Дагаз. Проклятие Крона

И тогда, впервые, он дотронулся до него. Положил тяжелую руку на плечо.

– Выживешь, Дагаз. Станешь лучшим из нас.

Это прозвучало не как похвала. Как приговор.

Лес под Утерном. Ночь.

И именно с этой мыслью, с этим горьким знанием цены силы, он вышел на свою первую вольную охоту. С двумя склянками «Крови Духа» для силы и «Подсвинком» для живучести.

Луна была полной и холодной, заливая серебристым светом поляну. Дагаз стоял, слившись с тенью старой ели. Пластины под кожей выли тихо, настойчиво, указывая направление. Он чуял запах – тот самый, знакомый до боли: мокрая шерсть, дикий лук и… страх. Человеческий страх, смешанный с чем-то звериным.

Из чащи вышел он. Существо было огромным, неестественно длинным. Не волк. И не человек. Спина была покрыта грубой серой шерстью, но на боках она лезла клочьями, обнажая стянутую, воспаленную человеческую кожу. Морда была вытянутой, усеянной щетиной, но в очертаниях угадывались подбородок, скулы. Оно шло на двух ногах, сгорбившись, волоча одну руку, больше похожую на лапу с когтями.

И тогда оно обернулось. Лунный свет упал на его лицо.

Дагаз замер. Сердце остановилось, а потом заколотилось с такой силой, что боль ударила в виски.

Глаза. Карие, знакомые до боли глаза Сигвальда, но теперь в них плескалось желтое безумие, животный ужас и… узнавание. Оно увидело его. Из перекошенной, усеянной клыками пасти вырвался не рык, а хриплый, надорванный звук, похожий на речь.

– Дааа… г… – оно пробормотало, и по лицу, покрытому шерстью и болячками, скатилась капля жидкости, похожая на гной. – Помоги… горит… всё горит внутри…

Оно сделало шаг к нему, не угрожающе, а умоляюще. Длинная, искривленная лапа потянулась, дрожа.

И тут из-за деревьев вышли они. Мастера Ульф и Галл. Стояли в тени, молча. Наблюдали. Это не была охота. Это был экзамен. Финальный тест.

Сигвальд взвыл, увидев их. В его глазах животный ужас сменился яростью. Он рванулся – не к ним, а к Дагазу. Потому что тот был ближе. Потому что боль искала выход. Потому что в нем проснулся зверь, видевший в другом существе угрозу.

Дагаз видел перед собой и чудовище, и своего друга, смотрящего на него из глубины этих желтых глаз. Он слышал хриплый рев твари и сдавленный стон Сигвальда: «Убей… пожалуйста…»

Дагаз знал, что делает. Он знал цену. Он сделал глоток. И ярость, чистая, безжалостная, стерла всё остальное.

Рука сама рванула недавно полученный тяжелый скрамасакс с пояса. Тело, выдрессированное годами, работало без участия разума. Уворот. Низкий подкат. Удар.

Острие сакса вошло под ребра, точно в сердце. Быстро. Чисто. Как учили.

Хруст. Влажный, короткий. И потом – тишина.

Чудовище рухнуло на колени, потом на бок. Конвульсия пробежала по его телу. Шерсть стала отступать, когти – втягиваться. На окровавленной поляне лежал почти человек. Сигвальд. Бледный, изможденный, с бесконечной усталостью в угасающих глазах. Он посмотрел на Дагаза. В его взгляде не было упрека. Только обреченность и покой.

Из чащи, словно из самой тени, вышли Мастера Ульф и Галл. Они подошли. Галл холодно окинул взглядом тело.

– Чистая работа. Контракт выполнен. – Он повернулся к Ульфу. – Я говорил, что он справится. Такой ум. Я оценил после побега.

Они ушли, оставив его одного с телом единственного друга. Он стоял, не в силах пошевелиться, смотря на кровь на своих руках и на лезвии. Тишина в лесу была оглушительной. Он вырезал кусок шерсти. На память.

Сейчас.

Дагаз провел рукой по лицу, смахивая не пот, а призрак той ночи. Он посмотрел на свои руки – мощные, жилистые, покрытые сетью старых шрамов и свежих царапин. Руки, которые могли с ювелирной точностью снять шкуру с твари и которые убили единственного друга.

Он выпрямился, поправил мешок за спиной.

– Пошли, Сиг, – хрипло бросил он, называя пса именем, данным в память и в упрек самому себе. – Скоро… домой.