Лилит. Звездный плащ Казановы

В серебряном шаре, повторявшем то, что происходило в душе иллюзиониста, все образы померкли, там сейчас собиралась буря.

– И каким это образом? – держась за пылающее лицо, спросил наглец.

Друзья наглеца переглядывались – им было явно не по себе. Спорить с колдуном – дело малоприятное и совсем неперспективное. Если ты сам не колдун, конечно.

– А вот таким образом, – сказал Варшавски.

Иллюзионист навел на него свою серебряную указку, и из ее конца вырвалась серебристая молния и спиралью стала вытягиваться и приближаться к наглецу. Тот отступил на шаг, на два, на три. Вместе с ним отступили и его товарищи.

– Это случится, если только вы сейчас же не уберетесь из этого зала. Немедленно! Все трое!

Наглец обернулся на зрителей. Но, кажется, они были на стороне мага. Или просто решили остаться в стороне от ссоры? От греха, так сказать, подальше.

– Уходите, и поскорее! – Кто-то сердобольный крикнул наглецу. – Инвалидом хотите остаться?

– Ладно, – кивнул он. – Я ухожу! Чертов шарлатан! Я позову полицию!

И почти выбежал из зала. За ним последовали и двое его товарищей.

Лицо Кристофера Варшавски разом стало уставшим и постаревшим.

– Простите, дамы и господа, этот несдержанный зритель испортил мне всю концовку. Впрочем, сеанс шел к завершению. В двух словах так. Самонадеянная Морфи перешла дорогу мадам де Помпадур, самой влиятельной фаворитке короля, управлявшей государством, и Людовику Пятнадцатому пришлось избавиться от взбалмошной юной любовницы. Ее выдали замуж за офицера и отослали подальше от Парижа. Так закончилась история знаменитой Луизы Морфи. Джакомо Казанова более никогда ее не видел, да и не стремился к этому. Ему хватало других женщин и иных увлечений.

Кристофер Варшавски сделал отмашку указкой, и серебряный шар исчез, как его и не было. И послышался звон монет – это упали на сцену те деньги, что были подарены несчастной замарашке Морфи. Они просто вернулись из иллюзорного мира в свою реальность. Иллюзионист поклонился публике и среди общего молчания покинул сцену. За ним последовали и две его дамочки в открытых серебристых костюмах.

Спектакль сорвали – не было даже аплодисментов.

Долгополов разочарованно вздохнул:

– Да-с!

Крымов был с ним полностью согласен:

– Неожиданная концовка.

– Что ж, идемте, Андрей Петрович, я хочу посмотреть на кресло Джакомо Казановы, а потом можно и найти какую-нибудь гостиницу. Один поганец испортил такой спектакль!

По дороге в кабинет Казановы детектив не удержался и спросил:

– И все-таки я хочу узнать насчет королевского лекаря, того самого, мелкого, в парике.

– Почему это мелкого?

– Потому что на спаниеля похож. Только вместо ушей – парик. Месье Шампиньон!

– Вы несправедливы к этому лекарю, уж он-то умел лечить! А не только кровь пускал и свинцовые примочки накладывал, отчего люди как мухи мерли.

– Я же говорю: вы о нем знаете слишком много. Подозрительного много.

– Не понимаю, о чем вы, – отмахнулся Долгополов. – Подумайте лучше не кого мы увидели, а что мы увидели.

– И что мы увидели?

– Доказательство моим предположениям. Такое может сотворить либо демон, либо гениальный проходимец с помощью демона, – кивнул Антон Антонович, мельком оглядывая картины на стенах замка. – Но точно не обычный человек, каким бы талантливым он ни был.

– С этим спорить не буду. Так, а вот и кабинет библиотекаря. – Он потянул дверь на себя и указал рукой вперед: – После вас, Профессор.

– Благодарю.

Они вошли и тут же замерли у порога. В глубине кабинета у окна, где на подиуме возвышалось кресло, стоял к ним спиной высокий мужчина в смокинге. Крымов и Долгополов, хоть и не видели его лица, догадались сразу, кто это. Тот, кто недавно показывал им представление. Не было сомнений, что Кристофер Варшавски смотрит на кресло Казановы. Одной рукой Антон Антонович остановил Крымова, а другой приложил палец к губам. А потом шепнул:

– Я поговорю с ним один на один, так будет лучше. И постерегите нас!

Крымов кивнул, прошептал:

– Только будьте осторожны, – попятился назад, тихонько вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.

– Что вам нужно? – не оборачиваясь, спросил Варшавски.

– На креслице смотрите, да? – тихонько подходя, спросил Антон Антонович. – Я тоже пришел на креслице посмотреть. Как-никак, а грел его великий по-своему человек.

– Так считаете?

Антон Антонович встал по правую руку от мага. Варшавски наконец-то удостоил его взглядом. На него смотрел безобидного вида старичок в джинсовом костюме, с пушистыми белыми волосами и бакенбардами. Старичок хитро улыбался, глаза его, очень живые, так и сверлили иллюзиониста.

– Мне показалось, что вы буквально общаетесь с этим креслом. Пытаетесь узнать его тайны. Или тайны того, кто когда-то сидел в нем.

– Мне известны и тайны этого кресла, и того человека, который умер в нем, – сказал иллюзионист. – Как нам сообщают путеводители по замку Дукс.

– Не сомневаюсь. Как вы это делаете? – вдруг спросил забавный старичок. – Ваши фокусы?

И едва он задал этот вопрос, как перестал быть забавным. И перешел в другую категорию – подозрительных ищеек.

– Это мой профессиональный секрет, – ответил Варшавски.

– Я прошу вас хоть чуть-чуть приоткрыть мне эту тайну. И даю слово, что унесу ваш секрет в могилу. Я уже немолод, – печально развел руками старичок, – жить мне осталось недолго. А узнать так хочется!

Старичок даже поднял глаза вверх, как будто подсчитывая, сколько ему там осталось: годок, другой, третий?

Иллюзионист покачал головой:

– А вот мне кажется, что вы и живете долго, и собираетесь прожить еще столько же. Как минимум.

– Опасная интуиция.

– Как вас зовут?

– Конфуциус.

– И кто вас так назвал: мама, папа, бабушка с дедушкой?

– Все вместе: сели за обедом, договорились и назвали. Или за ужином, сейчас уже точно и не скажу.

Слушая его, иллюзионист кивал: старичок был словно выточен из гранита или вылит из бронзы – не пробьешь.

– То, что вы видели, это фокус, просто фокус.

– Нет, – покачал головой старичок. – Таких фокусов не бывает, господин иллюзионист. Есть только два варианта того, что все увидели.

– И какие же?

– Либо это массовый гипноз, но ваш фокус запечатлен на камеру. Я видел вашу Клеопатру, царицу Египта…

– Я же говорил: никаких камер.

– Не я снимал, поэтому претензии не ко мне.

– Ладно, пусть будет так. Либо?

– Либо это магия чистой воды.

– Магия?

– Да, волшебство.

– Так я волшебник?

– Называйте это как хотите, но да – чудо, сотворенное с помощью запредельных сил. Потусторонних, так сказать. Того мира, который не живет по земным законам. Это старый недобрый демонический мир. Там яблоко не падает на голову Ньютону, а летит прямо вверх. Эхо произнесенного слова может носиться в эфире тысячи лет. Там покойники могут выйти из темноты и сесть с вами за один стол, чтобы разделить трапезу. Слышали о таком мире?

– Слышал. Я много о чем слышал, господин Конфуциус. И много чего видел.

– Не сомневаюсь, не сомневаюсь.

– Что вам нужно от меня? Секрет фокуса приоткрыть можно. Но секрет магии – нельзя. Для этого нужно быть посвященным. И вы должны это знать, если говорите о таких вещах.

Антон Антонович сверкнул колючими глазами:

– Но кто вас посвятил в эти тайны? Как вы делаете то, что невозможно сделать обычному человеку? – Он решил не таиться, слишком умен был его противник, чтобы играть с ним; поэтому Долгополов и взял быка за рога. – Откуда у вас такая демоническая сила? Буквально сила демиурга. Демона, знаете ли. Кто помогает вам, господин Варшавски?

Но и маг уколол его и обжег взглядом:

– Это всего лишь фокусы.

– Так я и поверил.

– А у вас есть выбор?

– Выбор всегда есть.

– Прощайте, Конфуциус, – с улыбкой кивнул иллюзионист.

Повернулся и двинулся к дверям.

– До встречи, – бросил ему в спину бодрый старичок с пышными седыми волосами и бакенбардами. – Синьор путешественник во времени!

Он успел заметить, как на пару мгновений иллюзионист задержался, словно хотел повернуться к недавнему собеседнику и что-то сказать, а может быть, сделать, но затем проследовал к дверям, открыл их и был таков.

– Путешественник во времени, – глядя на кресло библиотекаря, повторил Антон Антонович. – Вот и встретились, синьор Казанова…

Глава вторая

Визит Прекрасной Дамы

1

С каждым такое бывает хоть однажды – мгновение решает всю твою жизнь. Это может быть образ, возникший в твоем воображении, который уже не забыть и который, подобно подсказке, поведет тебя, как поводырь слепого; случайно увиденное из окна поезда лицо, и вот уже ты на перроне и, забыв о прежнем маршруте, бежишь за своей судьбой; даже услышанная мелодия, которая решает, куда тебе идти дальше. Мелодия имеет великую силу – это чисто ангельское оружие! Шелест крыл небесных, всполохи озарений, шепот с облаков! А тут все сошлось вместе – и лицо, и мелодия, и удивительный образ, озаривший сознание и сердце.

Он лежал в пражской гостинице и смотрел в экран телевизора. У него были уже куплены билеты в Италию. Очередные гастроли. Еще одно представление, от которого будут трепетать зрители и спрашивать: «Как вам это удается, маэстро? Вы – волшебник?» И что он должен ответить на такой вопрос? Он-то знает, кто он таков. Но скажи им, сознайся, и от тебя шарахнутся, как от огня. Хватит того, что он знает сам…

Так вот, он смотрел телевизор, одну из многочисленных кабельных программ. И вдруг увидел на одной из сцен, где толком – и неясно, прекрасную девушку в белой одежде. С длинными русыми волосами, с венком на голове, она то ли плакала, то ли пела, но то, как она это делала, можно было назвать чудом. Она пела знаменитую арию Нимфы из оперы Монтеверди «Плач Ариадны» – самую пронзительную, самую печальную арию, написанную в эпоху барокко. Трое молодых людей подпевали ей сочувствующими баритонами, играли виолончель и скрипка.

Это была не просто музыка! Одна из тех мелодий, из-за которых Господь Всемогущий может однажды помиловать эту землю и род человеческий…

И вот девушка пела, взывала к возлюбленному, оставившему ее, а сердце мага и волшебника сжималось от восторга и счастья, потому что именно эти чувства испытывает человек, который однажды, после перехода по темному тоннелю длиной в долгие жизни, увидел в конце яркий луч света. Зовущее окошко! Девушка пела на итальянском, но чуткий слух мэтра определил, что в нем звучат иные нотки. Куда более северные! И он не удивился, когда прочел в титрах, что концерт проходит в далеком Санкт-Петербурге, выступает группа «Невский мадригал», а певицу зовут Анастасия Суржанская и она студентка пятого курса консерватории.

Кристофер сбросил ноги с дивана, позвонил своему антрепренеру Говарду Страйку, сказал, что последнее выступление выбило его из колеи, что он отменяет ближайшие гастроли, что Говард и ассистентки-близняшки отправляются в оплачиваемый отпуск в Венецию, плавать по каналам и наслаждаться видами, а сам он, иллюзионист Варшавски, улетает ночным рейсом в Санкт-Петербург. Просто так надо. Просто он так хочет. Просто это не обсуждается! А если кому-то что-то не нравится, то недовольных никто не держит. Да, все вот так серьезно. Наконец, и маги могут болеть, простужаться, получать воспаления легких, вывихивать ноги и ломать руки, тянуть связки. И если некий гений умеет вызывать призраков прошлого и материализовывать их в пространстве, это еще не значит, что этот же гений может вылечить за пару дней переломы костей. Чудес, как известно, не бывает. Все живут по одним законам Вселенной. Одним словом, пусть он, Говард, придумает сам что захочет. Для этого и существуют администраторы. Он, Кристофер Варшавски, ему полностью доверяет.

Уже утром он летел в Россию. В этот самый час, когда иллюзионист Варшавски смотрел в иллюминатор на июньские облака, два детектива, стар и млад, два охотника, решившие устроить на него облаву, отсыпались в одной из пражских гостиниц, накануне здорово набравшись отменным пльзенским пивом. Думать не думая, что большая рыба, выскользнув из рук, уже сделала им хвостом. Потому как старший из двух детективов получил точные сведения: «Его ждут в Риме. Аттракцион «Безумства императора Нерона».

Слова забавного старичка, брошенные в лоб, все еще звучали в ушах иллюзиониста: «Кто вас посвятил в эти тайны? Как вы делаете то, что невозможно сотворить обычному человеку? Откуда у вас такая демоническая сила? Демиурга, демона? Кто помогает вам, господин Варшавски?»

Нет, старик Конфуциус был непрост! И не просто так он пришел к нему на представление. Да еще с этим крепышом, который так и царапал его взглядом, когда он вышел из кабинета библиотекаря замка Дукс.

Глядя на перистые облака до горизонта, под гул турбин Кристофер Варшавски вспоминал, как двадцать лет назад он, пятнадцатилетний юноша, встретил ту прекрасную рыжеволосую даму с глазами удивительного изумрудного цвета. Яркого, какими бывают глаза у кошек особой породы. Вот и она была – особой. Он скучал в библиотеке: заказал редкую старинную книгу и теперь дожидался ее уже битых два часа. Книга была по оккультным наукам, но связанным с тайнами любви, в интернете ее следов не существовало, а здесь, в Праге, на родине средневековых чернокнижников, в библиотеке Академии наук, она имелась точно. Ради нее он выучил латынь!

Рыжеволосая дама в темно-синем деловом брючном костюме, подтянутая, спортивная, этакая наездница, которой не хватало только жокейской шапочки с козырьком и кнута, села рядом с ним на диванчик, закинула одну ногу на другую.

– Юность не должна грустить, – сказала она.

– Что?

– Вы слышали меня, молодой человек.

– Я не понял вас.

Она изящно повернулась к нему всем корпусом, и ее жакет открыл начало груди с хитрым золотым талисманом в форме ключа.

– Ты слышал меня. – Она резко стала фамильярной, но в этой фамильярности, приправленной обворожительной улыбкой, звучали нотки интимности. – И все понял.

Кристофер страшно смутился – незнакомка была вызывающе привлекательна и сексуальна. Агрессивно привлекательна и сексуальна. Обычно такие женщины не замечают подростков, они для них не существуют, те и другие живут в разных мирах, это подростки смотрят вслед таким дамам и пускают слюни, потому что все в этих женщинах кричит само за себя: «Я знаю все о любви, малыш! Я знаю все о муках твоей плоти, о великой жажде, знаю, как ее утолить! Я бы могла показать тебе небо в алмазах, подарить тебе райское яблоко, которое я уже успела надкусить, стать твоим призом и вечным наваждением, сделать тебя самым счастливым и самым несчастным человеком на земле, только заключив тебя в свои объятия, ночью, при свете звезд, на благоухающей поляне, сжав тебя в любовном замке, а потом с первой зарей безжалостно бросив, но! Я ничего этого не сделаю – я пройду мимо, потому что все эти подарки и проклятия для взрослых мужчин. А ты – еще не оперившийся юнец. И ты мне неинтересен. Найди свою малолетку и тискай ее у себя дома, пока нет родителей».

Но тут все оказалось по-другому. Она улыбнулась ему – у нее был к нему интерес. А какое от этой дамы шло благоухание! Горько-сладкое, манящее, волнующее.

– Простите, мы знакомы? – спросил Кристофер.

– Ждешь свою книгу, милый?

«Милый!» – как вызывающе упоительно это прозвучало. Одно слово – и он уже в желанном плену. Но почему у него возникло такое ощущение, что он знал ее? Когда-то давно. Но ведь этого не могло быть?

– Жду, – несмело кивнул юноша.

– Редкую, конечно. – Он молчал. – Я угадала?

– Очень редкую.

– Скажешь мне какую?

Он покачал головой:

– Нет.

– Почему?

– Это секрет.

– Что в ней такого необычного?

Он не ответил, но смутился еще сильнее. Ответ требовал невероятного усилия воли, смелости, опыта в общении, даже наглости. А он скрывал свои интересы и пока научился только этому.

Дама снисходительно улыбнулась:

– А если я угадаю, что это за книга?

– Вряд ли.

– И все-таки я попробую. Это «Цепи Венеры» Аваладора Эсмаэля, редчайший экземпляр шестнадцатого века. Его поздняя копия, конечно. Сама книга утеряна.

Лицо Кристофера вспыхнуло.

– Откуда вы знаете? Вы следили за мной?

– Еще чего. Просто знаю, и все. Книга повествует о том, как стать не рабом, а хозяином того, что несчастные люди именуют любовью. – Она презрительно усмехнулась. – Мучаются, болеют, сходят с ума и все равно ныряют в то же полымя. Аваладор Эсмаэль решил подняться над этой болезнью, не дать поработить себя любви, но распоряжаться ею так, как современный человек управляет, например, электричеством. Если ты бросишься на оголенные провода, то, конечно, сгоришь заживо. Так сгорают несчастные глупцы от любви. Но можно подчинить себе электрическую энергию – и тогда твой скромный дом озарится, дворец вспыхнет миллионами свечей, а целые города осветят прирученным электричеством ночную землю, и это легко можно будет разглядеть из космоса.

Он никогда не думал об этом в таком ключе, но вот появилась эта женщина и рассказала ему все простым и понятным языком.

– Все дело в технике, – подсказала она. – Для этого Аваладор Эсмаэль и писал «Цепи Венеры». Книга содержит целый перечень любовных заклинаний, владея которыми ты сможешь подчинять себе предмет любви. Если ты мужчина, ты сможешь сделать из женщины покорную рабу, заставить ее во всем подчиняться себе. Одну, двух, десять или сто женщин. Пределов нет! – Дама утвердительно кивнула. – За этой наукой ты пришел сюда, в эту библиотеку.

Краска полностью залила его лицо. Он опустил глаза. Просто боялся ответить.

– Разве я ошиблась?

– Кто вы?

– Я твой добрый ангел, Кристофер.

Он взглянул на нее:

– Вы знаете, как меня зовут?

– Еще как знаю. Кристофер Амадей Варшавски. Тебе пятнадцать лет. Мать полька, отец чех. Когда тебе было десять, они развелись. Теперь ты живешь на два дома. То в Кракове, то в Брно. Сейчас гостишь у бабушки в Праге. Собираешься поступать в университет на филологический. И очень жалеешь, что в этом университете нет факультета магии.

– Я об этом никому не говорил, – замотал головой Кристофер. – Вот об этом – никому и никогда.

– Но, как видишь, я знаю?

– Но откуда?

– Забыла представиться, я – Лючия. Источник света и знаний для тех, кто стремится получить и то и другое. Источник света для таких, как ты, милый Кристофер. А теперь скажи мне прямо, кем бы ты хотел быть? Уж точно не преподавателем литературы. – Она повернулась к нему еще больше, положила руку на спинку дивана; еще глубже открылась ее грудь в разрезе жакета, и еще привлекательнее округлилось бедро. – Со мной можно и нужно быть откровенным. Кем бы ты хотел стать, если бы твои самые сокровенные желания могли бы осуществиться?

– Это очень личное, мадам Лючия.

– Ты все время смотришь на мой талисман, – сказала она. – Он так смущает тебя? – Дама поднесла руку к груди и положила подвеску на тыльную сторону ладони. – Рассмотри его, не стесняйся.

Теперь он мог разглядеть украшение подробно, в деталях. Талисман был ключом в форме дерева из райского сада. Его головка была раскидистой кроной, шейка – стволом этого дерева, а бородка – корневищем. Из гущи этого дерева выползала змея, обернувшаяся вокруг верхней части ствола, но двигалась она, несомненно, вниз.

– Это ведь только украшение? Или…

– Это настоящий ключ. В прежние века люди часто носили самое ценное на шее. И как правило, то был ключ от тайной двери.

– От чего же ваш ключ, мадам Лючия?

– От рая, конечно. Разве по нему не видно?

Разговаривая с ней, Кристофер смелел. Только поначалу она ошеломила его своим вызывающим видом, манерой общения, речью, знанием тайн. Она была подобна старшей сестре, которую ты никогда не видел прежде, но о которой слышал и с которой мечтал встретиться, и вот она одним махом появилась в твоей жизни и теперь намеревалась быть рядом с тобой все время. Компенсировать былую утрату, заполнить ту пустоту, которая была прежде. Все располагало в ней к откровенности – зачем от нее что-то скрывать? Она все равно все знала, но она же и готова была помочь.

– Ключ от рая, мадам Лючия?

– Именно. – Она вернула золотой ключ на место и вновь положила руку вдоль спинки дивана.

– И где же он, ваш рай?

– Он не мой – он общий. Ты бы тоже смог оказаться там, если бы захотел. Ты ведь недаром пришел за этой книгой. Не просто ради развлечения. Ты хочешь попасть именно туда – в свой рай. Возможно, даже руководствуясь не разумом, но лишь интуицией. Притяжением. Как спутник, оказавшийся в гравитационном поле огромной планеты. Я права?

– Может быть.

– Тут нечего стесняться – этого хотят все люди без исключения. – Она вскинула руку и посмотрела на часы. – Ая-яй, – сказала она скорее самой себе. – Времечко идет.

Но ему показалось, что ее беспокойство касается сейчас и его.

– Что говорить о таком романтичном молодом человеке, умничке, читателе книг, уже философе в душе? Тем более жаждущем любви. Твой рай должен быть очень красив! И там не только будут летать златокудрые мясистые розовощекие ангелочки в ночных рубашонках до пят, с арфами в пухлых ручках, уверена, там будет многое другое. Девушки и женщины, те самые, которыми ты хочешь научиться управлять здесь, на земле. Потому что страсть, которая живет в тебе, видна мне как на ладони, Кристофер.

И тут Кристофер понял, что в эти минуты он взрослеет и его ответы должны быть ответами мужчины. Хотя бы не быть детскими.

– Вы правы, мадам Лючия, именно таким я вижу свой рай.

– Браво, юноша, браво, – кивнула она. – Сейчас вы поднялись на одну ступеньку выше. Это серьезный шаг. Но ты, хитрец, не ответил на мой вопрос: кем ты хочешь стать?

Кристофер осторожно, с дерзкой улыбкой кивнул:

– Я очень самонадеян, мадам.

– Кем же?

– Магом, волшебником.

– Уже лучше. На что ты готов ради этого?

– На все! – воскликнул он с жаром, которого сам не ожидал от себя.

И все потому, что понимал: именно поэтому она здесь, эта мадам Лючия, именно затем нашла его, и упустить свое он не вправе.

Его собеседница кивнула:

– Тогда хватит разговоров – нам пора.

Волнение захлестнуло его грудь.

– Пора – куда?

– Ты знаешь.

Язык Кристофера прилип к нёбу. Одно дело – болтать, и совсем другое – делать. Слово «пора» лишило его сил.

– Я плохо понимаю…

– Сегодня как раз такой день, когда воплощаются мечты, Кристофер. Сегодня как раз такой день, когда можно пересесть с одной остановки на другую. С земли на пролетающую мимо звезду. Перепрыгнуть через время и пространство. – Она встала с дивана. – Это как на электричке: упустил свою – и она ушла. Другая будет через тысячу лет. Ты готов ждать тысячу лет? Вставайте же, юноша. Эта книга вам более не понадобится, – она кивнула на квиток в его пальцах, – даю слово, уже скоро вы получите много больше.

Кристофер поднялся с дивана.

– Хорошо. Но куда мы идем?

– Просто шагай за мной. Ведь у меня есть знания и ключ! – Она приложила руку к груди. – Пойдем! Этот маршрут знаю только я.

2

Они прошли два коридора и остановились у дверей хозяйственного помещения. В таких закутках прячут швабры, ведра, половые тряпки, моющие средства и прочую необходимую для чистоты ерунду.

– В мире людей не много таких дверей, из которых ты можешь сделать этот прыжок. Недаром тебя потянуло в эту библиотеку – сегодня и сейчас. Это все интуиция, твое сердце, подсказка свыше. Твоя судьба, Кристофер.

Она щелкнула выключателем на стене, нажала на рукоять, и они оказались на пороге хозяйственного помещения с кучей барахла.

– За мной, милый, – сказала Лючия.

Юноша перешагнул порог, озираясь. Ведра и швабры не вдохновляли.

– Закрой дверь и защелкни замок.

Он выполнил.

– Ты не сказал, тебя ждут дома?

– Да, вечером.

– Позвони бабушке и скажи, что ты переночуешь у товарища и вернешься завтра к обеду.

– А где я буду ночевать?

– Говорю тебе: позвони и скажи.

– Хорошо.

Он достал телефон и предупредил бабушку, чтобы она не волновалась за него. Пока он говорил, Лючия терпеливо ждала.

– Молодец. Ну, как ты думаешь, куда нам дальше?

Кристофер огляделся.

– Мне кажется, туда, – кивнул он.

В комнате была еще дальняя дверь, у которой стояла вешалка с халатами с одной стороны и шкафчик – с другой.

– Именно так, – согласилась Лючия, сняла через голову ключ и направилась к дальней двери.

– Так это от нее?

– Ага. И уже почти пора. Но и прежде времени открывать не стоит. Не хочу стоять у открытого космоса. Мне-то все равно, но ты можешь испугаться и дать деру.

– Покажи, прошу тебя, я не дам деру! – воскликнул он.

Она обернулась к нему: