Там могут водиться люди

Евсей Рылов

Там могут водиться люди

Глава 1. В рабочий полдень

Вы мне не поверите и просто не поймёте,В космосе страшней, чем даже в дантовском аду.По пространству времени мы прём на звездолёте,Как с горы на собственном заду!В. Высоцкий

Невидимый в своём оптическом камуфляже Андрей Лихов всматривается в пустошь. Боевой экзоскелет прекрасно защищает от жара и давления венерианской атмосферы. Он так много времени провёл здесь, что этот мир, кажется, стал для него родным.

К далёким горам протянулась однообразная серая равнина, залитая багровым светом. То тут, то там, громоздятся невысокие скалы,, которых словно гротескные языки высовываются песчаные осыпи.

Будто ящерица он примостился на отвесном обрыве, уцепившись за шершавую поверхность ногами и парой механических конечностей. В руках он сжимает рельсотрон.

Много часов боец терпеливо ждёт и вот она, вожделенная награда, уже идёт прямо к нему! Внутри всё кипит радостным предвкушением, сердце срывается в бешеный галоп. Примерно в километре от него, носок чьего-то невидимого ботинка примял краешек каменного потока.

Лихов во весь рот ухмыляется едва заметному отражению своего лица в стекле шлема. По осыпи метрах в трёхстах от него протянулась тонкая цепочка человеческих следов.

Мгновение – и пули поднимают там фонтанчики песка вперемежку с мелкими каменными осколками. По траектории их уже летит мина и, взорвавшись, обрызгивает невидимок светящейся краской. Та скатывается с метаматериала их экзоскелетов, но поздно.

Андрей мгновенно выцеливает одного за другим, вновь и вновь нажимая на спуск. Напрасно блещут в полужидкой углекислоте лазеры активной брони, снаряды рельсотрона слишком быстры, их не сбить.

Почти невидимые фигуры падают, оставляя на ровной поверхности каменной реки, медленно углубляющиеся вмятины. Одна, две, три.

Четвёртого и пятого укладывает напарник Лихова, скрывшийся в скалах метрах в ста западнее. «Ах ты ж» – с досадой думает Андрей, как минимум двое ушли – «опытные значит».

Он со всей возможной силой, многократно увеличенной искусственными мышцами экзоскелета, отталкивается от утёса, лишь на секунду опередив противников. Там, где Лихов был всего мгновение назад, во все стороны уже летят каменные осколки.

Как белка-летяга, расправив между рук и ног перепонки, он перелетает на скалу метрах в пятидесяти. Случись это на Земле такое бы не прошло, экзоскелет слишком тяжёл, но здесь на Венере, атмосфера у поверхности почти, что из чистой углекислоты под огромным давлением и летать совсем нетрудно. Оказавшись у подножия скалы, он словно ящерица, стремительно взбегает на отвесный обрыв, замирая всё в той же позе, что и раньше, и снова ждёт.

Где-то в полукилометре к востоку начинается бой. Снаряды ручных рельсотронов вышибают из глыб фонтаны осколков. Рвутся красящие мины, но Андрей безучастен. Он всем своим существом обратился в зрение и слух.

Противники явно приближаются, став ещё осторожнее. Они знают о засаде. Зря по скалам носятся едва заметные голографические тени. Напрасно изображают следы на песке крохотные беспилотники.

Враги затаились, как и Лихов, они где-то рядом выбирают время для удара. В крови Андрея кипит охотничий азарт. Сейчас Андрей весь поглощён куражом и жаждет схватки.

Минуты текут за минутами, а он ждёт и ждёт мгновения, которое придёт совсем скоро. Ввысь устремляются несколько ракет. Они лопаются, осыпая всё вокруг тончайшей пылью. Лёгкий ветерок подхватывает её и кружит мелкими смерчиками. Теперь невидимкам не скрыться, все они в равных условиях. Ну, почти ведь врагов трое, но это лишь разжигает в его крови огонь.

Так намного веселее. Всего метрах в тридцати от него в пыли есть чёткие следы. Андрей целится на несколько градусов выше. Выстрел и невидимое тело падает, оставляя характерный силуэт.

Он изо всех сил отталкивается от утёса и летит туда, где протянулась ещё одна цепочка следов. Чужаки сами немало повоевали, они стреляют не в скалы, а пытаются поймать его в полёте.

Однако он успевает сложить перепонки, падая на голову противнику. На механических руках Андрея загораются бело-голубые языки плазменных резаков.

Враг поднимает рельсотрон, но поздно, его отбрасывает вбок выстрелом. Напарник не дремлет. Андрей уже на поверхности.

Язык аргонового пламени проходит там, где должна быть голова противника, рассекая забрало шлема. Оно лопается, и Лихов несколько мгновений смотрит на стремительно обугливающееся в венерианской атмосфере лицо.

Теперь преимущество на их стороне, но враг успел отойти и прячется среди камней. Медленно, медленно Андрей идёт в ту сторону, где, как ему, кажется, притаился противник и… просыпается.

Внимание:

Отклонение от курса!

Андрей с трудом разлепил глаза, а потом уставился экран терминала и… ровным счётом ничего интересного. Семнадцать, нет, уже восемнадцать секунд назад в 11:31:22 по корабельному времени они прошли среднюю гравитационную аномалию. Возникло отклонение от курса, составившее один и восемь с копейками градуса… Рутина!

Он оглянулся, привычно оценивая разноцветные цифры на тёмных экранах, развешенных на стенах «мягкого» зелёного оттенка. Только потом перевёл взгляд на основной из них.

Прямо перед ним на огромном мониторе сияло термоядерное сердце их корабля. Это была крохотная рукотворная звёздочка. Её разогретую до миллионов градусов поверхность покрывали самые настоящие пятна и протуберанцы.

Вокруг изображения неспешно ползли рядки цифр и трёхмерные графики. Убедившись, что реактор в норме, Андрей размял плечи и поймал плававшую в невесомости бутылку. Потянул через трубочку бодрящую дрянь с привкусом химии и занялся корректировкой курса.

Межзвёздное пространство только казалось пустым. Здесь нередко встречались аномалии – гравитационные поля, без какой-либо массы в центре. Откуда они брались, никто точно не знал, да и не очень-то интересовался.

Вот уже восемь субъективных лет Андрей управлял субсветовыми тягачами. Бортовой номер этого был 12-71-22-14-7. Старая и порядком изношенная посудина, у которой даже название и то отсутствовало за ненадобностью.

Корабль был похож на огромный гриб боровик, полтора километра в длину и пятьсот метров в диаметре. Впрочем, далеко не у всех рождалась именно такая ассоциация.

Круглый щит в передней его части прикрывал от столкновения с пылинками, жилой модуль. При скорости в 0,9 це мельчайшая космическая пыль становилась чудовищно опасна.

За обитаемой частью корабля располагались сцепки транспортных контейнеров, ну а кормовой отсек занимали реактор и основной двигатель, использовавшийся для разгона и торможения.

Экипаж состоял из двадцати человек. Все, кроме доктора, дежурили по шесть месяцев каждый, а остальное время проводили в гибернации. Основными занятиями здесь были корректировка курса и ремонт.

При субсветовых скоростях ломалось всё, что могло сломаться всегда и по любому поводу. Андрей год за годом ремонтировал, скреплял, латал, заделывал. На корабле Лихов – бывший штурмовик и разведчик научился чинить вообще всё любое. Ещё он изрядно подтянул программирование и медицину.

Покончив с корректировкой курса, Андрей приказал ИИ составить отчёт о происшествии и выполнить процедуру переориентации, а сам двинулся тренироваться, потребовав вывести данные на терминал ФОКа.

– Напоминаю вам, что дежурный пилот обязан находиться на центральном посту управления во время проце…

– Дуры с натуры, – срифмовал Андрей.

– Запись о нарушении составлена и архивирована… – ответил приятный женский голос.

Лихов воспарил в невесомости. Потом резко перевернулся, оттолкнулся от спинки и стрелой полетел к выходу в коридор, на который были нанизаны отсеки. По дороге Андрей подхватил сумку аварийного комплекта, с которым привык не расставаться.

Потом был круглый коридор, оформленный в «мягких» бежевых тонах, из которого можно было попасть в любое из обитаемых помещений. Андрею нужна была четвёртая дверь условно вниз.

ФОК, как много в этом слове… Начать с того, что эта комната почти яркого красного цвета. Чего здесь только нет и этого нет, и того, и даже разэдакого тоже нет… Зато есть эластичные и становые тяги, рычажный и педальный тренажёры, бегущая дорожка, центрифуга с коротким радиусом! В общем, бывать здесь явно интереснее, чем просиживать штаны в пилотском кресле, медленно превращаясь в задохлика…

И весь этот град чудес принадлежал почти исключительно ему. Впрочем, как и библиотека. Интересно, а остальные, вообще, хоть раз-то здесь бывали? Ну, разве что Рамирес захаживает сюда на сменах. Да и то последнее время через раз.

Да уж… а вот корабельная вирт-капсула изрядно изношена… Они б её, уходя на гибернацию, мыли бы, что ли, нормально, а то пропотела вся.

На прошлой смене Андрей вообще сам просыпался. Еле-еле Ринчина из вирта вытащил. Бурят так исхудал, что смотреть было страшно, но требовал оставить его в капсуле. Однако Андрей, якобы сломал её, доставая незадачливого геймера, и только так, смог загнать парня в гибернацию.

Когда Ринчина Демидова перевели на этот корабль, все быстро поняли, что он весельчак. По собственному утверждению он был «типок хитовый» и «по земляку локал ездры», чтобы это не значило. Парень оказался настолько непоседлив, что даже в полном одиночестве, в тесноте жилого модуля умудрялся влипать в истории.

После каждой его смены чинить приходилось не только капсулу. Он ломал всё – от водопровода до реактора. Однажды он каким-то чудом смог включить душевую кабинку открытой. При том что даже теоретически способа сделать это не существовало. В результате водяные шарики разлетелись по всему кораблю. Их потом ещё две смены в разных местах находили.

Даже регламентные работы на реакторе он умудрялся безнадёжно просрочить. При этом не забывая оставлять в памяти компьютера служебную записку об их переносе «ввиду прохождения через пылевой поток». В этот раз поток, для разнообразия, даже нашёлся и весьма плотный.

Андрей тренировался каждый Божий условный день. Он приседал, прыгал, бегал, подтягивался, обвязанный эластичными жгутами, делал складки, отжимания и подтягивания. Приспособил терминал, чтобы управлять ремонтными роботами, крутя педали велотренажёра.

У Андрея была мечта.

Лихов жаждал стать среднестатистическим человеком, не космодесантником, не героем-космонавтом, не грёбаным шпионом. Он хотел обычную скучную жизнь. Возвращаясь с работы, чинить протёкшие краны, а не заделывать трубопроводы, из которых вытекает радиоактивная жижа. А ещё чтобы ждала семья.

Его приятель Рамирес, мечтавший о том же, добавлял, что перед домом должен быть синий бассейн. Почему синий? Он и сам того не знал, просто ему нравился этот цвет и всё.

Над ними смеялись, даже не за глаза. Все прекрасно осознавали, что никакого пути назад нет, и не будет. Планеты для них закрыты навсегда. Невесомость медленно, но верно пожирала всех. Тощие и толстые – все становились задохликами, которым уже не спуститься, и перед ними всё шире открывалась гостеприимная крышка белого гроба – вирт-капсулы.

На конечных точках маршрута лишь Андрей гонял челноки на поверхность. Там полумёртвый от навалившейся тяжести, не понимая, где верх, где низ, он порой в прямом смысле ползал по коридорам поселений. Получал обновления для библиотеки, тренажёры, всякую пищёвку да бытовуху, а ещё письма…

Ну, то есть сначала были письма, от сестры, затем от племянниц, даже разок от бывшей и одно от дочери. А потом, примерно шестьдесят объективных лет спустя, наступила тишина, и капитану Лихову никто больше не писал, как, впрочем, и всем остальным.

Зато каждый раз, принимая новый корабль или возвращаясь с грузом, Андрей наблюдал невероятную вспышку энтузиазма при сборке обновлённого виртуального гроба, с очередными мирками меча и магии 18+.

Работа на корабле была проста, они тащили в контейнерах, комплект поселения – набор автоматизированной техники и расходников, да пару сотен спутников. По прибытии они сбрасывали груз на очередной каменные волчок у безвестной звёздочки, превращая его в город посреди вечной ночи.

Иногда планеты были уже обитаемы, и под их поверхностью имелось поселение. Тогда контейнеры просто передавали местным, получали от них груз какого-нибудь полезного, а затем отправлялись обратный путь. Так, незаметно пролетали десятилетие за десятилетием.

Андрей, остервенело, тренировался все три с половиной часа к ряду. После, измождённо сидя в пилотском кресле, Лихов всё равно не мог успокоиться.

Не помогла ни краковская колбаса, почти двести лет настаивавшаяся в жидком азоте, ни просмотр логов проверки, ни новая переориентация всё шло по плану, но Андрея постоянно что-то грызло.

Приближался условный вечер, корректировка курса была в самом разгаре. Лихова стало клонить ко сну… А потом случилось ЭТО…

Корабль завертело, словно пушинку в водовороте. Он будто завыл – это по корпусу, ломая всё на своём пути, прошла мелкая вибрация. Цифры на экранах обезумели, скача с невероятной скоростью. Рукотворная звезда оделась ослепительными протуберанцами. Но всего этого Андрей не видел, потеряв сознание в самом начале.

Глава 2. Рыжая

Учитель Лалфи дочь Шилка из рода Лииш 20 лет искательница

Лучи ласкового вечернего солнца начала лета, заглядывавшего в узкие окна аудитории, ложились на застеленный коврами пол. Прямо на нём напротив учителя на пятках сидели воспитанницы.

Она была уже немолода – около двадцати земным счётом, но выглядела старше своих лет. Ростом порядком ниже среднего. Светлая кожа, зелёные миндалевидные глаза и, конечно же, огненно-рыжая коса, которая спускалась с левого плеча почти до самого пояса, выдавали в ней одну из немногих выживших выходцев с юго-запада.

На голове она носила обтягивающую полотняную шапочку со стилизованной мордой пернатого ящера – знак искательницы. На левом плече красовался серебристый треугольник с кососрезанными углами, в который был вписан золотой круг с зелёным камешком по центру – знак высшего посвящения Ордена. Сейчас глаза её метали молнии, весь её вид выражал крайнее неудовольствие:

– И как же, скажите на милость, леди Ина? – обратилась искательница к долговязой девушке лет пятнадцати, в такой же форме, как у неё, только на плече её не было значка. – Как вы, могли не обнаружить тайник, под водотоком? На это, чтоб вы знали, хватило ума даже простому стражнику! А, вы, леди Элни… – она повернулась и глянула на крепко сбитую девушку того же возраста. – Просто объясните мне, как? Вот как, так, могло произойти, что от обычного пернатого ящера и то больше толку, чем от воспитанницы пятого года обучения?! Какой позор! Как мне теперь смотреть в глаза господину Вийну?

– А, вы, всё равно в глаза-то ему и не смотрите, в основном куда пониже, – произнесла, ели, сдерживаясь от смеха, ещё одна воспитанница, намекая, то ли на низкий рост учителя, то ли на более чем выдающиеся стати старшего следователя городской стражи.

– Смир-но! – Лалфи, а учителя звали именно так, вскочила как ошпаренная. Воспитанницы нехотя подчинились. – Вдоль стены строй-ся! – продолжала она ноги до прямого угла со-огнуть! – испуганные внезапной вспышкой гнева воспитанницы выполнили приказ.

Вдоль стены выстроились пять девушек разного возраста. Прислонившись к шершавой поверхности спиной, они стояли в позе полуприседа. Здесь это называлось встать в полтора.

Лалфи медленно вышагивала вдоль них, громко считая «двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь…». На лицах воспитанниц выступили крупные капли пота, дышали они тяжело. После шестидесятого счета она резко приказала:

– Встать, вокруг комнаты бегом, ма-а-арш!

Покачиваясь и припадая, то на одну, то на другую ногу, воспитанницы нестройной шеренгой побежали вокруг зала. Лалфи прохаживалась в центре комнаты, подгоняя их:

– Леди Сае, ровнее, бегите, ровнее, что вы виляете, как беременная змея! – азартно кричала она. – А вы, леди Элни, ну-ка не отставать! – только кругов через двадцать искательница позволила девочкам остановиться.

Лалфи подошла к полке на стене и сняла большие песочные часы. Воспитанницы затравленно смотрели на них.

– Стройся! – выкрикнула искательница – упор лёжа, принять!

Всё, включая её саму, резко упали вперёд. Лалфи оперлась на одну руку, а второй поставила часы на пол.

– Локти до прямого угла согнуть! – она первой подала пример, и все воспитанницы со стоном подчинились. – Сосредоточьтесь на песчинках, – совсем другим медленным и размеренным голосом заговорила она. – Смотрите, как они падают! Смотрите, как блестят в солнечном свете… Одна за одной, одна за одной… – она говорила размеренно, голос её гипнотизировал. Самая младшая из воспитанниц застонала, но продолжала стоять. – Упор лёжа принять! – скомандовала искательница, вновь ловко оперлась на руку и перевернула песочные часы.

Песок успел до половины пересыпаться, когда в комнату зашла высокая девушка, кажется, ровесница Лалфи. Она была миловидна и, что называется, ухожена. На лицо она весьма искусно наносила пудру и румяна, а глаза подводила, подчёркивая пышность ресниц. Длинные, цвета вороного крыла, волосы она укладывала в замысловатую причёску. Одевалась она, вроде бы так же, как и всё здесь. Однако форма её была идеально пригнана по весьма выдающейся фигуре, а не висела мешком, как на Лалфи.

Секунду она рассматривала происходящее: мрачную искательницу, обливающихся потом воспитанниц, пятна солнца на полу. Кстати, на лбу искательницы оставался сухим. Насмотревшись, она уселась на пятки рядом с искательницей, и медовым голосом произнесла:

– Как проходят занятия, учитель Лалфи?

– Учитель Шайли, вы нас отвлекаете…

– Ну, я просто решила немного усложнить вам задачу. Ведь трудные упражнения помогают полнее раскрыть дар, – всё тем же медовым голоском произнесла она и всем весом оперлась на спину миниатюрной искательницы.

Лалфи, казалось, даже не заметила этого. Когда весь песок покинул верхнюю честь колбы, искательница резким толчком перенесла вес на одну руку, собираясь перевернуть часы, но в этот момент Шайли наклонилась и прошептала ей на ухо.

– У меня важный разговор. Это срочно!

Лалфи положила часы горизонтально. Воспитанницы, увидев это, рухнули на пол, захлёбываясь дыханием. Искательница прыжком поднялась и командным голосом произнесла:

– Встать! До уличной купальни бе-гом! По прибытии шесть раз переплыть бассейн. Леди Сае, вы, ответственная! – произнесла она, глядя на уже невесёлую воспитанницу. – После плавания в баню! – чуть смягчившись, сказала она. – М…арш!

Когда девочки, тяжело дыша и ропща, стали изображать бег. Лалфи повернулась к подруге и спросила:

– Ну и что же у тебя такого важного, из-за чего мне надо было оторваться от воспитательной работы.

– Зачем, ты с ними так? Вода-то сейчас ледяная, – укоризненно спросила Шайли.

– Старших надо уважать, – огрызнулась Лалфи. – Я их учитель, а не подруга. Если я, что-то делаю, то это для их же пользы… Так, о чём ты хотела поговорить?

– Да ни о чём, просто девчонки уже ели держались. Впрочем, а что там у тебя с этим Вийном, – невинно осведомилась Шайли.

– Да ничего, просто он единственный готов бороться с торговцами пря… – но закончить искательница не успела, потому что случилось ЭТО.

Казалось, что сам мир, лопнул, нечто чужеродное, словно клинок вспороло ткань реальности.

Перед глазами её внезапно оказался ковёр, одевшийся какими-то невыносимо яркими всполохами. Лалфи пыталась кричать, но из горла её вырывались лишь бессильные хрипы и надсадное дыхание.

Нечто разорвавшее мир, что бы это ни было, стремительно приближалось сверху, с неба! Нечто огромное, необоримое и смертельно опасное. Перед её глазами внезапно оказались ступни в мягких, явно не форменных носках, а потом мир, полный страха и боли поглотила спасительная темнота.

___________________________________

Когда Лалфи пришла в себя, за окнами лекарского покоя уже загорелись фонари. Ровный свет смоляных ламп был чуть приглушён зелёными тканевыми абажурами.

Лалфи лежала навзничь на складной кровати, укрытая тонким одеялом. С трудом повернувшись набок, девушка попыталась лечь поудобнее. Тут же к горлу её подкатила мучительная тошнота.

Лишь по прошествии почти часа, искательница смогла с трудом сесть. К ней степенно подошёл человек в светло-серой робе целителя.

– Как вы, учитель Лалфи?

– Спасибо, мне уже лучше. Добрый Яно, – обратилась к нему девушка, подчёркивая его принадлежность к военным медикам. – Это там… – она указала рукой на потолок. – Наверху, очень далеко, но оно движется сюда.

– И что же это? – как-то даже отстранённо спросил целитель.

– Не знаю! Опасность… Что-то чужое. Никогда такого не ощущала…

– Вам сейчас лучше поспать, выпейте, вот, выпейте…

– Нет! Спасибо. Мне нужно поговорить с главой Круга. Это не терпит отлагательств, – в голосе девушки звучал металл, – и проведать воспитанниц, – уже мягче добавила она.

С трудом поднявшись, она, как могла, расправила свою форму и нетвёрдой походкой двинулась во двор. Идти было трудно, каждый шаг отдавался в голове болью.

На улице Лалфи уставилась в чистое небо, полное ярких летних звёзд. Там она ощущала что-то чужое, огромное, страшное. Но нет, не было там никакой гигантской тени, уродующей небо.

На скамейке у больничного корпуса её ждала Шайли. Увидев подругу, она заговорила, как всегда, весе

– Так и знала, что ты там не улежишь.

– Могла бы, и побыть со мной, – несколько обиженно произнесла искательница. – Как там девочки?

– Ты их так загоняла, что они спят без задних ног. Кстати, с контролем плавания, как-то подловато вышло, – скривилась Шайли.

– Ничего! Другой раз будет уважать старших, – проворчала Лалфи. – К тому же намного проще управлять разделённой группой. А то такие методы лишь сплотят их против меня. А теперь они злятся друг на друга. Её там хоть не побили?

– Да нет. Плохо же ты о них думаешь, – удивилась Шайли.

– Опыт… Ладно, слушай, я пойду к Ёнсу, – напряжённо сказала Лалфи. – Надо поговорить о случившемся.

– А, что произошло, ты перетрудилась? – спросила Шайли.

– Нет, что-то пришло в наш мир. Я не знаю, как это описать, но это что-то очень опасное. Оно какое-то равнодушное, – Лалфи всё ещё трясло от пережитого.

– Точно, ты уверена? – снова улыбнулась подруга.

– Абсолютно. Сейчас оно очень далеко, но обязательно прилетит сюда, – Лалфи смотрела куда-то вдаль, а может, в себя, – и тогда…

– То есть, это будет ещё не скоро? А раз так, то спокойного сна и не перенапрягайся, – беззаботно сказала Шайли.

Прохлада ночи к административному корпусу Круга, встретившему её привычным спокойствием. Дежурный вытянулся перед ней, впуская, и несмело попытался обратиться.

– Учитель Лалфи, разрешите…

– Не разрешаю! – перебила она и двинулась на второй этаж в кабинет главы Круга.

Лестницы и коридоры, были такими же, как всегда. Каменные стены из удивительно ровных гранитных плит. У тяжёлых дверей кабинета, она чуть задержалась, вновь постаравшись расправить помятую форму. Потом резко повернула ручку трещотки, расположенной на стене рядом с дверью.

Минуту спустя круг в окошке над ней повернулся, сменив синий запретительный сигнал на оранжевый, и замок, щёлкнул, предлагая войти.

За дверью её ждала вполне знакомая атмосфера начальственного кабинета. Пол, устланный толстым ковром, видавшим лучшие времена, круглый стол на коротких ножках и рабочая конторка, к ней привалился, непосредственный начальник Лалфи, да и всех здесь – Ёнс.

Это был крепкий ещё, старик лет сорока пяти, чьё могучее телосложение лишь подчёркивала лёгкая склонность к полноте.

– Учитель Лалфи, как вы? – не дал ей начать начальник. Голос у него был мягкий, даже вкрадчивый.

– В полном порядке, наставник Ёнс, есть ли информация от слышащих, я… – тут на Лалфи снова накатил приступ дурноты, и девушка покачнулась.

Глава, с неожиданной для такого великана прытью, подхватил её под руку, а затем усадил в кресло-мешок, подвернувшееся по дороге.

– Вам сто́ит быть внимательнее к себе, учитель, – мягко произнёс он. – Ежели с вами, что случиться, где ж я ещё найду такого преподавателя? Я вижу ваши опасения…

– Нет, не вы не понимаете. Это что-то запредельное, что-то очень ужасное…

– Опаснее урагана? Или страшнее нового вторжения с запада?

– Да, послушайте же, я…

– Нет, это вы послушайте! – мягко прервал её глава, встав перед ней на корточки, так, чтобы лица их оказались на одном уровне. – Вы, вот, интересовались вспышками на солнце? О них недавно рассказывал наставник Халтах. Нет, вы не дали себе труда узнать о них! Потому что и не подумали посетить его скромную лекцию, пытаясь изловить очередного торговца нелегальными пряностями в городе. Так вот, одна из этих вспышек произошла сегодня вечером, прискорбно, конечно, что они могут оказывать такое действие, но всё же…