Обжигающий лед

– Ага. – Ладно, плевать. Не в заложники же он меня возьмет. Захочу уйти – возьму да уйду.

– Я не знал, когда вы уезжаете. Вот и хотел…

Лифт останавливается. Алекс берет меня за руку, переплетает пальцы и ведет в номер. Внутри он практически такой же, как наш, только дверь всего одна – видимо, в спальню.

– Обычно мы живем по двое, но на прошлой неделе я выиграл пари, так что Даррену пришлось поселиться отдельно.

– Даррену?

– Вестингаузу. Приятель мой, двадцать шестой номер. Правый нападающий.

Тут я вспоминаю, что должна была его сфоткать, а в итоге отвлеклась на то, чтобы запихнуть Алексу язык в рот. Надеюсь, Шарлин сможет меня простить.

– Вы живете по двое?

– Обычно да.

Сложно привести девушку в номер, когда там кто-то есть. Разве что они не прочь посмотреть или поучаствовать. Меня пробирает дрожь. Интересно, что за пари он выиграл.

Я иду за Алексом к барной стойке, где он мешает мне безалкогольный коктейль, а себе открывает бутылку минералки.

Мы стоим, смотрим друг на друга и молчим. Наконец, не выдержав неловкости, я сдаюсь:

– Мне не по себе. – А потом добавляю: – Для меня это впервые.

Мысленно закатываю глаза. Какая заезженная фраза.

В уголках его губ мелькает улыбка, и она же освещает глаза.

– Что, человеческое общение?

– Нет. Я, знаешь ли, не расхаживаю по номерам знаменитых хоккеистов посреди ночи, особенно когда до этого мы прилюдно сосались.

– А что, тебя часто зовут?

– Нет. Говорю же: впервые.

Я возвращаю ему пиджак – из-за перепалки мне и так жарко.

– Пижама у тебя – это нечто.

– Тебе просто нравится пялиться на мою грудь.

Я отворачиваюсь; почему я не могу сначала подумать, а потом говорить? Перегнувшись через барную стойку, бросаю в стакан пару кубиков льда. Алекс кашляет, и я вспоминаю о штанах, которые на меня толком не налезают. Есть неплохой шанс, что я только что продемонстрировала ему голую задницу. Поспешно выпрямившись, я натягиваю их чуть ли не до верблюжьей лапки. Как ни повернусь, Алекс обязательно что-нибудь да увидит.

Заметив неподалеку мягкий диван, я иду к нему и сажусь в уголок, подтянув ноги, чтобы гардероб больше меня не позорил. Алекс молчит и не говорит, что он видел. Он в целом не произносит ни слова.

Просто присаживается рядом, откидывается, весь такой спокойный и сексуальный. А потом делает то, чего я боялась. Нет, не перегибает меня через спинку дивана и стаскивает штаны. Только в метафорическом смысле.

Что же еще могло сломить мою и так хрупкую решимость, кроме шикарной внешности? Да вот что: как и обещал, Алекс завязывает со мной разговор.

– Значит, у тебя свой литературный кружок? И как, нравится? – Он вытягивает руку, скользя по плечу кончиками пальцев.

Я не знаю, как ответить так, чтобы не выставить себя неудачницей.

– Он не мой, я просто туда хожу. В основном чтобы выпить вина и наесться всякой фигни под обсуждение порнушных книжек. Мы редко читаем классику, но последние несколько месяцев был один разврат. Лидию задолбало читать слово «текут», и она выбрала Филдинга. Из крайности в крайность, так сказать.

Алекс вздрагивает.

– Я ее понимаю. Ужасное слово.

– Согласна. Течь должен только хорошо пропитанный торт.

– Именно. – Алекс смеется. Перебирает мои волосы. – Значит, ты филолог?

– Нет, но я изучала в универе литературу. Так, для себя. А ты? – Во рту пересыхает, и становится жарко. Я подношу к губам грейпфрутовый коктейль.

– На первом курсе изучал литературу и биомеханику, но биомех пришлось бросить, когда меня взяли в команду. Я припозднился со спортом.

Алекс хотел получить двойную вышку. Пижама чуть не слетает сама собой.

– А когда тебя взяли?

– На первом курсе.

– И ты все равно доучился?

– Не сразу, но да. Я все еще хочу доучиться на биомехе, но пока нет возможности. А ты, значит, художку не любишь, а?

У него такой милый канадский говор. Повыше груди и пониже пояса разливается жар.

– Люблю. Мне нравятся Толстой и Остин, но Филдинг после откровенной порнухи – это перебор.

Алекс снова смеется, скользя пальцами по моей шее.

– Он видел ее, как солнце, и не глядя.

Господи. Он цитирует Толстого и гладит меня. Мне конец.

Когда все твое окружение состоит из спортивных фанатиков, не заглядывающих дальше хоккейных новостей и спортивных разделов в журналах, трудно не повестись на парня, который читает книги без картинок.

Не успевает он толком договорить, как я набрасываюсь на него и целую. Слышится звон стакана, поставленного на стол, а мгновение спустя его руки сжимают меня за пояс, скользнув под футболку, и обжигают и без того разгоряченную кожу.

– Я очень надеялся, что получится потрахаться языками, – говорит Алекс мне в губы.

С губ срывается смех, затем стон. Громкий и откровенный. Давно ко мне не прикасались мужские руки. И под «давно» я подразумеваю полгода без секса. Эти прикосновения сводят с ума.

Скользнув пальцами по его челюсти, я запускаю их ему в волосы. Они мягкие, как из рекламы шампуня, где привлекательные мужчины хвастаются шикарными шевелюрами.

Я прижимаюсь ближе, но этого мало, и я залезаю к нему на колени. Идея отличная, но вместе с тем – очень плохая. Становится плевать, спит он со всеми подряд или нет, когда я ощущаю под собой налившийся член.

Кончики пальцев Алекса спускаются к поясу сползших штанов. Все мои мысли крутятся вокруг его прикосновений и жарких поцелуев.

Отстранившись, он скользит по линии челюсти губами, влажно и горячо.

– Можно? – спрашивает он, спускаясь ладонями ниже.

– Ага.

Он хватает меня за задницу и нежно сжимает.

– А так?

Вместо ответа я просто мычу, чтобы не сболтнуть лишнего. Его нижняя губа так и манит, так что я прикусываю ее и посасываю. Мы долго целуемся, прижимаясь друг к другу: его руки на моей заднице, мои – в его волосах.

А потом он тянет меня ближе, попутно двигая бедрами.

– А вот так?

Именно этого мне так не хватало. Какие там пальцы – подо мной внушительный член, о который можно в любой момент потереться.

– Трахни меня.

Я замираю. Твою… шайбу. Надеюсь, для хоккейных шлюшек есть группа поддержки.

Потому что она мне понадобится.

3. Ошайбеть

Вайолет

Алекс ослабляет хватку смотрит на меня тепло и мягко.

– Я правда ни на что не рассчитываю. – Несмотря на расслабленную позу и заверения, его голос отдает хрипотцой и чистым сексом.

Он так всем шлюшкам говорит? Что ж, могу их понять.

– Знаю.

Я решаю остаться на диване: так меньше риска оказаться полностью голой. Логика в этом отсутствует. Мой первый раз был на диване, так что у меня ровно ноль поводов считать его безопаснее какой-нибудь большой удобной кровати. И все равно я так думаю.

Алекс сжимает пальцы на моей заднице, а я бесстыдно о него потираюсь, вцепившись в волосы, чтобы он не переставал меня целовать. Держаться за него так удобно, и поцелуй выходит просто потрясным.

По позвоночнику бежит дрожь, когда мягкие губы проходятся по моему горлу, резко контрастируя с шероховатой щетиной.

Отпустив его волосы, я провожу руками по крепкому телу. Мышцы напрягаются, сокращаясь под моими прикосновениями. Верхняя пуговица рубашки расстегнута, а галстук свободно висит на шее. Самое время помочь ему немного раздеться. В конце концов, я-то вообще в пижаме.

Расстегнуть пуговицы, пока он целует меня в шею, оказывается не так уж и просто, но я справляюсь.

Под рубашкой скрывается белая майка, буквально липнущая к груди. Я начинаю понимать, что рекламщикам вряд ли пришлось подрисовывать ему кубики, чтобы добиться нужного уровня сексуальности.

В предвкушении я забираюсь под майку ладонями, как скульптор, срывающий ткань с шедевра. Никогда не целовалась с таким красавчиком. Хочется вдоволь насладиться его божественным телом. Ниже пупка виднеется дорожка темных волос, картой сокровищ ведущая к золоту… или бриллиантам, ведь он настолько же твердый.

Роскошный пресс снова сокращается под моими пальцами, когда Алекс поднимает руки. Я стаскиваю с него майку, стараясь не задеть разбитую губу и синяк на скуле, и выдыхаю, тихо присвистнув, с нескрываемым удовольствием разглядывая татуировки на его бицепсах. Развевающийся канадский флаг на левом – да здравствует патриотизм – и скрещенные над шайбой клюшки на правом.

По последней я провожу пальцами и ощущаю на себе взгляд Алекса.

– А ты правда любишь хоккей.

– Ага. Типа того. – Он кладет ладони на мои бедра. Сжимает.

– Небось можешь меня вместо штанги тягать.

– Вполне возможно.

Кончики пальцев забираются мне под футболку. Я вздрагиваю, и он медлит.

– Не лезть?

– Лезь, пожалуйста. Я просто боюсь щекотки.

– Правда? – Он смотрит на меня из-под нереально густых ресниц, хитро улыбаясь.

– Тут, – я указываю на ребра, – и тут. – Тыкаю в сгиб колена.

– Буду знать.

Его ладони едва ощутимо касаются ребер. Судорожно вздохнув, пытаюсь сдержать смех.

Добравшись до груди, он ласкает соски. Я отзываюсь порнушным стоном. Серьезно, хоть сейчас в видео. Лицо и грудь горят от стыда.

Алекса стоны явно не смущают. Сжав мою грудь, он смотрит мне прямо в глаза, дожидаясь разрешения продолжить. Он просит его каждым взглядом, каждым прикосновением. Из-за этого отказать ему становится только сложнее, а сам он – куда сексуальнее.

Я поднимаю руки в молчаливом согласии. Разумеется, когда он стягивает с меня футболку, очки застревают в волосах. Алекс высвобождает их и откладывает на подлокотник дивана, где им ничего не грозит.

Теперь я тоже в одних штанах. Алекс смотрит на мою грудь. Не косится, а пялится, причем откровенно. Сжимает в ладонях. Они большие – ладони, не сиськи; те вполне средние. Они подпрыгивают в его руках.

Он как ребенок, добравшийся до желе.

– А я говорила, что они неплохие для настоящих. – Под его взглядом становится неловко, и тон выходит излишне саркастичным.

– И правда. Такие мягкие, – бормочет Алекс, сжимая пальцы. – И упругие. – Он касается губами соска.

Смотрит вверх, когда я судорожно вздыхаю, будто только сейчас понимает, что я прилагаюсь к груди.

– Можно?.. – Он облизывает губы, самую чуточку не касаясь кожи.

– Будь добр.

Он обхватывает губами сосок и нежно посасывает. Я закусываю щеку изнутри, пытаясь заглушить рвущиеся из горла звуки. Все равно хнычу, когда Алекс сжимает одну грудь и вылизывает другую. Стоны удовольствия вылетают сами собой.

Он тихо посмеивается.

– Нравится, да?

Это довольно очевидно, но я выдыхаю тихое «очень» и выгибаюсь навстречу, подтверждая слова делом. Я не знаю, за что хвататься, пока он ласкает меня, и то зарываюсь пальцами в волосы, то хватаюсь за плечи и грудь, то веду ниже, к поясу.

Алекс не отрывается от моих сисек ни на секунду. Такое ощущение, что он вот-вот зароется в них лицом. К счастью, вместо этого он хватает меня за талию и притягивает к себе. Трется в ответ на отчаянный стон.

Если я не остановлюсь, то стану как те девчонки, что вешаются на шею хоккеистам. Да и плевать – это лишь одна ночь. Окончательно поддавшись возбуждению, я пытаюсь просунуть руку ему под ремень.

– Не хочешь пойти в спальню? – Ладони Алекса смещаются еще ниже.

– Меня и диван устраивает.

– На кровати будет удобнее. – Он скользит губам по шее к подбородку.

Я в этом не сомневаюсь, и в этом-то и проблема. Я знаю, к чему это приведет. Мне не хватит сил отказать. Я видела Алекса на льду – он нереально выносливый. Спорить, конечно, бессмысленно, но так я хоть не обижу его бессмысленными возражениями.

Он нежно целует меня, и я таю, как оставленные на солнце мармеладные мишки. Нашарив пряжку, расстегиваю ремень.

Алекс, видимо, принимает мои действия за согласие, потому что крепко сжимает руки на моей заднице и поднимается. Я, обхватив его ногами за пояс, поспешно вытаскиваю руку из штанов и хватаюсь за плечи.

Я же не сплю, да? Мне это не снится? Потому что за двадцать два года у меня ни разу не было секса на одну ночь. Тем более с хоккеистом. Где там мой здравый смысл? А, ладно. Все мы не идеальны.

Усадив меня на край кровати, Алекс включает лампу. Не слишком ярко, но так, чтобы задать настроение. Приглушенный свет подчеркивает изгибы его тела, твердую челюсть и синяк под левым глазом.

– Если не хочешь, я не настаиваю.

– Знаю. – Голос дрожит от нервов и возбуждения.

Вообще я человек моногамный: обязательно жду пятого свидания, прежде чем допустить парня до тела. Это исключает большинство потенциальных ошибок. Если секс нравится, как и сам парень, тогда можно и посмотреть. Иногда я к ним возвращаюсь, иногда нет.

Сейчас я хватаюсь за пояс штанов Алекса так, будто там спрятан клад. Отпустив, сдвигаюсь подальше, освобождая для него место. Кровать большая, двуспальная – есть где порезвиться. Он тянется за мной, пристально наблюдая из-под полуопущенных век.

Неловко цепляясь за его брюки, я кое-как расстегиваю пуговицу и тяну молнию вниз. Алекс наблюдает, как моя рука исчезает за тканью. Ему открывается неплохой вид, полагаю. Как иначе? Чужая рука в твоих штанах – всегда радость. Моя горячая мягкая ладонь обхватывает самый крепкий член на планете. Он твердый, как карбид вольфрама. И очень длинный.

Я просто обязана его увидеть, а потому стаскиваю с Алекса штаны, чтобы полюбоваться вдоволь. Тот очень услужливо стягивает их до конца, оставаясь в одних боксерах. Я снова забираюсь под них рукой, и, когда все же достаю его член, глаза лезут на лоб от ужаса.

Во-первых, Алекс бреется: никаких кустарников из семидесятых здесь нет. С моим бобриком не сравнится, конечно, – у того лишь коротенький ирокез, – но он хорошо, аккуратно подстрижен. Я знаю, что некоторые парни бреют лобки, чтобы казаться больше. В данном случае я уверена, что это не оптический обман. Член у него огромный.

Иногда в своих описаниях люди преувеличивают чьи-то размеры. Якобы не может член быть настолько большим. Но это не тот случай. Алекс Уотерс – явное отклонение от нормы.

– Это что такое? – Вопрос бессмысленный. Но, серьезно, мне что с этим делать?

Алекс нервно смеется. Вполне уместно, учитывая, что у меня в руках его член, а я явно безумна.

– Нет, я знаю, что это. Разумеется. У тебя… все нормально? Никаких расстройств нет? Слоновьим пенисом не болеешь?

Так, я же не могла сказать это вслух?

– Он не такой уж и большой. – Его член дергается у меня в пальцах.

Я не могу насмотреться. Мои пальцы даже не соприкасаются – между ними добрых три сантиметра. Я сжимаю ладонь, пытаясь сократить расстояние. Это не помогает, зато с губ Алекса срывается стон, причем очень и очень горячий. Он еще и смеется, срываясь на хриплое фырканье. Выходит мило и притягательно, но в то же время весьма сексуально.

Наконец я поднимаю глаза: хочу посмотреть, серьезно он или нет. Зря: он сидит, свободно опустив руки и склонив голову, и смотрит на мою руку темным взглядом. Его губы приоткрыты, грудь часто вздымается. Хорошо, что Шарлин на неделе уговорила меня сделать маникюр.

Облизнув губы, я опускаю взгляд на его член. Он не обрезан; очередной первый раз, которых сегодня как-то много. Кожа собирается у головки каждый раз, когда я двигаю рукой вверх, и это завораживает. Наверняка с ней приятно играть, когда он не возбужден. Только сейчас я вспоминаю, что на слова Алекса стоит ответить.

– Я такие только в порнухе видела. Я понимаю, что он не метровый, – и слава богу, – но даже обхват поражает. Как он в меня… – Мне явно не хватает кислорода. Я что, всерьез придумываю аргументы против секса?

Но вместо того, чтобы прикусить язык, я продолжаю, будто ушибленная:

– Это как натянуть XS на человека, который носит XXL. Представляешь, что будет? Одежда разойдется по швам, как на Халке. Прикинь, какая будет трагедия, если мой бобрик лопнет?

Алекс затыкает меня поцелуем, за что я очень ему благодарна. Не хочу наговорить еще больше глупостей человеку, с которым только что познакомилась и собираюсь заняться сексом.

– А ты умеешь порадовать парня. – Алекс снова подается бедрами навстречу ладони. – Очень надеюсь, что все испытания твоей киски будут связаны только с оргазмами.

Его слова растекаются по коже горячим шоколадным сиропом.

Накрыв мою руку ладонью, он убирает ее и касается бедер.

– Не против?

Дождавшись кивка, Алекс устраивается у меня между ног. Только истончившийся хлопок с принтом Человека-паука защищает бобриное королевство от вторжения.

Он снова целует меня. Наши языки переплетаются, лениво и почти сонно. Мои руки, соскользнув с его плеч, ведут по широкой спине и ложатся на твердую задницу. Я прогибаюсь ему навстречу и ощущаю громадный, чудовищный член.

Задохнувшись стоном, я обхватываю его ногами за талию, чтобы притянуть ближе. Размеры пугают, но Алекс отвлекает меня поцелуями в шею. Спускается ниже, к груди.

Вцепившись в его волосы, я подставляюсь его губам. Не знаю зачем. Вряд ли он сможет впихнуть в рот сразу обе. Алекс задерживается на них, смакует, как роскошный чизбургер после ночи пьянства. А я в это время трусь о него, растворяясь в ощущениях и его одобрительных стонах.

Наконец он отстраняется от моей груди, лизнув напоследок.

– Продолжим?

Я киваю, и Алекс движется ниже, попутно задевая ребра. Хихикнув, я пытаюсь увернуться от его рук.

– Прости. – Он целует меня чуть ниже пупка, садится, и я опускаю ноги, которыми обхватывала его за пояс. Не сводя с меня глаз, он касается пальцами пижамных штанов. – Точно уверена, что этого хочешь?

– О да.

Алекс медлит, и я сама стаскиваю штаны до бедер, а он помогает и бросает их на пол.

И вот я голая перед порномоделью с нереально огромным членом. Значит, вот он какой, этот комплекс неполноценности. Интересно. Ничего, переживу.

Алекс проводит руками по моим икрам и целует чувствительную точку под коленом. Потом скользит ладонями по внутренней стороне бедер и останавливается в сантиметре от места, где я жажду прикосновений.

– Да? – Подняв голову, он ждет разрешения продолжить.

«Нет» я даже не рассматриваю. Какое там, с его-то руками и вежливой просьбой. Я раздвигаю ноги и практически задыхаюсь, когда он медленно оглаживает чувствительную кожу большим пальцем, легко прикасаясь к клитору.

Он качает головой.

– Не могу. Ты такая… – Алекс поднимает на меня взгляд. – Это из-за меня?

Между ног у меня будто бы прошел ливень. Я пожимаю плечами. Краснею, как жираф, большими красными пятнами.

– Ну, видимо, да.

Он подносит большой палец к губам и облизывает. Закрывает глаза. Упирается лицом мне в ногу, прикусывает кожу и с силой посасывает.

Дорожка влажных поцелуев движется выше.

«Он что, хочет… Да нет… О да».

Но не сразу. О нет, Алекс умеет дразнить. Он покусывает стык бедер, затягивая предвкушение, а затем наконец-то касается там, где нужно. Давненько моей киске не делали искусственное дыхание. Не помню, чтобы это было настолько приятно.

– Боже, какая ты… тебе нравится? – Слова звучат глухо: язык у него занят делом.

По тому, как я прогибаюсь, цепляясь за его волосы, ответ должен быть очевиден, но я все равно отзываюсь стоном:

– Господи, Алекс, да! – чтобы он не интерпретировал звуки удовольствия как-нибудь по-другому.

Горячее дыхание ласкает еще более горячую кожу, и Алекс входит в меня одним пальцем. Возбуждение нарастает, скручиваясь узлом. Жар омывает меня сокрушительными волнами, бегущими от кончиков пальцев к центру. Добавив еще один палец, он двигает ими вверх, касаясь божественной точки, которую я могу достать только искусственными пластиковыми друзьями.

Он двигает пальцами, одновременно мягко вылизывая и дразня прикосновениями зубов, и жжение внутри нарастает. Я держусь – еле-еле, – утопая в ощущениях и мечтая, чтобы они никогда не заканчивались. Когда он добавляет третий палец, пальцы на ногах поджимаются. По телу разливается раскаленный добела жар.

Алекс целует мой клитор и движется вверх: прочерчивает губами линию до груди, останавливается на сосках, а потом снова целует.

– Хорошо было?

– Ты… я… просто… обалденно. – Выражаться более связно не получается. Потянувшись, я касаюсь рукой его члена. – Вернуть должок?

Он фыркает.

– Очень не советую.

Но почему? Хорошая же идея: получаешь – отдавай. Алекс хватает с тумбочки свой бумажник, открывает и достает оттуда четыре квадратика из фольги, один из которых надрывает зубами. Как-то многовато презервативов. Обычно достаточно двух, если один вдруг порвется. Может, у него это частая проблема и он специально решил взять побольше? Быстрым движением Алекс разрывает фольгу и надевает презерватив.

– Тебе понравится. Обещаю.

– Спокойно, не торопись с инструментом. – Я киваю на его член.

Он успокаивающе проводит ладонью от колена до бедра.

Целует меня, мягко, с языком. Толстая головка упирается ниже, и сначала Алекс попросту трется, отчего дыхание сбивается вновь. Опершись на руку, чтобы смотреть на меня, он толкается внутрь. Я в панике напрягаюсь, сжимаясь, как Форт-Нокс.

– Расслабься, моя хорошая, – шепчет он в губы. Я таю от его мягкого, теплого голоса. Он входит чуть глубже. – Вот так, Вайолет.

Он не соврал – мне действительно нравится. С губ срывается стон.

Когда он останавливается, я обхватываю его ногами за пояс и пытаюсь притянуть ближе.

– А ты не шутила, – бормочет он, двигая бедрами, но оставаясь настолько же глубоко.

– На тему?

– Размера XS.

Я переплетаю пальцы на его шее.

– Это потому что ты XXL.

Слегка отстранившись, он снова подается вперед, и мы одновременно стонем.

– Очень рад, что ты не лопнула.

Я смеюсь-ахаю-фыркаю:

– Я тоже.

С каждым размеренным толчком я все сильнее прогибаюсь навстречу. А потом он выходит из меня почти до конца – и толкается снова.

Жар и возбуждение нарастают, захлестывая меня, а Алекс вдруг поднимает мне ногу, меняя угол. Я задыхаюсь, когда его член задевает… бобренка, а потом давлюсь смехом с таким звуком, будто вот-вот умру.

– Все нормально? – Алекс гладит меня по щеке.

Не помню, когда в процессе секса меня одаривали такой лаской. Прошлые парни и в подметки ему не годятся.

– Все обалденно. Не останавливайся.

Его радость охватывает меня теплым возбуждением, и он возобновляет толчки.

По моей настойчивой просьбе они становятся все быстрее и глубже. Алекс, как и ожидалось, невероятно вынослив. Как кролик под кокаином с потрясным членом. Тело вспыхивает без малейшего предупреждения. Искра разгорается в пламя, и я хватаю его за плечи, снова кончая. Это полный восторг – еще ни разу парень не доводил меня до оргазма во время секса. Сдерживать голос не получается, и его имя криком срывается с губ.

Грязно ругаясь, Алекс вжимается лицом в мою шею, неистово вбиваясь в стремлении к разрядке. А потом без сил падает на меня сверху.

Я перебираю пальцами его влажные волосы. Мы оба тяжело дышим, и сердце в груди часто колотится. Пусть сейчас мне потрясно, я уже представляю, как завтра утром все будет ныть.

Но это не значит, что я не хочу повторить.

4. Чем я думала?

Вайолет

Я лежу под тяжелым телом Алекса еще минуту, пока не становится трудно дышать.

– Алекс… – говорю я натужно, потому что дыхания не хватает.

– Ой, прости! Я тебя придавил? – Он изящно перекатывается влево.

– Ого. – Я наслаждаюсь приятной истомой и кислородом. – После такого нужна сигарета.

Алекс не понимает юмора и отворачивается к тумбочке, где лежит телефон. По его спине, от плеч и до самого низа, тянутся красные полосы. Следы от ногтей.

– Могу позвонить на ресепшен, попросить принести пачку. И ключ заодно, чтобы ты могла уйти, как захочешь.

Он набирает номер, и весь кайф от оргазма растворяется в унижении. Я не собиралась оставаться у него на ночь, но и не ожидала, что он прогонит меня буквально через минуту. Еще и сигареты предложил, будто хочет заплатить за услугу. Это ж как плохо я отработала, что заслужила только дешевые сигареты, которыми даже насладиться не получится, потому что я не курю?

Несмотря на неловкость, вызванную наготой, я соскальзываю с кровати и ищу штаны от пижамы. Без очков перед глазами все расплывается.

– Эй, ты чего? – Алекс встает и ловит меня за запястье. Он голый, и у него шикарное тело, а я голая, и… в общем, потому и стесняюсь.

– Ищу свою одежду, раз уж мне принесут ключ. – Наконец я замечаю на полу красно-синее пятно, прикрытое черным, – брюками Алекса, видимо.

Когда я тянусь за штанами, он крепче сжимает руку.

– Что? Нет! Ты решила, что я тебя прогоняю? Я же не конченый. Просто решил, что лучше забрать ключ сейчас, пока мы не уснули. Если хочешь остаться, я поставлю будильник. Пожалуйста, оставайся. – Он проводит рукой по взъерошенным волосам. Не будь он голым, это смотрелось бы даже мило. А так – он шикарен и немного смущен.