Хроники, были, баллады

Король и баснописец

Король был гневен:– Дать его сюда!Да как он смел! Он – жалкий человечек.Билет бесплатный в вечность!Запрет на басни раз и навсегда!А! Привели. Давай!Хорош мерзавец! Твое творенье, отвечай же?!Царя зверей так осмеять невежде!Тебе пропишут на верёвке танец!Сегодня лев, а завтра я?Но мы не в опере, любезный.Да где палач? Пеньковая петля!Такая критика весома и полезнаЧто значит: пьян! А заместитель ката!?Ах, оба! Как же быть с тобой?Ну, я прошу тебя, как брата,Не трогать титулов, родной!Пусть будет лев бароном, графомИ разопьем бутылочку клико…

Лев и король

В столице в день осеннийВ покоях короляСудьбу решали льва.Подарок от султана – к примиренью.У клетки пленника частенько и советКороль устраивал с вельможными гостями.Любуясь видом царственного зверя,Когда угрюмо тотВдруг, напружиня хвост,С поджатыми когтямиЗакружится в серебряном вольере,Оставя не обглоданную кость,Тоскуя бесконечными кругами.И стон в его рычанье слышал гость.Король же радовался власти венценоснойНад гордым непокорным африканцем.Устав от льстивых и трусливых реверансов,Смотрел в глаза с улыбкой кошки грозной.Однако, годы львов текут быстрее.Вид старика наскучил королю,И было решено доверить кораблюВезти его на родину к берберам.Малага, судно, паруса на реях, —И вот она, на третий день, земля.Опять причал, канаты, стропы, сетка.Ревущие ослы уже запряженыИ шумные арабы крепят клетку.Льва повезли тихонько в глубь страны.Через неделю скрипов, тряски, браниПовозка встала, ветер дул с пустыни.Пылавший диск уже катил на западИ, встав к решетке, царственный изгнанникЛовил ноздрями молодости запах,Не думая, что будет с ним отныне.Погонщики, укравшие все мясо,Испуганно смотрели друг на другаИ спорили, как безопасно, разомОткрыть замки и целыми убраться.Темнел восток, заливисто и грубоЗахохотали наглые гиены.Но, наконец, под шепот заклинанийИ не уняв дрожащие колени,Жердями длинными отбросили затворы.Схватив ослов, крича бежали воры.Что ж, вот пришел конец его изгнанью.Лев сходит, щурясь на закатный пламень.Почти не гнутся старческие лапы,Хрустят хрящи в источенных суставах.Одною волей двинув сил остаток,Он сделал шаг. Свободы острый запахЕго повел горячими пескамиИ закружил в кустарниках колючих.Привел к нему, к заветному ручью,Где молодым стерег он антилопу.Закатный луч с его последним взглядомУспел проститься…Выла ночь, и звёздыСмотрели холодно на мертвого царя.

Казнь бедняка

Король готов свой встретить юбилей.Бедняк готов украсть ржаного четвертинку.Попробую их судьбы поскорейЗапечатлеть рифмованной картинкой.Итак, монарх наш встретит праздник,А вместе с ним и весь народ.Мелькает за посланником посланник,Готовятся балы. Фейерверков разных,Речей, наградПеревалил за сотню счет.Король не рад. Чего-то братНедостает!– Где эшафот?!Преступник, каторжанин,Ведомый в кандалах,Под пытками изранен,Но, падши наземь,Услышать должен он:«Помиловал тебя отец-король!».В рыданьях и слезах…Какая роль!Народ ревёт:«Виват король!».По тюрьмам бросились.Не густо.Все казнены. И казематы пусты.На каторгу отвезеныБродяги, нищие и просто негодяи.Король разгневан:– Раздаю медали!У всех жабо в икре стерляжьей…Найти немедля!– Кража! Кража! —Вбегает с криками министр,– Из лавки хлеба четвертинаУнесена! Поймали быстро!Успел сжевать, хитёр, детина!– Утешил, граф! Скорей указ:В ночь, чтобы эшафот сколочен,И попрочнее. В прошлый разПод плахой с палачом он… хрясь!Кат – на больничный, между прочим.Акт о помилованьи проще,Поменьше пафоса, друзья.Почаще: «Наш король» и «Я».Рыдать преступник должен громче!Признаюсь, нервничал, однакоБез казни нет того размаха.А уж отмена! Это пик!К нему народец не привык.В волнении радостном дворец.Вздохнули: «ох, ты… наконец!Летит с улыбкой секретарь,Готовить узника. ФонарьИ стражник мрачный, и подвал.Его увидев, зарыдалХудой, никчёмный мужичонка.– Отец, помилуй, больно тонкоПошла тянуться эта жисть.Уж как налогами взялись!Опять же с недородом гибнем.Оно когда-нибудь привыкнем,Да кто останется в живых?Здесь секретарь (и весельчак)Смеётся:– Брат! Какой пустяк!Во-первых, голоден? Прекрасно!Работы нет? И это плюс!В кармане пусто, в сердце грусть!Помрёшь невинным и несчастным!Любезный, ждёт тебя награда!Топор – надежда и отрада!В загробном мире будешь сыт.Всегда в тепле, одет, умыт.А мы (тут стал серьёзен шут),А мы на темный стали путь:Вот здесь попьем, а там «адью»,И нам не встретиться в раю.– Неужто правда?!Наконец!Ох, и обрадовал, отец!Быстрее б, душу застудил,Устал и жить. Ну, ободрил!Обнял страдалец. СекретарьРукой дрожащей взял фонарь.Приехав в замерший дворец,И зеркалу сказал: «Подлец».Над юбилеем встало солнце.Послы, английский и японский,Уже в прихожей короля.Уже народ кричит: «Уря!».Какая площадь! Дивный видПалач причёсан, трезв и брит,Скрипит суровым сапогом.– Везут! Везут!А вот и он:И кандалы, и туз бубей.Забрит под ноль.– Злодей, злодей!Кароль выходит на балкон.В руке платок, оркестра гром,Ликующей толпы привет:– Владей во славе много лет!!!Указ о казни читан вслух.Палач взмахнул с обеих рук,Но тут глашатай и второйУказ читает:– Я, король,По доброте своей великой,Дарую жизнь!И снова крики!Рыдают площадь и палач,Толкают мужичонку пикой:– Встань на колени и поплачь!Но что там? Забуянил узник:– Обман! Да мне ж того не нужно!В тепло хочу, отдайте рай!Руби же, парень! Ну, давай!Обратно в жизнь?! Собачья доля!На смерть приговорен! На волю!Народ гудит, бледнеет двор.Король взмахну платком…ТопорПод третий входит позвонок,И с бритым черепом в мешокКатится, радуясь свободеБашка упрямая. В народеМолчанье.Злобно теребяПлаток и молча, вне себя,Тот час скрывается монарх,За ним вельможи. Тихий страх,Какой-то темный, беспричинныйОкутал двор…Палач почистил свой топорИ сел с чекушкою на плахе.Народ уходит, тоже в страхе.По слухам секретарь в тот деньПрогневал сильно короля,Грубил ему, напившись! Зря!Лег головой на тот же пень.Ну дальше продолжать мне лень…

Встреча

Земля горела. Графский замокУже дымился грудой камня.Деревня серыми дымамиВзывала к небу. Буйный пламеньБежал по полю золотому.На крышах бедная соломаВеселой огненною шапкойВенчала жалкие дома.Смеясь, сошедшая с ума,Старуха, вставшая на лавку,Кричала радостно:– Пожар!Ее проехавший рейтарИз жалости ударил пикой.Уставший конь, к крови привыкший,Не поднял головы поникшейИ тяжкой рысью поскакалНа край ограбленной деревни,Где уцелевшая лачугаСмотрела слюдяным окном.Там воин спешился, все в немДавно устало от разбоев.Как не отпряжен вол от плуга,Он жил, неотделим от крови.И, пнув по двери сапогом,Готов сразиться был с врагом,Не ожидая видеть друга.Но там за вкопанным столомСидели двое… Лет пяти,За руки взявшиеся дети.– Ты напугал нас, может с петельСорваться дверь, и волк придет!– А ты не злой? Мне пятый год!Рейтар садится у порога,Снимает шлем, на них глядит.Вздохнул и, помолчав немного,Сказал негромко:– Есть попить?Девчушка сбегала за кружкой,А брат ручонкой гладил меч.Ведёрко с ломаною дужкой,Холодный пол, пустая печь.Мелькнула тень в дверном проеме.Стоит, к груди прижавши хлеб.Волос тяжёлых медный цвет,Глаза, затопленные страхом.Но дети в штопаных рубахахБегут и матери кричат:– Мы дали воду!– У мечаТакая ручка! Мы друзья!– А кружку подавала я.Они шумели, в их речахВсе просто, ясно, тихий страхУходит, тает женский взгляд.Рейтар понять себя не может,Все прожитое стало ложью.– Вам – уходить со мною вместе.Бери детей, я знаю место…Оставлю их, оставлю с верой,Что встреча крови с добротойНе сможет кончится бедой,И где-то есть надежды берег.

Звериные хроники

Барская охота

Медведь из ловчей ямы взят на цепь —Притравливать собак охоты княжеской.Сам князь души не чаял в новой своре,Мечтая вскореС берлоги Мишеньку поднятьИ на рогатину принять,Покуда псы, вцепившись в лапы,Держали б зверя мертвой хваткой.Породистую кровь жалея,Князь цепь велит укоротить,Да заклепать на столб дубовый.Друзьям, соседям объявитьДень травли. Зверя не кормить,Взять егерей, да потолковей.И, скажем, в среду, травле быть.Все было к радости боярской:В кровавом, радостном азартеПсы дружно рвали шкуру зверя.Медведь нелепо защищался.Ревел, отмахивал, катался,Но в своре не было потери —Умело князь распоряжался.Три дня потеха продолжалась,А в пятницу, чуть свет померк,На двор посыпал первый снег.Князь шлет гонцов по всем дорогам.Дает три сотни за берлогу.В загоне для зверей плененныхХрипел медведь окровавленный,Ловя горячей пастью снег.Сосед по княжеской тюрьме —Волк, искалеченный в капкане, —Его окликнул:– Эй земляк!Смотрел я травлю. Все не так!Хозяин драться так не станет.Помилуй! Этих барских шавокНе задавить? Себя подставилТы не путем. Вот завтра мнойС утра займутся волкодавы.И часу не переживу.Скажи, задумал что?– Скажу… Твоя здесь правда.С этих шавокНадрал бы я кровавых тряпок,Да князя хочется достать.На днях ему берлогу брать,А там наш брат не понарошкуДаст посмотреть на свет в окошке!Всегда уверенность глупцаДождется своего конца.Прощай. В своей крови лежу.Тебя я раньше ухожу…Медведь наш оказался прав.Самоуверенный азарт,Матерый зверь, ошибка ловчих…Собаки, порванные в клочья,В секунду смертную слились.И тело князя привезли,Замерзшее ноябрьской ночью.И на войне, как на охоте,И в драках уличных жестокихВ себе уверен будь вполне.На половину – в тех, кто рядом.На четверть – в людях за спиной.А если сам пришел с войнойВ берлогу, иль к кому домой,Умножь на сто сопротивленье.Пред яростью твое уменьеНичто бывает. И судьбойТы поражен за самомненье.

Охота на оленей

Красавец-лес у знатного вельможиБыл радостью и гордостью его.Ни топором, ни псами не тревожилГраф заповедного владенья своего.Хозяевам свирепых свор на завистьОленей, ланей быстрые стадаНеслись вдоль чащи иногдаИ вновь среди дубов скрывались.Но старость, смерть, поверенных заботы…Все изменили. А наследник… онСебя не мыслил без охоты.Лес топором был пробужден.Широких просек дикие аллеи,Как шрамы, по живому режут лес.Чащобы темные – приют олений —Очищены. Непроходимых местСуровый егерь не оставил,Чтоб не было преград для стаи.И в точках, к выстрелу удобных,