Проклятие прабабки. Исцеление. Книга 3

Мы мчались по Московскому шоссе, и ветер обдувал волосы, выглядывающие из-под шлема. Макар уверенно вёл мотоцикл, петляя между машинами, и я ощутила бешеный адреналин. Мы оставили позади пробки, и уже минут через десять мчали по зелёным окраинам города. Постройки кончились, по обе стороны от дороги начались деревья и зеленые просторы. Из-за ветра я не могла докричаться до Макара, чтобы узнать, куда мы едем. Но в момент, когда я уже начала пугаться, что он маньяк и везёт меня подальше от человеческого жилья, он неожиданно сбавил скорость и свернул на просёлочную дорогу.

Поднимая пыль, мы промчались между деревьев к небольшому пруду. Макар затормозил, и я тут же спрыгнула с мотоцикла. Ноги не держали, отдавая вибрацией от долгой езды, и я ухватилась за его плечо. Справа от нас была небольшая турбаза с треугольными домиками. Такие в последние несколько лет разрослись в окрестностях Самары, предлагая отдых в современных интерьерах где-нибудь в уединённом месте.

Из одного из них вышел молодой парень и, улыбаясь, поспешил к нам. Они с Макаром поздоровались, и он представился Сашей.

– Куда ты меня привёз? – спросила я у своего кавалера, а он пожал плечами.

– Кормить тебя буду, а лучший аппетит, как известно, на природе, – ответил он и повёл меня вслед за Сашей.

На берегу пруда, где вдалеке кто-то сидел с удочкой, был накрыт столик на двоих. Лаконичная белая скатерть, букет полевых цветов в вазе. Салфетки, бокалы, тарелки и столовые приборы. Фрукты, салат с помидорами, сыром и рукколой. Мой желудок довольно хрюкнул, и я постаралась скрыть набежавшую во рту слюну. Есть хотелось неимоверно. А ещё рядом ощущался вкусный дымок, который бывает от готовящейся на углях еды.

Макар галантно отодвинул деревянный стул, приглашая присесть, и я быстро скользнула на своё место. Он уселся напротив и жестом подозвал Сашу. Тот принёс кувшин с каким-то напитком и корзинку с хлебом. Всё как в лучших ресторанах.

Соколов разлил содержимое кувшина по бокалам на тонких ножках, и я удивлённо подняла бровь:

– Лимонад? – в немного мутноватой газированной воде плавали листочки свежей мяты и дольки лимона.

– Ну, я за рулём, поэтому вина нам нельзя, – улыбнулся Макар и царственным жестом показал за мою спину. Я оглянулась назад и увидела Сашу, который нёс блюдо, наполненное зеленью и кусочками жареной рыбы. Божественный аромат наполнил мои ноздри и я второй раз за день ощутила, как забурлил мой желудок.

– Рыба?! Как ты догадался, что я люблю рыбу? – улыбнулась я. – Мало кто вообще её любит!

– Да я не догадывался. Если б ты отказалась, я съел бы её сам, – поддел он меня. – У Санька самая вкусная рыба на мангале во всём городе.

Он положил мне поджаристые лакомые кусочки и добавил салата. Несколько минут мы молча ели, и я просто наслаждалась моментом. Макар угодил по всем параметрам: я очень любила свежий воздух, природу, рыбу и всё, что приготовлено на углях. Мне понравилась его находчивость. Куда проще было позвать меня в модное кафе или на летнюю веранду и не заморачиваться. Но этот хитрец сразил меня по всем фронтам: заставил обнимать его в первое же свидание, вывез за город, где я в полной его власти, и устроил очень вкусный и небанальный ужин. Мысленно я поставила ему пять баллов.

Мы чокнулись бокалами и улыбнулись друг другу поверх них.

– Наелась? – спросил Макар несколько минут спустя.

– Угу, – кивнула я, дожёвывая последний листик салата. – Очень вкусно, спасибо! Накормил!

– Есть время погулять? – вежливо поинтересовался он.

– Есть, – я была довольна, что свидание продолжится.

Мы встали из-за стола, поблагодарили Сашу и пошли вдоль озера. Тучи неохотно расступились и над нами проглядывало голубое небо. Прогноз по дождю не оправдался.

Оказалось, что мы находимся на рыболовной базе, куда мужики приезжают ловить рыбу и платят за это деньги. А домики поставили для их жён и детей, которые не любят ночёвки в палатках. А Саша – владелец базы и по совместительству любит готовить. Так что мы вовсе и не в ресторане, а пользуемся любезностью Соколовского друга.

Мы шли по тропинке, не касаясь друг друга руками, и мне было очень комфортно. Радовало, что Макар не форсирует события и не делает попыток к сближению. Мы обсуждали с ним места, где любим отдыхать, и я рассказала ему о доме в Васильевке. При этом внимательно следила за выражением лица, пытаясь считать реакцию. Но при упоминании деревни ни один его мускул не дрогнул. Он сказал, что никогда там не был, и я нахмурилась. Странно.

Потом мы обсуждали рыбу, которую оба любим, и способы её готовки. Оказывается, Макар и сам недурно кулинарит, и только этим фактом поднялся в моих глазах ещё на пару пунктов.

Примерно через полчаса я почувствовала, что пора ехать домой, иначе свидание затянется и испортит всё впечатление. Поэтому я засобиралась, а Макар не стал возражать.

И снова я держалась за его талию, тёплую и крепкую, и наслаждалась скоростью. Мама никогда не разрешала мне гонять с мальчиками на мотоцикле, называя их «кандидатами на тот свет». Сейчас же я чувствовала восхитительную свободу и радость от того, что уже взрослая. Это было великолепно!

Когда мы подъехали к дому, моё сердце забилось быстрее. Но Макар разрушил все мои ожидания. Он не сделал попытки меня ни поцеловать, ни обнять. Просто улыбнулся, попрощался и укатил с громкими звуками из двора. А я поплелась домой, переваривая необычное свидание.

Дома никого не было. Мама ещё не вернулась с работы, а я решила доделать кое-какие задачи по работе, просто чтобы отвлечься от мыслей о Макаре. Мне хотелось переключиться, чтобы вечером, перед сном, обдумать всё как следует и посмаковать каждую минуту нашей встречи. Соколов захватывал моё воображение всё больше и больше.

Открыв ноутбук, я увидела в почте письмо из архива МВД. Мне отвечали, что в их учётной картотеке есть сведения, что Гаврилова (Гаврилкова) Варвара Александровна была направлена для отбывания срока наказания в Соловецкий лагерь принудительных работ особого назначения в 1924 году. Но личного дела у них нет, для доступа к его материалам необходимо обращаться в архив ФСБ.

Соловки! Зловещее название самого известного советского лагеря системы ГУЛАГ заставило меня похолодеть. Я поспешно забила в поисковике это название и начала запоем читать, что это за заведение и кого туда отправляли.

«Солове́цкий ла́герь (Солове́цкий ла́герь осо́бого назначе́ния (СЛОН), Солове́цкий ИТЛ ОГПУ (СЛАГ), Солове́цкая тюрьма́ осо́бого назначе́ния (СТОН)[NB 1], „Соловки́“[NB 2], „Соловецкая каторга“[6]) – один из первых советских концлагерей. Он был основан на архипелаге Соловецких островов в 1920 году. Это место стало площадкой для оттачивания системы советских концлагерей», – гласила Википедия.

Срок заключения на Соловках был от трёх до десяти лет. Туда высылались «каэры» – люди, осуждённые за «контрреволюцию», политические противники большевиков – эсеры, меньшевики, анархисты, а также уголовники, профессиональные нищие, проститутки, беспризорники и преступные малолетки.

Да, Варенька, в каком же месте ты оказалась?

Соловецкий лагерь располагался в бывшем Соловецком монастыре. У заключённых было двухразовое горячее питание и кипяток трижды в день. Они были заняты на тяжёлых работах – строительстве, сельскохозяйственных работах, в мастерских и на заводах, лесозаготовках.

В 1929 году в лагере был раскрыт заговор о массовом побеге и под расстрел попало 116 человек, потом были еще несколько случаев массового расстрела.

Как же ты выжила?!

Я не могла дальше читать. По щекам катились слёзы, и я не успевала их вытирать. Перед глазами стояла нагая Варенька в бане, в разгаре своего ритуала. Всё сбылось, как загадала: «Хочу, чтобы обо мне заботились». В ушах стоял её шёпот: «Желаю жить у моря и греться на ярком солнышке. Хочу быть подальше от Васильевки, от её жителей, от Матрёны. Пусть меня там, в новом месте, никто не знает. Пусть я буду жить на всём готовом, как раньше, у папеньки дома. Пусть будет дело, работа, и любимый рядом».

Почти всё сбылось, как пожелала. Жила у моря, и, наверное, иногда грелась на ярком солнышке. Жила на всём готовом и подальше от Васильевки и её жителей. И её там никто не знал раньше. Наверняка было и дело, и тюрьма, которая служила домом. А любимый? Наверняка был и любимый, иначе откуда появилась бы бабушка Лиза?

Голова шла кругом, сердце колотилось как бешеное. Хотелось завыть во весь голос и кричать: «Варя, Варенька, как же так?!» Перед глазами мелькали картинки с её колдовством, сцены любви с Соколовым. Лицо, полное безысходности, в кабинете у следователя.

До чего довели тебя твои Силы и до чего могут довести меня?!

Глава 3

Наконец-то я всерьёз задумалась о том, о чем боялась даже размышлять. О самом проклятии. Страшное Матрёнино лицо посреди кладбища будет преследовать меня до конца жизни. Так жектоко наказать может только женщина, которую смертельно обидели. И не просто обидели, а поставили под угрозу жизни её и детей. Что сподвигло жену Матвея произнести те страшные слова? А самое главное – как теперь прекратить их смертельное действие?

Я набрала в поисковике «Как снять родовое проклятие». На первой же странице рядом выскочили два совета: обратиться в церковь и сходить к психотерапевту. Хм, с церковью идея интересная. А вот психотерапевта я отмела сразу. А дальше пошли статьи с разными обрядами и ритуалами. Кто-то советовал отливать воск, кто-то – делать по 10 повторений одного и того же обряда с родовым деревом. И всё какое-то страшное, непонятное, от чего мороз идёт по коже.

Я перевела взгляд на свои руки. Не так я ощущала свою собственную магию. Нет в моих синих искорках ни зловещих предзнаменований, ни коробящих душу энергий. И засорять свой Дар неизвестными ритуалами ни за что не буду! Надо искать дальше, и, возможно, рано или поздно помощь придёт.

Посмеялась бы надо мной Варенька, если бы узнала, что я ищу заговоры на снятие проклятия в Интернете. Хотя, честно говоря, Варенька могла бы и не общаться со мной загадками. «Это покажу, то не покажу. Смотри – вот есть проклятье». Ей-то на том свете по-любому видать, как его снимать и что с ним делать. Но нет же, исчезла и не проявляется. Раньше преследовала, а сейчас затихла.

– Мяу! – услышала я сбоку и подскочила. Бегемот важно прошествовал мимо, запрыгнул на мой диван и тут же повернулся задом.

– Я мужчин в зад не целую. Даже таких пушистых и наглых, как ты. Дай морду! – пошутила я и схватила кота на руки. Он послушно прикрыл глаза и дал себя чмокнуть в шерстяной гладкий лоб. А потом закатил глаза в щёлочки.

Рассеянно гладя кота, я размышляла. Каждый раз я видела Вареньку, когда близко подбиралась к местам, где она обитала. Самое чёткое видение было, когда я держала в руках её обручальное кольцо. Точно! Я вертела его в пальцах, и она то появлялась, то исчезала в старинном потёртом кресле. Только и кольцо, и золотой медальон остались в Васильевке, в загадочном Томином сундуке, куда я так беззастенчиво залезла. Нужно ехать туда.

Но при мысли о поездке внутри у меня всё воспротивилось. Слишком свежи были ещё воспоминания о Вариной жизни, слишком близко я нахожусь к магии там, где она впервые зародилась в моей семье. Здесь, в городе, я снова окунулась в нормальную жизнь, почувствовала себя обычной. И возвращаться в деревню не хотела категорически.

Я разблокировала телефон и набрала Диму:

– Привет!

– Привет!

Наступила небольшая пауза. Мне почему-то было неловко продолжать разговор, но раз уж я позвонила…

– Дима, а ты в город не собираешься?

– Собираюсь, конечно. Правда, пока не решил, когда.

– У меня есть к тебе небольшая просьба. Нужно кое-что привезти из дома сюда. Если тебя не затруднит…

– Говори.

Я объяснила, где лежат Варины украшения, и быстренько отключилась. Почему-то я чувствовала себя не в своей тарелке, когда общалась с ним. И потом ещё долго горели щёки, которые я укрыла в пушистом котовьем боку.

А потом я посвятила полдня работе и изучению инструкции по работе архивов ФСБ. Мне важно было понять, какие документы я могу получить и что из этого я смогу выяснить. Информации было много, но всё упиралось в знание фондов, шифров и ещё Бог знает чего. Поэтому я быстро устала.

То и дело поглядывая на телефон, я в конце концов призналась себе, что не время отслеживаю, а жду звонка или сообщения от Макара. После нашего свидания от него не было ни слуху, ни духу, и я уже начала волноваться… Да и расстались мы как-то прохладно, поэтому он не выходил у меня из головы.

Я чувствовала, что нахожусь вся в расстроенных чувствах. Мысли перескакивали с одного на другое. Я то мечтала о рыжих кудряшках, то плакала о Вариной судьбе, то думала о том, что стало с Матвеем Соколовым. И вконец запутавшись, я набрала номер Марии Фёдоровны, моей чудо-целительницы из деревни, чтобы просто поговорить. Мне очень недоставало разговоров с человеком, который был в моей теме. Кроме неё и Димы никто бы меня не понял.

– Здравствуйте, Мария Фёдоровна!

– Здравствуй, Танечка. Я ждала твоего звонка.

Я улыбнулась и набрала в грудь воздуха для своей просьбы, но она меня опередила:

– Да, давай встретимся. Тем более я сейчас в Самаре у дочки. Так что мы очень рядом.

Распахнув глаза от удивления, я решила пригласить её в гости. Дома мне будет проще разговаривать на важную для меня тему. Назвала адрес и вызвала ей такси.

Быстро впрыгнув в сарафан и босоножки, понеслась в супермаркет за пирожными к кофе. Встретились мы у самого подъезда. Мария Фёдоровна прекрасно выглядела: летняя юбка макси, топ на бретелях, сверху свободная накидка. Я бы ни за что не признала в ней васильевскую докторицу.

Расположившись у меня на кухне, мы синхронно отпили свой кофе из чашек и обе застыли. Подлец Бегемот прокрался к гостье и запрыгнул ей на колени, где свернулся калачиком и уснул. Подобной близости с ним у нас никогда не было.

Я решила начать с самого начала и рассказала ей обо всём, что видела в гипнозе. Показала ответ из архива по Варе и задала ей свой главный вопрос:

– Мария Фёдоровна, как я могу снять проклятие?

Та помолчала, переваривая услышанное.

– Ты всё же думаешь, что Матрёнино проклятье сильнее, чем Татьянино?

– Я уже и забыло про то… Да, я чувствую, что всё дело в Матрёниной злобе и отчаянии. Я не знаю, что там у них произошло, и за что она прокляла Вареньку и весь наш род. А видений больше нет.

– Если видений нет, значит, у тебя на руках все ниточки, которые могут привести тебя к правде.

– Я так не думаю. Выпал целый пласт больше чем в десять лет до рождения Лизы, моей бабушки. И что дальше стало с Варей – я не знаю. А мне кажется это очень важным.

– Таня, так не бывает, что выхода нет. Бывает, что ты не готова, или время не настало, или что ты не видишь чего-то очевидного. Магия – это не ответ на все твои вопросы. Это талант твоей души, который, раз уж проявился, должен помогать людям. А способов снять проклятье существует очень много. Самый простой из них – это переложить свой крест на кого-то другого. Берётся ценная вещь, с помощью ритуала запечатывается твоё проклятье, выбрасывается на перекрёстке. Кто первый взял в руки – тот злой рок и принял.

– Нет, что вы! Разве так можно?! Это только ухудшит дело! Я не хочу брать такой грех на душу, – завопила я, чуть не опрокинув чашку с горячим кофе.

– Умница, – хитро улыбнулась Мария Фёдоровна. – Это выход, но не твой. Ну и сама запомни – никогда не подбирай на улице денег, украшений, красивых побрякушек. Особенно на перекрёстках.

– Хорошо, не буду, – автоматически сказала я. – А ещё какие способы бывают?

– Очень разные. Ритуальная магия – все эти свечки, отливки, руны – это ворожба бытового порядка. Обычно с их помощью просят что-то простое, очищают негативы, открывают дороги. Это не твой путь. В случае с твоим проклятием всё намного сложнее. Оно и родовое, и кармическое. Это значит, что задеты механизмы справедливости, воздаяния. Те самые, что заставляют расплачиваться за грехи отцов невинных детей и внуков. И так просто, заговорами да ритуалами, такое проклятие не снять.

– Получается, нужно сперва испытать то же самое, что и тот, кто проклинал? – в ужасе спросила я.

– И да, и нет. Если случится так, что нагрешивший испытает то же самое, значит, легко отделался. Вспомни, в твоём видении Матрёна была беременна и одинока. Она была в отчаянии, она произносила страшные слова. А потом и твоя бабушка, и мама тоже остались одни и беременные. И повторяли судьбу друг друга. А если подумать в обе стороны, то и Варя осталась беременная и одна. Ты точно думаешь, что не Таня прокляла род? Что всё дело в Матрёне?

– Вы намекаете на то, что тут действуют два проклятия? – я вытаращила глаза от такой мысли. Надкушенное пирожное так и осталось лежать на блюдце, аппетит совершенно пропал.

– Всё может быть. Ничего нельзя исключать, – Мария Фёдоровна поджала губы и сделала большой глоток остывшего кофе.

– Так что мне делать? – в сотый раз спросила я.

– Ищи закономерности. Совпадения. Знаки. Если род хочет избавиться от проклятия – а он хочет, иначе ты бы вообще никогда о нём не узнала – то он же будет посылать тебе подсказки. Тут нет лёгких путей из серии «купи курицу, обойди с ней три раза вокруг дома и выпей талой воды на убывающей Луне». Даже если ты будешь забывать об этой миссии и отвлекаться на что-то другое, тебя упрямо будут возвращать к этому пути, пока ты его не пройдёшь.

– А как я пойму, что проклятие ушло?

– Случится то, чего в вашем роду ещё не было с момента наведения негатива. Ты выйдешь замуж. Родится сын. Будет счастливая семья. Что-то такое, – улыбнулась Мария Фёдоровна.

Я смотрела невидящими глазами перед собой и решала, сказать ей или нет. Всё же начала:

– Есть одно большое совпадение. Странное. Я встретила человека, как две капли воды похожего на мужа Матрёны. И его фамилия – Соколов. Рыжий, зеленоглазый. Молодой. Я глазам не поверила, когда увидела.

– И? – Мария Фёдоровна внимательно смотрела на меня поверх чашки.

– И мы с ним познакомились. Недавно было первое свидание…

Моя гостья задумалась. Она барабанила тонкими сухими пальцами по столу и молчала. Нахмурилась. Потом оттаяла.

– И он тебе нравится?

– Да, – прошептала я. – Очень.

– Ну тогда есть ещё одна мысль у меня. Возможно, вам надо породниться или что-то в этом роде, чтобы примирить два рода. Если ты, конечно, уверена, что он потомок Матвея Соколова.

– Пока не уверена, но я узнаю, – такой план действий нравился мне больше. Это было понятнее, чем искать какие-то знаки или ждать, когда мне соизволят дать следующую подсказку. Форт Боярд какой-то!

И я снова воспряла духом. Мы ещё целый час просидели на кухне, пока с работы не пришла мама. Я познакомила их с Марией Фёдоровной, но та тактично откланялась и уехала к дочери. А я осталась в приподнятом настроении. Что там надо делать? Выйти замуж за Соколова и нарожать ему детей? Да это не проклятие, а благословение какое-то! Я тихонько рассмеялась про себя.

Мама привычно готовила ужин на нашей кухне. Вкусно пахло каким-то овощным рагу, а я невольно отметила, как мама похорошела. Я спросила у неё:

– Ты заметила, как ты похудела и помолодела? Что за чудо-средство?

– Ой, Танечка, это всё твой массаж! Я после него спала, как младенец! Где ты научилась?

– На ютубе, мам, посмотрела, – загадочно произнесла я и улыбнулась.

– А как там твой начальник? Который в больницу попал? – поинтересовалась мама.

– Да вроде лучше, рвётся уже на работу, а врачи против. Но обещал на той неделе выйти.

– Ох уж, эти мужики, – покачала головой мама. – Никогда себя не берегут!

Я согласилась с ней и ушла с кухни. Мне предстоял увлекательный вечер очередных поисков следов Вари в базах данных по репрессированным гражданам, и позитивное чтиво об условиях содержания в лагере и расстрельных списках.

Но внезапно опять ожил телефон, и я получила сообщение от Макара:

«Привет, Татьяна! Официально приглашаю тебя на лодочную прогулку за Волгу. Завтра, с самого утра. Сможешь? В меню раки, креветки, рыба, и всё это на костре и золотистом пляже».

Ого! Я счастливо улыбнулась и написала:

«Во сколько и где?»

«Я тебя заберу у дома в 7.00»

Я в голос застонала, но решила не спорить. Рано утром и правда ещё не жарко, поэтому коротко ответила:

«Да»

«Не забудь купальник!»

Господи, благодарю тебя за этого мужчину! Я вскинула руки к потолку и от души порадовалась за саму себя. Такими темпами между мной и счастливой семейной жизнью не будет совсем никаких препятствий.

***

Утром я была готова и во всеоружии. Голубой купальник бикини, лёгкий макияж, короткие шорты и пляжная рубашка на плечи, чтобы не сгореть. Рюкзак, очки, вода и крем от загара. Телефон и деньги. Я готова покорять заволжские просторы!

Макар вновь приехал на своём байке, и я с лёгким трепетом перекинула ногу через этого монстра, уверенно обняв Соколова за пояс. Он разогнался, и мы влились в утренние пробки, с лёгкостью их огибая.

Ветер, лето, любовь! Неужели всё это происходит со мной? Неужели еще пару месяцев назад я страдала по Роме, высиживала по восемь часов в душном офисе и мечтала о прибавке? Сейчас у меня есть всё! Интересная работа, свободный график, достойный доход, сногсшибательный мужчина и магический Дар. Что там говорила Мария Фёдоровна? Я увижу знаки и совпадения? Так я их вижу! Моя жизнь наладилась и стала намного лучше! Значит, проклятие ослабевает. Я на вершине счастья!

Довольно быстро мы приехали на берег Волги, где на причале стоял белоснежный катер. Макар подвёл меня к нему и жестом пригласил пройти по трапу.

– И это ты называешь лодкой?! – импульсивно спросила я, немного ошарашенно разглядывая роскошный катер, где внутри, под палубой, виднелась просторная каюта.

– Ну, немного прихвастнул, – хитро улыбнулся Макар и прищурил зелёные глаза. – Так ты идёшь или нет?

– Конечно, иду, – улыбнулась я и поднялась на борт, предварительно сняв босоножки. Я знала об этом судоходном правиле: на борт только босиком и только с чистыми ногами. – Так чем, ты говорил, ты занимаешься?

– А я и не говорил, – ответил Макар, заводя мотор и заматывая верёвку, которую успел снять с причальной стенки.

– И всё же. Катер же твой? Значит, ты не бедный байкер?

– Фу, Таня, что за меркантильные вопросы! – отшутился он, а я присела на диван позади руля управления и с удовольствием погладила рукой тёплое полированное дерево бортика.

– Здесь великолепно! – выдохнула я.

– Я рад, что тебе нравится, – сказал Макар и сосредоточился на управлении судном.

Мы лихо мчались поперёк Волги, рассекая утренние волны, и я взвизгивала на каждом прыжке, когда мы взлетали над водой. Байк, катер – Макар явно любит скорость и адреналин. Разговаривать здесь было невозможно, потому что в ушах гудел шум мотора, а брызги не давали сосредоточиться.

Но всего через десять минут мы уже были на той стороне Волги, откуда Самара виднелась лишь бледными силуэтами зданий и многоэтажек. Здесь же, напротив, было тихо и спокойно. Чистый пляж, поют птицы, и ощущение, что сильно далеко за городом. Вдалеке был натянут тент над столом, рядом стоял мангал. За всем этим виднелось пару палаток.

– Это ваша летняя стоянка? – спросила я у Макара.

– Да, – коротко ответил он, а я позавидовала. Потому что у всех, кто владел лодками, были свои излюбленные места за Волгой. В мае они разбивали там палаточный лагерь, а в сентябре снимали. И каждую свободную летнюю минуту жили там, наслаждаясь роскошью природы и близостью реки. У нас с мамой, понятное дело, такой возможности не было.

– Макар, а можно задать тебе вопрос? – спросила я у него, когда он перетащил сумки с продуктами на берег и разложил всё на деревянном столе у мангала.

– Нескромный? – пошутил он.

– Да. Помнишь, я тебе говорила, что знаю человека по фамилии Соколов?

– Да. Откуда знаешь?

– Просто я занимаюсь генеалогическими исследованиями, и в моих поисках всплыл некий Матвей Ильич Соколов. Жил в Самарской области около 1921 года. А потом пропал, и я не могу найти его следы. А по описанию тех, кто его знал, он был высоким, рыжим и зеленоглазым. Совсем как ты.

Макар посмотрел на меня долгим внимательным взглядом, а я решилась задать главный вопрос:

– Ты, случайно, не его родственник?

В воздухе повисла пауза. На лице у Макара сначала отразилось удивление, а потом улыбка:

– Родственник. Матвей Ильич мой прадед. По папиной линии.

– Вот это да! – кровь прилила к моим щекам, и я прижала к ним ладони. – Ты расскажешь мне о его жизни?

И Макар рассказал.

Глава 4

Неспешными движениями, ловко орудуя длинными пальцами, Макар выкладывал королевские креветки на мангальную решётку. Я, держа бокал на высокой ножке, наполненный шампанским, нетерпеливо пританцовывала рядом.