Нет запрета. Только одно лето

– Так вот как выглядит личная обитель немецкого бизнесмена.

– Здесь много сюрпризов, олененок.

Взгляд был острым, цепким – он словно пытался ухватить каждую мелочь, при этом в уголках глаз затаилась лукавая усмешка, будто Раймонд уже придумал какой‑то неожиданный ход. Смотрел пристально, с живым, почти жадным интересом, но в этом взгляде читалась и тонкая игра – будто он намеренно приоткрывал только часть своих мыслей, оставляя пространство для догадок.

Подойдя к стене рядом с книжным шкафом, мужчина поднял руку вверх и ухватился за едва заметный выступ. Надавил и отошел в сторону, успев пройтись по моему телу восхищенным взглядом. За долю секунды передо мной появилась огромная кровать.

– Эм, современно. Вы настолько часто в кабинете, что есть необходимость в откидной кровати?

Но меня интересовало не это.

Хотелось узнать, как часто он ночует там, тем самым не взаимодействуя с невестой, как обещал ранее.

– Большую часть времени я нахожусь именно здесь. Это не отнимает времени, которого и так в сутках слишком мало.

– Изводить себя тоже неправильно. Ты не спишь и сегодня пропустил завтрак.

И хотя это было эгоистично по отношению к самому себе, усталость делала с его и без того привлекательной внешностью что-то невообразимое. В особенности поменялись глаза, которые будто бы изменили лицо. Радужка приобрела более теплый оттенок. В уставшем взгляде цвет глаз казался глубже, словно приглушен закатным светом. Освещение подходило его образу, эту усталость хотелось разделить.

– Какая забота, Мисс Хилл. Мне приятно знать, что ты беспокоишься. Это лучше, чем притворное безразличие.

Тембр голоса обволакивал, как теплый бархат. Баритон с природно низкими частотами, легкая хрипотца, не болезненная, а естественная, будто след долгих разговоров или ночного недосыпа; придавала голосу интимную, «утреннюю» ноту.

– Что такое, Кимми? – Еще соблазнительней произнес он, как только встал ближе и по-хозяйски пробежался пальцами по спине. Хищно прищурился и наклонился, чтобы испытующе посмотреть в глаза. – В таком уязвимом состоянии я нравлюсь тебе больше, да? Резко умолкла, и только всматриваешься в лицо, будто еще чуть-чуть и не удержишься, чтобы сделать что-то интересное. А ты сделай, Кимберли… – Раймонд наклонился ближе, обжигая приоткрывшиеся губы горячим дыханием, при этом продолжал смотреть в глаза с немым восторгом. – Попробуй.

Интимность момента съедала всю меня без остатка. Я не выдержала такого соблазна, потянулась к его губам в преобладающем порыве, но он отвел голову назад и быстро ухмыльнулся.

– Я запомню этот момент, когда ты снова решишь показать равнодушие.

Возразить или возмутиться я не успела. Мужчина надавил ладонью на спину, из-за чего я подалась вперед и тут же встретилась с его губами. Мужское дыхание за секунду стало тяжелым, глубоким. Углубляя поцелуй, Раймонд начал едва слышно постанывать, параллельно поднимая меня на руки, будто это вообще ничего не стоит. Руки и пальцы обхватывали его шею, плечи и волосы, блуждали по лицу, к которому хотелось прикасаться бесконечно, вероятно, поэтому я взяла инициативу в свои руки и медленно опустилась поцелуями к шее.

Мы разместились на кровати. Полулежа, мужчина откинул голову назад и закрыл глаза, наслаждаясь происходящим с таким удовольствием и вожделением, что я льстила сама себе и получала удовольствие, равное тому, что и мужчина. Медленно расстегивая пуговицы поло, я спускалась поцелуями к ключицам, провела языком по кадыку, на что тот сразу дернулся. Сильные пальцы на пояснице спустились ниже, сжали ягодицы.

– Черт возьми… – Выдохнул Раймонд.

– А если на немецком? – тут же съязвила я.

– Verd…

Я слегка прикусила участок кожи на шее, но тут же оставила в этом же месте влажный поцелуй, заметив, как сильно ему хорошо от происходящего.

– Как-как?..

Он вдохнул.

– Nimm meine Seele weg, aber hör nicht auf.

– Как-то слишком длинно для двух слов, Мистер Ротштейн.

Улыбаясь, он вернул зрительный контакт, и я в эту же секунду чертовски засмущалась, осознавая, что сижу сверху и целую его в эрогенные места с желанием без конца чувствовать происходящее.

Конечно, Раймонд уловил мои чувства, тем более смущение. Он ловко подвинул меня к себе, уложил рядом и, зарывшись пальцами в мои волосы, начал нежно массировать кожу головы.

Его дыхание, сердцебиение звучали самой лучшей композицией, которую я когда-либо слышала. Из-за этой мысли я все больше понимала, что нуждаюсь в Раймонде Ротштейне эмоционально, как ни в каком парне ранее. С Тайлером я не ощущала и половины того, что ощущала с Раймондом. Дело было не только в положительных эмоциях, в которых я утопала в недавнем времени. В этой связи все было сложно и не лежало на поверхности. Мы оба знали, что у нас есть всего пару месяцев, чтобы испытать что-то невероятное и насладиться всего несколькими моментами.

Ему ничего не грозило.

Он был настолько сложным мужчиной, что сказать что-то наверняка было бы глупостью. Я делила каждое его слово на два. Не верила, но слушала. Даже на подсознательном уровне зная, что этой связью можно наслаждаться только в моменте, меня не отпускало чувство, что с каждым шагом мы становимся друг другу ближе, чем следует.

– О чем думаешь? – поинтересовался он, словно услышав мысли и желая их прояснить.

– О том, что, вероятно, уже в сентябре я буду учиться в университете. Только вот нужно отлипнуть от твоей груди, чтобы к этому хотя бы немного приблизиться.

Раймонд тихо рассмеялся.

– Ты уже выбрала место?

– Обдумываю.

– В Германии есть хорошая школа по бизнесу для иностранцев.

– Раймонд…

– В ней преподает мой хороший друг.

– Нет. – Перебила я и приподнялась, чтобы взглядом передать всю важность отказа.

– Я знаю, что вы с родителями планировали, куда поступать. Мне будет только в радость помочь тебе туда поступить.

– Марлен рассказала? – Он кивнул. – Это было в средней школе. Сейчас я уже не вижу себя ни в финансах, ни в экономике. Тем более где-то в Германии.

– Но почему ты передумала?

Почему?

Все крутилось вокруг любовниц, одной из которых я медленно, но верно становилась, а вернее, уже была, пытаясь всеми силами отрицать происходящее. Ничего не изменилось. Я по-прежнему испытывала отвращение, но на этот раз к самой себе. Согласиться на какое-либо предложение от Раймонда, принять его так называемую добродетель для меня означало официально стать любовницей и подтвердить этот статус. Но я, конечно, об этом не сказала.

– Выросла. Сменились предпочтения.

– Ладно, и в какую сторону? Кем ты хочешь стать?..

Не думаю, что он имел какие-то плохие намерения, задавая подобные вопросы. Я лишь догадывалась, что мужчина может увлечься связью и предпринять попытки, чтобы это продлилось чуть дольше. Нас тянуло друг к другу, при этом все понимали, что выхода, кроме как окончательного прощания, не было.

– Позднее узнаешь, – спокойно сообщила я и даже выдавила улыбку, но он что-то понял. – Давай кое-что друг другу пообещаем?..

– Конечно, – Раймонд с нежностью улыбнулся, – проси, что хочешь.

– В том-то и дело, что это будет не просьба. Ты серьезно относишься к обещаниям?

– Настолько, насколько это возможно. Обещание держит вес поступка, Кимми. Если я услышу от тебя то, что заставит сомневаться, ни о каком обещании не может быть и речи.

– А если соглашусь дать обещание взамен?

– К чему ты клонишь, Кимберли? В чем дело?

– В конце августа, если все пойдет по плану, я уезжаю, чтобы подать документы в нужный университет.

– Так ты уже определилась? – Я с согласием кивнула. – И что, даже не скажешь, куда именно собираешься поступать?

– Это неважно, Раймонд. К тому времени все вернется в нужное место, и каждый из нас будет там, где должен быть.

– Понятно. – Мужчина поднялся. – А пообещать я должен то, что не стану мешать тебе строить эти «хорошие» планы. Без меня.

– Мы оба знаем, что ты женишься…

Он чуть ли не прорычал:

– Да плевать я хотел на эту свадьбу. Если она тебя так волнует, я отменю.

– Что?

Мужчина стремительно направился к двери, открыл ее и вышел в коридор, из-за чего я вскочила с места и ринулась следом. Озираясь по сторонам, старалась не произносить его имя слишком громко, а как только перегнала, встала на пути, повторяя за ним каждый шаг.

– Раймонд, это не смешно.

– Я как раз и собираюсь сделать то, что не будет похоже на шутку.

Он собирался меня обойти, но я с силой потянула его руку на себя.

– Думаешь, блефую?

– Конечно нет!

– Отойди, Кимми.

– Нет.

Не без усталости Раймонд отодвинул меня в сторону, однако вместо того, чтобы отступить, я дернула мужчину на себя и сократила расстояние, заглянула в глаза, а затем взгляд сам остановился на его приоткрытых губах. Затем обратно на глаза, но снова на губы… Он это заметил, слегка вздрогнул и попытался уйти, но я не дала. Притянула к себе и впилась в губы с такой страстью и отдачей, что Раймонд не смог повторно противостоять.

Мы оказались в кабинете. Внутри возникало чувство, будто из легких выкачали весь кислород и оставили одно единственное желание.

Чувствовать.

Он раздел меня быстро и незаметно. Сам остался в одежде.

Рухнув на постель, я не могла оторваться от его губ. Раймонд что-то шептал, когда немного отстранялся, но прервать порыв влечения казалось невозможно. Влажные губы спускались по шее к груди, я приподнялась, выгибаясь под его сладкими ласками. Нагота не стесняла. Мне, наоборот, хотелось, чтобы он рассмотрел меня, знал каждый участок моего тела и просто делал то, что считает нужным.

– Раймонд… – Взяв его лицо в ладони, чтобы наши взгляды встретились, я обратила внимание, как блестят его оторванные от поцелуя приоткрытые губы. – Мы же не остановимся на поцелуях, когда уже так близко к…

– Я очень хочу тебя, Кимми, но… Мне кажется, ты еще не готова.

– Ты ошибаешься.

– Я не конкретно о тебе. Здесь дело в моем… восприятии. Я пытаюсь быть нежным с учетом того, что очень давно не проявлял подобных чувств во время секса. Боюсь, мое обычное поведение может тебя оттолкнуть.

Собственный истерический смешок озадачил даже меня. Я нафантазировала все, что только можно.

– Что там такого?.. Говоришь грубости?.. Бьешь?

– В первом случае я больше молчу.

– А во втором?..

Раймонд сглотнул и облизнул губы.

– Во втором шлепаю. Чаще всего выходит довольно-таки громко, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Воспоминания вернули в первые дни нашего приезда. Это было и правда чертовски громко, тем более в ванной.

– Можно… не шлепать…

А вот говорить об этом было странно.

– Это происходит, когда я расхожусь, и речь не только о шлепках ладонью. Пахом об ягодицы.

– Оу… Эм… Понятно. А почему ты решил, что мне это не понравится?

Янтарные глаза заблестели. Взгляд сместился на мои губы, а затем его пальцы в порыве их коснулись. Я приоткрыла рот и немного провела по ним языком, сразу заметив, как мужчина порывисто выдохнул.

– Зачем ты так со мной? – жалостливо прошептал он. – Нас услышат.

– Ранее тебя это не волновало.

– Как и сейчас. Я знаю, что потом от этого тебе придется краснеть и выслушивать колкости Ника.

Пальцы поползли вниз, медленно проникли внутрь. Я простонала и приподнялась, найдя в себе силы ответить:

– Тогда нам нужно что-то придумать.

Подушечка большого пальца оказалась на чувствительном месте и начала нежно его теребить, с каждой секундой набирая обороты. Я вскрикнула и задышала чаще, не в силах видеть, как мужчина наблюдает. Он прикусил грудь, из-за чего пришлось раздражительно вскинуть голову.

– Так-то лучше, олененок. Смотри на меня и наблюдай. Тем более у меня есть предложение.

– Что за?..

Я продолжительно застонала из-за нарастающей скорости пальцев, а как только темп стал медленнее, жалостливо промычала.

– Перебивать тоже не советую. Можешь просто кивать, желательно положительно. – Я закатила глаза, но в эту же секунду Раймонд провернул то же самое, вынуждая закусить губу. – Слушаешь? – Я кивнула, а он в знак благодарности быстро поцеловал набухший сосок. – Умница. Через неделю мне нужно уехать, и я хочу, чтобы ты поехала со мной. На несколько дней.

Его поцелуи не давали успокоиться. Я была на грани и таяла под руками, не в силах думать или говорить. Раймонд приподнялся, оставив руку между ног, и углубил поцелуй, вынуждая тянуться себе навстречу, лишь бы чувствовать это невероятное чувство значимости в проявляющейся нежности, одолевающей момент страсти.

Так и вышло, что поцелуй увлекал больше, чем пальцы, скользящие по телу. Мужчина самостоятельно обвил шею моими руками, не в силах оторваться от губ. Он скользил ладонью по талии, животу, на этот раз обходя все выпуклости, чтобы страсть окончательно перешла в нежность.

Думаю, именно ее он испытывал, когда мы оставались наедине или чуть дальше от посторонних глаз. Так звучало его «Ты мне нравишься», так звучал контраст между встречами, от которых менялись отношения. Были только мы. Чувственные и влюбленные. Именно влюбленные.

– Поехали со мной, – прошептал Раймонд. – Я покажу красивые места в тех окрестностях, и мы сможем побыть вместе, чтобы ты не беспокоилась о моей семье. Я не отойду от тебя ни на шаг, Кимми…

Он не дал ответить, снова поцеловал и с учащенным дыханием прильнул к шее.

– Будем вместе засыпать и просыпаться. – Дурманил Раймонд, чередуя каждое слово с поцелуями. – Перестанем контролировать себя, боясь осуждения. Я точно тебе надоем…

– Почему?..

– Потому что никаких стопов не будет, олененок. Не знаю, что ты со мной сделала или я сам сделал это с собой, но, Кимми, красивее и интересней девушки я еще не встречал. Ни в Германии, ни в любой другой стране…

– Как, по-твоему, отнесутся к этой поездке остальные? Марлен расстроится.

– Плевать я хотел на остальных, а с Марлен можно договориться. Я поговорю с ней, просто дай согласие.

Тело изнывало.

Больше всего хотелось, чтобы Раймонд наконец-то умолк и переступил через свое ожидание нежности. Он хотел услышать от меня согласие, поэтому терпеливо ждал, всматриваясь в очертания лица с особой лаской и наслаждением. Этот взгляд лишь обострил чувства и ощущения, поэтому, видимо, мои глаза сказали ему обо всем сразу.

Мужчина задышал тяжелее, хотел отвести взгляд, чтобы перевести дыхание, но я аккуратно прошлась коленкой по его торсу и легонько коснулась паха. Раймонд на несколько секунд закрыл глаза и приоткрыл рот, явно что-то обдумывая.

– Ты очень подлая…

– Разве это проблема, если меня достаточно просто приструнить?

Каждым словом и взглядом я просила об этом уединении. Рассматривая красивое лицо, широкие плечи и сильные руки, я думала лишь о том, каким он может показать себя в момент страсти, если сорвется и поддастся порыву. В ту минуту я лежала перед ним обнаженная, открытая и каждым взглядом умоляющая, чего ранее не могла бы себе позволить из-за смущения. Но то, какон смотрел… То, с каким наслаждением в его глазах отражался мой облик… Любая другая девушка сошла бы с ума от значимости.

Раймонд нежно улыбнулся и прильнул к губам сладким поцелуем, вынуждая приподняться, чтобы чувствовать их нежность, которая, казалось, в любую секунду окажется на расстоянии. Когда его ладонь скользнула по животу, внизу затянуло. Я рухнула на подушку, не в силах контролировать ощущения во всем теле. Оно изнывало, поддавалось не мне, а чужим рукам и их обладателю, наблюдающему за реакциями с особым наслаждением. Влюбленные глаза изводили ровно так же, как и желание, но Раймонд не выглядел так, словно еще чуть-чуть и набросится. Зато такой выглядела я. Жалостливо прошептала:

– Ты так и будешь бездействовать?

Лукаво улыбнувшись, он хотел спуститься ниже, но я остановила.

– Нет. Я хочу, чтобы мы сделали это прямо сейчас.

– Кимми…

– Все выглядит так, будто ты просто не хочешь, – прямо сообщила я. – Не хочешь меня…

Мужчина закатил глаза, взял мою руку и молча положил ее на свое выпирающее возбуждение. Я немного растерялась.

– Что такое, Blume? Ты ведь уже меня касалась. Это можно считать за опровержение того, что я якобы слепой?

Я заерзала.

– Пойми, я хочу, чтобы этот момент стал особенным. Не в этом кабинете, не в месте, где нам приходится держать себя в руках и следить за каждым взглядом, что там говорить о прикосновениях… Я бы мог сказать семье о нас, но ты не хочешь.

– Раймонд, не надо. Не знаю, как ты планируешь поделиться такой новостью, но уверена, слова ты подбирать не станешь.

– Если хочешь скрываться, мы можем, но рано или поздно им придется узнать.

– Как насчет «не обязательно»? – Я выдавила молящую улыбку, на что Раймонд цокнул. – Слушай, я беспокоюсь о Яне. Он и так слишком много о нас думает, а когда услышит от тебя подтверждение догадок, боюсь, ничем хорошим это не закончится. Не стоит подливать масло в огонь.

– Ты так о нем волнуешься.

В голосе послышалась ревность. Мне это польстило, но зацикливать на этом внимание было бы неправильно.

– Как и ты. Вероятно, это единственное, чем мы похожи.

– Только этим, Кимми? А что, если я скажу, что оченьнеплохо играю в теннис, в который ты так влюблена?

Я приподнялась на локтях от неожиданности, пытаясь расценить серьезность сказанного, Раймонд лишь рассмеялся, убирая прядь с моего лица.

– Аманда говорила то же самое, а по итогу…

– Я могу доказать, но с условием.

– Я не ведусь на манипуляции… – Но терпения хватило на несколько секунд. – Например, каким?..

Его это позабавило. Я накинула на себя одеяло, показывая важность диалога, но как только выпрямилась, оказалась сверху на довольно улыбающемся мужчине. Раймонд немного спустил одеяло с плеч, оставив их обнаженными.

– Если я выиграю, ты согласишься на совместный отдых. Нет – проси о чем хочешь.

– Хм-м… Ты ведь понимаешь, что я с детства в этом спорте?

– Тем лучше, достойный соперник.

Потянув края одеяла на себя, он ловко поймал падающее тело в крепкие объятия, в которых хотелось раствориться. Гораздо лучше чувства ранее.

Спустя пару минут я незаметно вышла из кабинета и отправилась к себе, чтобы наконец-то позаниматься с репетитором. Все время при удобном случае взгляд останавливался на балконе. Преподаватель заметил глупую улыбку, но с этим замечанием улыбнулся сам.

За обедом оказались только я и Марлен, так как остальные братья поехали на побережье, а Раймонд по-прежнему сидел в кабинете. Женщина вела себя как обычно: немного весело и непринужденно. Странно с учетом того, что теперь ей точно было известно о нашей с Раймондом связи, и все же это лучше, чем возможные развилки. Ее злости или обиды я бы не стерпела, и все же за таким смирением явно что-то скрывалось.

Парни не появились и вечером. Какое-то время я и Марлен побыли у бассейна, наслаждаясь теплым солнцем, затем поужинали и устроили вечер старого кино. Я переживала за Раймонда, из-за чего часто приподнималась и посматривала на лестницу в ожидании знакомых шагов, но он так и не спустился. Загружая себя работой, мужчина, казалось, не думал ни о чем другом, вредил в первую очередь себе, но при этом оставался верен делу.

– Скажи, Марлен, кто-нибудь, кроме Яна, не хотел вступать в семейное дело? Возможно, в детстве хотел стать кем-нибудь другим, врачом или полицейским?

– Кто-нибудь, – женщина улыбнулась. – Племянники породой пошли в деда. Помнится, мой младший брат часто сбегал из дома, чтобы выступать со своей группой на улицах Мюнхена.

– Своя группа? – От восторга я приподнялась. – Сколько ему было лет?

– Девятнадцать. Они часто выступали в парке Хофгартен, собирая возле себя толпы. В то время фанаток у Отто было уйма, он наслаждался жизнью рок-н-рольщика и отдавал этому всего себя, пока не прошло время брать одно из направлений бизнеса в свои руки, не без помощи отца, разумеется.

– Он не хотел возразить?

– В этом нет смысла. Не в этой семье.

Ротштейны всегда оставались на слуху. В Германии их знали все и вся. Женщины восторгались властностью и роскошью притягательных генов чистокровных немцев, пока другие мужчины не могли с этим ничего сделать. В тот момент миру только предстояло узнать о Ротштейнах как об успешных бизнесменах. Их банк захватил несколько стран, а впереди ждал целый мир.

– Можно я спрошу про случай с Раймондом?..

– Ты и начала этот разговор из-за него, Кимми. Я понимаю. Когда стоит заметить ваше внимание друг на друге, начинает казаться, будто без вас двоих пространство окажется пустым и бессмысленным.

– Я ему не верю, поэтому можешь не беспокоиться обо мне. Мы просто… Я обычная любовница.

– Что ты такое говоришь, Бэмби?

– Но это так. Я не из семьи Ротштейн, но за этот месяц ясно поняла, что никакие чувства и связи не смогут перерасти во что-то большее.

– Кимми… – Она взяла меня за руку. – Я бы не была так спокойна, если бы Рай воспринимал тебя только как любовницу. С этим Раймондом, которого я давно не видела таким открытым и воодушевленным, все может быть совсем по-другому. Он – воплощение сдержанности и ясности мысли. Его разум подобен отточенному клинку: точный, беспристрастный, лишённый суеты, но все это исчезает, как только в поле зрения появляешься ты, малышка. Я заметила это еще по его приезду, во время семейного дня, но Рай так давно был ко всему безразличен, что я свалила происходящее на свое воображение. Только сейчас, прокручивая первые дни, я понимаю, что он не мог пройти мимо, не мог обделить тебя взглядом с первых дней, поэтому следовал за тобой, чтобы зацепиться словесно. Чтобы хотя бы немного поговорить.

– Ты не знаешь, что тогда происходило… Он думал, что я собираюсь соблазнить одного из кузенов, чтобы что-то поиметь с семьи.

– И ты поверила? Увидь в тебе истинную угрозу, все было бы не так. Такон лишь показывал свою слабость перед твоим образом, хотел оттолкнуть, раз самому не обращать внимания не получалось. Я и сама это поняла, только обдумав, а когда начала замечать, осознала, как один человек одним лишь появлением может вернуть утраченное. Только обернувшись назад, можно заметить то, что когда-то было скрыто от посторонних глаз.

Раймонд…

Эти слова отозвались во мне с той самой нежностью, которую я видела в мужчине на протяжении нескольких дней. Оставался выбор. Поверить и довериться или продолжать настаивать на обычной связи, чтобы в случае прощания сохранить лицо и уйти с высоко поднятой головой.

– Познавательные уроки философии от Марлен?

Его голос нежными прикосновениями прошелся по коже.

Обернувшись к лестнице, я изо всех сил сдерживала восторг от его присутствия. Казалось, мы не виделись несколько дней, из-за чего пришлось поймать себя на мысли, что как можно скорей хочется оказаться в крепких объятиях с дурманящим ароматом амбры, от которого внутри все сжималось.

– Давненько их не слышал. – Мужчина остановился у изголовья дивана и перевел взгляд с женщины на меня. Его пальцы неестественно зависли в воздухе, когда он сдержал порыв коснуться моего лица. – Мы с Кимми собирались поиграть в теннис.

– Сейчас? – от удивления я перебежкой взглянула на Марлен. – Там же уже темно.

– Боишься проиграть, Кимберли?

– Площадка с освещением, дорогая. Корт полностью оснащен фонарями.

– А нам понадобится судья.

Раймонд многозначительно посмотрел на тетю, которая от такого взгляда усмехнулась и покачала головой.

– Боюсь, уже слишком поздно для подобных мероприятий.

– Что я слышу, Марлен?Неужели возраст берет свое и ты уже не та инициативная женщина, которую я знаю? Что и вечеринки с подругами заканчиваются в восемь?

Подобного «оскорбления» она не выдержала. С шуточным осуждением взглянув на племянника, женщина поднялась и накинула плед на плечи, с вызовом остановив взгляд на хитрых глазах.

– У тебя будет очень суровый судья. По машинам.

Взмахнув пледом, как плащом, Марлен направилась к выходу. Я рассмеялась и поднялась, становясь напротив улыбающегося Раймонда, взявшего меня за руку. В его глазах читались все возможные чувства, пока губы оставляли теплые поцелуи на щеке, подбираясь к губам.

Оказавшись на площадке, я наблюдала, как Марлен забирается на вышку для судейства, а вокруг нее кружит Роберт с бокалом шампанского, на котором настояла женщина.

Немного разминаясь, чтобы разогреть мышцы, я потянулась до носков, выпрямилась и потянулась вверх. Раймонд, проходящий мимо, не смог обойти происходящее стороной. Осторожно шлепнув меня ракеткой по ягодицам, он быстро подмигнул и прошел чуть дальше.

– Начинай первая, Blume meines Herzens, только учти, что поддаваться я не намерен, когда на кону наша поездка.

– Из-за такой самоуверенности пощады можете не ждать, Мистер Ротштейн. Говорят, накануне вы задели честь судьи.