Холодная гора

Пока готовился и съедался завтрак, Руби говорила, не умолкая и четко обозначая план грядущего дня, что, как казалось Аде, совершенно не соответствовало мягкой расплывчатости форм за окном. Летний сезон явно близился к своему завершению, и Руби, похоже, чувствовала неуклонное приближение зимы столь же определенно, как медведь, который осенью ест всю ночь и половину дня, стремясь набрать достаточно жира, чтобы обеспечить себя на весь период зимней спячки. Все разговоры Руби были посвящены необходимости проявить терпение и волю для исполнения той работы, что необходима для создания той минимальной основы благополучия, которая даст им возможность пережить зиму. Аде эти монологи Руби казались состоящими в основном из глаголов, причем глаголов, обозначающих на редкость утомительные действия: пахать, сажать, рыхлить, косить, консервировать, кормить, убивать.

Когда Ада спросила, смогут ли они, по крайней мере, зимой отдохнуть, Руби сказала: «Ну, зимой у нас тоже дел будет полно: нужно починить изгородь, выстегать одеяла и вообще привести в порядок все сломанное и порванное, а таких вещей здесь немало».

Ада никогда не думала, что просто жить – это такой утомительный процесс. Как только с завтраком бывало покончено, они тут же включались в работу и весь день трудились. В те дни, когда не требовалось сделать одно большое дело, они делали множество мелких, но необходимых дел в доме и на ферме. Пока был жив Монро, жить, с точки зрения Ады, было занятием лишь чуть более трудоемким, чем рисование картинок на обратной стороне банковских отчетов, казавшихся ей чем-то абстрактным и чрезвычайно далеким. Теперь же, при Руби, все реальные факты и процессы, связанные с едой, одеждой и домом обрели неприятную конкретность и требовали незамедлительного внимания и точного исполнения, а также известного напряжения сил и воли.

В своей прошлой жизни Ада, естественно, практически не принимала участия в садовых работах. Монро всегда нанимал работников, которые и выращивали для них фрукты и овощи, и в представлении Ады все это сводилось к конкретному продукту – к еде, поданной на стол, – а не к тому труду, который был затрачен, чтобы все это на столе появилось. Но Руби полностью избавила ее от подобных представлений. Казалось, она с первого месяца их совместной жизни нацеливала Аду на то, сколь грубым является и процесс добывания еды, и сам процесс их существования в этом мире. Она старалась буквально ткнуть Аду носом в землю, чтобы та поняла, для чего земля предназначена. Она заставляла Аду работать, когда той совсем не хотелось этого делать; заставляла ее надевать грубую одежду и копаться в земле, пока ее ногти не стали такими же грубыми и твердыми, как когти зверя; заставляла забираться на крутую просмоленную крышу коптильни и укладывать там щепу, хотя у Ады так кружилась голова, что ей казалось, будто и зеленый треугольник Холодной горы летает кругами над ней и над линией горизонта. Руби сочла своей первой победой, когда Ада наконец-то сумела сбить из сливок масло. А второй победой она считала тот день, когда заметила, что Ада больше не сует в карман книгу для чтения, направляясь в поле рыхлить землю.

Руби поставила себе целью хотя бы часть неприятной работы переложить на Аду, а не делать все своими руками. Она, например, заставляла Аду не только держать сопротивлявшуюся курицу, прижимая ее к каменной колоде, но и самостоятельно отсекать ей голову острым тесаком. А когда обезглавленная, истекавшая кровью курица, шатаясь, как горький пьяница, начинала кружить по двору, Руби указывала на нее своим большим охотничьим ножом и говорила: «Вот она, твоя пища».

Власть Руби заключалась в том, что в глубине души Ада отлично понимала: кто-то другой, кого она, возможно, сумела бы нанять, в итоге все-таки устал бы от всего этого и ушел, бросив ее на произвол судьбы, а Руби никогда не даст ей пропасть.

Единственные мгновения отдыха выдавались после ужина, когда вся посуда перемыта и убрана и можно просто посидеть на крыльце. И тогда до наступления темноты Ада читала вслух, поскольку книги и их содержание стали для Руби настоящим открытием. Ада решила, что начинать ее образование нужно практически с нуля, с далекой древности, а потому, объяснив Руби, кто такие древние греки, начала читать ей отрывки из Гомера. За вечер они обычно прочитывали страниц пятнадцать-двадцать, но потом наступали сумерки, в голубоватом воздухе начинал сгущаться туман, и Ада закрывала книгу, требуя, чтобы теперь Руби рассказала какую-нибудь историю. В итоге за несколько недель Аде удалось собрать по кусочкам некоторое представление о жизни своей помощницы.

* * *

По словам Руби, она росла в такой бедности, что готовить приходилось на сухой сковороде, в лучшем случае смазанной шкуркой от мяса. И очень от этого устала. Матери она никогда не знала, а отец был знаменитым местным бездельником, регулярно нарушавшим закон. Звали его Стоброд Тьюз. Домом им служила крошечная хижина с земляным полом, не намного лучше крытого курятника. Она всегда создавала ощущение чего-то временного, и практически единственное, что отличало ее от цыганской кибитки, – это отсутствие колес и пола. Спала Руби на узкой скамье, больше похожей на обыкновенную полку, и с тех пор возненавидела жесткие матрасы, которые ей приходилось набивать сухим мхом. Поскольку потолка в хижине не было, над головой у нее виднелся геометрический узор, образованный щепой, которой крыша была крыта внахлестку. Не раз, проснувшись утром, Руби видела, что поверх всех ее одеял лежит слой снега толщиной в дюйм. Снег заносило ветром сквозь щели между планками щепы, и он был сухим, точно рассыпанная мука. В такие утра Руби считала крошечные размеры своей хижины великим преимуществом, потому что ее можно было быстро согреть даже таким жалким количеством топлива, как две сухие ветки; впрочем, и очаг в хижине, сконструированный Стобродом, был какой-то неправильный и так плохо тянул, что там вполне можно было бы и окорока коптить. Во всяком случае, если погода не была совсем уж отвратительной, Руби предпочитала готовить еду снаружи, за хижиной, под прикрытием кустов.

И все же, какой бы маленькой и жалкой ни была их хижина, это был дом, который требовалось поддерживать в нормальном состоянии, однако Стоброду подобные заботы были не по душе. Если бы не такое неудобство, как имевшаяся у него дочь, он, вполне возможно, удовольствовался бы и дуплом дерева, ведь, как говорила Руби, весьма удачно определял самого себя как некое животное, обладающее памятью.

Самостоятельно прокормиться – такова была главная цель и обязанность Руби чуть ли не с того момента, как она научилась ходить. Стоброд, во всяком случае, явно счел, что она уже достаточно подросла, чтобы самой о себе заботиться. Еще совсем младенцем Руби промышляла в лесу, пытаясь раздобыть себе пищу; кое-что ей удавалось поймать в реке, да и некоторые фермеры проявляли милосердие. Самым ярким воспоминанием ее детства было путешествие вверх по течению реки к Салли Свонгер, которая накормила ее удивительно вкусным супом из белых бобов, но, возвращаясь обратно, Руби зацепилась ночной рубашонкой – в течение нескольких лет эта рубашка служила ее единственной одеждой даже в дневное время – за колючки придорожного терна. Колючки были длинные, как петушиные шпоры, и девочка никак не могла освободиться. И как назло, никого из прохожих в тот день на дороге не было. Дул ветер, унося прочь клочья облаков, день меркнул, точно светильник, в котором кончалось масло. Потом наступила безлунная ночь, ибо близилось майское новолуние. А Руби было всего четыре года, и всю ту ночь она провела под открытым небом, пришпиленная к колючему терновому кусту.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Безлистное растение-паразит с единственным цветком, формой напоминающим курительную трубку; растет на стволах и стеблях других растений. – Здесь и далее примечания переводчика.

2

Плато в Восточной Виргинии, где 1862 г. имело место крупное сражение.

3

Роберт Эдуард Ли (1807–1870) – главнокомандующий армией конфедерации южных штатов; был разбит при Геттисберге в 1863 г., а в 1865 г. капитулировал перед войсками федералов.

Джеймс Лонгстрит (1821–1904) и Джеймс Стюарт (1833–1864) – генералы армии конфедератов.

4

Джон Бартрам (1699–1777) – американский ботаник.

5

Генерал Джордж Томас (1816–1870) – участвовал в Гражданской войне на стороне федералов.

6

Swimmer (англ.) – пловец.

7

Уолдо – второе имя американского философа и поэта Ральфа Уолдо Эмерсона (1803–1882), одного из основоположников течения «трансцендентализма».

8

Английский писатель Дэвид Лоуренс (1885–1930) – широко известен его роман «Любовник леди Чаттерли», 1928.

9

Роман, написанный в 1860 г. английской писательницей Джордж Элиот (Мэри Эванс), 1819–1880.

10

Натаниель Готорн (1804–1864) – американский писатель-романтик, причастный к движению трансценденталистов, мастер психологических и аллегорических повестей и рассказов.

11

Уильям Симс (1806–1870) – американский писатель, автор исторических романов о Войне за независимость, эпохе фронтира, войнах с индейцами; его произведения сочетают южный колорит и динамичность интриги.

12

У. Вордсворт «Сонет, написанный на Вестминстерском мосту 3 сентября 1802 г.», перевод В. Левика.

13

У. Вордсворт «Симплонский перевал», перевод А. Ибрагимова.

14

Законодательный орган в некоторых штатах Америки.

15

«Черными дроздами» работорговцы называли чернокожих рабов.

16

Американской Революцией называют войну между Великобританией и ее американскими колониями 1775–1783, в результате которой колонии обрели свою независимость.

17

Этот роман Ч. Диккенса вышел в 1857 г.