Проект «Азимут»

Гудки. Затем щелчок и резкий, недовольный голос:

– Слушаю.

– Мне нужно заказать столик, – произнес Соколов заученную фразу. – Для старых друзей. Хотим вспомнить о некоторых иконах.

На том конце провода наступила тишина. Долгая, звенящая. Соколов слышал собственное дыхание. Он почти решил, что его сейчас пошлют или просто повесят трубку.

– Платформа три, – наконец произнес голос, ставший ледяным и деловым. – Люберецкая электричка, через двадцать минут. Последний вагон. Выходишь на второй остановке, «Плющево». Ждешь под часами. Один.

Трубка онемела.

Соколов повесил свою. Инструкции были четкими. И невыполнение любой из них означало бы смерть. Он добрел до нужной платформы и втиснулся в последний вагон отходящей электрички. Вонючий, тускло освещенный, набитый сонными рабочими, возвращавшимися в свои подмосковные бараки. Он встал у окна, глядя на проносящиеся мимо огни спящего города, и чувствовал себя пассажиром, уезжающим в преисподнюю.

«Плющево». Темная, почти безлюдная платформа, затерянная среди промышленных построек и складов. Единственный фонарь тускло освещал треснувший циферблат вокзальных часов. Соколов вышел из вагона и остался один. Электричка, стуча колесами, унеслась дальше, и его окутала густая, влажная тишина, нарушаемая лишь далеким собачьим лаем.

Он ждал. Пять минут. Десять. Холодный ночной ветер пробирал до костей. Боль в ноге становилась невыносимой. Он начал думать, что это ловушка. Что сейчас из темноты выйдет не спасение, а пуля.

Внезапно, почти бесшумно, из бокового проезда выкатился невзрачный фургон с надписью «ХЛЕБ» на борту. Он остановился рядом с платформой. Боковая дверь сдвинулась, и из темноты кузова на него посмотрели два силуэта.

– Садись, капитан, – сказал один из них. Голос был спокойным, лишенным эмоций.

Соколов, не задавая вопросов, из последних сил вскарабкался внутрь. Дверь за ним захлопнулась, и фургон тронулся. Внутри пахло дрожжами и металлом. Двое его молчаливых спутников усадили его на ящик и больше не обращали на него внимания. Его не обыскивали, не связывали. Просто везли в неизвестность.

Они ехали долго, петляя по пригородам. Наконец фургон остановился. Дверь открылась, и Соколова вывели во двор частного дома, огороженного высоким, глухим забором. Его провели в дом, по коридору, и втолкнули в комнату.