Мир Тараумара. Книга 3. Темный мир Тараумара

Сергей Панченко

Мир Тараумара

Книга 3. Темный мир Тараумара

© Панченко Сергей

© ИДДК

* * *

Глава 1

Страх – базовое чувство, определяющее мировоззрение. Инстинкт самосохранения запускается страхом. Он влияет на подавляющее большинство наших выборов. И это хорошее чувство, помогающее нам выжить, но только до тех пор, пока не станет доминирующим.

У Павла начиналась паранойя. Ему всюду мерещились хулиганы, ждущие в подворотнях, выглядывающие из проезжающих мимо машин. А все из-за того, что он позволил себе написать оскорбительный ответ под одним из роликов в социальной сети. Будучи уверенным в собственной неуязвимости и, как следствие, безнаказанности, Павел не стеснялся в выражениях. Оставив оскорбление, справедливое, по его разумению, он чувствовал себя победителем, вершителем судеб и последней инстанцией на планете.

Все изменилось через два дня, когда ему на почту, а чуть позже и на телефон пришло сообщение: «Привет, Павлик. Есть желание ответить за слова? Мы знаем, где ты живешь, где работаешь. Жди в гости». Это было совсем не то, что он ожидал. Максимум, на что рассчитывал Павел, – это традиционный срач в сети, в которых он умел мастерски выводить из себя оппонентов. К реальной встрече с ними он был не готов. Интернет приучил его к тому, что все собеседники – это виртуальные сущности и их в жизни не существует. Они могли представляться кем угодно, угрожать, оскорблять, унижать, строить из себя волкодавов, являясь, по сути, карманными собачонками с кучей комплексов неполноценности.

Павел сам был таким и представлял, что другие ничем от него не отличаются. Безнаказанность позволила ему примерить на себя шкуру льва, слетевшую сразу, как только появилась реальная угроза. Вчера он видел в зеркале крутого парня с вздернутым подбородком, а сегодня на него смотрело жалкое отражение испуганного мальчишки, готового спрятаться в раковине от всех опасностей этого жестокого мира.

– Паш, а ты чего такой потерянный? – спросила его мать, когда он вернулся из университета. – Опять двойку получил?

– Мам, почему сразу двойку?

– Девушка бросила?

– Я ни с кем не дружу.

– Тебе рано еще. Начнешь дружить – диплом не напишешь, работу нормальную не найдешь, денег не будет и выбирать потом придется из того, что похуже.

Отец не заметил перемены в настроении сына, пока об этом ему не сказала супруга.

– В жопу его еще начни целовать, – отмахнулся отец. – Ему уже третий десяток, а ты с ним как с ребенком. Пусть свои проблемы решает сам. Мы с тобой в его годы уже давно съехали от родителей и сами думали, как жить. А он у нас либо в универе штаны протирает, либо в спальне за компом до поздней ночи сколиоз зарабатывает.

– А если у него настоящие проблемы?

– Это такое поколение, у которого отсутствие утром чистеньких носочков может вызвать истерику до вечера. Не принимай всерьез его проблемы.

– Спасибо, что напомнил, надо забросить носки в стиралку, там уже пар двадцать накопилось. – Супруга поспешила к стиральной машинке.

– Ты ему еще сопли подотри, а то он сам не умеет, – поиздевался над ней отец Павла.

В этот день неожиданно была отменена пара по аналитической химии. Павел уже решил, что уйдет домой пораньше, но декан объявил, что химия будет пятой парой. Домой Павел возвращался в сумерках. Подходя к подъезду, он сразу заметил парней не из их дома и машину с номерами из другого региона, которую раньше никогда не видел. Павел сразу понял, что это по его душу. Хулиганы наверняка знали его в лицо, просмотрев профили в различных социальных сетях, куда он выкладывал себя без всякой утайки.

Он замер, соображая, как избежать встречи с нежелательными людьми. Ему хотелось попасть домой, в обитель безопасности, откуда выковырять его никому не под силу. Кто-то из хулиганов случайно обратил на него внимание. Павел сделал вид, что идет в обратную сторону. У него неожиданно зазвонил телефон.

– Это он, – раздалось сзади.

Не помня себя от страха, Павел рванул дворами. Послышался рев мотора машины и шум покрышек, буксующих по льду. Хулиганы не знали тайных троп, по которым нельзя было проехать. Павел бежал без оглядки, сердце билось, как у загнанного зайца, а в груди застыл ледяной глыбой страх. Ему казалось, что его обязательно убьют, что такие оскорбления люди, готовые искать ради мести, не прощают.

Он поскользнулся и упал. Из-за сковавшего тело страха никак не мог подняться на скользкой дорожке. Ноги перестали подчиняться мозгу. Увидел на противоположной стороне двора, разделенного детской площадкой, тот самый автомобиль, медленно едущий промеж двух рядов припаркованных у подъезда машин. Он был похож на посланника смерти, неотвратимо приближающегося к своей жертве. Павел понял, что встать у него уже не получится, и пополз на четвереньках к подвалу соседнего дома.

В детстве он прятался здесь с ровесниками, чтобы покурить. Подвал не запирался. В нем было грязно, бомжи оставляли после себя различные напоминания, но сейчас ему казалось, что это самое безопасное место в мире. Снова зазвонил телефон. Павел попытался его выключить, но он словно завис и не реагировал на кнопки. Не придумав ничего лучше, Павел забросил его от себя подальше. Телефон упал в сугроб и затих.

До середины ступеней Павел спускался на четвереньках, пока не ощутил боль в коленях. Кое-как поднялся на непослушные ноги и доковылял до входа в подвал. Открыл скрипучую металлическую дверь, зашел внутрь и прислонился к ней спиной. Громко и надрывно дышал в тишине подвала. Перед глазами бегали радужные круги, как от недостатка кислорода. Сердце истерично билось в груди, и казалось, что его стук разносится по всему мрачному помещению.

Снаружи послышались голоса. Павел замер, прислушиваясь к ним.

– Смотри, тут есть свежие следы. Может быть, он забежал в подвал?

– Вряд ли он будет открыт. Проверь на всякий случай.

Павел отпрянул от двери. Он помнил конфигурацию проходов в подвале и направился на ощупь, проверяя перед собой рукой. Раздался топот шагов спускающихся людей. Страх заставил Павла забыть об осторожности. Он бросился вперед, налетел на что-то твердое лбом и потерял сознание.

Момент, когда он пришел в себя, размылся полной темнотой. Отличить тьму забытья от тьмы подвала сразу не получилось. Павел потрогал лоб и ощутил на нем тонкую пленку запекшейся крови. Приложился он сильно. Теперь у матери появится масса вопросов к нему, а у однокурсников куча поводов для насмешек. Вчерашний повелитель смыслов превратился в униженного человечка, чье мнение было неинтересно самому себе. Павел не винил себя в произошедшем. Он считал, что это интернет, воспитавший в нем уверенность в собственном праве говорить что угодно без всякой ответственности за это. Он свято верил, что нанесение другому человеку оскорбления – то же самое, что обмен ударами между боксерами.

Павел поднялся и начал ощупывать пространство, чтобы понять, в какой части подвала он находился. У него ушло несколько минут, чтобы осознать, что опознать не получается. Он не помнил этих стен с облупившейся краской. В подвале вообще не было ничего крашеного. Возможно, он в панике попал туда, куда до него еще никто не проникал. Потому он и ударился головой, что место оказалось неизвестным. Павел очень сожалел о выброшенном телефоне. Его фонарик сейчас решил бы все проблемы.

Неожиданно он наткнулся на ступени и чуть не растянулся на них. Лестница вела вверх, но это точно не та лестница, по которой Павел спустился. Здесь не было двери. Теперь ему стало еще яснее, что подвал оказался больше, чем он знал. Поднялся до самого верха и уперся в дверь. Сразу открывать побоялся, не зная наверняка, ушла банда, преследующая его, или все еще караулит.

Ничего подозрительного услышать не получилось. Павел приоткрыл дверь на сантиметр. По ту сторону находилась лестничная площадка, освещенная тусклым светом, падающим с улицы. Он не был похож на красноватый закатный отблеск, скорее – на свет в пасмурный день. Павел испугался, что пролежал в подвале всю ночь. Ему стало страшно за родителей, которые могли подумать все что угодно. Он открыл дверь сильнее.

– Привет, – раздался сверху мужской голос.

Павел хотел уже нырнуть обратно, решив, что его караулили, но мужчина остановил его.

– Творится что-то неладное, – произнес он и чиркнул зажигалкой.

Желтый отсвет пламени заиграл на стенах. Мужчина затянулся и выдохнул табачный дым.

– Вы про что? – спросил Павел, готовый снова нырнуть в темноту подвала.

– Не пойму, как я тут оказался. На улицу выйти не получается, окна не открываются. А там такой туман, что в трех метрах уже ничего не видно. Жутковато.

Павел решил, что его водят за нос, но с какой целью, не понимал.

– Поднимайся давай, – требовательно попросил мужчина. – Я чуть с ума не сошел, думая, что один тут оказался. Айда, сигареткой угощу.

– Я не курю. – Павел поднялся на несколько ступеней, чтобы разглядеть мужчину.

– Спортсмен?

– Нет.

Мужчине на вид было около сорока. Одет просто, с рынка. На голове кепка с опускающимися отворотами для ушей. На хулигана, караулившего Павла, совсем не похож.

– Ого, вот это ты рассадил себе харю, – усмехнулся он, рассматривая повреждения Павла.

– Ударился в темноте. – Павел потрогал рану. – И, кажется, потерял сознание.

– Серьезно? А я ведь тоже потерял сознание. Когда в себя пришел, решил, что пережил предынфарктное состояние. Но оно не объясняет, как я очутился здесь.

– Где «здесь»?

– Чтобы мне сто раз не объяснять, посмотри в окно. А когда ты там ничего не увидишь, попробуй открыть его или хотя бы подъездную дверь. – Мужчина указал сигареткой вверх. – Может быть, это я тупой, не справился с замком.

Павел поднялся на пролет между двумя лестницами. Посмотрел в высоко расположенное окно, подтянувшись на цыпочках, но ничего не увидел. Забрался ногами на перила и, упершись руками в грязный бетонный подоконник, посмотрел в окно. Снаружи действительно стоял такой плотный туман, что видимость ограничивалась несколькими метрами. Павел видел край козырька, нависающего над подъездом, и основание фонаря, освещающего пространство перед ним.

– Ну? – спросил мужчина.

– Ничего не видно. Странно, что такой туман в зимнее время.

– Туман, – хмыкнул мужчина. – Попробуй открыть окно.

Павел повернул стандартные запоры и потянул откидывающуюся часть рамы на себя. Она не двинулась с места. Сидела так, как будто ее заклинило насмерть.

– Не поддается, – сообщил он.

– Ясно. Значит, обвинение в собственной криворукости можно снимать. А теперь проверь дверь. У меня тоже ничего не получилось.

– А может, электричества нет?

– Когда нет электричества, замок встает в открытое положение, – пояснил мужчина. – Странно все это. Я бы даже сказал, жутко.

Павел хотел было с ним не согласиться. Поняв, что мужчина не представляет для него опасности, он успокоился и решил, что все остальные проблемы – ерунда. Главное, удалось избежать разборок со шпаной, не простившей ему оскорбительного комментария. Он спустился к выходу из подъезда. Потолкал дверь. Она не подалась. Поискал на ней механические запоры, но ничего похожего не нашел. Не было даже привычной кнопки открывания двери.

– Адрес этого дома не знаете? – спросил Павел у мужчины.

– Без понятия. – Он затер окурок о подошву, поднялся и бросил его в сторону двери. – Сейчас у местных спросим.

Он подошел к двери с номером «1» и постучал. Никто не открыл, дверь открылась сама.

– Ого, – удивился мужчина. – Дома кто есть? – спросил он громко.

Ответа не последовало. Мужчина нерешительно посмотрел на Павла.

– Зайти? – уточнил он.

– Не знаю. – Павел пожал плечами. – Неудобно как-то.

– Ладно, постучусь в соседнюю. – Он прикрыл дверь первой квартиры и постучал во вторую.

Результат оказался точно таким же. Никакой реакции. Мужчина надавил на ручку, и дверь открылась.

– Что происходит? – удивился он. – Дома кто есть? – снова спросил мужчина. Никто не ответил. – Что за дом такой? У них что, коммунизм случился в отдельно взятом доме?

– У вас телефон есть? – поинтересовался Павел.

– Тебе зачем?

– Я свой посеял. Надо родителям позвонить, а то волнуются.

Мужчина полез в карман и вынул кнопочный аппарат. Нажал кнопку и посмотрел в экран.

– Нет сети. Ни одного деления. На, сгоняй наверх, проверь, может, там ловит, – протянул он трубку. – Долго не болтай, у меня денег на нем мало.

– Спасибо. – Павел схватил телефон и подошел к лифту.

Нажал кнопку, но ничего не произошло.

– Не работает, я проверял, – пояснил мужчина. – Придется топать ножками.

– Ясно. – Павел выставил телефон перед собой, чтобы видеть, когда появятся деления связи на экране, и начал подъем.

Прошел три этажа, но связь так и не появилась. Он услышал наверху шум и выглянул промеж перил. Никого разглядеть не получилось. Мрачный дом оставлял не очень приятное впечатление. В нем витал запах пустоты, свойственный заброшенным домам, в которых давно никто не жил. Все же человеческое присутствие оставляло следы в виде шума, ароматов готовящейся еды, парфюмерии, а тут ничего. Тишина и запах заброшки.

Павел поднялся на пятый этаж и тронул дверь квартиры направо от лестницы. Она открылась.

– Дома кто есть? – спросил он негромко.

В квартире тоже не пахло жилым, хотя вся обстановка указывала на то, что здесь живут люди. В гардеробе висела одежда, на полу лежал чистый коврик с обувью.

– Извините. – Павел зашел внутрь. – Мне нужно узнать адрес этого дома и позвонить.

Не могли же люди в каждой квартире молчать, когда их спрашивали. И не могли они все оставлять квартиры открытыми. У Павла даже близко не было таких знакомых, которые, уходя из дома, оставляли двери незапертыми. Он сам и его родители, даже если кто-то собирался вынести мусор, а остальные члены семьи оставались дома, непременно закрывали дверь.

– Я захожу, – доложил Павел.

Он был уверен, что дома никого нет. Это звучало странно, но подсознание упрямо твердило, что здесь никто не живет. Павел разулся и прошел по коридору, заглядывая в каждую комнату. Его предположения подтвердились, дома никого не оказалось. Он вернулся назад и прикрыл дверь на замок, чтобы никто не застал его врасплох.

Подошел к зеркалу в темном коридоре и попытался рассмотреть рану на лбу. Многого увидеть не удалось, но то, что Павел разглядел, не показалось ему особенно страшным. Он зашел в зал с довольно типичной мебелью: диван, напротив телевизор, столик между ними и комод. Пощелкал выключателем, но свет не загорелся. Дом все больше казался странным и даже пугающим.

Павел подошел к окну. За ним белел сплошной непроглядный туман. Вспомнился фильм, в котором поселок погрузился в туман, скрывающий монстров. Ему даже показалось, что туман колыхнулся, как будто рядом прошел кто-то огромный. И тут случилось то, к чему он не был готов. Ножки дивана застучали, под ногами почувствовалась вибрация, как при землетрясении. Павел в ужасе уставился в туман, не имея сил отвести взгляд. Он знал, что сейчас увидит что-то ужасающее, и это его гипнотизировало, лишая сил сдвинуться с места.

Тяжелая поступь заставляла большой многоэтажный дом вздрагивать. Туман заклубился сильнее, предваряя появление монстра. Черная хищная морда, усеянная костяными наростами, сияющая желтыми горящими глазами, возникла прямо перед окном. Она как будто знала, что человек боялся и стоял, трясясь коленками, за стеной. Павел заорал во все горло и бросился вон из квартиры. Не помня себя, сбежал вниз и остановился, только когда увидел мужчину, бросившегося ему навстречу.

– Ты чего орешь? – спросил он.

– Там… там… там! – Павел показывал вверх пальцем.

Пояснить подробнее у него не получалось. Мозг вошел в состояние ступора, не позволяя говорить связно.

– На, покури, успокоишься, – предложил ему мужчина.

– Не, не, – отказался Павел.

Мужчина дал ему пять минут, чтобы прийти в себя.

– Телефон верни, – попросил он.

Павел посмотрел на него отсутствующим взглядом, потом начал шарить по карманам. По несколько раз проверил каждый – безрезультатно.

– Посеял, что ли? – рассердился мужчина.

– Наверное, оставил в квартире на пятом этаже, – рассеянно предположил Павел.

– Чего ты там увидел?

– Тварь огромную, типа динозавра, но не динозавра.

– Ты наркоман, что ли? – переспросил мужчина. – И как я сразу не догадался, чего ты из подвала вылез. Ширяешься в тепле, а потом бегаешь от монстров, лбы расшибаешь.

– Не наркоман я. Говорю же, видел. Разве ты не чувствовал, как трясся пол?

– Это грузовики по дороге ездят или железка рядом с домом проходит, – предположил мужчина.

– А люди где все и почему двери открыты? Почему тут воняет, как будто не живут люди? – Павел от злости, что ему не верят, пришел в себя.

– Ну и какие у тебя версии на этот счет? Их съели динозавры? А может быть, ты их убил и всех перетаскал в подвал. И телефон мой уничтожил, чтобы я никуда не сообщил. – Догадки, высказанные вначале как ирония, напугали мужчину.

Он уже не смотрел на Павла, как на глупого юношу, несущего бред. Поднялся, не сводя с него взгляда, на несколько ступеней выше.

– Я никого не убивал. Сдурел?

– Короче, парень, у меня разряд по боксу. Полезешь – отметелю, обещаю.

Павел, огорошенный отношением, которого явно не заслуживал, растерялся.

– Я принесу тебе телефон, – пообещал он и неспешно начал подниматься.

Мужчина поднялся выше до площадки и встал в углу, не сводя глаз с Павла.

– И правильно, неси, чтобы не было между нами подозрений. – Он дождался, когда парень поднялся выше. – А что там со связью?

– Нету, – ответил Павел.

– Странно. Я даже на рыбалке связь ловлю, а тут в жилом доме нет.

– Это не жилой дом, – крикнул Павел.

– Как это?

Удостаивать его ответа он не стал. На всякий случай, чтобы убедиться в собственной правоте еще сильнее, он открывал дверь в каждую квартиру на лестничной площадке. Все они были не заперты, и это вызывало у Павла не самые лучшие предположения. Он не верил в мистическую природу происходящего. Вероятнее всего, Павел предполагал, что погиб, ударившись в темноте о препятствие, и теперь находился в некоем посмертном месте в ожидании страшного суда. Дом был опечатан божественной печатью, но на всякий случай охранялся еще и монстрами, для всяких хитрых покойников.

Он поднялся на пятый этаж и первым делом рассмотрел себя в зеркало, надеясь увидеть там ответы на вопросы. В нем отражался он собственной персоной, без всякого намека на мертвость. Теплый, розовый, глаза светились, как у живого. Павел нашел телефон, оставленный на комоде. Посмотрел еще раз на экран, убедиться, что связи нет. Ни одного активного деления не светилось.

Он вернулся и протянул мужчине телефон. Тот осторожно взял его и проверил звонки.

– Ты знаешь, почему мы тут? – спросил Павел, присев на ступеньку.

– Еще бы знать где, – ответил мужчина.

– Неважно где. Важно, что мы умерли. Я разбился, а ты умер от инфаркта. Почему мы в этом доме, пока непонятно. Вероятнее всего, мы будем ждать здесь своей очереди на суд.

– Что ты несешь, парень? Я жив. Когито эрго зум. Мыслю, значит существую.

– Не спорю, существовать мы не перестали, но место существования сменили кардинально. Я проверил все двери до пятого этажа. Они открыты. Думаю, открыты они будут и выше. Такого же не бывает. Обойди весь мир, ты не встретишь в нем ни одного дома, в котором все выглядит так, как будто люди только что покинули его и забыли запереть двери. И что удивительнее, как мы в нем оказались. Как? – Павел уставился на мужчину в ожидании ответа.

Тот нахмурился, свел брови к переносице, как будто совершал невозможные умственные заключения.

– Не помню, – ответил он. – Мне стало плохо, глаза открыл уже здесь.

– А я залез в подвал недалеко от своего дома и шибанулся головой обо что-то, а когда пришел в себя и начал искать выход, выбрался сюда. Я точно знаю, что такого дома в моем районе нет. У нас, вообще-то, уже ночь должна быть. – Павел замолчал. Его нижняя губа затряслась. – Обидно будет, если родители меня не сразу найдут, а когда раздует. Не хотел бы видеть себя со стороны. – Он вздохнул.

– Не гони. Живые мы. – Мужчина протянул руку. – Андрей.

– Паша. – Павел пожал руку.

– Откуда ты? – спросил Андрей.

– Челяба.

– Серьезно? Не может быть.

Павел полез в нагрудный карман куртки и вынул пропуск в челябинский университет. Андрей пробежался глазами по документу.

– А ты откуда?

– Да я из поселка небольшого в Смоленской области.

– У вас что, в поселке есть такие высокие дома? – спросил Павел.

– Нет, нету. Но я подумал, что меня отвезли в Смоленск. – Андрей задумался. – Выходит, если мы умерли, то можем вообще не в России оказаться?

– Я не в курсе, как у покойников с территориальным разграничением. Не уверен, что им вообще это важно.

– А как же язык? Напихают нас в один дом со всего мира, и превратимся мы в Вавилон.

– Меня это вообще не волнует. – Павел тяжело вздохнул. – Родителей жалко.

– А у меня уже нет родителей. Да и вообще никого нет. Привык один жить, даже нравится.

– А чего так? – удивился Павел.

– Да… не знаю даже. Спокойнее, что ли? Нет человека, как говорится, нет проблемы. Родители мои грызлись всю жизнь. Себе я такого не желаю. – Андрей вынул сигарету и закурил. – У тебя не так?

– Вообще не так. Нормальная семья.

– А чего тогда ты по подвалам шкерился? – с усмешкой поинтересовался Андрей.

– Прятался. Не хочу об этом рассказывать. – Павел смутился, вспомнив историю с комментарием, изменившим его жизнь.

– Не хочешь – как хочешь. – Андрей пожал плечами. – Рубануть бы чего. Ты в холодильники не заглядывал?

– Нет. У меня до сих пор никакого аппетита нет.

– Как говорила моя мать, аппетит приходит после третьей рюмки. – Андрей засмеялся, одновременно пуская дым. – Докурю – пойдем проверим холодильник.

– В доме нет электричества, так что в холодильниках, скорее всего, продукты испорченные, – поделился Павел собственными наблюдениями.

– Печально. – Андрей щелчком пальцев отправил окурок в дальний угол. Поднялся и направился в первую квартиру. – Ты со мной, мародер?

– Да. – Павел не хотел оставаться один.

Они вошли в квартиру.

– Извините, дома кто есть? – громко поинтересовался Андрей на всякий случай.

Ответа не последовало.

– Ты чувствуешь, что при всем при этом в квартире не пахнет жилым? – Павел обвел помещение руками. – Здесь никогда не готовили обеды, не пользовались духами.

– У меня после ковида с обонянием взаимопонимание так и не восстановилось. Иногда мне кажется, что я не запахи чувствую, а то, что придумывает мой мозг, – посетовал Андрей. – Но в странность этого дома я уже поверил. Если мы с тобой умерли, то все, что здесь есть, приготовлено для нас. Так ведь?

– Не знаю. Что, если это проверка? Последняя проверка перед тем, как назначить нам наказание.

– Ты что, в религиозной семье вырос? – Андрей снял обувь и направился на кухню.

– Нет, но некоторые взгляды на посмертное существование разделяю. Если наша душа – это энергия, то даже с точки зрения физики она не исчезает, а всего лишь трансформируется в другой вид. – Павел направился за ним следом.

Андрей открыл холодильник и потрогал его содержимое.

– Еще холодное. Значит, электричество отключили недавно. – Он вынул пластиковую бутылку молока. – Сейчас проверим.

Андрей налил молока в бокал и попробовал губами, потом на язык.

– Свежее. Душа, конечно, просит пива, но молоко тоже сойдет. – Он выпил его большими глотками. – Всегда думал, что после смерти у человека пропадает интерес к телесным слабостям, оказывается, нет.

– Не факт, что мы умерли. Возможно, есть другое объяснение. – Павел вынул из холодильника пирожные в прозрачном пластиковом контейнере. – Социальный эксперимент.

– Со скрытыми камерами? – Андрей зашарил взглядом и начал двигать и рассматривать все предметы, в которые можно спрятать глазок. – Послушай, Паш, не бьется. Они же не могли знать, что ты в подвале ударишься или что я потеряю сознание. Проще было бы нанять нас, с контрактом и прочими вещами.

– Согласен. – Павел вынул пирожное с шоколадным цветком и откусил. – Я слышал шум наверху. Думаю, мы с тобой не одни, – вспомнил он.

– Серьезно? – Андрей напрягся.

– Да, но идти проверять в одиночку мне было страшно, – признался Павел.

– Зачем проверять? Чтобы по балде молотком в темноте получить? Если они слышали нас, то у самих должен возникнуть интерес. – Андрей открыл выдвижной ящик и вынул из него нож. – Так спокойнее будет. Возьми тоже.