Проклятие прабабки. Исцеление. Книга 3

Внезапно между кожей и кольцом промелькнула одна искорка, вторая, и я увидела, как посреди знакомой деревенской избы заходится плачем маленькая девочка.

– Маааааа-маааа, – всхлипывала она. – Ма-а-а-ма-а, – крик то взлетал ввысь, то ненадолго затихал.

Лидочка распласталась по необъятной Федориной груди, колотя по ней и требуя маму. А та с заплаканным лицом качала девочку и приговаривала:

– Маленькая моя, не плачь. Да что же это такое, а! Нету мамки, Лидушка, перестань, – и слёзы катились по её дряблым щекам. Она и качала, и убаюкивала, и давала тряпицу пожевать. Но ребёнок выплёвывал всё, что ей совала бабушка, и её рот снова раззевался в вытянутую букву О и в избе снова слышался громкий плач.

Наконец, Федора усадила Лидочку на пол, полезла в сундук и достала обручальное Варино колечко. Нашла шнурочек, повязала на колечко и надела Лиде на тонкую шейку.

– На-ка, вот что от мамки-то твоей осталось, – приговаривала она. А Лидочка вдруг вцепилась в колечко, засунула в рот и начала его грызть единственными передними зубами. Почувствовала что-то?

Меня выкинуло из видения, и я обнаружила себя на кровати всю в слезах. За всеми судьбами взрослых где-то затерялась история круглой сироты Лидочки, которая росла без мамы и без папы. Не знала она ни материнской ласки, ни отцовской любви. Росла с бабкой, и любой мог её обидеть. И никто не знает, сколько душевных сил стоило Федоре её вырастить, сколько вот таких одиноких вечеров под душераздирающий плач она провела, прежде чем выросла её любимица и стала совсем взрослой.

В какой момент у нас в роду возникают вот такие установки, запрещающие проявление чувств? Когда мы чувствуем, что мама не придёт и плакать бесполезно? Или когда понимаем, что своими эмоциями расстраиваем единственного близкого человека – бабушку – которая не может нам помочь? Когда мы понимаем, что в жизни есть ситуации, из которых нет выхода? Только жить, стиснув зубы, и идти дальше несмотря ни на что?

Смогла ли Лидочка в будущем быть ласковой к собственным детям? Или, заперев в раннем детстве чувства на замок, уже не могла выливать на собственных детей материнскую любовь, которой была лишена сама?

И, наконец, главный вопрос – стоила ли Варина любовь таких жертв? Поломанных судеб не только взрослых, но и многих поколений детей, бессонных ночей, полных слёз и боли? Знала ли она, какой клубок страданий влечёт за собой её выбор, её путь? И если бы знала, поступила бы она по-другому?

А что бы выбрала я сама? Смогла бы я отказаться от своей любви, зная, что она под запретом? Что у моего избранника жена и дети? Что кроме нас двоих в мире есть ещё связанные судьбы – и многие из них детские, невинные, полностью зависящие от нас?

Если бы Варя не обидела Синицына, осталась бы она на свободе? Или чекисты всё равно рано или поздно вычислили бы её? Ведь нашёл Синицын запись в метрической книге, а Варя про неё и думать забыла. Или наоборот, Синицын бы уничтожил её, чтобы спасти любимую женщину, и прожила бы Варвара долгую жизнь, похоронив тайну своего происхождения.

Эти мысли роились в моей голове, и не было им ни конца, ни края. Пытаясь распутать клубочек, я нечаянно дёрнула не за ту ниточку. Почему Варя не хочет со мной разговаривать? Почему больше ничего не показывает? Или всё дело в том, что своё колечко она оставила в Васильевке, и оно не может показать то, что происходило с ней после?

Внезапно я услышала, как мама крадучись заходит в квартиру, стараясь не шуметь, закрывает дверь и разувается. Какая-то она странная стала в последнее время. Завтра обязательно насяду на неё и выясню, в чём дело. А сегодня не пойду выяснять – она наверняка увидит, что я заплаканная, и начнёт расспросы. А я пока не готова была посвящать её во все детали. С этими мыслями я и уснула.

Но наутро маму я уже не застала. Проснулась в девять, когда её уже не было в доме. Снова в кухне витал божественный запах выпечки – на этот раз она навертела круассаны и я подумала, что скоро такими темпами растолстею. Нужно срочно устроить ей допрос и выяснить, что происходит в её жизни. Неужели снова влюбилась?

Пока я завтракала, одновременно запустила ноутбук и только хотела углубиться в работу, как мой телефон ожил. Прилетело сообщение с незнакомого номера.

«Здравствуйте, Татьяна. Меня зовут Богдана, я взяла ваш телефон у врачей. Я знаю, что вы сделали для меня своими руками, благодаря вам я жива. Хотела вас поблагодарить лично. Если можно, то после выписки я хотела бы встретиться»

Сердце заколотилось, к горлу подкатил комок. Это та самая женщина, которая вылетела мне под колёса на дороге! Но меня заинтересовало другое. Откуда она знает, что я сделала для неё руками?

«Здравствуйте, Богдана! Напишите, в какой вы больнице, номер палаты и приёмные часы. Я к вам приеду».

Богдана прислала мне нужную информацию, и я поняла, что не смогу откладывать поездку. Почему-то я чувствовала, что мне было важно увидеться с ней, потому что это касалось моего Дара.

Наскоро закинув в себя завтрак, я оделась и выскочила из квартиры. Забежала в ближайший супермаркет, купила сока и апельсинов и рванула в больницу. Пока ехала, дважды чуть не выскочила на красный свет. Пришлось подышать, успокоиться и снизить скорость, чтобы не попасть в неприятности.

В палате было светло и чисто. Белые простыни, белые кровати и обшарпанные стены. Пахло лекарствами, и из шести мест заняты были только два. Я много лет не была в больницах, поэтому обстановка немного напрягала.