Поцелуй с тенью

Навесса Аллен

Поцелуй с тенью

© Масленникова Т., перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление ООО «Издательство «Эксмо», 2025

⁂

Предупреждение

«Поцелуй с тенью» – это мрачный ромком с тяжелой тематикой. Заранее осведомляем читателя, что в романе содержатся:

• Откровенные диалоги и сцены сексуального характера (в том числе анальные игры)

• Сцены употребления алкоголя

• Упоминания (без описаний) изнасилования

• Насилие над детьми (воспоминания)

• Медицинские описания

• Кровавые и пугающие сцены (в обстановке больницы)

• Обсуждения ментального здоровья

• Упоминания серийных убийц и их преступлений

• Эпизодические упоминания стрельбы в общественных местах

• Преследование

• Вторжение в частную жизнь

• Вторжение в жилище

• Скрытые камеры

• Хакерство

• Кража

• Ненамеренный каннибализм (воспоминания)

• Смерть

• Автокатастрофы (воспоминания)

• Описания мучительной смерти (воспоминания)

• Смерть родителя

• Игры с дыханием

• Игры с ножами

• Игры с оружием

• Сексуализация страха

• Сексуализация инстинктов

• Игры с масками

• Согласованное неоднозначное согласие

Для тех, кому хватит смелости воспользоваться ножом

1

Эли

Дела у новенькой шли не очень. Когда я вошла в комнату отдыха, она сидела согнувшись на дешевом пластиковом больничном стуле и смотрела в пустоту. Ее форма измялась, растрепанный пучок съехал набок, а светлые пряди торчали во все стороны, будто она рвала на себе волосы. Ее кожа под флюоресцентными лампами казалась восковой и бледной.

Две другие медсестры отошли подальше и освободили пространство, тревожно поглядывая в ее сторону, будто ее сейчас вырвет или она упадет в обморок. Или, что еще хуже, уйдет, как и многие другие.

Только через мой труп.

Она была нам нужна. Я больше не могла выдерживать по несколько пятнадцатичасовых смен подряд – иначе бы я просто выгорела.

Я сделала глубокий вдох и направилась к ней. Остановилась на некотором расстоянии на тот случай, если ее все-таки стошнит: нужно оставаться вне зоны досягаемости брызг. Она, кажется, не заметила меня. Плохой знак.

– Эй, Бринли, верно? – спросила я ровным, спокойным голосом. Таким же тоном я говорю с больными детьми.

Она сморгнула и обернулась ко мне. Взгляд ее голубых глаз был остекленевший, расфокусированный, как будто она меня не видит. Она была на грани шока. Я сразу это поняла: я видела такое почти на каждой смене как минимум у одного пациента.

Проклятье, так она точно уйдет.

Я полуобернулась, не отрывая взгляда от Бринли.

– Одеяло?

Звук удаляющихся шагов дал мне понять, что кто-то отправился выполнять мою просьбу. Я снова склонилась над новой медсестрой и полностью на ней сосредоточилась. Коллеги рассказывали мне о ней. По их словам, она работала медсестрой три года, и ее только недавно перевели из небольшой окружной станции скорой помощи. В травматологическом отделении она работала впервые.

Некоторые люди вполне успешно справляются на станциях скорой помощи, но здесь ломаются. Мы были городом в городе, а наша метрополия славилась заоблачно высоким уровнем преступности. Не проходило ни смены, чтобы мы не увидели самого страшного: ножевые ранения, изнасилования, пулевые ранения, жертвы домашнего насилия, жертвы чудовищных автокатастроф и дальше по списку.

Сегодня было особенно жестко, даже для меня, а уж я повидала столько дерьма, что потрясало меня немногое. А кого-то нового в травматологии, типа Бринли, это могло чертовски напугать. Мне оставалось только проклинать судьбу, что ей досталась такая неудачная первая смена без куратора.

Боковым зрением я заметила приближение одеяла. Я не глядя схватила его и накинула Бринли на плечи. Она двигалась как автоматон: резким механическим движением она дернула за концы одеяла, чтобы укутаться.

– Его грудь… – произнесла она так тихо, что я едва смогла услышать. – Посередине ее просто… Не было.

О, ей досталось входное отверстие после выстрела с близкого расстояния. Было просто удивительно, что мужчина умудрился доехать сюда живым, но и печально, потому что мы почти ничего не можем сделать в таких случаях. Слишком большие куски сердца, легких и других жизненно важных органов были разодраны в лоскуты, чтобы человек мог такое пережить. Я слышала, он скончался почти сразу после поступления. Если он попал к Бринли, то она, наверное, была с ног до головы в крови. Неудивительно, что она переодела форму, и ее волосы все еще были влажными после мытья.

– Ты ничего не могла сделать, – сказала я.

Она шмыгнула носом, а ее глаза, казалось, наконец-то сфокусировались на мне.

– Я знаю, но… Боже. Кажется, я никогда не смогу выкинуть эту картинку из головы.

Не волнуйся, завтра ты увидишь что-то столь же травмирующее, и картинка в голове сменится, подумала темная сторона моей личности, но я никогда не сказала бы такого вслух.

– Кто-нибудь тебе уже рассказал про психотерапевта? – спросила я.

Она кивнула.

– Третий этаж, да?

– А если ты на ночной смене и тебе нужно с кем-нибудь поговорить, работает круглосуточный телефон доверия.

Возможно, руководство больницы и перегружает нас работой, но они действительно ставят в число приоритетов ментальное здоровье своих сотрудников. Мы почти каждый день сталкиваемся с таким же количеством травм, как и солдат на передовой, и это объясняет запредельное количество случаев выгорания и ПТСР.

Я регулярно говорю с нашим специалистом горячей линии. Это одна из немногих вещей, которая позволяет мне сохранять относительную вменяемость, пока система здравоохранения разваливается на глазах и из профессии уходит столько людей, что нам начинает угрожающе не хватать персонала.

– У меня нет номера горячей линии, – сказала Бринли, и по ее щеке скатилась единственная слеза.

Это был хороший знак. Со слезами уже можно работать. Слезы означают, что начался процесс осмысления и риск шока миновал.

– В какой шкафчик ты положила свои вещи? – спросила я. – Я могу взять твой телефон и вбить туда номер.

Через двадцать минут она уже стояла на ногах и крепко держала в руках дымящуюся кружку ромашкового чая. Я дала ей телефон доверия, она перестала дрожать, а на щеках вновь появился легкий румянец. В комнате отдыха теперь была только одна медсестра – она сменила двух предыдущих, довольно бесполезных. Это была Таня, подтянутая чернокожая женщина за сорок, которая работала в травматологии чуть ли не дольше, чем Бринли жила на белом свете. Таня была моей любимой коллегой. Она отлично выдерживала давление, всегда умела находить подход к пациентам и знала об обращении с людьми в экстренных ситуациях больше, чем большинство врачей, с которыми мы работали.

Прямо сейчас она стояла рядом с Бринли у окна, тихо ей что-то говорила и слегка сжимала молодой женщине плечо. Я убегала и вновь возвращалась, собирая наши с Бринли вещи, доверив Тане найти нужные слова, чтобы уберечь Бринли от срыва.

– Ты просто отлично справилась! – услышала ее я. – И я сейчас не пытаюсь тебе подлизать, чтобы взбодрить. Я видела, как гораздо более опытные медсестры впадали в таких случаях в ступор, а ты смогла собраться и сделать, что нужно. – Она повернулась ко мне. – Скажи, Эли?

Я накинула на плечо сумку Бринли и присоединилась к ним.

– Она не врет, – сказала я. – Ты молоток, я сама видела. И это совершенно нормально – немного расклеиться после такого. Адреналин взлетает до небес, а уровень кортизола просто зашкаливает. Впасть в стрессовую мини-кому вовсе не стыдно. Со мной такое тоже иногда бывает, в особенно тяжелые ночи.

Бринли побледнела.

– Я думала, сегодня была особенно тяжелая ночь.

Упс. Задний ход.

– Так и есть, – сказала я. – Просто я в этот раз не видела самого страшного. Похоже, все досталось вам с Мэлори.

Она судорожно вздохнула.

– А. Ладно.

Таня заглянула ей в лицо.

– А сейчас Эли подвезет тебя домой. У нее тоже кончилась смена.

Бринли растерянно на нас посмотрела.

– Но я на машине.

Таня кивнула.

– Да, но мы не думаем, что сейчас тебе стоит садиться за руль.

Похоже, Бринли тоже сочла это разумным.

– Да, вы, наверное, правы.

– Не волнуйся, – сказала я. – Я проверила расписание, у нас с тобой завтра смена в одно и то же время, так что сюда я тебя тоже подброшу. Ты припарковалась на стоянке для персонала?

Она кивнула.

– Там с твоей машиной все будет нормально. Тебе нужно оттуда что-то забрать?

Она нахмурилась.

– Да вроде нет…

Таня выудила чашку у нее из рук.

– Тогда вам двоим нужно сваливать, пока есть возможность.

– Спасибо, – одними губами сказала ей я.

Было вполне обычным делом нарваться на несколько лишних часов работы, если слишком закопаешься после окончания своей смены. Кому-нибудь постоянно нужна была лишняя пара рук, или не хватало людей, чтобы стабилизировать пациента. Бринли была для этого в неподходящей форме, а я и так провела в больнице уже лишние четыре часа. Пора было сваливать.

Я повела Бринли к запасному выходу, чтобы больше ни на кого не натолкнуться. Она шла молча, но выглядела уже гораздо лучше, чем когда я ее только увидела. Это был хороший знак.

– Ты живешь с кем-то? – спросила я.

– С парнем.

– Он сейчас дома? – Мне не нравилась мысль оставлять ее одну в таком виде.

Она кивнула.

– Дома. Я написала ему после конца смены, но потом решила присесть и… Ну, ты видела.

– Просто поговорить очень помогает, – сказала я. – Не знаю, насколько твой парень чувствительный, но если ты ему расскажешь, через что тебе сегодня пришлось пройти, то голова немного прочистится.

– Ну не знаю… – сказала она крайне неуверенным тоном.

– Можно без подробностей. Просто в общих чертах. И я вбила свой номер вместе с телефоном доверия, так что мне тоже можно звонить.

Она взглянула на меня с облегчением.

– Спасибо. Не думаю, что стоит таким делиться… Понимаешь?

Я кивнула. Я понимала. В отличие от Бринли, у меня никого не было… ну, вроде как. Но даже когда кто-то появлялся, с парнями я о работе не разговаривала. Я никогда не заводила серьезных отношений – сейчас я была слишком сфокусирована на карьере, – а на мой взгляд, рассказы о тяжелом рабочем дне или скорбь о потерянном пациенте стоит приберегать для кого-то значимого в своей жизни. В основном я изливала душу психотерапевтам или другим медсестрам, и по выражению лица Бринли я поняла, что она будет делать так же. Гражданские, как мы называем не работающих в медицине или спасательных службах людей, обычно нас не понимают.

По дороге домой мы еще немного поболтали на более безопасные темы, типа нового сериала, который все смотрят, – просто чтобы отвлечься от впечатлений прошедшей ночи. Когда я высадила Бринли у порога ее таунхауса, солнце над городом уже начало подниматься, отражаясь в далеких мерцающих небоскребах и окрашивая облака в зловещую гамму оттенков: от насыщенно-фиолетового, как у свежих синяков, до ярко-красного, как у недавно пролитой артериальной крови.

Господи, какая я сегодня мерзкая, подумала я, отрывая глаза от неба.

Я так много времени потратила, стараясь помочь, а потом отвлечь Бринли, что не успела переварить собственную кошмарную смену. У меня был парень, которого трижды пырнули ножом, женщина со сломанным запястьем, разбитым носом и виноватого вида мужем, который не разрешал ей говорить за себя, а еще двухлетка с такой острой РС-инфекцией, что его пришлось отправлять в детскую больницу на вертолете.

Но хуже всех был бездомный мужчина с обморожением. Не то чтобы это был особо тяжелый случай – обморожение было несильное, ему даже удалось сохранить все пальцы, – просто никто в моей смене не хотел заходить к нему в палату, потому что от него отвратительно пахло, и все очень громко жаловались на это в коридоре: так, что ему явно было слышно. Это меня одновременно расстроило и взбесило, так что я отпустила остальных и отправилась к нему сама.

Именно такие случаи меня теперь задевали – не особенно страшные и кровавые, а грустные. Я циклилась на них. Где была семья этого мужчины? Пытались ли они его искать? А что с женщиной, на которую поднимает руку муж? Удастся ли ей уйти, прежде чем он снова ее ударит?

Вся дорога домой пролетела как в тумане, ведь голова была забита подобными мыслями. Я даже не заметила, как остановилась на своей подъездной дорожке. На улице еще было достаточно темно, и мой дом подсвечивали огоньки гирлянд. Уже перевалило за вторую неделю января, но у некоторых моих соседей еще оставались новогодние украшения, так что я не торопилась убирать свои. Вид весело мигающих в предрассветной хмари разноцветных огоньков меня приободрил. А именно это было мне и нужно – что угодно, лишь бы держать тоску в узде.

Я заглушила машину и вышла. Мое жилище ничего особенного собой не представляло: всего лишь двухкомнатный коттедж в деревенском стиле в полубезопасном районе. Но он был целиком и полностью мой, и я ужасно гордилась сделанным собственными руками ремонтом и отпечатком индивидуальности, который мне удалось на нем оставить. Дом был отделан состаренной вагонкой зелено-голубого цвета, плинтуса выкрашены в теплый оттенок белого, а небольшое крыльцо выглядело особенно нарядно и уютно благодаря тематическому украшению с надписью «Добро пожаловать!» на двери и праздничной елке, увешанной блестящей мишурой и игрушками.

Внутри все было так же жизнерадостно. Близких членов семьи у меня не осталось, и увешивая свой дом рождественским декором от пола до потолка, я просто отвлекала себя от мрачной мысли, что отныне праздники я буду проводить либо в одиночестве, либо на работе.

Громкое мяуканье пронзило тишину, когда я закрыла за собой дверь и скинула ботинки.

Ну, я была не совсем в одиночестве. Компанию мне составлял Фред. Наверное, он крепко спал на моей постели, когда я зашла, потому что сначала мяуканье послышалось откуда-то издалека, а потом его высота и истошность стала возрастать, как у сирены подъезжающей скорой.

Черт, он громкий, когда злится, подумала я. Если будет продолжаться в таком духе, соседи решат, что я его мучаю.

– Господи, Фред, – сказала я, когда мой длинношерстный черно-белый кот вылетел из-за угла. – Всё в порядке. Я сегодня всего на пару часов задержалась.

Когда он оказался у моих ног, я подхватила его, перевернула на спину и зарылась носом в теплый шерстяной живот. Когда я была маленькой, мама называла это «пушистой терапией». Она возвращалась домой после долгого рабочего дня и, прежде чем поздороваться со мной или с папой, сразу шла к котам и тискала их, пока они не начинали вырываться. Ей от этого всегда становилось лучше, так что я решила поступать так же с Фредом с первого дня его появления. Я обнаружила его на пороге – полумертвого мокрого котенка, жалобно умоляющего спрятать его от грозы. Может, из-за того, что я начала проделывать это с ним в самом юном возрасте, он вполне спокойно терпел пушистую терапию – урчал и мял мне волосы на голове.

Наверное, для не-кошатников я выглядела как сумасшедшая, но мне было наплевать. Я в принципе не доверяла людям, которые не любят кошек, так что они все равно не смогли бы меня осудить.

Получив свою дозу, я отпустила Фреда и пошла в комнату переодеваться. Он засеменил вслед за мной. Можно было бы подумать, что я дико устала после долгой смены, но сна у меня не было ни в одном глазу. Наверное, потому, что я умела засыпать за долю секунды и всегда могла пять минут подремать где-то в уголке во время затишья. В больнице было удивительно тихо с полуночи до часу, так что мне удалось поспать целых шестьдесят минут. Таня сказала, что одна из верхних медсестер – они работали на верхних этажах, в специализированных отделениях – пожаловалась на общую медлительность, когда забирала результаты из лаборатории. Мы были просто в ярости. Медсестра из скорой помощи никогда бы такого не сказала.

Я приняла душ, переоделась в самую удобную пижаму, налила себе огромный бокал вина и устроилась с Фредом на диване. Сначала я подумывала включить телевизор и отключить мозг, но во время смены я не заглядывала в телефон, так что ленты в соцсетях взывали ко мне.

Покорившись неизбежному, я открыла свое любимое приложение и стала листать. Как и ожидалось, мне выпадали видео с милыми животными, делающими милые вещи, с тупыми людьми, попадающими в дурацкие ситуации, с причитаниями по поводу бывших, а также фотографии мускулистых мужчин и женщин в зеркалах спортзалов. Но чаще всего – эротические фото. В частности, эротические фото с мужчинами в разного рода масках. Я помешалась на них еще в начале осени, когда этот поджанр оказался в топах благодаря любителям порнографических романов и грязным вуайеристам типа меня.

Одной рукой я чесала за ухом Фреда, а второй упорно лайкала видео мужчин, наряженных в разных персонажей, или облаченных в футуристические доспехи, или даже в полноценные костюмы героев хорроров. Но предпочтение я отдавала образам призраков. Если была маска и не было рубашки – у меня текли слюнки. Добавить бутафорский нож и немного крови – и это гарантированная подписка.

Но моим абсолютным фаворитом был пользователь под ником «человек. без. лица», потому что в своем контенте он собрал все мое самое любимое: уникальную оригинальную маску, столь же возбуждающую, сколь и пугающую, красивое мускулистое тело, хорошее освещение, великолепное музыкальное сопровождение и внутреннее понимание того, как вовлечь зрителя и заставить его хотеть больше. Весь мой раздел «любимого» был забит его видео, и я регулярно обращалась к нему и пересматривала их, если мне нужно было развлечься после тяжелой смены.

Как сегодня.

Я добила остатки вина – черт, я совершенно потерялась во времени, пока листала ленту, – и пошла за добавкой. Фред спрыгнул с дивана и свернулся в своем маленьком войлочном домике у телевизора – нежностей на сегодня ему было достаточно. Я проверила его воду и корм на кухне – и того, и другого было более чем достаточно – и долила бутылку себе в бокал. Когда я его прикончу, во мне будет полпузыря.

Да, скоро я буду пьяненькая и, надеюсь, уставшая. До начала следующей смены у меня оставалось всего десять часов, и мне обязательно нужно было восполнить катастрофический недосып после обычных авральных выходных в больнице.

Я снова уселась, накрылась одеялом и запустила видео с Безликим, как я привыкла его называть. Было сложно выбрать самое любимое, но если бы мне приставили пистолет к голове и заставили, то я бы остановилась на том, где он распростертый лежит на диване, положив голову на подлокотник, на нем нет рубашки, а вся комната залита красным светом. На видео он был показан только выше пояса: вся кожа покрыта татуировками, мощные мышцы сокращаются от яростных движений руки, намекающих, что он мастурбирует; но видео не заходило слишком далеко из-за угрозы бана.

При просмотре я никогда не знала, куда смотреть. На то, как напрягались и расслаблялись его бицепсы при каждом рывке? Или как вздымалась его грудь, когда он был на грани оргазма? Или просто в пустоту, представляя, как его рука обхаживает стоячий член?

Видео начиналось с того, как он смотрит в потолок. Но ближе к самому концу он поворачивал голову и смотрел прямо в камеру. Хотя я понимала, что у маски не может быть выражения, у меня возникало ощущение, что оно есть. Как будто эти бездонные черные глаза заглядывали прямо в душу, а усмехающийся рот звал меня по имени, когда он кончал. Видео прерывалось сразу после того, как он поворачивал голову, и мне стыдно признаться, сколько раз я останавливала его буквально за секунду, чтобы подольше поглядеть в эти глаза.

Каково было бы оказаться вместе с ним в одной комнате, когда он это снимал? Или быть той, о ком он думал, когда себя ублажал? Или, еще лучше, однажды вернуться домой и увидеть, как он лежит на этом самом диване и ждет меня в темноте, весь в крови, а в блестящем лезвии ножа отражается свет?

При этой мысли меня передернуло от смеси страха и возбуждения. Подобные желания, наверное, были не особо здоровыми, но после всех тех ужасов, что я насмотрелась в травматологии, а также моей исковерканной юности до этого, перекос моих предпочтений в более мрачную сторону казался вполне естественным.

Может, Тайлер наденет ее для меня? – подумала я.

Точно, Тайлер. Парень, с котором я спала уже почти год.

Я о нем чуть не забыла. Не то чтобы он не был запоминающимся – он вполне неплохо выглядел и отлично трахался, – но когда на работе начинаются запары, я имею склонность уходить в нее с головой, а из-за текущего кризиса кадров такое происходило довольно часто.

Когда мы последний раз встречались? Точно до Рождества. Давненько для внезапного ночного звонка. Завтра была моя последняя смена на неделе, а потом меня ждали два прекрасных дня свободы. Можно ли провести их лучше, чем в постели с мужчиной, который знает, где находится клитор?

Я осушила свой бокал, приободрившись перспективой испытать опыт с мужчиной в маске в реальной жизни. Недолго думая, я сделала скриншот своего любимого видео Безликого и отправила его Тайлеру вместе с сообщением:

«После пятницы у меня два свободных дня. Не хочешь заглянуть вечерком и захватить такую маску? Обещаю, будет интересно».

Ответ пришел только на следующий день, посреди моей смены, потому что когда я написала ему, он спокойно спал, как и все нормальные люди.

Мое сердце упало, когда я прочла:

«Ничего себе, подруга! Ты еще жива? Я думал, ты меня опрокинула. Прошло два месяца! Пас по поводу маски. Я по такому не особо. К тому же я сейчас кое с кем встречаюсь».

Два месяца? Неужели так долго? Я пролистала нашу переписку – и правда, так и было. Наверное, пора записаться на еще одну сессию с психотерапевтом и поработать над балансом между личной жизнью и моей работой.

Потому что у меня с этим явно беда.

2

Джош

– Ты в порядке, приятель? – спросил я своего соседа. Мы играли в приставку, но минут пять назад прервались, чтобы он ответил на сообщение, и мне стало скучно.

Тайлер плюхнулся на диван рядом со мной.

– Да, просто надо было порвать с той девчонкой, с которой я раньше тусовался, Эли.

Я нахмурился.

– Я думал, у вас все кончилось уже пару месяцев назад.

Он покачал головой и провел рукой по волосам, играя бицепсами и поглядывая на свои мускулы.

Ой, прекращай! – закрутилось у меня на языке, но я смолчал. Тайлеру не перед кем тут было красоваться, но он страдал тщеславием, сколько я его помнил, и позировал даже тогда, когда сам этого не осознавал. В его случае это даже смахивало на нервный тик, так что, похоже, его эта ситуация с Эли задела немного больше, чем он пытался показать.

– Я думал, она меня опрокинула, – сказал он. – Но у нее, видимо, снова был завал на работе.

Я отвернулся к телевизору и с деланым равнодушием спросил:

– Она же медсестра в травматологии, да?

Я уже знал ответ на этот вопрос, как и ряд других фактов. Например, где она живет, где она получала медицинское образование, какие у нее были оценки и какой у нее сейчас рабочий график. Ну, знаете, обычные вещи, которые соседи знают про временных подружек друг друга.

– Ага, – ответил Тайлер. – От нее два месяца не было ни слуху ни духу, а теперь смотри, что она мне прислала.

Он достал из кармана телефон, разблокировал его и бросил мне. Я поймал его в воздухе и застыл, как только мой взгляд опустился на экран.

О черт.

Это случилось. День, которого я с ужасом ждал с той самой секунды, когда завел тайный аккаунт в соцсетях, настал. Моя онлайн-жизнь вошла в столкновение с реальной, и меня скоро раскроют.

Возьми себя в руки, твою мать! – сказал себе я. На меня смотрел Тайлер, и мне нельзя было показывать, насколько я струхнул. Но – черт! – Эли возбуждали маски, и из всех видео в интернете она решила послать моему соседу скриншот именно этого!

Я прочистил горло.

– Ты не говорил, что она таким увлекается. – Что было странно, потому что у Тайлера была привычка делиться самыми сальными подробностями своей сексуальной жизни, хотя я умолял его держать их при себе.

Он хмыкнул.

– А я и не знал, и хорошо, что я теперь встречаюсь с Сарой, потому что я не по этой теме. Я просто хочу вставить, вытащить и свалить. Не охотник я в игры играть.