Сэм Паттерсон. (черновик)

Сэм выключил телевизор и швырнул пульт на диван.

Он встал с дивана и включил ноутбук, который лежал на его рабочем столе.

«Может здесь есть что-то кроме рекламы» – наивно размышлял Сэм. Он включил видеоролик с концерта группы Judas Priest, пошла загрузка. «Сейчас посмотрим» – сказал Сэм, потирая ладони от нетерпения. Ему хотелось расслабиться и просто посмотреть что-то приятное, что позволило бы ему от всего отвлечься. Но вместо ролика включилась и тут очередная реклама.

«Тьфу ты! И здесь эта дрянь!» – Сэм захлопнул крышку ноутбука, не дожидаясь пока 15 секундная реклама закончится, и схватился обеими руками за голову, облокотившись на край стола.

– Назойливые мухи, – процедил он сквозь зубы от злости, – зомбируют нас и превращают в безмозглых потребителей. Покупай все, что тебе не нужно и будь счастлив. Ха-ха-ха. – его смех разлетелся по пустой комнате.

Сэм сидел в кресле и думал, чем себя занять. В квартире стояла тишина. Лишь только шум холодильника, доносившийся с кухни ее нарушал и иногда доносившийся шум города прорывался сквозь стеклопакеты в виде автомобильных гудков или сирен.

В голову лезли всякие мысли, и все какие-то дурные, о том, как бы все это прекратить, всю эту череду бессмысленных дней. Казалось что времени прошло уже очень много с тех пор как Сэм пришел домой. В последнее время он чувствовал себя слишком уставшим от жизни. Она стала для него серой, скучной и однообразной. Дом и работа были слабой мотивацией, чтобы продолжать свое жалкое существование. Хоть работа и отвлекала его от мыслей о безысходности. Сэм не был удовлетворен своей жизнью. И чувствовал что это всего лишь жалкий компромисс между тем чтобы жить полной жизнью и возможно потерять все то что имеешь сейчас или волочить свое жалкое существование и заниматься тем что тебе не приносит должного удовольствия, но при этом иметь более-менее комфортную жизнь.

«Покончить… Покончить с собой? Что?» – размышлял он. В его голове словно кто-то с кем-то спорил.

Сэма и раньше посещали мысли о самоубийстве, но он даже и не думал воплощать их, до этого никогда не доходило. Но кажется в этот раз все иначе. Почему-то именно сейчас ему захотелось провернуть это и довести этот замысел до конца.

Сэм решил покончить с собой. Он пошел в ванную комнату, включил свет. Заткнул пробку и открыл кран, чтобы ванна наполнилась водой. Он пощупал воду мизинцем и отрегулировал ее температуру.

«Не хочу свариться в кипятке или замерзнуть от холода» – подумал Сэм.

Затем он отправился в кладовку, где достал удлинитель с тремя розетками и включил его в сеть. Сэм протянул провод в ванную. Шнур был подходящей длины, чтобы опустить конец с розетками в воду. Он еще какое-то время ходил в раздумьях. Его мысли неслись словно скоростные поезда в разные стороны. Он не мог сконцентрироваться на чем-то одном. Затем он посмотрел на воду. Ванна была почти наполовину наполнена.

Сэм через секунду опомнился и начал раздеваться.

«Боже мой, что я собираюсь сделать?» – спрашивал он себя.

Сэм скинул с себя одежду и остался в чем мать родила. Ему показалось что в ванной достаточно прохладно и тогда он немного прикрыл дверь, но не до конца, оставив небольшую щель. «Так, на всякий случай» – пронеслось у него в голове.

Сэм медленно залез в ванну, постепенно привыкая к температуре воды. Ванная была почти полная, напор сильный и вода быстро набралась. Сэм выключил воду и взял удлинитель в левую руку. На какое-то мгновение он замер, раздумывая над тем, что делает. Источник электричества уже был над водой, в руке Сэма. Оставалось лишь разжать руку.

– И никто меня не остановит. – тяжело вздохнув, прошептал Сэм и разжал руку, зажмурив глаза.

Плюх.

Вдруг все его тело парализовало судорогой. Нельзя было и шевельнуться. В глазах словно задергались различные синие огненные пятна. Сэм хотел кричать, но мышцы были в спазме и тело не поддавалась командам. Мозг метался в истерике понимая, что это конец, что это просто противоестественно, что инстинкт самосохранения дал капитальный сбой и проиграл этому сумасшедшему. Секунды две продолжалась агония, после которой наступила тьма. Свет погас во всем доме. В ванной стало темно как в гробу. Сэм потерял сознание и лежал на спине по грудь в воде, запрокинув голову назад.

Сэм с трудом разлепил глаза, голова болела и гудела – он ударился затылком о ванну, когда его одернуло назад. Сэм прикоснулся к затылку рукой, и на ладони осталось небольшое пятнышко крови. Он попытался пошевелиться, но тело едва слушалось его. Мышцы болели, впрочем, как и все тело, будто его только что избила целая толпа разъяренных людей. Все тело болело и ныло.

– Черт, как же холодно – проговорил Сэм скрипучим голосом, который даже сперва не узнал.

Вода в ванной уже остыла и тело словно окоченела, от чего двигаться было неловко, больно и противно.

Сэм зажмурил глаза, затем поморгал немного и убедился, что он у себя дома в ванной, по-прежнему.

Некоторое время Сэм не мог понять, почему в ванной так темно. Практически ничего не было видно. Лишь еле заметный свет разрывал темноту в ванной из щели в дверях. И то его было чертовски мало и он был очень слабый. Вероятно свет из другой комнаты из окна. Затем он вспомнил, что произошло. Сэм закрыл глаза ладонями и зарыдал. Он плакал как девчонок, все его ноющее тело тряслось, а сам он только лишь всхлипывал и было слышно как от этих коротких вздрагиваний немного болтыхалась вода.

Сэму стало страшно от того, что он хотел отправить себя на тот свет. Теперь эта мысль казалась ему дикой и даже безумной, она приводила его в ужас. В голове крутился лишь один вопрос: «Что я наделал?!».

Вытирая слезы дрожащими руками, Сэм стал выбираться из ванны. От холода его пробирала дрожь. Руки были слабы, и все тело затекло лежа в одном положении. Преодолев болезненные ощущения, Сэм наконец-таки выбрался из ванны. При этом он чуть ли не упал, поскользнувшись на мокром от воды кафеле. В ванной было абсолютно темно, но Сэм знал где что находится и не без труда смог найти халат на ощупь, который висел на крючке на дверях. Он закутался в халат, чтобы хоть немного согреться и вышел в гостиную. Но в гостиной тоже было темно. Солнце уже давно село, и вся квартира была погружена в густую тьму. Лишь только свет улицы и города попадал в окна, хоть немного освещая пространство вокруг.

«Вероятнее всего выбило пробки», – подумал Сэм.

Сэм подошел к розетке и выдернул из нее шнур удлинителя, другой конец которого по-прежнему находился в воде. Затем он в своем махровом халате вышел на лестничную площадку проверить пробки.

Пока Сэм стоял возле электро-щитка и пытался хоть что-то разглядеть, он услышал разговор двух пожилых женщин, что жили в его подъезде, но этажом ниже.

– Два часа назад погас свет. Да так резко, что я перепугалась. Думала: «Никак смерть уж за мной пришла», – говорила одна из женщин, разрываясь со смеху.

– Да уж, это точно. Причем во всем доме не было ни огонечка. Но сейчас кажется уже все наладили, – соглашалась другая.

– Слава богу, что быстро все починили, – продолжал первый женский голос.

– Да, – протянула вторая со вздохом.

Эти дамы местные сплетницы, всегда все обсуждают и всех.

Далее Сэм не слушал, о чем разговаривали женщины снизу. Вероятно, они стали обсуждать какие-то бытовые вещи, которые так мало интересовали Сэма. Особенно в эту минуту. Как ему показалось, эти дамы частенько беседовали на лестничной площадке, каждая, высовываясь немного через щель приоткрытой двери, и прячась обратно, если они слышали чьи-то шаги.

Сэм сообразил, что если бы пробки его счетчика не выбило, то он бы просто сжарился заживо, после того как в доме уладили неисправность с электричеством.

Сэм встал так чтобы свет уличного фонаря падал в сторону щитка и он наконец-то мог разглядеть что там, он щелкнул два рубильника и его комнаты вновь наполнились ярким светом. Вернувшись в квартиру, Сэм погасил свет. Квартира вновь погрузилась во тьму, как и прежде до этого. Ему хотелось немного побыть в раздумьях. Свет ему сейчас казался слишком ярким и раздражающим.

Он подошел к своему дивану и обессиливший плюхнулся лицом вниз прямо на подушки.

Немного полежав так, Сэму стало недостаточно воздуха, и он перевернулся на спину. В голове метались разные мысли, словно скоростные поезда. Он размышлял о том, что произошло и не мог поверить, что сам заварил такую кашу.

«А ведь последствия могли бы быть более печальными. Гораздо более печальными», – размышлял Сэм, бесцельно глядя в потолок.

За окнами гудел вечерний город и жизнь текла своим чередом, будто бы не замечая что что-то произошло. Что совсем недавно чья-то жизнь могла оборваться.

«И сколько таких в этом городе? Сколько таких незамеченных вообще, во всем мире? Миллионы. И никому, собственно, до них нет дела. Расходный материал только и всего.» – проносилось в голове Сэма.

Тело продолжало ныть. От того что он пролежал столько времени в холодной воде, ему никак не удавалось согреться, его знобило. Сэм накинул на себя одеяло, лежавшее на диване. Ему хотелось поскорее согреться и забыть все это. Он укутался в него и свернулся калачиком.

Глаза начали смыкаться, сон одолевал его. Сэм даже не заметил, как заснул.

3

Солнце поднялось высоко, и его лучи, как раскаленные иглы, били прямо в окно, не оставляя шанса укрыться. Сэм пытался вывернуться, плотнее закутаться в тонкое одеяло, чтобы спрятать глаза от яркого света, но ткань не спасала. «Кто-то просто не зашторил вчера окна, вот и все», – мелькнула вялая мысль. После ночи, полной кошмаров и холода, тело казалось свинцовым, а разум – затянутым серым туманом. Он хотел провалиться обратно в сон, где не было ни боли, ни этого проклятого города.

Как вдруг глаза распахнулись, и мысль, словно молния, пронзила его: «Черт, мне же нужно на работу!»

Он подскочил, будто ужаленный, и сел на край дивана, свесив босые ноги. Тело ныло, словно его пропустили через мясорубку, хотя ночь дала немного отдыха после вчерашнего. Но жалеть себя времени не было. Судорожно потянувшись к тумбочке, он начал шарить по ней, пытаясь нащупать мобильник. Под руку лезло все не то: пустая пачка сигарет, смятая салфетка, ключи.

– Ага! Наконец-то! – выдохнул он, словно охотник, поймавший добычу.

Схватив телефон, Сэм взглянул на экран и застонал, будто его ударили под дых.

– Боже, только не это! Черт, черт, черт! – выкрикнул он, вскакивая с дивана и размахивая руками в порыве негодования и гнева. – Нужно торопиться!

Часы показывали, что он опоздал на два часа. Два часа! Мистер Бигмэн Пиг, его начальник, не простит такого. Сэм представил, как Пиг орет, брызжа слюной, его красное лицо перекошено от злости, и эта картина только усилила панику. «Он меня прибьет», – билось в голове, пока он метался по квартире, собираясь на работу.

Наскоро приводя себя в порядок, Сэм ворвался в ванную. Плеснул холодной водой в лицо, надеясь прогнать сонливость, но вода лишь обожгла кожу, напомнив о вчерашнем холоде ванной. Он набрал в рот воды, выдавил зубную пасту прямо на язык и прополоскал, чтобы хоть немного освежить дыхание. В зеркале мелькнуло его отражение – бледное, с темными кругами под глазами, но времени разглядывать не было. Он причесался, но грязные волосы легли неровно, блестя, как под бриолином. Схватив мятую, несвежую рубашку, он натянул ее, застегнул дрожащими пальцами, затем надел брюки. Сверху накинул плащ, надеясь, что тот скроет его неопрятность, и выскочил из квартиры. Дверь хлопнула так, что, казалось, весь дом вздрогнул от удара.

Квартира осталась позади – тесная, пропахшая пылью и одиночеством. На полу валялись смятые счета, коробки из-под еды, а диван, продавленный и грязный, смотрел на дверь, как брошенный пес. Сэм не замечал этого хаоса, но неосознанно он давил на него, как невидимый груз каждый день.

Сэм жутко торопился и чтобы хоть немного сэкономить время, он вызвал лифт, хотя в любой другой бы раз он предпочел бы идти по лестнице, хоть это и было медленнее, но так и полезнее и меньше незнакомых людей встретишь.

– Ну что ты так долго – поторапливал Сэм, дожидаясь когда приедет лифт.

Наконец, долгожданный лифт прибыл. Серебряные двери разъехались и обнажили свое содержимое. Сэм огорчился, когда увидел, что в лифте уже кто-то есть. Он уже сразу это понял, еще до того, как двери открылись, было слышно, как кто-то разговаривал внутри. В нем ехал мужчина лет шестидесяти. Не высокого роста, одет небрежно и всем своим видом вызывал только одно чувство – чувство отвращения.

«Н-да, ну и чудак. хотя с другой стороны мы оба наверное выглядим сейчас плюс/минус одинаково. Того глядишь и запишут в бродяги или бездомные. ну и денек» – думал Сэм.

Сэм зашел в лифт и нажал кнопку. Двери закрылись.

«Неужели этот старик разговаривал сам с собой?» – Сэм посмотрел мельком на мужчину через левое плечо, так как тот стоял немного позади.

Спустя некоторое время незнакомец спросил:

– Опаздываете? – низкий и хриплый голос так и просил о глотке воды, чтобы звучать хоть немного более плавно и легко.

«Только не это, черт, ну что тебе нужно, старик? Ты что, хочешь поболтать? Найди себе кого-то другого для этого» – Сэм незаметно закатил глаза, с трудом скрывая недовольство.

– Да, есть немного, – Сэму абсолютно не хотелось разговаривать с этим человеком, к тому же от него дурно пахло. Он пытался отвечать так, чтобы не давать шанса завязаться длинному диалогу. Поэтому отвечал коротко и не проявляя дружелюбности или заинтересованности в дальнейшем разговоре с незнакомцем.

Секундное молчание.

Спустя мгновение незнакомец вновь спросил:

– На работу? – старик наклонился немного вбок, к Сэму, разглядывая портфель, который тот держал в правой руке.

Теперь они уже стояли бок о бок.

«О, боже» – Сэм надеялся, что тот уже потерял какой-либо интерес к разговорам, но оказалось, что нет.

«Глубокий вдох, выдох. спокойствие, только спокойствие.»

– Да. Вы очень наблюдательны – с сарказмом заметил Сэм, беглым взглядом окинув попутчика.

– Чудной вы народ. – заскрипел старик. – Все куда-то торопятся, бегут.

– Что!? – удивился Сэм, искренне не понимая, о чем это он.

– Бежите, сами не зная куда или откуда. Даже на жизнь не хватает времени. Перед смертью спросите себя: «И куда ж я бежал?». А время уже вышло. Да вы все похожи друг на друга, как клоны, – усмехнулся незнакомец, его голос заскрипел отрывисто как старая дверь, которую быстро то закрывали, то открывали.

– Словно с одного инкубатора, смотреть даже скучно.

«Черт, да старик вообще отшибленный на голову» – Сэм просто был в ярости, откровенно говоря, ему просто хотелось сказать этому деду пару ласковых, чтобы тот просто заткнулся и оставил при себе свои гениальные умозаключения и жизненные советы. – «К чему вся эта философия? Я что просил его об этом? Да мне вообще плевать что ты там думаешь, дедуля! Я просто опаздываю на долбанную работу! Чертов лифт! Лучше бы я шел по лестнице». – горячился Сэм, его недовольство росло, внутри все закипало.

– Работаете на одинаковых должностях, – не унимался старик, – бьюсь об заклад, вы даже мыслите одинаково. Готовы на все, только бы вас не уволили с работы, ведь она ваш идол, которому вы приносите в жертву вашу личную жизнь, а ваш босс – это языческий бог, которому вы готовы поклоняться всю свою жизнь, стоять на коленях и молить о его снисходительности и доброте к вам. «Как жаль». – старик произнес это даже театрально, он смотрел перед собой когда произносил свой монолог.

«Кажется где-то неподалеку день открытых дверей в доме для умалишенных и этот дед сто процентов оттуда» – недоумевал Сэм, думая про себя.

Ему не хотелось вступать в полемику чудаковатым дедом. Сэм лишь хотел побыстрее убежать от этого странного собеседника. Он заметно нервничал, кровь прилила к лицу, но Сэм держался. Оставалось совсем немного, чтобы двери лифта выпустили его на свободу. Сэм делал вид, что не слышит и не обращал внимания. Но последние слова его как-то задели. И он не мог понять, что этот тип так зафилософствовался вдруг. Особенно сильно его зацепило это снисходительное «жаль».

– Чего жаль? – вдруг спросил Сэм с нескрываемым удивлением. – Хоть он и боялся услышать тираду нравоучений, которые мог и сам озвучить кому угодно.

– Жаль, что такой молодой, а уже перестал жить, – протянул незнакомец, в словах его чувствовалось превосходство, некая надменность, будто он постиг смысл жизни, ее суть и теперь один, единственный на всей планете знает, что же такое жизнь на самом деле.

«Кажется, лучше бы я молчал» – подумал разочаровано Сэм.

Порой бедняки, вроде этого, счастливее всех богачей на свете.

Двери лифта открылись, – Извините, – и Сэм как можно быстрее выскочил из него.

«Что за тип, черт возьми?» – думал Сэм. – «Вот утро не задалось, сначала проспал, теперь еще какие-то нотации о смысле жизни. Весь такой важный, а сам себе наверняка нормальный костюм не может позволить. И пахнет как мусорная свалка».

Сэм выбежал из здания. Улица ждала его – шумная, равнодушная, готовая проглотить очередного неудачника. Сэм чувствовал, как сердце колотится в груди. Мысли путались: «Почему я проспал? После вчера… после всего этого?» Вчерашняя ночь, когда он едва не переступил черту, оставила в нем пустоту, но работа – эта последняя ниточка, связывающая его с нормальной жизнью, – заставляла бежать вперед.

Солнечный яркий бил в глаза, заставив зажмуриться. Город гудел, как растревоженный улей, и Сэм, стиснув зубы, шагнул в этот хаос, зная, что опоздание – это не просто промах, а еще один шаг к пропасти. «Только бы успеть, – думал он, – только бы Пиг не уволил меня сегодня». Но в глубине души он чувствовал, что этот день не закончится ничем хорошим.

Сэм, щурясь от солнца, подбежал к дороге. Ноги ныли, но идти пешком до офиса – через всю толпу – казалось невыносимым. Он поднял руку, и желтое такси, скрипнув тормозами, остановилось у обочины. Сэм нырнул на заднее сиденье, захлопнув дверь с глухим стуком. Внутри пахло застарелым табаком и дешевой сосновой отдушкой, висевшей на зеркале.

– День добрый, – отозвался водитель, пожилой мужчина с сединой на висках и потрепанной кепкой.

– Добрый день, – максимально сухо ответил Сэм, отводя взгляд к окну. «Надеюсь, он не станет читать нотации о смысле бытия», – мелькнула мысль.

Он назвал адрес офиса, и машина тронулась, влившись в поток транспорта. Но надежда на быструю поездку тут же рухнула. Сэм чувствовал, как время ускользает, а такси ползло, словно улитка. Ему казалось, что еще минута – и машина просто замрет на месте. Пешеходы на тротуарах, с их суетливыми шагами, обгоняли их, и это сводило с ума. Он стиснул кулаки, борясь с желанием выскочить и бежать.

– Нельзя ли ехать побыстрее? – выдавил Сэм, стараясь сохранить видимое спокойствие, хотя голос дрожал от напряжения.

– Сэр, здесь ограничение скорости, не хочу получить штраф, – запротестовал водитель с виноватым видом. В его тоне сквозило раздражение, будто он ждал этой просьбы.

– Ну да, ну да… – пробормотал Сэм со вздохом, будто обращаясь в пустоту. Спорить не было сил. Он понял, что повлиять на ситуацию не удастся, и это только усилило его тревогу.

Сэм начал нервно постукивать пальцами по бедрам, выбивая беспокойный ритм. Глаза метались: то на часы, где стрелки неумолимо отсчитывали минуты, то на дорогу, где машины выстраивались в бесконечную цепь, то в боковое окно, где мелькали вывески и лица прохожих. Будто его метания могли ускорить поездку. Но город, как назло, вставал на его пути. Дорога была забита – больше, чем обычно. То ремонт, где рабочие в оранжевых жилетах лениво махали лопатами, то кратковременная пробка из-за аварии, то неторопливый пожилой пешеход, переходящий улицу с черепашьей скоростью. Казалось, что-то невидимое сговорилось, чтобы Сэм не добрался на работу как можно скорее.

Он представил Мистера Бигмэна Пига, восседающего за своим столом, с багровым лицом и глазами, полными презрения. «Опять опоздал, Паттерсон? Ты вообще понимаешь, что такое ответственность?» – его голос уже гремел в голове Сэма, как предвестие бури. Увольнение казалось неизбежным, и эта мысль, как нож, резала изнутри. Он выбрал такси, надеясь сэкономить время, но теперь понял, что ошибся. Пешком, через толпу, он, возможно, добрался бы быстрее. Двадцать минут в этом душном салоне тянулись, как вечность, и каждая секунда была пыткой.

Снаружи Нью-Йорк жил своей жизнью: гудели клаксоны, мигали светофоры, прохожие толкались у переходов. А Сэм чувствовал себя чужим, словно город выплюнул его, как ненужный мусор. В салоне было жарко, пот стекал по вискам, и он вытер лоб рукавом плаща. Водитель молчал, лишь изредка бросая взгляд в зеркало, и это молчание давило, как серая пелена.

Наконец, машина остановилась у офиса.

– Приехали, – устало сказал водитель, повернув голову и глядя то на Сэма через плечо, то на пассажирское сиденье в ожидании оплаты.

– Вот, – Сэм протянул таксисту щедрых пятьдесят долларов, – сдачи не нужно.

Он выскочил из машины, не дожидаясь ответа, и захлопнул дверь. Офисное здание возвышалось перед ним, как равнодушный судья, готовый вынести приговор. Сердце колотилось, но времени на страх не осталось. Сэм бросился к входу, чувствуя, как каждая секунда приближает его к неизбежной расплате.

Минуя снующую туда-сюда толпу пешеходов, Сэм побежал вверх по мраморной лестнице перешагивая через ступень, пока огромное каменное здание не проглотило его.

Сэм быстро шагал к лифту, чувствуя, как сердце колотится в груди.

Лифт полз медленно, и в тесной кабине его накрыла волна жара. Ладони вспотели, рубашка прилипла к спине, а в голове билась мысль: «Лишь бы меня не уволили». Мистер Бигмэн Пиг, его босс, не простит опоздания – это Сэм знал точно. У него уже были выговоры, и каждый промах был как шаг по краю пропасти.

Двери лифта открылись, и он шагнул в офис, где воздух пропитался страхом. Гул голосов стих, едва он появился, и взгляды коллег скользнули по нему, как по приговоренному. Мистер Пиг уже орал на кого-то, его голос, хриплый и резкий, срывался на звериный рык. Сэм замер, чувствуя, как пот выступает на лбу, а ладони становятся такими мокрыми, будто с них капает вода. Горло пересохло, и он сглотнул, пытаясь унять дрожь.

Толстый, словно хряк, и с отталкивающей внешностью Мистер Бигмэн Пиг метался по офису, выискивая новую жертву. Сотрудники шептались, пряча глаза, чтобы не привлечь его внимания. Сэм уловил обрывок разговора: «Пиг с утра в ярости, кто-то облажался с отчетом». Напряжение висело в воздухе, удушающее, как дым. Пиг, пятидесяти шести лет, был негодяем, какого еще поискать. Его круглое лицо, лысая голова и живот, входящий в комнату раньше него самого, делали его похожим на разжиревшую свинью – холеную, в дорогом костюме, но свинью.

Он был одет в темно-коричневый, почти шоколадный костюм, такой огромный, что в него влезли бы двое клерков. Издалека Пиг выглядел как расплывчатое коричневое пятно. Рубашка, расстегнутая на груди, открывала редкую растительность и золотую цепь – символ власти, достойный цыганского барона. На правой руке сверкал перстень с красным камнем, будто впитавшим кровь подчиненных. Одежда была щегольской, но со вкусом, что только подчеркивало его мерзость. Пиг не был женат, но его масляные взгляды, скользящие по молодым сотрудницам, выдавали гнусные мысли. От одной мысли об этом Сэма передернуло.

Пиг был воплощением тирана, упивающегося страхом своих «навозных червей». Он оскорблял подчиненных, не стесняясь: «негодяи», «помои», «коровьи лепешки». Его любимое – «Эй, плевок на моем ботинке, шевелись!» – звучало как что-то обыденное. Он наслаждался, видя, как сотрудники съеживаются под его взглядом, и его гнев был не просто реакцией, а частью его натуры, питавшейся унижением других. Перед партнерами же он юлил, готовый лебезить ради их денег, и эта двуличность делала его еще омерзительнее.

Сэм, стараясь не дышать, прошмыгнул к своему столу, надеясь остаться незамеченным. Но Пиг, словно хищник, учуял его.

– А, Сэм Паттерсон! – взревел он, и его голос прогремел, как раскат грома. Он подскочил к Сэму, нависая над ним, пыхтя от ярости, и ткнул толстым пальцем ему в грудь. – Ходишь на работу, когда вздумается, щенок? Опоздал на два, черт возьми, часа! Ты что, решил, что этот офис – твой личный сарай?

– Извините, я проспал, мне нездоровилось, кажется, я заболеваю, – пролепетал Сэм, чувствуя, как голос дрожит.

– Плевать мне на твои сопли! – рявкнул Пиг, брызжа слюной. Его лицо покраснело, глаза сверкали злобой. Он ударил кулаком по столу Сэма, заставив кружку подпрыгнуть. – Ты – никчемный слизняк, Паттерсон! Руки у тебя растут из задницы, а мозги – как у дохлой рыбы! Ты – собачий помет, плывущий по канализационным трубам, и место тебе там, среди дерьма!