Поцелуй с тенью

Нужно будет выкрутить термостат, чтобы подкрепить ложь по поводу холода. Надо перенести мой ноутбук в гостиную и какое-то время работать оттуда, а не за рабочим столом. И мне определенно нужно заменить отца семейства из Юты на подставное лицо где-нибудь в нескольких минутах езды, если я действительно собираюсь прикидываться, что сам себя выслеживаю.

Мои пальцы порхали над экраном, пока я составлял список в специальном приложении. В организованности мне было не отказать.

После того как я все расписал и четкий план оказался у меня перед глазами, я почувствовал себя относительно лучше. Это была не полная катастрофа, к тому же имелась и положительная сторона. У меня появлялся шанс провести с Эли время, больше узнать о ней и получить лучшее представление по поводу ее мнения о ситуации, в которую я ее втянул.

Закончив, я сунул телефон в карман, но по-прежнему чувствовал себя как на иголках. Надо было выйти и прочистить голову.

Я взглянул на монитор и обнаружил, что колонки, подключенные к микрофону Эли, по-прежнему улавливают какой-то звук. Значит, она еще не отключилась. Я включил трансляцию на планшете, кинул его вместе с бумажником и ключами в сумку, натянул штаны и куртку и ушел из квартиры.

Я подключил планшет к автомобильным колонкам через блютуз и завел двигатель. Пока он с ревом разогревался, я слушал, как Эли двигается по дому. На тот случай, если она пойдет в спальню, я установил телефон на держатель и открыл трансляцию со скрытой камеры.

Мобильный пункт слежения: активирован.

Я целую секунду дико гордился собой, пока не осознал, насколько жутко выгляжу со стороны. Хоть я и знал, какую вину и стыд должен испытывать, ничего подобного не было. Единственное, что я в себе улавливал, – это слабые уколы сожалений, но даже они не способны были меня остановить. В этой точке только правоохранительные органы или просьба Эли отвалить могли бы прекратить это поведение.

Я надеялся на это.

Через двадцать минут я уже второй раз проезжал мимо дома Эли и довольно смеялся над потоком реплик, которыми она засорила мои личные сообщения. Прибыл мой первый подарок, и она была совсем не рада.

«Цветы? Ты купил мне чертовы цветы после того, как вломился ко мне в дом?»

«И, кстати, что я теперь должна делать с целым цветочным магазином?»

«Этот доставщик говорит, что, согласно их политике, они не могут забрать цветы обратно, раз они были оплачены».

«Если это твой способ извиниться, то не получилось».

«Я злюсь на тебя даже сильнее, чем прошлой ночью».

Это последнее заявление пробудило мой интерес. Ее больше взбесили цветы, чем незаконное проникновение? Да, Эли была долбанутой, и она, видимо, даже не понимала, что ее комментарии выдают ее с головой, потому что по-прежнему пыталась убедить себя, что все не так.

Мне очень хотелось что-нибудь ей ответить, но я ничего не написал, потому что это было бы слишком близко к признанию вины.

«Мне некуда все это поставить», – сказала Эли достаточно громко, чтобы и микрофон в ее компьютере, и скрытая камера в спальне это уловили.

Ответ доставщика прозвучал неразборчиво.

«Я понимаю, что это не ваши проблемы, но блин!»

Вся моя веселость испарилась. Он нагрубил ей?

Езжай дальше, дурак, сказал я себе. Я не мог остановиться у ее дома прямо сейчас и преподать ему урок хороших манер. Это все разрушит. Но, возможно, я смогу выяснить, кто эти ребята, и каким-нибудь цифровым образом объяснить их неправоту.

«Давайте так, – сказала Эли. – Отвезите их на сестринский пост в больнице Прескотт Мемориал».

Снова неразборчивый ответ.

«Пятьдесят баксов за десять минут езды? – взорвалась она. – Вы серьезно?»

Я поморщился. Черт, все вышло совсем наоборот.

Из колонок донесся тяжелый вздох, когда я остановился в одной улице от нее.

«Сейчас схожу за бумажником», – услышал я ее слова.

Я выхватил телефон из держателя и как раз успел увидеть, как она с разъяренным видом влетает в спальню. Фред лежал, свернувшись калачиком на одеяле, обескураженный всем этим шумом.

Эли выхватила бумажник из сумки, но задержалась, чтобы почесать Фреда между ушами.

«Надеюсь, ты укусил этого Безликого».

В ответ Фред издал какой-то стрекочущий звук. Я решил интерпретировать это как отстаивание моей репутации. Разве у животных нет шестого чувства, которое позволяет отличать плохих людей от хороших? Он на меня даже не зашипел. На самом деле он не оставлял меня в покое все мое пребывание у нее дома, и в итоге мне пришлось выгнать его из спальни, чтобы спокойно поснимать. Я воспринял это как знак, что не так уж безнадежен, и даже легкая – ладно, мощная слежка – не делала меня проклятым навеки.

Эли заплатила доставщику и захлопнула дверь с такой силой, что у меня колонки задрожали.

«Отлично, – написала она через минуту. – Мало того что ты страшная заноза в заднице, теперь еще твой подарок стоил мне пятидесяти баксов».

Я осел в кресле, ведь мне ужасно хотелось извиниться, но я знал, что нельзя. О, минуточку. У Эли же есть платежное приложение? Я открыл один из своих анонимных аккаунтов на планшете, нашел ее в приложении и отправил ей пятьдесят баксов с той же украденной кредитки, с которой оплатил цветы.

«Серьезно? Ты думаешь, это возместит весь этот бардак?»

Я забарабанил пальцами по приборной панели, страдая от невозможности связаться с ней. Я чуть не взял с собой одноразовый телефон, но оставил его дома, решив, что еще слишком рано ей с него писать.

В моих наушниках раздалось громкое динь-дон. Звонок в дверь? Я открыл приложение с трекингом, и, конечно же, это прибыл мой очередной подарок.

Я услышал звук открывающейся двери, а потом:

«Как я могу вам помочь?»

«Я с доставкой для Алиссы Каппеллуччи?» – сказал мужчина, путаясь в ее фамилии.

Она не потрудилась его поправлять.

«Вот она я».

«Подпишите здесь».

«Но я ничего не заказывала».

«То есть вы отказываетесь от посылки?»

«Эм… Нет?»

«Тогда, пожалуйста, подпишите здесь».

«Кто это отправил?»

«Понятия не имею. Мы не располагаем такой информацией. Вы примете доставку или нет?»

«Ладно, давайте».

Все ненадолго затихло – видимо, она ставила подпись.

«Пожалуйста, – сказал мужчина. – Хорошего дня».

Входная дверь снова закрылась, и я услышал еще какие-то приглушенные звуки.

Мой телефон просигналил через секунду.

«Ты мне что-то прислал?»

Много чего, но она сама это скоро узнает.

«Лучше бы это была не бомба, потому что я вернусь в виде полтергейста и найду какой-нибудь потусторонний способ тебя убить».

Я усмехнулся. Эли была именно такой саркастичной, какой казалась в своих пошлых комментариях, и я был всеми руками за.

Внезапно она появилась на экране моего телефона, войдя в спальню. Она пошла прямо к Фреду, подхватила его и отнесла в ванную.

«Прости, дружок, – сказала она. – Но ты должен остаться здесь. Мамочка собирается сделать что-то очень глупое, а я не хочу, чтобы ты пострадал, если что-то пойдет не так».

Она закрыла дверь, невзирая на его протестующее мяуканье, и вышла из комнаты.

Я попытался отыскать в себе хотя бы крупицы раскаяния, но был слишком взволнован, пока, согнувшись на сиденье, прислушивался, как она открывает упаковку. Тем более я знал, что это не бомба. Очевидно.

«Что за?.. – произнесла она. – Что все это такое? Ты, наверное, издеваешься надо мной?!»

У меня тренькнул телефон, и я сразу же открыл сообщения.

«Ты отправил мне домашнюю систему безопасности?»

«После того, как вломился в мой дом?»

«Ты сейчас серьезно???»

Продолжай, мне хотелось ответить. Помимо полноценной домашней системы безопасности, дополненной камерами для передней и задней дверей, я купил ей специальные антиграбительские приступки со встроенной сигнализацией, которые можно класть под двери, титановые решетки, работавшие в спайке с дверными ручками гораздо лучше стульев, и дополнительные замки, которые нельзя открыть магнитами.

Наконец, поскольку какая-то маленькая часть меня верила в честность и хотела уравнять наши шансы в этой игре, я прислал ей высокотехнологичный детектор камер. Наблюдать за ней было весело, и это удовлетворяло мою склонность к подглядыванию, которой я раньше в себе даже не подозревал, но будет еще веселее, если Эли решит, что она хочет, чтобы за ней наблюдали.

Я услышал еще какой-то шорох, а потом:

«Вот говнюк».

«Зачем ты прислал мне все эти штуки? – не понимала она. – Чтобы в следующий раз, когда будешь вламываться ко мне, усложнить себе задачу?»

«Ты какой-то больной ублюдок, которому нравятся препятствия?»

«Кстати, ты избавил меня от необходимости покупать все самой. Как раз собиралась это сегодня сделать. Но если ждешь благодарности, то фиговый у тебя расчет, приятель».

Прошла целая минута твердой тишины.

«Ответь мне, черт возьми!» – разнесся ее голос по моей машине.

«Я знаю, что ты читаешь эти сообщения, ты, ублюдок! Я вижу отметки».

Не успев вовремя остановиться, я послал ей эмодзи с поцелуйчиком. Однажды я научусь не быть таким говнюком, но это случится не сегодня.

Гулкий рык из моих колонок прозвучал просто очаровательно.

«Ну, все, – сказала она. – Я передумала. Я натравлю на него копов».

«Не надо», – напечатал я ей в ответ. Те же два простых слова, что и в прошлый раз.

Это нельзя было отнести ни к чему из того, что она написала, и если мы вдруг закончим в суде, то там будет ее слово против моего. Ей придется доказывать, что это мой ответ на произнесенные ею слова. Но я правда надеялся, что до этого не дойдет. Мне с ней было слишком весело.

«Какого черта? Ты что, каким-то образом меня подслушиваешь? Как мне отключить этот чертов микрофон на ноутбуке?»

«Ну, я точно тебе не подскажу», – ответил я.

«Надеюсь, ты доволен собой, сукин ты сын», – огрызнулась она.

«Невероятно», – подтвердил я, а чтобы добить ее, поставил улыбающийся эмодзи.

«Я тебя найду и заставлю пожалеть об этом».

«Ты извращенка!»

Из моих колонок донесся сдавленный смех, а на моем лице расплылась зловещая ухмылка. Я ее подловил. Она тоже в каком-то смысле этим наслаждалась. Теперь мне оставалось лишь продолжать дергать ее за ниточки, пока я не найду ту, которая заставит ее раскрыться и перестать бороться с собственной природой. И тогда она присоединится ко мне в моем спуске в темноту.

«Не обманывайся насчет звука, который только что вылетел у меня изо рта, – сказала она. – Это был просто истерический смех. Вызванный стрессом и убийственной яростью».

«Сексуально», – отозвался я.

Она закашлялась от очередного приступа смеха.

«Все. Я выключаю компьютер».

Я послал ей плачущий эмодзи.

«Ты не смешной», – заявила она.

«Тогда почему ты постоянно смеешься?»

«Я не смеюсь. Не по-настоящему».

Я открыл свое приложение для фото. Выбрал видео, проверил, что фон там достаточно размыт, чтобы ее комнату было не узнать, и послал ей вчерашний ночной фрагмент, просто чтобы она не прекращала разговор.

Она затихла, наблюдая, как я с голым торсом пытаюсь заснять себя в зеркале, но Фред запрыгивает на кровать, во все горло мяукает и трется головой о мои руки, если я не успеваю его погладить.

Это был огромный риск. Может быть, комната и размыта, но я рядом с черно-белым котом – такую улику будет сложно опровергнуть. Но в этот момент я руководствовался лишь инстинктами. Эли пока никак не отозвалась, и нутро мне подсказывало, что может никогда больше этого не сделать.

«Нет, – произнесла Эли вслух. – Это абсолютно невозможно. Что ты сделал? Обмазался кошачьей мятой? Он ненавидит мужчин».

Хм, с чего вдруг эта деталь вдруг сделала меня особенным?

«У него просто избирательный вкус», – ответил я.

Я послал ей другой фрагмент. На нем Фред идет за мной по пятам, а потом атакует мои беззащитно свисающие пальцы и бьет по ним лапами, не выпуская когти. Потом он отпрыгивает и исчезает с экрана, но за кадром раздается такой вой, будто он зовет меня поиграть с ним в догонялки.

Эли рассмеялась, но потом послышался какой-то хлопок и сдавленные звуки, будто она закрыла себе рот руками, чтобы сдержаться.

«Это ничего не значит, – сказала она. – Коты по натуре социопаты. Фред просто распознал в тебе собрата».

«Если я кот, то ты тогда кто? – написал я. – Мышь?»

«Я чертова волчица!» – сказала Эли, а потом все оборвалось, потому что она выключила компьютер.

Черт! Ну, по крайней мере, у меня еще на несколько минут оставалась камера в спальне. Я заблокировал планшет и включил блютуз на телефоне, чтобы лучше ее слышать через колонки.

«Что это, черт возьми, за штука?»

Мой телефон начал пищать пулеметными очередями.

ОБНАРУЖИТЕЛЬ КАМЕР?

НЕТ.

ЧУВАК.

НЕТ.

НЕ СТОИЛО ТЕБЕ.

Она направляется прямиком к себе в спальню с устройством наперевес.

Увы, конец моему последнему способу слежки за ее домом, подумал я.

У нее меньше минуты заняли поиски установленной мной камеры, а когда она ее нашла, то просто встала перед ней и замерла. Она так долго смотрела на нее, что я начал нервничать.

Не в состоянии больше этого выносить, я схватился за телефон.

«Скажи что-нибудь», – написал я.

Она взглянула на экран телефона, а потом снова на камеру.

«Вчера ночью, когда ты послал мне то видео. Ты…»

Она осеклась и закрыла рот, будто не могла заставить себя закончить предложение.

«Эли, нет, – написал я, чувствуя подступающее отчаяние. Я хотел, чтобы она боялась меня, но не так. – Я остановился».

«Я тебе не верю», – сказала она так тихо, что я едва расслышал.

Черт, я начинал ее терять, да?

«И у тебя нет на это никаких оснований, – напечатал я. – И все же я говорю тебе, что остановился».

«Ты наблюдал, как я переодеваюсь, и сплю, и…»

«Нет. Мой моральный компас не всегда указывает строго на север, но он не такой шизанутый».

«Почему я должна тебе верить?»

Я вздохнул. Мне хотелось убедить ее, но я понимал, что это неправильная стратегия. Пока что я был для нее только незнакомцем из интернета.

«Ты не должна, Эли».

Она издала низкий, полный разочарования звук и покачала головой.

«Черт».

Я видел, как она выдернула камеру из розетки, и хотя я знал, что это случится, все же был не готов к чувству потери, которое будто ударило меня под дых.

«Я не хочу навредить тебе», – написал я, понимая, что могу об этом пожалеть, когда все полетит к чертям и она, наконец, на меня заявит.

«Ты разве только что не намекнул, что я была бы идиоткой, поверив тебе?»

Наверное, так и было.

Ее статус «онлайн» погас, когда она вышла из приложения.

Это было нормально. Я ожидал, что какое-то время Эли будет просто вне себя из-за камеры.

Но если все пойдет по плану, то я докажу, что не хотел ей навредить и что она может мне верить.

7

Эли

Надо перестать проверять телефон, подумала я, толкая дверь комнаты отдыха.

Каждый раз, когда у меня освобождалось хотя бы пять секунд, я туда заглядывала. Вчера я установила новую систему безопасности, поставила маленькие сенсоры на все окна и камеры на дверных звонках. В наборе также имелись внутренние камеры, но черта с два я их поставлю. Не сейчас, когда через них за мной может наблюдать Безликий.

Сволочь.

Я просто не могла поверить, что он установил камеру у меня в спальне. Проникновение – это уже достаточно паршиво, но, хоть я и понимала, что не должна, вчера я уже была почти готова простить его за это. Ну правда – я сама попросила его это сделать. Но наблюдать за мной без моего согласия – это уже за гранью, и после всего, что он сделал, было бы глупо с моей стороны поверить в его пургу с «Эли, я остановился». Пусть мое странное нутро и подсказывало мне, что я могу ему доверять.

У какого сталкера отыщется такая моральная выдержка? Почему именно за эту грань он выйти не может? Может, я и плохой человек, но если бы у меня появился шанс поменяться с ним ролями и посмотреть, как мастурбирует он, я бы не остановилась. Я запустила бы руку себе в трусы и присоединилась к его веселью.

Когда я в очередной раз схватила телефон из ящика, меня ждало два извещения системы безопасности. В одном сообщении было видео с пузатым маленьким енотом, шастающим у моей задней двери. Я сохранила его у себя в картинках на память, потому что хоть я и понимала, что это дикие звери и переносчики бешенства, но каждый раз, видя эту маленькую мусорную панду, мне хотелось заобнимать ее до смерти.

Второе видео было с моим странным соседом Стивом, который бегал по нашей улице по ночам, даже зимой. Он был ультрамарафонцем и любил соревноваться в самых экстремальных уголках планеты: чем жестче условия, тем лучше, считал он. Я знала об этом мужчине чересчур много, потому что он ко всему прочему был болтлив, как черт, и однажды зажал меня в угол на одной из соседских вечеринок и без малого двадцать минут рассказывал про свой режим тренировок и про то, что ультрамарафон – это скорее про моральную стойкость, чем физическую выносливость. С тех пор я его избегала. Его настойчивость меня нервировала.

Вот и все. Всего два видео. За последние шесть часов я посмотрела уже дюжину, и все они демонстрировали проезжающие мимо моего дома машины. Мне надо было как-то настроить чувствительность камеры, а то мне весь день будет приходить спам о том, как мои соседи – любители светлого времени суток – живут свою жизнь.

Каждый раз, входя в комнату отдыха, я ожидала увидеть в телефоне Безликого во всем своем масочном великолепии, пытающегося проникнуть в мой дом, пока я на работе. Но никаких признаков не было. Тревожило то, что я не могла понять, испытываю я облегчение или разочарование. С одной стороны, незнакомец проник в мой дом и заснял меня, с другой – он воплотил мрачные фантазии, которые преследовали меня днем и ночью последние три месяца.

Самая большая причина, почему мне так хотелось поверить в то, что он не причинит мне вреда, заключалась в перспективе реализовать на практике мой кинк с масками. Как часто я мечтала устроить тест-драйв этому мускулистому телу! Я хотела, чтобы его пальцы обвились вокруг моей шеи, пока он трахает меня. Хотела смотреть, как вздуваются вены на его предплечьях, пока он крепко удерживает меня на месте. Хотела, чтобы он имел меня сзади, пока я хватаюсь руками за изголовье кровати, а он приставляет к моему горлу нож и велит не двигаться.

Черт возьми, надо перестать так возбуждаться на работе.

Мой взгляд снова сфокусировался на телефоне.

Не делай этого, сказала я себе, когда мои пальцы зависли над иконкой приложения. Сегодня была суббота, а значит – новое видео от Человека Без Лица. Он был пунктуален до абсурда, и сомневаюсь, что его слежка за мной как-то сбила его график. Пока что мне удавалось сдерживаться, но моя сила воли уже трещала по швам.

– Ты слабая, слабая женщина, – сказала я себе, открыв приложение и отыскав его профиль. Разумеется, новое видео было.

– Тебе необязательно его смотреть, – продолжала увещевать себя я. Но мой большой палец двигался по своему собственному усмотрению, и не успела я моргнуть, как через наушники полилась низкая, тягучая мелодия. Безликий вернулся на свое обыкновенное место съемок, и я вздохнула с облегчением из-за того, что больше контента из моей спальни не будет. Он лежал на своем диване в черной дорогой кофте на пуговицах с закатанными рукавами, демонстрирующими все его татуировки и жилистые, покрытые венами предплечья, на которых я была так помешана. Как и всегда, у него был нож, и он игрался с ним, глядя в потолок, пока трагический мужской голос на фоне пел о разбитом сердце.

Сцена сменилась. Теперь он сидел на кровати, прислонившись к основательному изголовью, как будто бы созданному для активной эксплуатации. Оно призывало к энергичному, атлетичному сексу, а еще в нем были врезанные отверстия, как будто предназначенные для привязывания. Теперь он был без кофты, его тело распласталось на подушках, и он отвернулся в сторону, как будто смотрел в пустоту.

Сцена снова сменилась, и этой локации я никогда раньше не видела. Он стоял перед огромным видовым окном, все еще без кофты и с поднятыми руками, опираясь на верхнюю часть рамы. Я нажала на паузу, чтобы впитать в себя этот образ. Его тело было чертовым шедевром. Привилегии красоты начинали казаться реальностью, потому что, глядя на него, мне хотелось простить все его самые страшные грехи.

Ровно до тех пор, пока я не опустила взгляд и не заметила, что к этому видео был прикреплен текст – впервые за все время. Подпись гласила: «Когда она на тебя злится».

Да ну, к черту! Надеюсь, этот говнюк говорил не обо мне!

Я снова нажала на воспроизведение, видео продлилось еще несколько секунд, а потом вернулось на начало. У меня подозрительно сузились глаза, когда я вслушалась в слова песни о сожалении и раскаянии за свои прошлые поступки. Это он так хочет извиниться? Ему нужно что-то сильно серьезнее этого!

Я пробежалась по комментариям. Люди просто с катушек слетели.

«Кто тебя так ранил???»

«Дай мне имя и адрес, и я позабочусь об этом».

«Нет. Я отказываюсь верить, что кто-то может на него злиться».

«Леди, выезжаем на рассвете».

«Я вам говорю, я бы простила этому мужчине буквально все».

– Ха, – говорю я невеселым тоном. – Сейчас ты так говоришь, но подожди, когда он убьет меня и придет за тобой.

Я подняла голову и с облегчением обнаружила, что все еще одна в комнате. Надо перестать так много разговаривать с самой собой.

Я снова опустила взгляд и прочла еще несколько комментариев, защищавших его несуществующую честь. В какой-то момент злость окончательно взяла надо мной верх, и я написала:

«Когда у нее на это есть все причины, ты хотел сказать?»

Едва я успела нажать на отправку, мой телефон завибрировал. Он уже увидел и лайкнул мой комментарий. Ох, черт. Он никогда не лайкает комментарии. Интересно, кто-то заметил?

Тут же всплыло новое уведомление: «человек. без. лица подписался на вас».

Я чуть телефон не уронила. Нет, он этого не сделал!

Телефон снова тренькнул. Кто-то – не он – ответил на мой комментарий.

«ЭМ, МЭ-ЭМ, ОН ЛАЙКНУЛ ВАШ КОММЕНТАРИЙ???»

Кто-то еще написал:

«ОМГ, ОНА ЕДИНСТВЕННАЯ, НА КОГО ОН ПОДПИСАЛСЯ».

Я отшатнулась от телефона, когда на меня начали сыпаться сообщения. Что я натворила? И что он натворил, так меня выделив?

Мой телефон начал пищать с такой скоростью, что это стало походить на вступление танцевального трека.

«Прости его, ты, монстр!»

«Какой он в реальной жизни?»

«Ты с ним встречаешься?»

«Так вот что значит на стену лезть от ревности».

«Каково это – стать самой ненавистной женщиной интернета?»

«Если ты его не хочешь, я заберу».

Я быстро вышла из приложения и отключила в нем звук в настройках. Нет. Не буду я сейчас разбираться с этим океаном дерьма. Впереди еще половина смены, а сегодня все уже складывалось достаточно паршиво. К нам в больницу одновременно поступили и жертва изнасилования, и насильник. Его поймали прямо в процессе. Когда семья женщины выяснила, что он здесь, мы потратили целую кучу времени, чтобы уговорить их не убивать его на месте.

Не то что я могу их в чем-то винить.

Хорошо, что не я была медсестрой при этой женщине, потому что, несмотря на годы обучения и этические соглашения, которые я подписала, у меня бы возник соблазн шепнуть мужу номер палаты насильника. Только мысль о тюрьме могла остановить меня, но с учетом того, что я узнала о себе за последние двадцать четыре часа, я не была уверена, что даже этого достаточно.

Может, я была похожа на Безликого больше, чем считала? То я рассуждаю, стоит ли стать сообщницей в убийстве, то решаю восстановить справедливость линчеванием, не сообщая о моем новоприобретенном сталкере полиции. Кажется, я ступила на очень темную дорожку. Возможно, настало время взять несколько недель отпуска и прочистить голову? Я даже больничных не брала уже сколько… Два года? Нет, не может быть.

Я нахмурилась, припоминая. Черт меня подери, действительно. Последний раз я пропустила смену благодаря острому пищевому отравлению после еды из локальной кулинарии, которая с тех пор успела закрыться, что неудивительно.