Слепая любовь

К нему подошёл его друг, с которым он когда-то учился в институте.

– Ты стал другим, Антон, – сказал он. – Словно голос у тебя теперь – не только из горла. А из сердца.

– Я… потерял человека.

– Значит, был человек, кто туда – в сердце – вошёл. И если он ушёл, а ты всё ещё говоришь его голосом… может, не всё потеряно?

Антон кивнул. Медленно. Но впервые – без злости. Без глухой обиды. Только – с грустью и пониманием.

Настя пришла в парк. Не на скамейку. В ботанический сад – туда, где вода в пруду пахла осенью, где кружились листья. Там, где она впервые описывала ему отражения.

С собой у неё была повязка.

Она села у воды и завязала глаза.

Прохожие смотрели – кто-то с удивлением, кто-то с иронией. Она не обращала внимания. Просто сидела. Вспоминала. Слушала.

Ветер. Хруст. Чей-то кашель вдалеке. Голос ребёнка.

И шаги. Не просто шаги. Его шаги.

Она не повернулась. Не сняла повязку. Он остановился рядом. Молчал. Потом сел.

– Ты снова здесь, – сказал он.

– Да, здесь.

Он молчал. Потом спросил:

– Почему ты завязала глаза?

– Чтобы быть рядом. На твоих условиях.

– А если я больше не хочу условий?

Она сняла повязку. Повернулась к нему.

Он не смотрел на неё – но держал лицо в её сторону.

– А что ты хочешь?

– Чтобы ты больше никогда не уходила. Даже если я скажу «уходи».

Она дрожала. Не от холода – от слов. От всего, что в них было.

– А ты не оттолкнёшь, если я скажу: «Я боюсь, но я остаюсь».

Он покачал головой.

– Тогда я останусь.

Он улыбнулся. Его улыбка была светлой и немного робкой – как слабое зимнее солнце, пробивающееся сквозь облака. Настя почувствовала, что эта улыбка согрела её сильнее любого слова.

Он протянул ей руку. На ладони лежала белая трость. Он держал её за самый край.

– Возьми, если хочешь быть со мной. Не как поводырь. А как спутник.

Она взяла.

И с этого касания всё началось заново – не как повторение, а как новая глава их жизни.

Глава 4. Знакомство с семьёй Насти

10

С тех пор, как они снова были вместе, время будто текло иначе. Медленнее. Но полнее.

Они не пытались наверстать упущенное. Не рвались вернуть то, что было «до». Они шли от новой точки. Там, где боль уже прожита, страх – признан, и осталась только любовь. Тихая, как дыхание ребёнка.

В один из вечеров, когда город затихал под дыханием увядающей осени, они сидели на крыше старого дома. Настя нашла туда проход – по пожарной лестнице, с пледом и термосом.

– Это безумие, – сказал Антон, усмехаясь. – Ты точно не хочешь, чтобы я свалился?

– Со мной ты не упадёшь, – ответила она, прижимаясь к его плечу.

Тишина была не гнетущей – обволакивающей.

– Знаешь, – вдруг сказала она. – Я ведь не сразу поняла, что люблю тебя. Это пришло… как запах весны. Сначала кажется, что это просто воздух. А потом – понимаешь, что дышать без этого больше не можешь.

Он молчал долго.

Потом прошептал:

– А я понял раньше. И потому испугался. Потому что, когда ты ничего не видишь – ты учишься не привязываться. Но ты… как луч сквозь щель в закрытых ставнях. Всё равно остаёшься. Я тебя… люблю, Настя. И мне больше не страшно.

Она обняла его. Не крепко – мягко, бережно. Как обнимают то, что хотят сохранить.

Операция обсуждалась один раз. Без пафоса.

– Если бы ты захотел, – сказала она, – я была бы рядом, готовая на любой исход.

– Я знаю, – ответил он. – Но я не хочу менять свою тьму на риск потерять то, что вижу внутри.

– Тогда – так. Ничего не меняй.

– Только тебя бы я хотел видеть. Иногда думаю: если бы открыл глаза и первым делом увидел твоё лицо, – это бы стоило всего.

Она улыбнулась:

– Тогда представь. Я с тобой – каждый раз, когда ты захочешь.

Он кивнул. Закрыл глаза. И сказал:

– Сейчас вижу.

Через несколько дней Настя пришла домой поздно. Мама была на кухне, в халате, с книгой и кружкой чая.

– Привет, – сказала Настя. Спокойно, без опаски.

– Ты счастлива? – спросила мать, не отрывая взгляда от кружки.

Настя задумалась. Потом кивнула.

– Да. Не легко. Но – да.

Мама впервые улыбнулась искренне.

– Тогда ладно. Пусть будет он. Я просто хочу, чтобы ты была с тем, кто будет тебя беречь.

– Он уже бережёт.

На следующий день они шли по улице, взявшись за руки. Он – с тростью, она – без спешки. Иногда она подсказывала тихо: «лестница», «ветка», «поворот». Иногда – он сам замирал, чувствуя, что впереди меняется воздух, звучание, люди. Листья хрустели под ногами, и каждый их шаг отзывался тихим шёпотом. Настя украдкой всматривалась в его профиль, будто хотела запомнить каждую линию, а он, чуть приподняв голову, ловил запах осени и говорил: «Слушай… как тишина поёт». Настя прикрывала глаза и слушала…

Они были не идеальной парой. Но были вместе. И это – значило больше, чем всё остальное.

11

Как-то Антон сидел у окна своей небольшой квартиры, прислушиваясь к звуку дождя, который мягко касался подоконника. В воздухе стоял запах мокрых улиц, старой штукатурки и свежезаваренного кофе – мать, как всегда, готовила его крепким, будто этим могла защитить сына от усталости.

– Ты опять был в парке? – спросила она, ставя перед ним чашку.

Антон не ответил сразу. Пауза повисла, и мать успела услышать в его дыхании что-то новое, непривычное. Он боялся сказать, что впервые за долгое время его сердце снова ищет кого-то.

– Да. – наконец сказал он.

– С той девушкой?

– С Настей.

– Она… добрая? – В её голосе было больше опасения, чем любопытства.

Антон знал этот тон. Мать не любила, когда в его жизнь приходили новые люди. Слишком часто они уходили, оставляя за собой пустоту.

– Добрая, – тихо ответил он. – И она не боится моей тьмы.

Мать вздохнула.

– Не бойся и ты. Но… и не спеши.

Вечером Настя встретилась с Виктором, тем самым – своим однокурсником. Он ждал её у входа в библиотеку, где она брала книги для учёбы. Высокий, с чуть растрёпанными волосами, он всегда улыбался так, будто знал какую-то шутку, которой делиться не собирался.

– Ты изменилась, – сказал он, когда они пошли по улице.

– В каком смысле?

– Стала… задумчивой. Улыбаешься меньше. Но глаза у тебя светятся.

Настя промолчала. Она не хотела рассказывать о своих встречах с Антоном. И хотя Виктор был её другом и когда-то нравился ей, иногда его слова звучали так, будто он проверяет её.

– Если кто-то обидит тебя, – сказал он, – я буду рядом. Но, Настя… будь осторожна. Не все, кто кажутся сильными, такими являются.