучало в голове, эхом отдаваясь в оглушенной тишине джунглей. Ему необходимо было найти убежище, дерево, где можно было бы забыться, хотя бы на сутки, выжечь из памяти этот кошмар, терзающий сознание. "Боже, да как это назвать? Адский сад? Сад порождений ада?"

Он, обессиленный, прислонился к шершавой коре ближайшего дерева, не в силах сделать ни шагу. Подняв взгляд, оценил его: ствол достаточно крепок, ветви густы. Достав верный нож, вонзил лезвие в древесину и начал карабкаться, неуклюже цепляясь за выступы, съезжая вниз, но упрямо продолжая свой отчаянный подъем. Силы таяли с каждой секундой. Казалось, вот-вот, и одна из веток станет его последним пристанищем – он просто рухнет на нее, бессильно свесив руки и ноги. Но нет, нужно добраться выше, уйти от земли, от этого жуткого мира. Макс полз, а дерево казалось бесконечным, уходящим в самое небо.

Наконец, приметив подходящую развилку, образованную двумя переплетенными ветвями, он достал из рюкзака видавший виды плед, постелил его и в изнеможении рухнул на импровизированное ложе. Листья, потревоженные его падением, закружились в медленном танце, опадая вниз. Макс, завороженный, следил за их полетом. Вдруг внимание привлекла яркая точка: прекрасный цветок, похожий на нежную розовую хризантему, распустившийся посреди этого кошмара. "Боже, неужели хоть что-то в этом саду еще способно излучать красоту?"

И тут кусты раздвинулись, и к цветку, крадучись, приблизился муравей. "Только тебя здесь не хватало для полного счастья!" – пронеслось в голове у Макса. Он потянулся за автоматом, намереваясь жестоко прервать существование насекомого, но не успел даже навести оружие. Цветок, словно оживший, начал стремительно трансформироваться. Земля под ним вздыбилась, и из нее, вынырнув, появился гигантский богомол. Одним молниеносным движением он рассёк муравья надвое, жадно чавкая и поглощая его останки.

"Ну, просто нет слов… Всевышний, ты вообще понимаешь, что ты натворил?" Макс, с отвращением наблюдая за пиршеством чудовища, подумал: "Что ты будешь делать дальше, тварь? Ведь из-за вас я здесь, в этом проклятом месте".

Он навел автомат на богомола, не отрывавшегося от своей трапезы. "Снести ему сейчас голову? Или подождать? Снести, к черту!" – сверлила мысль. Но тут же возникал вопрос: "А что, если на выстрел сбегутся все его родственники? Здесь же все друг друга едят". Он решил подождать, пока эта тварь не закончит с муравьем. "Если ты, уродская морда, хоть раз на меня посмотришь, клянусь, выпущу в тебя всю обойму!"

Плевав на свою дальнейшую судьбу, Макс, снедаемый ненавистью к этому порождению ада, в упор наблюдал за богомолом, ожидая его следующего шага. Но ожидания его не оправдались. Насытившись, богомол, словно растворившись в воздухе, бесследно исчез в переплетении джунглей. "Ну ничего, тварь, надеюсь, ты еще дашь мне шанс".

Обессиленный, Макс уронил голову на ветку и не заметил, как провалился в тревожный сон. Ему снова снился родной город, его сосед и друг детства Артем. Они стояли возле его подъезда и махали ему руками, словно прощаясь навсегда. Он отчаянно хотел к ним, чувствовал нестерпимую потребность обнять их, но что-то не давало ему двинуться с места, словно приковывало к земле невидимыми цепями. Он попытался сделать шаг, но, как это часто бывает во сне, ноги словно наливались свинцом, и он не мог сдвинуться с места. Собрав остатки сил, он совершил рывок и тут же наткнулся на невидимое стекло. Они, уже зараженные, с безумными, ничего не выражающими лицами, продолжали улыбаться и махать ему, а Макс, обезумев от ужаса, с остервенением колотил кулаками в невидимую преграду, пытаясь крикнуть им, чтобы бежали. Сзади, из-под земли, выползла матка и жадно схватила их своими мерзкими лапами, увлекая в свою утробу. Макс, беспомощный, продолжал биться о невидимую стену и кричать, пока не проснулся в холодном поту.

Но на этот раз он проснулся не в панике, не дернувшись, а трезво оценивая ситуацию. Он понял, что это всего лишь сон. Что-то сломалось внутри, и приступы ужаса стали отступать. Нервная система, словно смирившись с неизбежным, больше не реагировала на кошмары прошлого. Так было проще, чем каждый раз рисковать рухнуть с дерева.

Макс посмотрел туда, где еще вчера вечером маячил огонек. Его уже не было, да и, по сути, он был ему больше не нужен. Навигатор четко показывал направление, и Макс, собрав остатки сил, перекусив сухим пайком и запив его водой из фляги, перерезал лиану, служившую ему подобием лестницы, и двинулся по едва заметной тропинке, которая вела вглубь джунглей.

Быть может, это и глупо, но джунгли, по которым пробирался Макс, все меньше внушали ему былой трепет. Тропа, знакомая до боли в стертых подошвах, то вздымалась, то ныряла вниз, петляла змеей, то пропадала в колючей чащобе, то выводила на продуваемые ветром поляны. Макс шагал, словно во сне, погруженный в омут воспоминаний о пережитом и предвкушений о грядущем. Ему грезилось, как в Атласе его встретят если не героем, то уж точно не чужаком. Да что кривить душой, наверное, каждому, кто возвращается из дальней дали, чудится: вот сейчас я возникну на пороге, объявлюсь, и все ахнут от радости.