Особняк. Тайна Карты вечности

– У нас здесь очень хороший воздух, – пояснил мне главный врач с улыбкой.

Я уже слышал, что здесь хороший воздух, но до такой степени?!

На следующий день я решил кое-что выспросить у Кристофа во время урока математики.

– Я вижу, вас одела Фанни. А с вашей одеждой что случилось? – начал я совершенно невинно.

Он насмешливо потянул носом.

– У меня не было никакой одежды.

– Но вы же не голышом сюда приехали?

– Почти. Меня вытащили из воды, и этим всё сказано.

– А потом? Вы, что, не имели времени одеться?

– Всё произошло в одно мгновение. Я шёл по мосту, внизу бурная речка, и увидел ребятишек, они возились на краю обрыва, не понимая, как это опасно. Я им крикнул, но был слишком далеко, и вода сильно шумела. Я почувствовал, что до беды недалеко, и разделся. И точно, один паренёк свалился в воду. Его уносило потоком, и я прыгнул.

– Вы его спасли?

– Не вышло. – Он невесело усмехнулся. – Прыгнул, но я ЕГО НЕ СПАС! Меня тоже закрутило потоком.

– И вас потом отправили восстанавливаться. После шока.

Он покачал головой с безнадёжным видом. Я постарался его успокоить.

– Раз на раз не приходится, вы сделали всё, что могли. А я вот очень рад, что вы здесь, мне очень нужны ваши уроки.

Он грустно улыбнулся.

– Не беспокойся, мы с тобой ещё позанимаемся.

– Кстати насчёт занятий, – продолжил я. – У меня проблемы с учителем латыни. Он меня чуть не поколотил.

– У Леонида трудный характер. Его не надо раздражать.

– Но я же ничего не делал. Я просто с ним не согласился.

– Не согласился! – Кристоф усмехнулся. – Ты не понимаешь. Сейчас молодёжь пользуется большой свободой, может спорить со взрослыми людьми. А в старые времена такого не было. Леонид воспитывался в старые времена, когда дети имели право открывать рот, только когда их спрашивали. И не имели права возражать.

– Леонид опасен!

– Если он находится среди нас, значит, нет.

– Ладно. Поверю вам на слово. Но если что, то это будет не первый случай, когда эксперты-психиатры ошибаются. – Я сделал небольшую паузу. – А где находятся опасные?

– Никто ничего не знает об опасных. По крайней мере, достоверно. Но, как мне кажется, что-то знает Леонид.

– Леонид? Наверное, потому что сбежал оттуда!

– Не выдумывайте. Если бы сбежал, доктор Граф был бы в курсе и не оставил бы его здесь.

И тут меня прорвало.

– А могу я в конце концов узнать, что это за учреждение такое? Психиатрическая лечебница? Или реабилитационный центр?

Кристоф предостерегающе поднял руку.

– Послушай, Лиам, чем меньше знаешь, тем для тебя лучше.

– Неужто такая страшная тайна?

– Можно сказать и так. Она тебе откроется, когда ты будешь готов… уйти.

– Да я сейчас готов! Ещё как!

Кристоф снисходительно покачал головой и улыбнулся:

– Нет, Лиам, нет. Тебе до выхода ещё далеко.

Я не успел ему ответить, потому что послышались глухие удары, как будто кто-то колотил в дверь, а потом зазвонил колокол. Пожар, что ли, начался? Кристоф подскочил, как мячик.

– Бежим быстрее. Нельзя терять ни минуты!

Глава 11

Мы бегом помчались по лестнице, потом по коридору, потом по другому коридору. Кристоф толкнул тяжёлую дверь с медными накладками, прибитыми гвоздями с большими шляпками. На другой стороне двери были такие же – я обратил внимание, когда мы закрыли дверь.

Мы оказались в длинном зале, освещённом мерцающими светильниками. Ни одного окна. Не повезёт тому, кто страдает клаустрофобией. В зале стояло много небольших столиков со стульями вокруг. По стенам развешаны щиты и разное старинное оружие: мечи, сабли, копья, луки, стрелы, старые ружья и пистолеты.

Остальные «пациенты» были уже тут.

– Есть опасность? – спросил я шёпотом у кузнечиков.

– Не здесь, трусло. Дверь бронированная.

Ладно, успокоил.

– Не такое уж трусло, как вы думаете. Меня Кристоф сюда притащил, – всё же возразил я.

Да, именно так. Потому что я понятия не имел, что надо делать, когда звонит колокол.

– А где Фанни? – встревожился я. – Я её не вижу.

– Она никогда сюда не ходит. И Леонид тоже.

Ну, за Леонида я не беспокоюсь. Зато я заметил здесь ещё одного оригинала, которого до этого не видел. Мужчина средних лет, щетина на костистом лице, по виду настоящий бродяга, одет… пиратом XVIII века. Уж я-то в пиратах знаю толк, в десять лет рисовал пиратские комиксы, правда, дальше третьей страницы дело не шло. Длинные волосы, шляпа с широкими полями, штаны чуть ниже колен, зелёные чулки, белая рубашка с жабо и жилет. Он играл в карты с Андре, тем самым, который спрашивал меня про покер.

Громко хлопнула дверь, и я невольно вздрогнул.

– Вот увидите, буря разыграется, – сказала учительница, подбирая шпильками в шиньон растрепавшиеся седые волосы.

И тут вдруг я сообразил, что тут мне ни разу не попадалось на глаза зеркало. Больные, что, не должны видеть, в каком они виде ходят?

– Вот в бурю-то меня и смыло, – сообщил пират.

Кузнечики тут же насмешливо застрекотали:

– Прямо в открытый океан, утро только-только забрезжило…

– Оба крикуна сейчас получат по хорошему пинку, – грозно пообещал пират.

– Оставьте их в покое, – вмешался Кристоф. – Они куда несчастливее вас.

Вот уж чего я никогда бы не сказал о кузнечиках, они какие угодно, но не несчастливые!

– Моя взяла! – заорал пират, бросая карты. При этом он так тряхнул головой, что стало видно золотое кольцо у него в ухе.

– Что значит «ваша»? – запротестовал Андре. – У вас восьмёрка, а у меня девятка, капитан!

И он забрал себе обе карты.

У капитана задёргался нос, и вид стал очень недовольный. Кузнечики зашептали мне, что у капитана тик, он его заработал, когда стоял на вахте и провёл целую ночь на мостике, а волны его окатывали одна за другой. И что он кричит «моя взяла!» всегда, когда хочет переменить разговор, он терпеть не может слов «несчастливый, несчастье, неудача, катастрофа, не везёт»… И как ни странно, «везёт» не любит тоже. В общем, кузнечики много чего знали о капитане.

Все вокруг громко разговаривали, наверняка чтобы не думать о том, что происходит в особняке, из-за чего мы все тут сидим взаперти за бронированной дверью.

Девушка в костюме феи – кузнечики называли её Эмеранс – впервые подошла прямо ко мне. Я ждал, что она заговорит со мной, но она протянула мне листок бумаги. Нет, кусочек пергамента! На нём был нарисован герб: на жёлтом фоне какой-то чёрный зверь, что-то вроде леопарда – стоит на задних лапах и царапает воздух красными когтями. Внизу надпись «Шевалье Гильем д’Арбур, сопровождаемый…». Она таким образом задавала мне вопрос? Да и смотрела на меня тоже вопросительно. Она, что, немая?

– Нет, я его не знаю. Извините, – ответил я. Я бы очень удивился, если бы среди знакомых ребят был паренёк с таким именем.

В глазах Эмеранс промелькнуло отчаяние. И она молча спрятала пергамент за вырез своего платья. А я оценил качество её наряда: лиф и длинная голубая юбка до пола были из набивного шёлка, а к геннину, оставлявшему на виду только узенькую полоску волос надо лбом, была прикреплена тончайшая вуаль с вышивкой, и она тоже доходила до самого пола. Костюм не был из доморощенной театральной мастерской. Я мысленно зачеркнул «костюм феи» и вписал «средневековый наряд».

Но, как оказалось, Эмеранс вовсе не была немой, потому что в следующую же минуту она взволнованно прошептала:

– Возможно, вы слышали о рыцаре, погибшем на турнире?

Уф! Что на это ответишь?

– Какого рыцаря вы имеете в виду? – спросил я. – Шевалье Гильема?

Она тревожно встряхнула головой.

– Н-н-нет.

И взглянула на меня с грустной покорностью. Она задавала свой вопрос шёпотом, потому что наверняка уже сто раз спрашивала всех вокруг о том же самом и получала тот же самый ответ. Я понятия не имел, кто мог быть этим «Шевалье», но Эмеранс попала сюда явно из-за любовной истории.

Или, возможно, она разыскивала своего отца. Или ещё какого-нибудь родственника. Рыцарь ведь не обязательно прекрасный молодой человек, в которого влюбляются юные девушки в сказках. В первую очередь это воин, а воины бывают и старыми, и некрасивыми.

Дверь открылась, и вошёл… Леонид! Я сразу отступил в тень. Он не обратил на меня никакого внимания, а все остальные сразу к нему повернулись и спросили в один голос, как античный хор:

– Ну что?

– Одна.

– Как по-вашему, она останется на нашем этаже? – спросил Андре.

– Возможно.

– А возраст?

– Молодая.

Капитан вмешался в разговор:

– Что делает?

– Плачет.

Вот что называется лаконичными ответами. Стоило мне так подумать, как я сразу вспомнил, что слово «лаконичный» происходит от названия греческой области. И находится эта область… в Спарте. В общем, Леонид был в образе, ничего не скажешь.

– И к лучшему. Когда кто-то пребывает в ярости, он нарушает наш покой, – заметил капитан-пират.

– Рано или поздно все успокаиваются: и гневные, и плачущие, – сказал Кристоф.

– Но остаётся боль, – заметила учительница.

– Кш-ш-ш… – зашипел капитан и замахал руками, словно отгонял от себя опасное слово (оно тоже было из запретных!). – Могли бы принять во внимание…

– Простите, – извинилась учительница, – я забыла, что вам не по душе «горе», «страдания», «мучения», «тоска», «печаль»…

– … Верёвка и портнихи, – прибавил Андре.

Я с трудом удержался от смеха.

– А вы всё равно говорите их мне назло! – закричал капитан. – Назло! Назло!

– Думаю, что Фанни перестала сюда приходить из-за ваших суеверий и воплей.

– Она не приходит, потому что не боится! – снова вскипел капитан.

И, очевидно, так оно и было, потому что никто ему не возразил.

В отместку за насмешки учительница продолжала донимать капитана.

– А в каком настроении были вы, капитан, когда сюда приехали? – задала она ему вопрос.

– Я же говорю вам, бушевал!

Кузнечики прыснули. Само собой, если приезжаешь в бурю, бушуешь.

– А если в грозу – гремишь? – насмешливо спросил Пол.

– А если в дождь – плачешь? – добавил Жан-Шарль.

– А если в жару – жаришь, – внёс и я свою лепту в разговор.

И сообразил, что я впервые после того, как попал в это заведение, засмеялся. Здешний народ не казался мне больше опасным, а скорее любопытным из-за всяких своих особенностей. И сейчас, когда среди нас появился новенький, а точнее новенькая, я почувствовал себя тут уже как дома. Появился новенький, и я стал стареньким.

Ну да! Точно! Я тоже участвую в игре «спасайся кто может», о которой мне говорили кузнечики в тот день, когда я сам сюда приехал.

Новенькая тоже, конечно, подумала, что попала в настоящую пустыню, как показалось мне в первый день. Мне захотелось, чтобы она была не слишком старая и сдвиг, как говорил дедушка, был не слишком большой, потому что мне здесь не хватало компании. Моей ровесницей здесь была только девочка в геннине, но она «жила» в Средневековье и горевала о пропавшем рыцаре.

Поймав на себе грозный взгляд Леонида, я почувствовал у себя в животе какую-то неловкость и всерьёз пожалел, что нажил себе врага.

Мы сидели здесь до вечера. И вот что я узнал: кое-кто из приезжающих – как я понял, как раз из самых опасных – лучше всех ухитрялся обойти все вопросы и мог разыграть такую комедию, что на их удочку попадался даже сам главный врач. Но, по словам учительницы, прозорливый доктор Граф в самом скором времени раскрывал любую мистификацию.

Это должно было бы меня успокоить. Но я не слишком доверял Леониду. Что, если он не сказал нам настоящей правды?

Андре опять предложил мне сыграть с ним партию в покер. Но я даже не успел ответить – вмешался капитан и заявил, что игра на деньги на борту запрещена строго-настрого. Можно подумать, что он по-прежнему главный на своём пиратском корабле.

Мы покинули наше убежище уже ночью и, не говоря ни слова, разошлись по своим комнатам. Там нас ждал ужин. Даже в столовую нельзя было пойти?

Когда всё вокруг проникнуто подспудной угрозой, выход в ночную тьму не кажется спасением, и расплываются все планы бегства. Небольшое утешение – эта отсрочка даст мне возможность увидеть новую пациентку. Может, она и вправду окажется «с нашего этажа».

Глава 12

Учительница не ошиблась: поднялась буря. Ветки деревьев заплясали, как сумасшедшие. Меня же каждый порыв ветра переполнял восторгом. Я всегда любил бури и грозы. Если подумать, я всегда любил испытания.

И я занялся ещё одним испытанием: надписями на чемодане. «Yadatdysr», «иптивпв». А если латынь написать по-нормальному? Получится «иадатдиср» и «иптивпв». Написал все буквы на отдельных бумажках и стал их складывать в разном порядке.

Но ничего толкового у меня не получилось. Я сколько угодно мог их перекладывать, но даже намёка на слова, из которых могла бы сложиться разумная фраза, не возникло. Тогда я решил «иптивпв» написать латинскими буквами. Получилось – «iptivpv». Думал, какие слова получатся из двух загадочных слов. И у меня получилось: «Ptit sir» – единственное, что удалось выжать из латыни. «Королёк, его маленькое величество». А что, если это имеет какое-то отношение к особняку?

Я должен, должен был понять, зачем эти странные слова были написаны! Потому что сам «санаторий» был очень странный и загадочный, и я чувствовал, что в этих словах прячется ключ к загадке.

Ночью я снова слышал отчаянные вопли, но где-то вдалеке, и поэтому не слишком громкие. Опасные больные находились, очевидно, на верхнем этаже.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Имеется в виду День взятия Бастилии – основной государственный праздник Франции. – Здесь и далее прим. ред.

2

Французское сопротивление – освободительное движение, выступавшее против нацистской оккупации и коллаборационистского режима Виши во Франции в годы Второй мировой войны.

3

Геннин или атур – женский головной убор XV века из китового уса, металла, накрахмаленного полотна или твёрдой бумаги в виде конуса, усечённого конуса или трубы. Считался головным убором знати тех времён.

4

Луи Лушер (1872–1931) – французский промышленник и политик, министр «освобождённых территорий», а позднее министр торговли и промышленности и министр финансов в 1920-х гг., после Первой мировой войны.