Обжигающий лед

У меня раньше не было перепихонов на одну ночь, и я не представляю, как нужно себя вести. Вопреки здравому смыслу хочется остаться. На случай, если он захочет повторить.

Он обхватывает мое лицо руками; его ладони теплые и широкие. Губы касаются моих в нежном поцелуе.

– Не уходи, Вайолет. Ладно?

– Хорошо.

Он подступает ближе, и член дергается у живота. Да быть не может; он ведь только что кончил.

– Такая сладкая. – Он проводит носом по щеке и целует в шею. – Я бы провел с тобой все выходные, если бы не нужно было уезжать.

Его ладони скользят по бокам и ложатся чуть ниже груди. Я прогибаюсь, напрашиваясь на ласку, и попутно трусь бедрами. Нет, его член точно стал тверже. Со скрытностью, которой меня научили бесконечные игры с Баком в приставку, я пропихиваю руку вниз и ощупываю. Да, я не сошла с ума: у него снова стоит.

– Ты виагры, что ли, наелся?

Алекс слегка отодвигается, чтобы не косить на меня, а посмотреть нормально. Видимо, не стоило это спрашивать.

– Извини, что?

Я глажу его по члену, надеясь стереть с лица мрачное выражение. Ему явно не понравился намек, что ему может понадобиться помощь. Но, блин, у кого встает через три минуты после секса? Это разве не миф? Конечно, весь мой опыт можно пересчитать по пальцам, но раньше… бобрик встречал гостей в своей хатке максимум раз за ночь.

– Н-ничего. – Я обхватываю его растущую эрекцию. В этот раз пальцы соприкасаются, и я сжимаю их и медленно веду вверх. Кожа не так натянута и приятно скользит.

– Что ты делаешь? – Его голос горячий, тягучий и твердый, как карамель, оставленная на батарее.

– Исследую миф о двух разах за ночь, с которым потенциально столкнулась, и попутно отвлекаю тебя. Натягивать XS на XXL повторно, конечно, не стоит, но попробовать хочется. – Я еще раз сжимаю его член, показывая, что ничего не могу с собой сделать.

– Миф… погоди, не стоит? – Он придерживает мою ладонь и смотрит с тревогой.

Я сжимаю его член, пытаясь придумать такое объяснение, которое его не обидит.

– Ну, ты гигант, так что завтра в любом случае будет больно. Но это такая, приятная боль. – Кажется, я делаю только хуже. А вот если бы этот член оказался у меня во рту, пришлось бы молчать.

– Понятно. Значит, ты теперь недоступна?

– Недоступна? О нет. Точно нет.

– Это хорошо. Потому что, если продолжишь в том же духе, – он ведет наши ладони вниз по члену, – у меня встанет минуты за две.

– У тебя и так неплохо стоит.

К счастью – или к сожалению, в зависимости от прогнозируемого состояния моего междуножья, – нас прерывает стук в дверь. Алекс тихо ругается и целует меня в шею, прикусывая кожу.

– Обслуживание номеров, видимо. Никуда не уходи.

– Учитывая, что я голая, а твое божественное тело перекроет мне единственный выход, на побег можно не рассчитывать.

– «Божественное тело», м? – ухмыляется Алекс, сверкая ямочкой на щеке.

Я закатываю глаза.

– Как будто сам не в курсе.

Он хлопает меня по заднице.

– Милаха.

Подобрав с пола боксеры, он натягивает их, но его член они едва ли скрывают. По пути из комнаты он поправляет его. Я смотрю ему вслед, потирая задницу.

Алекс больше не отвлекает меня, а потому сидеть голой становится слишком неловко. Штаны с Человеком-пауком немного помогают, но, к сожалению, футболка осталась в другой комнате вместе с очками и телефоном.

Заглянув в ванную в поисках халата, я мельком замечаю себя в зеркале. Волосы превратились в гнездо. Я приглаживаю их пальцами, пытаясь привести в некое подобие порядка. Это не помогает, поэтому я нахожу на туалетном столике расческу и вычесываю колтуны. Больно, но действенно.

Когда я открываю дверь, в спальне уже стоит Алекс. Ахнув, я машинально хватаюсь за сердце. Он опускает взгляд мне на грудь. Я ее лапаю.

– Прости. Не хотел напугать, – говорит он моей груди.

Я развожу пальцы, открывая сосок. Алекс придвигается, проводит пальцем между грудей и по животу, обводя пупок.

– Ты надела штаны.

– Ты в трусах.

– И правда. – Его пальцы спускаются ниже и гладят озадаченного бобрика.

– Я решила, так будет честно.

– Это можно исправить. Если захочешь. – Его улыбка – сплошное озорство. – Если ты остаешься, конечно.

– Остаюсь.

– Это хорошо.

Мягкие теплые губы снова касаются шеи. Алекс зарывается пальцами в мои волосы и осторожно тянет, чтобы я откинула голову.

– Я снова тебя хочу. Ты не против?

– Совершенно. – Я оборачиваюсь на смятые простыни. – На кровать?

– На кровать.

– Сломаешь моего бобрика – чинить будешь за свой счет.

Алекс кусает меня за плечо.

– Бобры страшные. А у тебя самая красивая киска, что я только пробовал.

Слова пошлые, но вместе с тем очень приятные – учитывая количество кисок, с которыми Алекс наверняка имел дело.

Разумеется, чтобы доказать это, он относит меня на кровать и стаскивает штаны. Потом опускается на колени у меня между ног и принимается за дело. Вскоре благодаря его шикарному рту перед глазами вспыхивают фейерверки. Опять.

Я уже сама не понимаю, сколько раз кончила, но когда он все же отрывается от меня, тело едва слушается и сил хватает только на одно слово:

– Раздевайся.

Он снимает боксеры, высвобождая массивный член, который с громким шлепком ударяется о живот. Я глажу его, подавив смех. Алекс, в глазах которого веселье смешивается с желанием, залезает на кровать и откидывается на разбросанные подушки.

Теперь между нами нет барьеров – только горячая кожа и влажная жажда. Сдвинувшись назад, я провожу руками по его бедрам. У меня есть план. Возможно, челюсть его не оценит, но Алекс уже дважды поработал языком, а я человек вежливый и хочу ответить тем же. Да и любопытно посмотреть, сколько в меня поместится.

Я провожу пальцем от основания до головки. Гладкая кожа плотно натянута, и я обхватываю его ладонью, поражаясь расстоянию между пальцами. Вскинув глаза, я прикасаюсь губами к головке.

Он содрогается, что явно неплохо, и я пробую его языком.

Бархатная мягкость чуть морщинистой кожи восхищает, и я беру его глубже. Не слишком глубоко – максимум до половины, но скорее примерно треть. Качнув головой, облизываю головку. Алекс отсюда просто шикарный: приоткрытые губы, взгляд из-под полуопущенных век.

Он проводит пальцем по моей нижней губе, растянутой вокруг его члена.

– Не хочу кончать тебе в рот.

Я отстраняюсь.

– Я не против. – Даже если на вкус было бы так себе, я бы все равно проглотила сперму Алекса Уотерса. Так сказать, поставила бы еще одну галочку.

– Давай в другой раз. Хочу быть в тебе, когда кончу.

Он усаживает меня сверху. Я вся мокрая. Сильнее, чем если бы грохнулась в бассейн со смазкой.

– Черт, ты… – Тяжелое дыхание сменяется болезненным вздохом, когда он достает презерватив и надевает его.

Поднявшись на коленях, я придерживаю до нелепости толстый ствол, устраиваюсь сверху, а потом медленно опускаюсь, пока член не заполняет меня полностью.

Я начинаю двигаться, а Алекс придерживает меня за бедра. Целует в шею, челюсть, подбородок, губы. Я толкаю его в грудь, и он откидывается назад, позволяя оседлать себя полностью. Чувство восхитительное: пустота, за которой следует почти болезненная наполненность. Мне теперь никто не понравится так же, как он. Алекс смотрится подо мной восхитительно: на лице застыло напряжение, грудь блестит каплями пота, пресс сокращается при каждом движении бедер.

– Хочу поцелуй.

Положив ладонь мне на затылок, он прижимает меня к себе, и его язык двигается в том же неторопливом темпе, что и член у меня внутри. Когда я отстраняюсь, задыхаясь, он покрывает влажными поцелуями горло и грудь.

– Должен сказать, что я влюблен в твою грудь, – говорит он, потираясь о нее носом.

– Можешь с ней встречаться. Она любит белье из «Викториас Сикрет», – смеюсь я вперемешку со стоном, когда он грубо обхватывает губами сосок.

От смеси ощущений – его члена внутри, моего клитора, трущегося о него при каждом движении, его зубов, терзающих чувствительный сосок, – я срываюсь, не выдержав. Алекс присаживается, не давая упасть на дрожащих руках. Оргазм такой сильный, что перед глазами чернеет и пляшут серые звезды.

– Тебе хорошо? Приятно? Господи, Вайолет, я чувствую, как ты кончаешь.

Я бормочу что-то бессвязное ему в шею. Потом с абсолютным ужасом понимаю, что повторяю одну и ту же фразу: «Люблю твой член». Не хочу даже представлять, что бы со мной было, если бы я случайно забыла сказать про «член» и призналась ему в настоящей любви. Разумеется, я его не люблю. Его пенис – другое дело. Чтобы заткнуться, я кусаю его за плечо и просто постанываю, как в порно. Так безопаснее.

Он приподнимает мою голову, не давая кусаться. Я оставила огромный засос. Даже несколько на самом деле. Его губы касаются моих в мягком поцелуе. Алекс шепчет мне в рот, как ему хорошо, как он сейчас кончит, как ему нравится смотреть на меня во время оргазма. А я все кончаю и кончаю, не останавливаясь. Оргазм захлестывает меня взрывом, подобных которому нет. Алекс толкается в последний раз и стонет.

Я распахиваю глаза, потому что, черт, хочу это видеть. Он напрягается, и по телу пробегает мелкая дрожь, как при слабом землетрясении. Впервые в жизни я чувствую, как дергается и пульсирует во мне член кончающего мужчины. Надо будет запомнить; потом воспользуюсь, когда буду дрочить.

Алекс падает на кровать, увлекая меня следом.

– Даже лучше, чем в первый раз.

Сил, чтобы говорить, нет.

– Обалденно. Устала.

Он тихонько смеется, поглаживая меня по волосам. Ждет несколько минут, а потом осторожно выходит. Ставит будильник, оставив ключ-карту на тумбочке. Стоит одеться и уйти, но тело не слушается. Я бормочу, что мне нужно в номер, но выходит бессмыслица. Алекс выключает свет и обнимает меня, притягивая к себе.

– Поспишь рядом?

Его губы касаются моего виска, а я прижимаюсь щекой к его груди и отключаюсь.

* * *

Я просыпаюсь резко, вся мокрая. Часы без очков не видно. Алекс обнимает меня, уткнувшись лицом в волосы. Рука у него чертовски тяжелая. Я поднимаю ее – не без усилий – и осторожно сползаю с кровати. Бедра и киска болят, а по коже, которую больше не согревает жар Алекса, бегут мурашки.

Осознание, что я натворила, бьет по лицу боксерской перчаткой. Я переспала с сокомандником Бака. Которого я точно еще увижу. И не один раз. Чем я только думала? Он – хоккейный шлюхан, а я теперь – хоккейная подстилка. Я смотрю на него, одиноко лежащего в хорошо послужившей нам кровати, и меня охватывает стыд, смешанный с возбуждением. Он дико горячий. И бормочет что-то во сне, так что я, прихватив ключ и пижамные штаны, на цыпочках пробираюсь в гостиную. Шарюсь в темноте в поисках футболки. Она валяется на диване, но очки найти так и не получается.

Из спальни доносится пиканье будильника. Время вышло. На мгновение я в ужасе застываю. Потом натягиваю футболку, хватаю с журнального столика телефон и бегу к двери.

Поднявшись пешком на шестой этаж, я пробираюсь в номер, иду к себе в спальню и сползаю по двери, тяжело дыша. Морщусь, когда сажусь на пол; киска до сих пор не оправилась от эпической битвы с чудовищным членом.

Я переспала с Алексом Уотерсом. Дважды. И это был потрясающий секс. Я понятия не имею, какой он игрок и какая у него репутация. Но какая разница? Все равно будет неловко. Я роняю голову на руки.

Твою мать, что же я натворила?

5. Пожалуй, не стоило этого делать

Алекс

Противный звук мешает мне спать. Я надеюсь, что он прекратится. Хочется грохнуть его за то, что он вырвал меня из сна, где фигурировали большие мягкие сиськи, на которых покоилась моя голова.

Писк не прекращается.

С трудом разлепив глаза, я смотрю на часы. Они показывают шесть утра – редкий для меня вид в день, когда нет игры. Нащупав телефон, я выключаю будильник и закрываю глаза, надеясь вернуться в сон. Идеальная грудь, горячая узкая плоть – воспоминания накатывают резкой волной.

Я переспал с сестрой Баттерсона. Сводной сестрой. Дважды, и оба раза было просто шикарно. Если мне не приснилось, конечно. Подношу пальцы к лицу и принюхиваюсь. О да, не приснилось.

Присаживаюсь со стоном. Тело ноет: голова, лицо и особенно ноги. Я зову ее, но слышу в ответ тишину. Дверь в ванную открыта – значит, там ее нет. По логике, следующий вариант – гостиная. Включив свет, обнаруживаю, что там тоже пусто. Моя минералка и ее грейпфрутовая содовая стоят на столике, где мы их вчера и оставили. Телефона нет, пижамы тоже, а очки валяются на полу возле дивана.

Эти очки… Господи, какие они сексуальные. И пижама с Человеком-пауком тоже. Нельзя взрослой девушке быть настолько горячей в пижаме с героем комиксов. Запрещено законом. Тут до меня резко доходит, что она ушла, не разбудив меня. Я чуть не бросаюсь на поиски снова, но и так видно, что ее нигде нет. Отстой. От разочарования член опадает.

Будь на моем месте кто-то из сокомандников, они бы обрадовались. Но не я. Меня не интересуют девчонки, гоняющиеся за хоккеистами. Врать не буду, я с ними спал. Просто далеко не так много, как думают СМИ. Мне не в кайф спать с девушками, которым просто охота трахнуть звезду.

Но Вайолет не такая. Это заметно. Она читала Филдинга во время игры. Обидно – но вместе с тем ново. Я возвращаюсь в спальню; может, она и пыталась меня разбудить, просто не добилась успеха. Меня, бывает, даже пожарной сигнализацией не разбудишь, а я вчера с шести утра был на ногах. Тренировка, игра, драка, бар и феноменальный секс-марафон вымотали меня до предела.

Я падаю на кровать лицом вниз. Подушка пахнет Вайолет, мягкая, как ее сиськи. Классные. Я такие не трогал с первого курса.

Я переворачиваюсь, не выпуская из рук ее очки. Не знаю, как с ними поступить, – идти возвращать слишком рано. Да и живет она с родителями, так что не вариант. Лучше позвонить, что я и делаю. Трубку она не берет – неудивительно, учитывая ранний час. Автоответчик проигрывает короткое забавное сообщение, в основном состоящее из ругательств. Оно обрывается на середине слова, и я зависаю от неожиданности.

– Э… привет. Это Алекс. Уотерс. С которым ты… ну. Помнишь, короче. В общем, ты забыла очки. Так что они у меня. Придержу их, пока не созвонимся или не увидимся. Я буду в Чикаго через полторы недели. Надеюсь, у тебя есть запасные. Или линзы. На игре ты была без очков. И насчет прошлой ночи. Я… – Автоответчик обрывает меня гудком. Сообщение вышло паршивое. Перезаписать бы, да не получится.

Я решаю не звонить снова, чтобы не наговорить чего похуже. Откладываю очки Вайолет с телефоном на тумбочку и закрываю глаза. Голова раскалывается от недосыпа. Но даже за усталостью отключиться не получается. Мысли забиты Вайолет. Уж не знаю, что заставило ее передумать насчет секса, но я определенно этому рад.

Секс с сестрой сокомандника, сводная она или нет, – не повод для гордости. Иронично, но если послушать СМИ, то только этого от меня и ждут. Хреново. Когда Вайолет прознает о моей репутации – если еще не прознала, – есть неплохой шанс, что она даже видеть меня не захочет, и плевать, сколько оргазмов я из нее вчера вытрахал. В итоге из-за подобных мыслей следующие два часа я валяюсь без сна, все надеясь дождаться ее звонка и поговорить до того, как это сделает кто-то другой. Особенно Баттерсон.

* * *

Телефон звонит. Взяв его с тумбочки, я принимаю звонок и несвязно ворчу в трубку.

– Привет, чувак. Ты где? Только тебя ждем.

– Даррен? Чувак, ты время видел? У меня еще… – Я убираю телефон от уха и смотрю на время. Почти час дня; я уже двадцать минут как должен сидеть в автобусе. – Черт. Сейчас спущусь.

Я натягиваю джинсы и помятую рубашку. Ношусь по комнате как идиот, забрасывая вещи в сумку, и надеюсь, что не забыл ничего важного.

Остановившись в ванной, смотрю на свое отражение. На шее – засос. Не помню, чтобы Вайолет мне его ставила, но факт остается фактом. Теперь я точно не скрою, что произошло прошлой ночью. И-и-и вот, пожалуйста, теперь еще и член встал при мысли о том, где еще побывали вчера ее губы. Со стыдом сосредотачиваюсь на хоккейной статистике, чтобы не выйти из ванной со стояком.

Последнее, что я кладу в сумку, – это очки Вайолет; осторожно заворачиваю их в футболку, чтобы они не поцарапались. Потом накидываю куртку, беру сумку, запихиваю телефон в карман и проверяю, на месте ли кошелек. В лифте пусто. Заглядывать к Вайолет по пути нет смысла – она давно должна была выехать. И она до сих пор не перезвонила. При мысли об этом становится неприятно, и мне это совершенно не нравится.

Когда я спускаюсь, вся команда уже в автобусе. Тренер злится из-за опоздания, ведь теперь нам придется пропустить остановку на пути в Тамбу. Команда встречает меня улюлюканьем и ехидными комментариями. Нужно придумать оправдание – обычно я готовлю его заранее.

Я сажусь на свободное место рядом с Дарреном. Тот принюхивается и хмурит брови.

– От тебя несет сексом. – Последние несколько лет Даррен рядом со мной что на льду, что в жизни. Он прекрасно понимает, что прошлая ночь – явление необычное.

Я пожимаю плечами, отмахиваясь. Мне стоило бы сходить в душ, и все же в какой-то извращенной мере я рад, что на него не было времени. Запах Вайолет окружает меня.

Между сиденьями возникает голова Кирка.

– С кем вчера трахался?

– Да с какой-то девчонкой из лифта. – Живот сводит. Так или иначе, но я выставлю себя мудаком, и очень заслуженно.

– Всего с одной? Без хет-трика?

Даррен закатывает глаза, а я бормочу в ответ нечто неразборчивое.

В свои тридцать пять Кирк – один из самых старших игроков в команде, и для него это последний сезон. Он до сих пор не смирился с этим, а потому трахается с каждой первой девчонкой, наплевав на обручальное кольцо. Мерзость. Раньше я считал его крутым, а теперь – просто жалким.

– Ты же клеился к сестре Баттерсона?

– Сводной сестре. И мы просто болтали. – Какой же гондон. Так и хочется врезать.

Не стоило приглашать Вайолет в номер. Чую, мне это дорого обойдется.

Моему поступку нет оправдания. Что тут сказать. Я не такой. Максимум, что я делаю, – это флиртую, особенно с сестрами сокомандников. До прошлой ночи. Я правда ничего не ждал от нее. Возможно, у меня был шанс устоять перед ней – если бы она сама не сделала первый шаг. И не вышла бы ко мне в той проклятой пижаме.

Увы, Баттерсон слышит наш разговор. Он вскакивает с места и идет ко мне.

– Да иди ты, чувак. Ты только и делал, что лез к ней. А теперь опаздываешь, потому что трахался с какой-то девкой?

Ни за что не признаюсь, что провел ночь с ней.

– Она сама меня поцеловала. – Слабое оправдание.

– Да конечно. Это ты за ней поперся. Она и так хоккеистов терпеть не может. Так что в следующий раз держи руки и рот при себе. Она хорошая девушка. Не спит с кем попало.

– Как скажешь. – С выходками Баттерсона неудивительно, что она нас недолюбливает. Хотя, пожалуй, после вчерашней ночи ее мнение могло поменяться.

Баттерсон хватает меня за рубашку и заставляет подняться.

– Я не шучу, мудень. Вайолет не такая. Не звони ей.

Как капитан, я не могу позволить новичку помыкать мной, пусть сейчас и стоило бы отступить.

– Не лезь ко мне, Баттерсон. Особенно когда сам не знаешь, что несешь.

У него дергается челюсть. По нему видно, как он хочет мне врезать. Но медленно разжимает кулак.

– Это ты к ней не лезь.

Тренер топает по проходу, крича нам остыть. Он отправляет Баттерсона на свое место, а меня зовет за собой, чтобы хорошо отчитать. Но я это заслужил, а потому слушаю и помалкиваю.

– Ты капитан, а не какой-то желторотый сопляк. Как, по-твоему, начнут относиться к команде, если ты будешь трахаться с сестрами сокомандников?

– Я не…

– Другому будешь рассказывать, Уотерс. – Тренер показывает телефон. На экране мы с Вайолет обмениваемся слюной.

– Твою мать. – Я закрываю лицо рукой и понижаю голос: – Баттерсон видел?

– Я не показывал, но рано или поздно увидит. Представь, если бы на ее месте была твоя сестра?

Тренер прав. Притронься кто-то из этих придурков к Санни, я бы оторвал ему член и запихнул в глотку вместе с яйцами. Надо было подумать об этом прежде, чем вставлять Вайолет.

– Простите.

– Мне не нужны извинения. Мне нужно, чтобы ты думал об игре. – Он постукивает себя по виску. – Половина сезона позади, и мы на третьем месте в командном зачете. Продолжим в том же духе – снова выйдем в плей-офф. Это тебе не домашняя игра, Уотерс. Не испорти нам турнир своим членом.

– Больше не повторится. Я поговорю с Баттерсоном, проясню ситуацию.

– Да уж надеюсь. Он надежный игрок. И мне нужны от него результаты, а не месть за сестру.

– Сводную.

Тренер бросает на меня осуждающий взгляд:

– Какая разница?

– Я понял, тренер. Буду держать себя в руках.

Он отмахивается от меня, качая головой. Игнорируя взгляд Баттерсона, я занимаю свободное место на передних рядах. Лучше нам будет поговорить без свидетелей – и когда я придумаю, что сказать.

Недовольство тренера и вспышка Баттерсона заставили взглянуть на прошлую ночь в ином свете. Еще и на ясную голову, чтоб ее. У меня и без того сложилось впечатление, что Вайолет не спит с первыми встречными. И вовсе не потому, что она так сказала – все девчонки это говорят, прежде чем встать на колени, – а потому что действительно не была похожа на ветреную. Пусть и практически набросилась на меня оба раза.

С самого начала она явно нервничала – и все равно вызывала улыбку. И пусть я не тащил ее к себе силком, чтобы заняться сексом – дважды, – если бы Вайолет случайно не захлопнула дверь, она вряд ли бы согласилась. Как бы то ни было, я бы не отказался повторить. Сложно не повестись на девчонку, которая признается твоему члену в любви, пока кончает. Из-за всей ситуации я чувствую себя полным уродом.

К тому времени как мы добираемся до Тампы, сил ни у кого нет, так что первым делом мы заселяемся в отель, чтобы отдохнуть перед завтрашней тренировкой.

Номер у нас один на двоих с Дарреном. Условия стандартные: две двуспальные кровати, диван, плазма и мини-бар с водой и энергетиками. Даррен бросает сумку на ближайшую кровать и смотрит на меня. Я жду вопросов. Сам он никогда не спал с фанатками. Я завидую его умению посылать всех к херам. Немного жалею, что не взял с него пример в начале карьеры.

Достав из мини-бара две бутылки воды, он бросает одну из них мне.

– Так что вчера было?

Отвернув крышку, осушаю половину бутылки залпом. После вчерашнего хочется пить.

– Ничего.

– Ага. А гигантский засос на шее – это так, магия.

– Сказал же: столкнулся в лифте с девчонкой. – В любой другой ситуации я не стал бы врать Даррену, но не сейчас.

Он качает головой:

– Какой же ты придурок.

Даррен исчезает в ванной. Уж не знаю, в курсе ли он, что я натворил, или просто давит на совесть. Включается душ. Вопросы подождут – в душе Даррен торчит очень долго.

В десятый раз за сегодня я беру телефон. В уведомлениях – двенадцать писем от Дика, моего агента. Он тот еще черт, но свою работу знает. Я думаю проигнорировать его письма, пока не замечаю одно: «РЕКЛАМКУ СОГЛАСОВАЛИ, СУЧОК!» Я открываю почту. Оказывается, рекламу не согласовали, но шансы большие. Компания одежды для профессиональных спортсменов, «Спортс Про», хочет, чтобы я стал их лицом. Это серьезное предложение. Я ждал такого всю чертову карьеру. Оно может обеспечить меня на долгие годы и принести с собой еще больше возможностей.

Новичком меня продинамил другой крупный спонсор. С тех пор я стремлюсь доказать, на что способен, – такое вот персональное «пошли в жопу» всем, кто считал, что мне место на скамье запасных. Дик пишет о какой-то фигне, что-то про рейтинг холостяков, но меня это не волнует ровно до упоминания, что это может повлиять на решение компании. Я согласен на все, чтобы стать их лицом. Захотят мои фотки в трусах – сфоткаюсь, значит.

Я быстро набираю Дику ответ, и мы договариваемся созвониться завтра, чтобы обговорить детали. Довольный, я проверяю пропущенные.

Вайолет не звонила, так что я решаю написать сам.

Как бобрик? Я звонил, видела?

И тут же жалею. Я хотел пошутить, а не оскорблять ее. Несколько минут я пялюсь в экран в ожидании ответа, а потом достаю планшет и подключаюсь к вай-фаю отеля. В интернете о Вайолет Баттерсон ничего нет. Она сказала, чем зарабатывает на жизнь, но не сказала, в какой фирме работает, так что это тупик.

Что делать дальше – вопрос. Пожалуй, найти соцсети – самый беспроигрышный вариант. Даже у моей восьмидесятисемилетней прабабушки есть аккаунт в «Фейсбуке»[1]. Я нахожу Баттерсона в списке друзей и ищу Вайолет. Ее фамилия – Холл. О запросе в друзья не может быть и речи: сначала нужно поговорить с ней и, может, увидеться. Да и ради благополучия команды Баттерсона лучше не злить. Так что побуду сталкером; увы, ее страница закрыта.