Ордынцы: Перстень лимба. Часть 2

Отец Иов покачал головой, его морщины в свете фонаря казались глубокими, как трещины в старом дереве.

– «Двое станут одним» – это не о браке. Это о слиянии. Князь хочет соединить их судьбы в одну – чтобы Михаил стал новым стражем врат вместо Анастасии.

Люда резко захлопнула книгу, подняв облако пыли.

– А сектанты думают иначе. Для них этот катрен – приглашение на свадьбу. Астарот в роли жениха, Анастасия – невеста. И когда «двое станут одним», врата не закроются – они распахнутся настежь.

В тишине архива вдруг раздался звук – будто кто-то провёл ногтем по стеклу. Все трое обернулись к окну. На запотевшем стекле медленно проявлялись слова, будто невидимая рука писала их изнутри:

Они уже в пути

Кот фыркнул:

– Ну, конечно. Куда же без драматических эффектов. – Он повернулся к Люде. – Сколько времени у нас есть, по-твоему?

Она взглянула на книгу, затем на странные металлические буквы, которые теперь, при определённом угле, складывались в дату: «17.09».

– До сентября. Если верить Нострадамусу.

Отец Иов вдруг схватился за грудь, его лицо исказилось от боли.

– Нет… – прошептал он. – Они уже… меняются…

Он упал на колени, и Люда увидела – его тень на стене не повторяет движений. Она осталась стоять, тогда как сам священник рухнул на пол. И тень эта была… не его. Слишком высокая. Слишком худая. С короной из шипов на голове.

Кот прыгнул к окну, царапая стекло.

– Михаил должен узнать об этом. Сейчас же.

Люда уже доставала телефон, но отец Иов слабо схватил её за руку.

– Не… звоните… – каждый давался ему с трудом. – Они… слышат… волны…

Его глаза закатились, и на секунду зрачки стали вертикальными, как у кота. Потом он выдохнул:

– Найдите… зеркало… деда… там… ответ…

Тень на стене зашевелилась. Кот резко прыгнул на неё, впиваясь когтями, и она с визгом отпрянула, исчезнув в щели между досками.

– Нам нужно уходить, – прошипел кот. – Сейчас.

Люда судорожно сгребла книгу, но страница с катреном оказалась… чистой. Слова исчезли, будто их никогда и не было. Только маленький рисунок перстня остался, да и тот теперь был перечёркнут кроваво-красным крестом.

Отец Иов лежал без сознания, его дыхание поверхностное, как у человека, который видит страшный сон. А на стене, где только что была тень, проступали мокрые буквы:

Свадьба назначена

                                                * * *

Пыль висела в воздухе, как застывшее время, когда Михаил шагнул в кабинет деда. Комната сохранила обстановку 70-х – потертый ковер с орнаментом, тяжелый дубовый стол, на котором до сих пор стояла пепельница с окурком в виде полумесяца. Но его взгляд сразу притянуло зеркало в резной раме – единственный предмет, который казался чужим в этом интерьере. Оно было старым, очень старым; ртутное покрытие на обратной стороне местами отслоилось, создавая причудливые узоры, напоминающие карту неизвестных земель.