Рыжая катастрофа драконьего принца

Анастасия Милованова

Рыжая катастрофа драконьего принца

Глава 1. Облачно, возможны осадки в виде студенток

Ларика Тэлль

Последнее, что я хочу услышать, свисая с потолка кабинета декана общей артефакторики, – это треск разряжающихся артефактов. Мои перчатки-прилипалы и наколенники решают оставить хозяйку в неловком положении в самый неподходящий момент. Я ведь почти добралась до цели! А если сейчас грохнусь на пол, то все сигналки, которыми утыкан пол комнаты, завопят так, что даже ректор в своей башне проснётся.

А это однозначный путь к отчислению! Я, блин, именно это и пытаюсь предотвратить!

– Клац, а ну, быстро дуй к столу! – командую моему хомяку, который ползёт рядышком.

В кабинете темно, хоть глаз выколи. Только лунный свет, пробивающийся сквозь плотно прикрытые шторы, вычерчивает рабочий стол и придвинутое к нему кресло. И ведь всего пары метров не хватает!

Быстро высматриваю, куда можно приземлиться, не активировав ни один из охранных артефактов. Единственный адекватный плацдарм – старая тахта, которую декан Аксамит обычно использует для хранения всякой рухляди. Она и сейчас возвышается тёмной горой на фоне стены. Прицениваюсь, хватит ли мне прыжка и не свалю ли я всё это барахло на пол. Вроде не должна, да и габариты свалки как-то странно уменьшились. Неужели секретарь достучалась до декана и тот хоть немного разобрал свои закрома?

Кр-ре-е-ек!

Резкий треск сопровождается одновременным отрывом руки от потолка. Следом и нога теряет сцепление с поверхностью.

– Пресвятые пассатижи! – в панике выдыхаю я, повисая над полом.

Вторая перчатка тоже предупреждающе потрескивает, а это значит, что вся моя миссия грозит улететь Клацу под хвост. А вместе с тем – и надежда получить диплом!

– Была не была! – шепчу я и, резко качнувшись, отталкиваюсь от потолка.

Вкладываю в прыжок все оставшиеся силы. Их не так много, но до спасительной кушетки я долетаю. Не успеваю обрадоваться, как понимаю, что праздновать победу рано. Очень рано!

Потому что груда хлама подо мной странно мягкая. Я бы даже сказала, тёплая и дышащая! И что ещё более пугающее – эта гора начинается двигаться под моими руками. Из-под пледа появляется лохматая голова, и от одного её вида мне становится дурно. На кушетке декана притаилось нечто взъерошенное и сверкающее дикими глазами!

– Ой! – вскрикиваю я, пытаясь сползти на пол.

Уже плевать на сигналки, которые к тому же не срабатывают.

– А ну, стоять! – раздаётся грозный рык, в котором проскальзывают смутно знакомые нотки.

Меня хватают за ногу и одним махом затягивают обратно, прямо на чьё-то крупное тело. Но не это заставляет меня притихнуть. Могу поклясться: это чудище довольно урчит!

– Как интересно у вас принято встречать гостей, – мурлычет, очевидно, мужчина, в то время как его ладони оглаживают моё испуганно трясущееся тело. – Только, мне кажется, на тебе многовато одежды.

– А мне кажется, вы меня с кем-то попутали!

Но кто б меня слушал! Уже в следующий момент в мои губы впиваются чужие. Твёрдые, властные, они моментально перехватывают инициативу и заставляют приоткрыть рот, впустив нахальный язык. Одурев от такой наглости, я не сразу начинаю сопротивляться. Кто бы передо мной ни был, не для него я губы берегла!

Возмущение придаёт мне сил, и я, уперев руки в могучую грудь, приподнимаюсь. Мне с трудом удаётся выпутаться из объятий лежащего подо мной наглеца. Кажется, он даже успевает что-то раздражённо пробурчать. Но в этот момент в кабинете вспыхивает слабый свет настольной лампы. Резко обернувшись, убеждаюсь в том, что Клац добрался до цели. Хомяк, не обращая внимания на то, что хозяйка находится в руках незнакомца, шуршит в бумагах, разложенных на столешнице. Вот же бестолочь, мне, вообще-то, помощь нужна!

– Ларика?!

Возглас заставляет меня вернуться к проблеме – и тут же застыть в шоке. Теперь я понимаю, почему голос показался мне столь знакомым. Сердце совершает восторженный пируэт, а потом, опомнившись, резко опускается с небес на землю.

– Армониан? – Опешив, я замираю, так и не совершив попытки к бегству. Смущаюсь и пытаюсь быть вежливой. – То есть Ваше Величество. В смысле Высочество.

Чем больше я лепечу, тем более ехидной становится улыбка на губах этого обаятельного засранца. И это так выводит меня из себя, что, плюнув на все выученные правила этикета, я выпускаю прежнюю Ларику.

– То есть иди ты лесом, патлатый!

– Каким именно? – не обратив внимания на мою неучтивость, интересуется Армониан. Да и, насколько я помню, ему нравилось его прозвище, точнее то, как мы собачились при этом. – У вас в Алерате их не счесть. Зимний, Летний, Северный, Вечный. Хотя… Если мне дадут такую компаньонку, то я готов даже в местный лес Морока сунуться.

В ответ я только гневно пыхчу. Проходит секунда, другая – и эмоция на лице принца внезапно резко меняется, пугая меня мягкой радостью.

– Привет, Ларика. Я тоже по тебе скучал.

Эта перемена вводит меня в ступор. Я не хочу вновь утопать в драконе. Доверяться ему, получив затем знатную ментальную оплеуху.

Делаю попытку слезть, но принц Армониан Маврилик, на чьё бренное тело меня угораздило приземлиться, и не думает меня отпускать. Напротив, длинные пальцы с силой впиваются в мои бёдра, а взгляд голубых глаз намертво пригвождает меня к месту. Весьма компрометирующему месту.

– Ваше Высочество, если вы меня не отпустите, вам придётся на мне жениться. Помнится, прошлый раз вас это предложение довело до нервного тика. – Прищурившись, я окатываю дракона ледяным взглядом.

За пять лет, которые прошли с момента нашего расставания, Армониан почти не изменился. То же волевое лицо с чётко очерченным подбородком, те же пронзительные голубые глаза и как по линейке вычерченный нос. Единственное различие – блондинистые волосы чуть потемнели и ещё больше отросли. А в остальном передо мной всё тот же Армониан, наследный принц Валестии, весельчак и эгоист. И моя первая любовь. Мужчина, который, не раздумывая, обрубил все мои романтические поползновения.

Видимо, считав с моего лица всё, что я о нём думаю, Арм резко становится серьёзным. Рывком поднимается, ссаживая меня с бёдер.

– Спасибо, – мямлю я, растеряв весь боевой пыл.

Лицо снова заливает краской, и я злюсь ещё больше. Просто потому, что по‑прежнему не могу себя контролировать в присутствии Арма.

Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, встаю и мелкими шажками двигаюсь к столу. Надо забрать Клаца, пока принц не засёк помощника.

– Какими судьбами в наших краях? – буднично спрашиваю я, будто сейчас не полночь и мы не в запертом кабинете декана.

А сама украдкой разглядываю сидящего дракона. Не знаю, как он оказался в кабинете мастера Аксамита, но, судя по внешнему виду – слегка помятой рубашке и брюках, уснул принц внезапно и очень стремительно.

– У меня тот же вопрос к тебе. – Прищурившись, Арм осматривает меня. – Странное одеяние для ночных прогулок.

С трудом удерживаюсь от закатывания глаз. Ну да, мой тёмно-синий комбинезон с мимикрирующими вставками и обвязкой инструментов, среди которых есть и отмычки, выглядит крайне подозрительно.

– Это пижама, – не моргнув и глазом, вру я. И улыбнувшись как можно более блаженно, добавляю: – Я брожу во сне, и, чтобы не оказаться в неловкой ситуации, приходится быть во всеоружии.

Развожу руками, как бы говоря: «Ну что с меня, бедовой, возьмешь?»

– Да-а-а-а? – многообещающе тянет Арм, встаёт с тахты и направляется ко мне, выглядя при этом весьма внушительно.

Он совершенно точно за эти годы раздался в плечах!

– Помнится, последний раз, когда я видел тебя в подобной форме, ты вместе с бабушкой взломала охранный периметр драконьей академии.

Нависнув, он вынуждает меня поясницей прижаться к столу декана. Упирается руками на столешницу, запирая меня в ловушку и лишая любого шанса на побег. Поправка – безболезненный для него побег. Теперь, чтобы покинуть кабинет до появления мастера Аксамита, придётся как-то обезвреживать Арма.

– Так что ты тут делаешь, Ларика? – склоняясь к моему лицу, шёпотом интересуется принц.

Гад такой, прекрасно знает, как я реагирую на него. Знает, что мой мозг превращается в столовский кисель и отказывается работать. Знает и пользуется! А я сделать ничего не могу. Близость Арма дезориентирует: что сейчас, что пять лет назад.

– Ларика?

– Р-рика, – поправляю я его, отчаянно собирая крохи воли, чтобы начать соображать. – В Ворви-Уш меня знают как Рику.

Бровь принца приподнимается в недоумевающем изгибе, а я чувствую, как в отведённую назад ладонь вкладывается листок бумаги. Клац! Хомячище ты мой золотой! Нашёл-таки!

– Ну, рада была повидаться, – с преувеличенным дружелюбием говорю я и, повернувшись, упираюсь в руку Арма. – Пропустишь? Приступ лунной болезни прошёл, мне нужно в общежитие.

– Ага, конечно, – слишком быстро сдается принц.

Отталкивается от столешницы и даже делает шаг назад. Только глаз при этом с меня не сводит. Подозрительно это всё. Но времени разбираться в эмоциональных качелях царственной особы у меня нет. Делаю попытку прошмыгнуть мимо, как оказываюсь скрученной в крепких объятиях.

– Отдай! – взвизгиваю я, когда Арм резко вырывает из моих рук смятую в ком бумагу.

– Ларика, во что ты влезла? Опять какие-то махинации? – сурово интересуется принц и силой заставляет пройти к тахте и усесться на неё. А сам при этом разворачивает добычу и принимается читать.

Неведомый, только не это! Не видать мне теперь диплома!

– Десятого дня… ученица пятого курса Ларика Тэлль, воспользовавшись даром альвы Охотника, заставила ученика Ратмира Кокура обратиться в зверя и вылизывать себе…

Брови Арма ползут вверх с каждой прочитанной строчкой. Не закончив, он поднимает на меня не то ошарашенный, не то восхищённый взгляд.

– Что?! – гневно сдувая упавшую на лицо чёлку, спрашиваю я. – Он доставал мою подругу и не понимал человеческих слов! Я решила обратиться к его звериной ипостаси!

– М-да, Ларика, а ты, я смотрю, совсем не изменилась. – На губах Арма появляется снисходительная улыбка.

– А я и не думала! – огрызаюсь, ощущая острый укол в сердце.

Пять лет назад этот гад одними словами принёс мне столько боли и обиды, что даже по прошествии стольких лет я всё ещё ощущаю, как горели щёки тогда. В ответ на невинный поцелуй я услышала и о собственной невоспитанности, и о беспомощности перед императорским двором, и – как вишенка на торте – собственной никчёмности. На таких, как я, принцы не женятся!

Хотя, возможно, последнее додумало моё расшалившееся воображение. Сестра, с которой у Арма тёплые отношения, говорила, что принц не может быть настолько грубым. Но мне плевать. Пять лет назад я раскрыла ему душу, а он прошёлся по ней в грязной обуви. И оставил такой след, что я до сих пор не могу никому довериться. Да я даже не целовалась больше ни с кем!

– Дай сюда! – рявкаю я и иду в атаку. Стремительно выхватываю у Арма докладную и метким броском отправляю на стол, к Клацу. – Уничтожить!

– Чего? – снова удивляется принц, не упуская при этом возможности схватить меня за запястья. – Ты во что меня впутываешь, болезная?

– Не волнуйся, твоя репутация не пострадает. Хотя… Было бы чему страдать, – язвительно выдаю я, но вместо гримасы недовольства снова получаю восхищенную улыбку Арма.

И это я-то болезная?

– Ну, раз мне беречь нечего, может, попортим её дальше? – поигрывая бровями, предлагает он и давит на поясницу, заставляя выгнуться и прижаться к его груди.

А я цепенею! Вместо того чтобы сопротивляться, я снова цепенею в его руках!

– Это что за звук? – внезапно настораживается Арм, возвращая меня в исходное положение.

И только выпав из зоны действия его харизмы, я понимаю, что так назойливо зудело у меня над ухом. Клац!

– Стой! Стой, диверсант пушистый! – вскрикиваю я.

Отталкиваю легко поддавшегося принца и в два прыжка оказываюсь у стола. Всю его поверхность покрывают изгрызенные клочки – всё, что осталось не только от докладной, но и всех бумаг и папок, лежащих на столе декана.

– Нет, нет, нет! – взвываю я, отбирая у недоумевающего Клаца очередной документ. – Ну я же только про докладную говорила, Клаценька. – Смотрю в невинно хлопающие глазки и чувствую, что готова расплакаться. – Теперь мне точно конец.

Опускаюсь на колени и с тоской гляжу на разгром, учинённый хомяком. Он у меня хороший, но слишком рьяно исполняет команды.

В установившейся тишине особенно отчётливо слышатся приближающиеся шаги. Сильные руки обхватывают за плечи и помогают подняться. Спустя секунду я уже сижу в удобном кресле для посетителей, а Арм, устроившись на корточках, заглядывает мне в глаза.

– А теперь давай серьёзно, Ла… Рика. Что тут происходит? С самого начала.

В душе такая пустота, что мне становится как-то всё равно: и на Арма, и на то, что все мои пятилетние труды теперь пойдут прахом. А потому и смысла таиться больше нет.

– В начале времён шесть богов создали мир Арсис и населили его своими детьми, альвами… – тем не менее перестать паясничать у меня не получается.

– Прекрати, – морщится принц. – Лекций о вашей религии мне ещё в Илларии хватило. Рика, я искренне хочу тебе помочь. Вижу же, что ты на грани.

Очередная колкость так и просится слететь с языка, но я глубоко вздыхаю, беря себя в руки. В конце концов, Армониан – принц, хоть и не местный, но, может, у него получится мне помочь? Пользуясь своими связями, так сказать.

– Ты сам видел, на меня написали докладную, – тихо произношу я. Ладошкой приманиваю Клаца, который, шустро семеня лапками, пересекает стол и запрыгивает в карман поясной сумки.

– И повод для неё был прекрасен. Давно так не смеялся, спасибо. – Арм улыбается, пытаясь разрядить обстановку.

Секунду разглядываю красивое лицо напротив. Отмечаю и яркость глаз, и хмурую морщинку на лбу. Арм повзрослел, и взгляд его из хулиганистого стал каким-то строгим, суровым. И теперь всё его ехидство и сарказм кажутся мне маской, с которой принц умело играется.

– Она последняя. После неё декан обязан меня отчислить, – бормочу я, теребя многочисленные ремешки портупеи, надетой на комбинезон.

– Так нет больше этой докладной. – Арм удивлённо приподнимает брови. – Ты спасена.

– Ага, но ты же всё видел.

– Я никому не скажу. – Принц заговорщицки улыбается.

– Это не поможет. Документы уже не вернуть. Мастер Аксамит хоть и добр ко мне, но такой залёт не простит.

– О Ведагоре не волнуйся, я что-нибудь придумаю, – отмахивается Арм и берёт меня за ладони.

Вздрагиваю и чувствую, что снова заливаюсь краской. Мне двадцать три года, а я никого так близко к себе не подпускала. И сейчас то, как держит меня Арм, ощущается невыносимо интимно. А ещё его эта забота… Всё во мне бунтует против этого. Я не хочу быть зависимой. Не хочу обманываться!

– Ну же, Рика, улыбнись. Всё будет хорошо.

Арм улыбается так тепло, что робкая надежда поднимает голову в душе.

– Правда? Не скажешь? И про докладную, и про документы?

– Не скажу. – Кивнув, принц подмигивает. – Но будешь мне должна.

– Что? – с упавшим сердцем интересуюсь я.

– Желание.

– Какое?!

– А я потом скажу.

В шоке смотрю в лучащиеся ехидством глаза. Ну конечно. Чего и следовало ожидать. Люди не меняются, Рика. Секунду я раздумываю, а потом сжимаю ладонь Арма.

– Договорились, – соглашаюсь, надеясь, что улыбка выглядит не слишком злорадной.

Потому что Арм пока сам ещё не понимает, на что подписывается. Уж я-то знаю, как сделать так, чтобы любое желание боком вышло!

Глава 2. Кто, если не друг, скажет тебе правду?

И если б я могла

С Богами вести дела,

Поменяли бы они нас местами.

Мне пройти весь этот путь,

Взбежать на этот холм,

Оставив обиды позади…

– Юна! Выключи музыкалку: кристалл посадишь! – кричу я соседке, которая не только песню на весь выделенный нам блок врубила, но ещё и подпевает так, что у меня в ушах звенит.

Оборачиваюсь к зеркалу, у которого провела уже добрую половину утра. Руки сами собой тянутся к губам. Кажется, они до сих пор припухшие, хотя, скорее, я просто себя обманываю. Перед глазами моментально вспыхивают события прошедшей ночи, а особенно – ощущения. Будоражащие объятия, сильные руки на моих бёдрах. И поцелуй, который отключил разум и пробудил какую-то странную сторону меня. Ту, чьи желания заставляют меня краснеть и смущаться. Боги, да у меня от одних воспоминаний тело дрожит, а что будет, если я снова с Армом столкнусь? И ведь столкнусь же, он так и не сказал, какое желание я должна буду выполнить. А драконий принц не из тех, кто прощает должки.

Вздрагиваю и отшатываюсь от своего отражения, когда дверь в спальню распахивается. На пороге появляется моя беловолосая соседка и лучшая подруга по совместительству.

– Ты чего такая взъерошенная с утра? – сложив руки на пышной груди, интересуется Юна. – Это же Полери Валейт, последний альбом! Знала бы ты, чего мне стоило достать копию записи!

– Я знаю, кто это, – оборачиваюсь, упирая руки в бока. – К твоему сведению, Лери – лучшая подруга моей сестры.

– Бе-бе-бе, – гримасничает Юна. – А мой папа – канцлер Конклава! Чем покроешь?

– Ой, всё! – Закатываю глаза, снова оборачиваясь к зеркалу.

Не вижу смысла продолжать наши препирательства. О том, что мой отец – первый советник Владыки Алерата, сестра замужем за ближайшим другом принца Армониана, а в дальних знакомых у меня сама императрица Демастата, Юна знает и без моих дополнительных напоминаний. Я никогда не кичилась собственными связями, потому что для меня вес человека в обществе задают его поступки и достижения. А у меня с этим пока не густо.

Так что вместо пустого сотрясания воздуха, я возвращаюсь к своему занятию, а именно к придирчивому разглядыванию отражающейся в зеркальной глади девушки. Пять лет меня совершенно не заботило, как я выгляжу. Носила форму, положенную иностранным ученикам, и в ус не дула, как говорит бабуля. А сегодня всё наперекосяк. Рубашка мятая, юбка чересчур короткая, и галстук не завязывается. Ещё и проклятые форменные чулки так и норовят сползти!

Внимательно приглядываюсь к собственному отражению. Моя огненная копна, как всегда, ведёт себя непослушно, и проще оставить её в покое, чем попытаться хотя бы в хвост собрать. Кожа после бессонной ночи особенно бледная. Не альва, а пугало! А ещё сегодня меня особенно сильно бесят уши. Их острые кончики, будто издеваясь, краснеют каждый раз, когда я вспоминаю об Арме. Это что за подстава такая?!

– Да ладно? – Склоняюсь над зеркальной гладью и разве что не взвываю от отчаяния. – Ну почему именно сегодня? Сейчас?

– Что там? – обеспокоенно спрашивает Юна и, наконец-то приглушив музыку, вваливается в мою спальню.

– Ничего, – спешу заверить её, а потом резко выдохнув, спрашиваю: – Есть маскирующий крем?

– Тебе зачем? – Юна в недоумении склоняет голову.

– Веснушки. Повылазили так, что я на крапчатку похожа.

– Да брось ты. – Подруга улыбается, разворачивая меня к себе. – Ты красива и с ними. Это твои изюминки.

– Ага, – с сарказмом выдыхаю я. – Ещё скажи, что я с этими изюминками настоящий кексик.

– И скажу. – Юна хитро подмигивает. – Кексик, на который половина курса слюной капает.

– Ой, иди ты. – Смущённо пихаю её в плечо и чувствую, как заливаюсь краской.

Оборотница хихикает, а потом резко становится серьёзной.

– Рика, а что случилось? – Она обводит мой образ руками, а в её серых глазах появляется тревога. – Что за парадный вид? Рика! – она вскрикивает в искреннем испуге. – Тебя всё-таки отчисляют? Это Ратмир, да? Всё-таки нажаловался?

– Успокойся. – Я морщусь, вспоминая, как не сдержала дар и заставила бедолагу Кокура обратиться в зверя. – Ничего твой жених мне не сделал. Это ваш куратор как-то узнала о происшествии и накатала докладную.

– Пресвятые пассатижи! – Юна всплёскивает руками. – Я напишу папе! Он решит этот вопрос. Ты ведь ни в чём не виновата. Ратмир действительно перешёл все грани дозволенного…

Она стремительно разворачивается и уже делает шаг к выходу, когда я хватаю её за запястье.

– Не надо никому ничего писать, – тихо прошу я. – Всё уже решено.

– Как решено? Кем решено? – в недоумении спрашивает Юна. – Рика, что ты уже натворила? Опять самодеятельность?

– Ну… – Стыдливо опускаю глаза и пытаюсь придумать что-то убедительное.

И быть мне отчитанной, да громкий грохот в общей комнате и последующий жалобный вопль с пискливыми причитаниями заставляет нас с подругой вдвоём рвануть вперёд.

– Вот же гадство! – вскрикивает Юна, первой вылетев из спальни. – Рика, я когда‑нибудь его на опыты пущу, честное слово!

– Не надо на опыты, – примирительно прошу я, разглядывая погром, устроенный Клацем. – Ты же знаешь, он у меня уже того, опытнутый.

Беспорядок и впрямь эпичный. Наша маленькая кухонька, занимающая большую часть общей комнаты, перевёрнута вверх дном. Стол и стоящая на ней компактная плита валяются в разных углах. Шкаф, в котором мы храним посуду, висит на одной петле, а вся утварь разбросана где попало. Но завершающим штрихом ко всей этой картине служат брызги бордового и бежевых цветов, жирными кляксами украшающие ковёр и стены комнаты.

– Знаю, – выдыхает Юна, принимаясь собирать чашки-кружки. – Кто он у тебя сегодня? Алхимик Клацио?

– Скорее, тётушка Клацерия, – хохотнув, отвечаю я.

Взглядом нахожу испуганно выглядывающего из-под хладошкафа Клаца и маню его к себе. Малыш выползает, настороженно шевеля ушками. Судя по цветастому переднику и маленькой шапочке, я права. Передо мной тётушка Клацерия, любительница вязания и экспериментальной готовки.

– Слушай, а ты не пыталась как-то исправить его особенности? – спрашивает Юна. Закончив с посудой, она проходит к комоду, где у нас лежат бытовые артефакты, и принимается в нём копаться. – С твоим-то даром это не должно быть проблемой.

– Мой дар и стал причиной появления этих особенностей, как ты говоришь, – отзываюсь я, подсаживая Клацерию себе на плечо. – Я потому и перестала экспериментировать с силой. Не дай Охотник, вылезет что-то более страшное, чем размножение личности. А я ведь просто хотела получить универсального помощника с высоким уровнем интеллекта. Хорошо, что хоть переключать эти личности научилась. – Тычу в кулончик хомячка на его ошейнике. – А то мы каждый день с тобой получали бы новый вид Клаца.

– Ну, в какой-то мере твой эксперимент удался. Помощник у тебя что надо, – хихикает Юна и, обернувшись, бросает мне портативный чистильщик. – А мы уже все его личности видели?

– Да кто ж знает. – Пожимаю плечами и, перехватив артефакт, принимаюсь за удаление пятен. – С основными мы уже с тобой знакомы. Но случается проявление новых.

– Они все такие же дружелюбные, как наш Клацюша? – как бы невзначай интересуется Юна, приступая к уборке другой стороны комнаты.

Хоть подруга и выглядит спокойной, но чувствуется в ней напряжение. И я её прекрасно понимаю. Здесь, в Конклаве оборотней, мой дар альвы Охотника вызывает если не страх, то настороженность. И ведь на другое отношение сложно рассчитывать. Вряд ли кто-то из оборотней хочет, чтобы какая-то пигалица взяла под контроль его зверя. Ещё когда я только поступала в Ворви-Уш, ректор мне строго-настрого запретил применение дара.

И именно поэтому докладная куратора Когтистого дивизиона могла закончить мою артефакторную карьеру.

– Личности Клаца относятся к окружающим так же, как и я, – спешу заверить подругу. – Даже если вдруг Клац переключится на какого-нибудь хомячьего маньяка, тебя он не укусит. Потому что я тебя люблю.

– О-о-о-о, как это мило, – приторно елейным голоском тянет Юна и, увернувшись от тряпки, добавляет: – Я тоже тебя люблю, Катастрофа.

– Да хорош уже! – в наигранной обиде возмущаюсь я. – Всего однажды разнесла лабораторию…

– Зато как эффектно. Алхимический терем до сих пор восстановить не могут, – уже откровенно ржёт Юна.

Хочется возразить, что тогда мы все четверо постарались: я, Юна, Ратмир и Клацио, – но в этот момент взгляд задевает часы.

– Неведомый, я опаздываю! – Зашвыриваю чистильщик в раковину и бросаюсь в спальню за рюкзаком.

– Куда?

– Мастер Зимма через час проводит очередной тест нашей разработки!

Вылетаю обратно в комнату и ураганом пролетаю мимо Юны. Клацерия цепляется за моё плечо так, что острые коготки прошивают ткань пиджака. В другое время я бы пересадила хомяка, но сейчас мне нужно торопиться.

– Ах, ну да, если мастер Зимма, тогда всё понятно. – Юна многозначительно закатывает глаза.

– О чём ты? – хмурюсь я, распахивая хладошкаф и запихивая в рюкзак пару яблок.