Король

Впереди виднелся худощавый мужчина в темной одежде. Он стоял ко мне спиной – моя уловка с камнем сработала, – но резко развернулся, и я увидел разинутый в удивлении рот. Лунный свет играл на обнаженном лезвии. Я юркнул в сторону, и клинок, который должен был пронзить меня, бесцельно рассек воздух.

– Wer bist du? – рявкнул я. – Кто ты такой?

Ответом стал рубящий удар.

Больше не колеблясь, я прыгнул как раз в тот миг, когда рука противника достигла низшей точки замаха. Я норовил перехватить своей левой рукой его правую, сжимавшую нож, в надежде проделать это прежде, чем он успеет опомниться. Мы сблизились, грудь к груди, я ударил его головой в лицо и с удовлетворением услышал, как хрустнул сломанный нос. Противник вскрикнул от боли и отпрянул. Вероятно, я мог бы обезоружить его, но не захотел. Вскинув правую руку, я ударил кинжалом. Металл заскрежетал о кость, затем клинок скользнул дальше, вглубь грудной клетки. Неизвестный охнул, будто от удивления, и я ударил его еще два раза, в то место, где шея соединяется с туловищем.

Он умер еще до того, как упал на землю. Из второй и третьей ран хлестала кровь, забрызгивая мои сапоги, покрытые снегом. Я отскочил в сторону, с колотящимся сердцем, высматривая в тени второго врага. Его не было.

Я склонился над трупом, наполовину ожидая опознать в нем человека Мейнарда, посланного по следу короля, но лохмотья вместо одежды и босые ноги говорили о том, что это не так. Обычный разбойник, охотник за кошельками. Я выволок его на лунный свет, чтобы рассмотреть получше, и вздрогнул. Невидящие глаза на безусом лице пялились в усеянное звездами небо. Я убил юнца, мальчишку лет тринадцати или четырнадцати.

Охваченный чувством вины, я не сильно удивился бы, если рядом вдруг возник Генри, жандарм из моего недавнего кошмара. У меня не было сил обороняться.

С улицы донеслись шаги, и я спрятался за углом, готовясь к очередной схватке, но это был Рис. Что не стало для меня сюрпризом – у парня имелся дар нарушать приказы и появляться тогда, когда нужно.

– Я слышал звуки борьбы, – сказал он. – Вы ранены?

– Нет.

Валлиец огляделся.

– Он мертв?

– Угу, – с горечью признал я. – Мальчишка. Я убил мальчишку.

– Он напал на вас?

Рис обогнул меня и оглядел тело.

Я рассказал, как все было. Рис наклонился и помахал зловещим с виду тонким ножом.

– Он бы воткнул его вам в спину, как пить дать.

– Скорее всего.

– И в темноте вы бы даже не узнали, что это мальчишка.

– Верно.

– Не убей вы его, сами лежали бы сейчас здесь.

Рис был прав, я это понимал. Что меня смущало, так это радость, испытанная от короткой, но яростной схватки. Будучи в дурном настроении, я не ведал жалости и проявил низменную жестокость, как в случае с Генри много лет тому назад.

– Убей или убьют тебя.

– Что?

Я вздрогнул.

– Все просто: или его жизнь, или ваша. Примите это.

– Да, – согласился я, но в душе чувствовал себя худшим из убийц.

Вскоре мы разыскали гостиницу де Бетюна и сообща распили кувшин вина. Моему другу удалось прикупить пару лошадей: это означало, что мы сможем посадить в седло больше половины нашего отряда. Обрадованный этим, согретый вином и хорошей компанией, я потащил Риса назад в «Луну и звезды».

На дворе гостиницы было спокойно: никто не окликнул нас, когда я зашел в конюшни с намерением показать Рису новых лошадей. Мне следовало понимать, что покупка его не особенно впечатлит, ведь ему все равно предстоит идти пешком. Ворча, валлиец направился к таверне, тогда как я нашел лучшего из приобретенных коней, темно-серого. Он высунул голову поверх дверной створки, а когда я подошел ближе, ткнулся бархатистым носом мне в ладонь и стал жевать губами.

– Нет у меня яблок, – прошептал я, поглаживая коня. Он напомнил мне Поммерса, моего верного скакуна, и в сердце кольнуло. Нам пришлось расстаться на Корфу. На пиратском корабле места хватило лишь на двадцать человек, и то с трудом. Ричард заплатил целое состояние за то, чтобы о наших лошадях позаботились и весной отправили их в Нормандию.

С Поммерсом все будет хорошо, решил я. Никто не объявит на него охоту, как на Ричарда.

Подозревая, что Рис может проскользнуть в общий зал с намерением пропустить еще стаканчик, я заглянул туда и обнаружил парня у стойки: он любезничал с одной из служанок. Дождавшись, когда Рис посмотрит в мою сторону, я коротко кивнул, давая понять, что пора идти. Чмокнув служанку в губы – девица не воспротивилась, – он гордо вышел из зала.

Я утащил его в коридор, а оттуда в конюшню, где нас никто не мог подслушать.

– Ты что затеял? Не время шуры-муры устраивать!

– Мария, так ее зовут. Настоящая милашка. – Рис изобразил руками очертания тела. – У нее все на месте.

– Кто-нибудь мог обратить внимание на твой говор, – сказал я, стараясь не показывать, как меня забавляет его неисправимость. – Глупо так рисковать.

– Было бы глупо, если бы я хотел только затащить ее в койку. – Рис усмехнулся, видя мое недоумение. – У стойки был мужчина, разговаривал с кабатчиком. Я следил за ним.

– И что он делал?

– Задавал вопросы.

– Насчет короля.

– Ага.

Служанка вылетела у меня из головы.

– Ты слышал, что сказал кабатчик? Он упоминал о нашем отряде?

Ответом был полный упрека взгляд.

– Я мог бы выведать больше, кабы вы не…

– Он вынюхивал там, где не надо, этого уже достаточно, – сказал я, не дав ему договорить. – Наверх. Нужно предупредить короля.

Положив руку на засов, я услышал, как в коридоре распахнулась дверь, которая вела в общий зал. Насторожившись, я отошел назад и знаком велел Рису сделать то же самое. Мы отступили в тень, чтобы вовремя заметить, если кто появится. Снаружи никто не входил. Я приложил ухо к двери, прислушался и безошибочно различил звук легких шагов, доносившийся с лестницы.

– Он поднимается и не хочет, чтобы его услышали, – прошептал я. – Ставлю серебряную марку, это тот самый человек, что был у стойки.

Во второй раз за ночь я вытащил кинжал.

Вопросительно поглядев на меня, Рис провел ребром ладони по горлу.

Перед моим мысленным взглядом предстал окровавленный мальчишка. Мне было не по силам совершить еще одно убийство за ночь.

– Нет! Нужно допросить его, а не зарезать.

– Как скажете.

Валлиец пожал плечами.

Не в первый раз я отметил, что способность Риса становиться бесстрастным делает из него отличного убийцу. Приоткрывая дверь тихонечко, дюйм за дюймом, чтобы она не скрипнула, я отворил ее достаточно широко, чтобы мы могли проскользнуть внутрь. Мы стали подниматься, стараясь не шуметь, но оба были крупными, а лестница оказалась расшатанной, как в любой дешевой гостинице. Сначала ступенька скрипнула подо мной, затем под Рисом. Утратив преимущество внезапности, я стремительно побежал наверх. Рис не отставал. Неосвещенный верхний коридор был коротким, преследуемого можно было опознать по более густой тени в сравнении с прочими. Я сдержал желание ринуться прямо на него – можно было напороться на нож.

– Бросай все оружие, какое есть, – приказал я.

Неизвестный презрительно фыркнул.

– Откуда мне знать, вдруг вы разбойники и хотите ограбить и убить меня? Только дурак исполнит невесть кем отданный приказ разоружиться.

В кулаке у него что-то было, я это видел. Но еще я уловил движение внутри нашей комнаты. И, удовлетворившись этим, стал ждать.

Дверь открылась, луч света упал на дощатый пол. В коридор вышел Гийом де л’Этан с поднятым мечом и встал позади незваного гостя.

– Кто здесь? – спросил Гийом на скверном немецком.

– Гийом, это я и Рис, – ответил я по-французски. – Мы гнались по лестнице за этим негодяем. – Я приблизился на несколько шагов, размахивая кинжалом. – Бросай оружие!

Что-то со звоном упало. Неизвестный поднял пустые руки.

– Меня зовут Роже, я из Аржантана. Я не желаю зла вам и вашему хозяину.

Аржантан – это город в Нормандии, мне не раз доводилось бывать там. Подстегиваемый подозрениями, я подошел ближе.

Он не прятал глаза и не делал угрожающих движений. Хорошо одетый, непохожий на грабителя мужчина невысокого роста, с темными волосами и коротко подстриженной бородкой.

Я отшвырнул ногой брошенный им меч и обыскал его. Не найдя оружия, я подтолкнул его к Гийому.

– В нашу комнату, – грубо приказал я.

Зажатый между Гийомом с одной стороны и мной, с кинжалом наготове, с другой, Роже подчинился.

Разбуженный шумом Ричард сидел в кровати, накинув на ноги одеяло. Мне очень не понравилось его бледное лицо, но взгляд был твердым, как всегда.

Глаза чужака обратились на него.

– Прошу прощения, что разбудил вас… – сказал я и лишь в последний миг спохватился и не добавил «сир».

Ричард отмахнулся:

– Для посетителей поздновато, но я все равно плохо спал. Роже из Аржантана, если я не ослышался? Мы далеко от Нормандии.

К моему удивлению, Роже опустился на одно колено.

– Я много лет живу в Италии, сир.

Растерявшись – судя по лицам, то же самое испытывали все, – я стоял, не зная, что сказать.

Ричард нашелся быстро.

– Ты, видно, спятил? – воскликнул он. – Встань, я не король.

Роже не пошевелился:

– Но мне-то известно, что вы король, сир. Я видел вас в Кане, когда был еще мальчишкой.

– Кого видел? – фыркнул король.

– Герцога Аквитанского, сир. А ныне Ричарда, короля английского.

Напряженная тишина повисла в комнате. Мы обменялись встревоженными взглядами. Стоявший рядом со мной Рис стиснул рукоятку кинжала так, что его пальцы побелели. Я коснулся собственного клинка, с тяжкой душой прикидывая, как полоснуть Роже по горлу. Ведь следующий приказ короля должен быть именно таким, поскольку этот человек, наверняка посланный Мейнардом, не должен уйти живым.

– Ты заблуждаешься, – напряженным голосом заявил Ричард.

– Вам нет нужды лгать, сир!

Прежде чем он успел произнести еще хоть слово, я уткнул ему острие кинжала под подбородок.

– Еще раз оскорбишь моего хозяина, и это будет последнее, что ты сделаешь в этой жизни, – предупредил я.

Глаза Роже, расширенные, но не испуганные, обратились на меня.

– Королю не нужно меня бояться, – сказал он. – Я нормандец, от рождения и навсегда. Ричард – мой сюзерен, я никогда не причиню ему вреда и не подвергну его жизнь опасности.

Король не давал мне приказа опустить клинок.

– Может, ты и норманн, Роже из Аржантана, – сказал он. – Но здесь, в Удине, ты служишь…

– Предстателю Аквилеи, сир. Графу Мейнарду Второму.

– Мейнард – племянник Конрада Монферратского, которого убили якобы по приказу короля Ричарда. А еще граф – союзник Генриха, главы Священной Римской империи.

– Все равно, сир.

– С какой стати я должен верить хоть единому твоему слову? – спросил король. – Я склоняюсь к тому, чтобы покончить с тобой по-быстрому!

– Поступайте, как вам угодно, сир. Я ваш слуга, – ответил Роже покорно. – Но вы не находите странным, что я не явился с солдатами, как сделал бы, если бы хотел задержать вас? Я пришел один, чтобы предупредить вас.

Ричард посмотрел на него с прищуром. Я тоже считал, что Роже говорит правду. Человек, окруживший гостиницу с отрядом вооруженных людей, не стал бы пробираться внутрь в одиночку.

– Руфус, опусти кинжал. Роже, встань, – сказал король. – Говори, зачем пришел.

С опаской глядя на меня, Роже подчинился. Он пояснил, что его отправил в Удине Мейнард, посланцы которого выехали и в другие города края. Им предписывалось опросить всех хозяев гостиниц, собрав сведения о каждой ватаге путников. Особое внимание следовало уделить большим отрядам, если их члены говорят по-французски и не стесняются в тратах.

Ричард нахмурился. Не вспомнил ли он, как гневно потребовал подать лучшего вина?

– Я обошел все таверны и приюты в Удине, сир. И заподозрил ваших людей, разместившихся в другой гостинице. – Заметив вопросительный взгляд короля, Роже пояснил: – Слуга из конюшни слышал, как они говорят по-французски.

– Божьи ноги! – выругался Ричард. – Есть где спрятаться?

– Только не в Удине, сир, – с сожалением ответил Роже. – Из разговора с хозяином таверны стало ясно, что среди вас есть важная особа. Стоило мне услышать, как вас описывают, и я сразу понял, о ком речь. Мне не составило труда догадаться, кто это, а значит, другие тоже поймут. Если не хотите попасть в плен, уезжайте поутру.

Мы с Рисом обменялись мрачными взглядами. Трудно было удержаться от мысли, что мы находимся в ловушке и петля медленно затягивается.

Глава 3

Встали мы задолго до того, как наступил рассвет и на соседском дворе пропели первые петухи. Мы молча оделись и приготовили снаряжение. Судя по лицам моих спутников, никто из них толком не спал. Хуже того – у Ричарда был болезненный вид. Лицо его пылало, он потел. Я спросил, хорошо ли он себя чувствует и не стоит ли послать за лекарем. Последовало резкое возражение: он не младенец, нуждающийся в няньке, и единственное, что сейчас важно, – покинуть Удине.

Он был в таком настроении, что я не осмелился напомнить о том, как важно его здоровье, с учетом прошлых приступов владевшего им недуга. Вместо этого я посовещался с Гийомом де л’Этаном, Робертом де Тернхемом и Ансельмом. Мы согласились, что король, кажется, способен путешествовать, но, если его состояние переменится к худшему, нужно будет подыскать безопасное место и дать ему отдохнуть. Ансельм упомянул о бенедиктинском аббатстве в Моджо, в нескольких днях пути. Тамошние монахи, уверял он, охотно приютят короля, столько сделавшего в Утремере. Никто из нас не заикнулся вслух о том, что будет, если приступ начнется раньше.

Я решил держать в уме этот обнадеживающий выход. Если проделывать наше путешествие шаг за шагом, оно покажется более сносным и, быть может, даже станет осуществимым.

Мы с Рисом и с Генри Тьютоном спустились по лестнице. Накануне вечером мы распорядились, чтобы лошади были готовы к рассвету. Но, как гласит пословица, если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам. Нам повезло, что мы вышли полностью вооруженными. У дверей гостиницы собралось более дюжины местных с топорами и вилами. При нашем появлении они оторопели. С минуту никто ничего не говорил, люди с обеих сторон только смотрели друг на друга. За спинами горожан я заметил одного из конюхов. Он выглядывал из сенного сарая: под глазом синяк, губа разбита.

Нетрудно было сообразить, что случилось. Вдохновленные мыслью о пленении короля, удинцы столпились у гостиницы, где столкнулись с суровой действительностью: им предстояло сразиться с опытными воинами, охранявшими короля. Чтобы набраться храбрости, горожане задали трепку несчастному конюху. Теперь же они пытались раззадорить друг друга для того, чтобы подняться по лестнице в комнату. Обменявшись парой слов с Рисом и Генри, я убедился, что мы едины во мнении: с этим сбродом нужно разделаться немедленно, не дожидаясь, пока подойдет подкрепление.

Мы обнажили мечи и, выкрикивая «Дезе!»[6], боевой клич королей Англии, ринулись на толпу. Схватка троих с пятнадцатью кажется безумием, но мы были закалены в боях, а противостояли нам сугубо мирные, знавшие разве что пьяные потасовки в таверне. Горожане тут же показали спины и убежали, поскальзываясь на обледенелых камнях мостовой. Только Рису, самому молодому и проворному из нас, удалось подобраться к ним достаточно близко, и он нанес удар плашмя. Противник рухнул, ударившись головой о землю. Рис дал ему подняться. Дородный, крепкий мужчина так перепугался, что даже не сделал попытки убежать.

– Пошел! – Рис указал мечом вдоль по улице. Тот не пошевелился. Рис подошел на шаг ближе. – Бу-у! – взревел он, как делают дети, пугая друг друга.

Горожанин побежал, вопя так, что мог бы разбудить мертвого.

Мы трое хохотали, пока не заболели животы. Гийома, все еще прыскавшего от смеха, я оставил с лошадьми. Рис с одним из конюхов в качестве проводника направился к гостинице, где заночевал де Бетюн, а сам пошел к королю с докладом о случившемся. Ричарда рассказ позабавил, но опасность нашего положения была очевидна.

Следовало без промедления уезжать.

Мы уже седлали последнюю лошадь, когда прибыли де Бетюн и еще один человек из его отряда. Они ворвались на конюшенный двор под стук копыт, их кони тяжело дышали. Как выяснилась, другая толпа, более многочисленная, осадила их гостиницу, и им пришлось с боем прокладывать себе путь. Пролилась кровь – слава богу, не наша, – но восемь человек попали в плен.

Ричард решил тут же ринуться на выручку.

– Нельзя оставлять их здесь!

– Риск слишком велик, сир, – сказал я. Де Бетюн вслух сказал то же самое.

Король не уступал. Не находя себе места, он расхаживал и чертыхался.

– Я не могу бросить их! Не хочу!

– Нас тут тринадцать, сир, включая вас, – сказал я. – А насколько велика толпа, Балдуин?

– Человек сто по меньшей мере.

– При всей вашей храбрости, сир, и нашей заодно нет уверенности, что нам удастся освободить товарищей, – заметил я. – Скорее всего, и вас тоже схватят.

– Этого никак нельзя допустить, сир, – вмешался де Бетюн.

Ледяной взгляд Ричарда обратился на остальных членов отряда, потом вновь на нас.

– Ладно, – рявкнул он. – Будь по-вашему, хоть я и чувствую себя негодяем. Да простит меня Господь.

На лице де Бетюна отразилось такое же облегчение, как на моем. Мы расселись по седлам, готовые выступить в любой миг.

– Слушайте! – воскликнул король.

На некотором расстоянии от нас ударил церковный колокол. Час первый[7] минул недавно, и час третий явно еще не наступил.

– Набат, – сказал я.

– Так. – Ричард выглядел мрачным. – Поехали, или наверняка попадем в капкан.

Когда мы выезжали со двора, признаков приближения толпы не было. Король повернул направо, направляясь к воротам, противоположным тем, через которые мы накануне попали в город. Десять верховых ехали впереди, Рис и еще двое пеших жандармов держались за нами. Из пекарни доносился соблазнительный запах; я провожал жадным взглядом пирожки и караваи, но действовать, как в Гориции, было не время.

Мы почти добрались до ворот. Я начал уже верить, что предупреждение Роже оказалось своевременным, что отряду де Бетюна просто не повезло и нам удастся беспрепятственно покинуть Удине. Так думал не я один – Ричард разговаривал с де Бетюном о переходе через Альпы, Генри Тьютон развернулся в седле, пытаясь учить Риса немецкому.

Мы обогнули угол последнего дома.

– Ублюдки! – вырвалось у меня. Де Бетюн тоже выругался.

Король хмыкнул:

– С нами явно не готовы распрощаться.

Шагах в полутораста лежал опрокинутый фургон, почти полностью перегородив улицу. Слева от него оставалось свободное пространство, достаточное, чтобы протиснулся пешеход, но не конник. Позади устроенной на скорую руку преграды виднелись люди, они указывали на нас и кричали – что именно, я разобрать не мог. Стайка самых дерзких, из числа молодежи, естественно, расположилась перед фургоном. Они тоже горланили и жестикулировали. Я разобрал только одно слово: «König».

– Давайте попробуем другие ворота, сир, – предложил де Бетюн, трезвая голова. – Доберемся до них и выйдем из города без помех.

– Что, если они тоже перекрыты? – спросил король.

– Я пошлю пару человек, чтобы проверить, – сказал де Бетюн.

– Нет! – отрезал Ричард.

Я угадал, к чему он клонит. Это было безумие, замешанное на риске. И, однако, всякий раз, когда он врывался в гущу схватки и тащил меня за собой, я испытывал прилив восторга.

– Тогда в этот проулок, сир. Нам следует найти обходной путь к воротам.

Де Бетюн посмотрел на меня в поисках поддержки, но не дождался.

– Мы остаемся здесь!

Глаза Ричарда блестели, и не от лихорадки.

Де Бетюн начал понимать намерения нашего господина.

– Сир, опасность слишком велика.

– Атакуем немедленно, парами, – произнес король глухо и властно. – Наши лошади, пусть и клячи, сумеют перепрыгнуть через фургон.

Я ликовал. Тяготы нашего путешествия, метания от города к городу померкли. Мне вовсе не улыбалось попасть в плен, как это случилось с нашими товарищами. Еще мне хотелось забыть о зарезанном в переулке мальчишке. Лица моих спутников тоже сияли – мы были рыцарями, а не какими-нибудь купцами. Бой являлся смыслом нашей жизни.

– Бейте мечами плашмя, – предупредил король. – Не причиняйте вреда, насколько возможно. Пешие, спешите за замыкающими конниками так, словно все демоны ада наступают вам на пятки. Толпа быстро рассеется, вам останется только обогнуть преграду и присоединиться к нам на той стороне. – Он расхохотался, свирепо и безудержно. – Если этот сброд каким-то чудом останется на месте, окажете нам посильную помощь.

Рис ухмыльнулся. Такой подход был ему по душе. Остальные жандармы выказывали такую же решимость.

На лице де Бетюна от беспокойства прорезались морщины. Нет, он не был трусом, просто безопасность короля заботила его больше всего остального.

– Сир… – начал он.

– Не трать попусту силы, Балдуин, – посоветовал Ричард. – Если ты любишь меня, следуй за мной.

С этим никто не мог поспорить.

– Сир, – вздохнул де Бетюн, сдаваясь.

Король вскинул голову:

– Руфус?

Сердце у меня подпрыгнуло от оказанной мне чести: меня назвали первым.

– Я с вами, сир.

Мы извлекли мечи. Нашим лошадям, недокормленным и не получавшим должного обращения, никогда прежде не доводилось скакать на такие преграды. Или на врага. Мудрый человек не стал бы требовать от них того и другого одновременно, как сделали мы с королем, вот только мудрецы редко участвуют в битвах и не принимают решений за доли мгновения. Наши лошадки повели себя храбро, каждая словно подбадривала соседку. Всего в четыре шага они перешли на полный галоп, почти как хорошо обученные боевые скакуны.

– С нами Бог, Руфус! – воскликнул король. – Дезе!

Я подхватил клич, нацелив острие меча на юнцов, выкрикивавших оскорбления.

Ужас на миг пригвоздил их к месту. Учитывая недавнее молодечество и потоки ругани, забавно было видеть выражение страха на их лицах. Потом началась бешеная сутолока. Кто-то лез напрямую через фургон, остальные давились в тесном проеме слева. Некоторые упали и оказались под ногами у приятелей, но все до единого ухитрились исчезнуть к тому времени, когда мы подскакали ближе под грохот копыт. Из-за фургона выглядывали бледные, напуганные лица.

Горожане не предполагают, что мы осмелимся на такое, подумал я с какой-то бесшабашной веселостью. Считают, что мы натянем поводья в последний миг. Только они не знают Ричарда.

Оставалось тридцать шагов.

Камень просвистел мимо моей головы, потом еще один.

– Дезе! – взревел король.

Я прильнул к шее моего коня.

– Давай, парень! – подбодрил его я. – У тебя получится!

Не знаю, понял ли он хоть слово из сказанного мной по-французски, но в ответ прибавил ход.

Мы с королем доскакали до фургона – бок о бок. Наши лошади прыгнули – бок о бок. И опустились на противоположной стороне, выбив подковами искры из мостовой. Защитники бросились врассыпную, как куры от залезшей в сарай лисы. Краем глаза я видел, как Ричард запрокинул голову и залился звонким, радостным смехом. Я тоже смеялся, ликуя от того, что вместе с ним иду в бой против наших врагов.

Мы поскакали дальше по улице, и никто не пытался нам помешать. Дюжины перекошенных страхом лиц наблюдали за нами из переулков и улочек по обе стороны дороги. В нас ничего не метали – пока что. Наконец король натянул поводья и остановился посмотреть, как дела у наших товарищей. Те по одному и по двое прыгали через преграду, не встречая сопротивления. Затем лошадь Ансельма зацепилась за повозку задним копытом. Клирик никогда не был хорошим наездником и, когда конь не очень ровно приземлился, вылетел из седла, размахивая руками и ногами.

Столь же предсказуемо было то, что, подобно стае нападающих на подранка псов, горожане кучей набросились на безоружного бедолагу Ансельма.

Я видел это. Король тоже. А вот остальные, со светящимися от ликования лицами, скакали в нашу сторону, ничего не замечая. Слишком поздно вывели мы наших коней обратно на улицу. Слишком поздно прокричали тревогу. Слава Богу и всем его святым – как раз в этот миг Рис и двое жандармов вынырнули из проема между фургоном и стеной. С оружием наголо, готовые к бою, они устремились на горожан, обступивших Ансельма. Трое, вооруженные серпами и топорами, дерзнули дать отпор. Замелькали клинки. Щелкнул спусковой рычаг арбалета. Три трупа украсили мостовую. Остальные простолюдины разбежались, как трусливые зайцы, какими они, по сути, и были.

– Будем их гнать, сир?

Рис смотрел, как голодный хищник.

Ричард колебался – было заметно, что ему тоже хочется продолжить бой. Затем здравый смысл возобладал.

– Нет. Мы ничего не выиграем. Помоги Ансельму.