Курс адаптации. Часть 1

– Это… мой?

Михаил заглянул через её плечо. На первой странице детским почерком было выведено: «Александра Петрова. 5 „Б“ класс». Но половина страниц оказалась вырвана, а на оставшихся некоторые записи зачёркнуты чёрными чернилами.

– Я не помню… – её голос дрогнул. – Я не помню, что здесь написано.

Михаил осторожно взял дневник. На одной из уцелевших страниц красовалась запись: «Сегодня к нам в класс пришёл новый мальчик. Помог мне починить велосипед». Рядом – детский рисунок: двое детей, солнце, велосипед. Но лицо мальчика было тщательно замазано чёрным.

– Это же… – Михаил провёл пальцем по рисунку. – Это я?

Александра смотрела на страницу с выражением человека, который пытается разглядеть что-то сквозь густой туман.

– Я помню велосипед. Помню, как упала. Но тебя… – она сжала виски пальцами. – Почему я тебя не помню?

С полки упала папка с громким стуком, заставив их вздрогнуть. На ней красовалась надпись: «Петрова А. Причина изъятия из системы: несанкционированные воспоминания».

Из глубины архива донёсся скрип – будто кто-то тяжёлый переставлял ноги. Александра инстинктивно прижала дневник к груди.

– Нам нужно уходить.

– Но мы только начали что-то понимать!

– Если нас здесь найдут, мы станем частью этого архива, – её глаза блестели в полумраке. – Навсегда.

Она сунула дневник за пазуху, и они выскользнули из комнаты как раз в тот момент, когда с полок начали падать другие папки – будто невидимые руки пытались остановить утечку информации.

Дверь захлопнулась сама собой, и табличка с надписью «Архив» вдруг изменилась на «Кабинет 404. Данные не найдены».

В коридоре лимба всё шло своим чередом – души собирали мебель, медитировали, жаловались на плохой Wi-Fi. Никто не обратил внимания на двух людей, выходящих из несуществующей комнаты с тайной, которая не должна была увидеть свет.

Александра сжимала в руке обложку дневника так крепко, будто это была единственная реальная вещь во всём этом мире полутонов и неопределённостей.

– Мы найдём правду, – прошептал Михаил.

Но лимб, кажется, только усмехнулся в ответ своей тихой, равнодушной усмешкой места, где все истины рано или поздно превращаются в пыль на полках забытых архивов.