Секретный код ЧуньЯ в мире людей

Элиния Крей

Секретный код ЧуньЯ в мире людей

Введение

Приветствую тебя искатель, возможно мы подружимся и пройдем путь вместе в этой книге вместе с ее героями, но начну издалека. Мы часто смотрим на жизнь через призму своих страхов и травм, не замечая, как награждаем этими комплексами своих детей. Хочется жить легче и проще, но для этого нужно остановиться и вырваться из суеты, чтобы разглядеть осколки прошлого, которые колют глаза, сливают энергию и влияют на каждый наш выбор. В водовороте событий мы рискуем онеметь, перестав чувствовать не только боль, но и радость жизни. Эта книга – о том, как остановить этот вихрь и начать жить меняя свое внутреннее состояние, а не выгорать.

Для кого эта книга? Она написана для всех, кто узнает себя в собирательном образе человека (чаще – женщины) с семьей, детьми и мирскими проблемами, чей мир сузился до рамок работы и дома, но чья душа тоскует по чему-то большему. Но она также и для мужчин, таких как Дмитрий, которые борются со своими внутренними демонами и ищут точки опоры в современном мире.

Ключевое условие: книга будет полезна и понятна вам, если вас не ранят рассуждения о предназначении, тонком мире и поиске себя, а метафорический язык и допущение эзотерических взглядов (как история с Чун-ЧуЯ) вы готовы принять как инструмент для самопознания, а не буквальное руководство.

О чём эта книга? Её главный вопрос – «Не забывай, кому ты служишь». Водоворот жизни может унести и разорвать на множество маленьких частей, заставляя нас служить чужим ожиданиям, страхам и старым правилам. Через метафоры, легкий юмор и духовные прозрения мы исследуем, как не потерять себя в этом хаосе. Здесь затронута и тема «бесов» – но не в религиозном смысле, а как образ наших внутренних ограничивающих демонов: травм, страхов и сомнений, которые шепчут: «Бойся, защищайся, окаменей!». Эта история о том, как человек, встречаясь с кризисами, эволюционирует, учится управлять своей энергией и находит путь к росту.

Важное примечание: Практики и метафоры, показанные в книге, не являются медицинскими или психологическими рекомендациями и уж тем более панацеей от всех бед. Это творческое осмысление и систематизация многолетнего опыта автора и ее клиентов. Они не раз доказывали свою эффективность как инструмент для перезагрузки мышления и смены угла зрения, но всегда требуют осознанного применения и адаптации к вашей уникальной жизненной ситуации.

Как построена эта книга? Это практический сплав опыта, художественного вымысла и духовных инсайтов, не относящихся к религиозным взглядам. Вы увидите эволюцию героев в кризисных ситуациях и сможете взглянуть через их опыт на собственные проблемы. Каждая глава – это шаг от осознания к действию: от обнаружения своих «окаменевших» частей до обретения гибкости и выхода в состояние потока. Книга построена так, чтобы вы не просто читали, а примеряли на себя роли героев, находили свои «осколки» и учились собирать из них новую, целостную картину мира.

Почему я взялась за эту работу? Несколько лет назад, отвечая на бесконечные «почему» своего ребенка, я объясняла ему язык машин на дороге: как они гудят и мигают фарами, общаясь друг с другом. Таксист тогда удивился и сказал: «Сказки вам писать надо». Видимо, это была одна из первых искр. Затем были годы духовных практик, экспериментов и консультаций с людьми, которые приходили ко мне с проблемами. Стало ясно, что решение любой проблемы лежит на уровень выше того, где она зародилась. Эти истории, собранные по крупицам, и стали основой книги, герои которой ищут и находят свои «высшие» решения.

Эта книга – приглашение выйти за рамки привычного и увидеть в водовороте жизни не угрозу, а силу, которая ведет к вашему истинному «Я».

1 – Осколки, ищущие глаз (Для тех, кто растерялся в погоне за успехом)

Летящий камень разобьётся: либо сам, либо разобьёт что-то. В любом случае, остаются осколки – острые, готовые впиться в самое незащищенное место.

Леся стояла перед зеркалом в ванной, вглядываясь в свое отражение сквозь утреннюю дымку недосыпа. Сегодня – сложные переговоры. Внутри – знакомый холодок тревоги, сжимающий горло. Но ее лицо, отработанным до автоматизма движением, сложилось в спокойную, уверенную, почти каменную маску. Где-то внутри дрогнула мысль: «А пофиг, будь что будет. Это не единственная организация в городе, другое место найдется всегда».

Её больно укололи вчерашние упреки и наставления начальника, с которым они давно вместе работают. Он имел дурную привычку обесценивать ее старания: победы принимал как должное, а поражения списывал на отсутствие деловой хватки и некомпетентность.

С одной стороны, Леся понимала его по-человечески: начальник не друг и у него своя миссия.

С другой – каждое слово летело в нее осколками, больно раня душу.

Её собственный перфекционизм добавлял масла в огонь, шепча: «Могла бы и лучше!» прямо в самое сердце. Называйте это осознанием – эмоциональным интеллектом, энергетической воронкой или забитыми чакрами. Больно было. Но показывать боль – не принято. Обсуждать – тем более.

Коллеги, конечно, охотно обсуждали и таланты, и абьюзивные замашки начальника. Это снимало напряжение, но все равно – воспринимали как данность.

«Ведь ходит же мнение в менеджменте, что только слегка психопатичные личности способны круто управлять коллективами?» – мелькнула мысль, благодаря которой, Леся воспринимала их отношения… во благо.

Тихо рассуждая об этом, Леся провалилась в свой прошлый конфуз, где ей прилетело – мысль о проваленных переговорах. Уже было так: Ее делегировали с ее выбранной и проработанной стратегией унификации ассортимента. Она тогда выиграла дебаты у коллеги, настаивавшего на ценовой стратегии для региона. Но на переговорах выяснилось, что клиент – ярый фанат ценовой стратегии! Пришлось на ходу пересматривать решения, чтобы не упустить его. И вроде бы она молодец? Но и поступиться пришлось… Это были осколки прошлого, с которыми не так-то просто смириться. Чувство вины и какой-то недоработанности все еще тяготило…

Камень номер один – страх провала. Она поймала его на лету, не дав разбить хрупкое утро. Держи лицо. Просто очередной вызов.

Она была мастером этого. Вспомнить хотя бы тот адский проект по исследованию локальных рынков. Сроки горели синим пламенем, а исходные данные – сплошная каша! Цифры перепутаны так, что выйти на нужные показатели казалось фантастикой. Паника висела в воздухе густым, удушающим туманом. Коллеги начали перебрасываться обвинениями, как раскаленными углями. Камни летели со всех сторон: хаос, безответственность, неминуемый провал. Леся встала. Не кричала. Просто взяла кофе, уселась за комп и погрузилась в формулы, отчеты, строчки кода. Мир сузился до экрана и стука клавиатуры. Ночь прошла в напряженном молчании. К утру она восстановила базу, выловив несоответствия, будто жемчужины из ила. Оставалось лишь доделать. Когда коллеги утром увидели результат, гнев сменился липкой благодарностью. «Спасибо, ты нас выручила! Премию выбьем, обязательно!»

Осколок обещания. Она лишь кивнула, уже не маленькая, чтобы верить в сказки. Обещанного, как обычно, ждали три года. Но ее это не сломило. Она знала свою цену.

Когда-то, чувствуя запутанность в жизни, она впервые обратилась к психологу. Но отвечать на бесконечные вопросы: «Что ты хочешь? Куда хочешь двигаться?» – не могла. Потому что не знала. Ей одновременно было интересно все – и при этом ничто не зажигало искру. Просто плыла по течению, выживая, справляясь с бесконечным потоком проблем. И тут… познакомилась с альтернативной психологией, астропсихологией, эзотерикой. Узнала свой бодиграф в Human Design и поняла – она Генератор. Не начальник, кричащий приказы, а стержень, на котором держится проект. Та самая сила, что ведет за собой молчаливой уверенностью, неуемной энергией, доводящей интересное до результата. (В тот момент она еще не понимала, что «интересное» – это ключ, и порой сливала энергию туда, куда ей вовсе не следовало бы).

Эта способность видеть суть, вычислять корневые интересы людей, была ее суперсилой. Она могла наблюдать, как харизматичный коллега, только что пытавшийся утопить другого в потоке критики, мгновенно переключался на искреннюю (или виртуозно сыгранную?) радость общему успеху. Она видела игру. И порой это утомляло сильнее самой работы.

Осколок недоверия. Он кололся еще с детства, где счастье мерялось списком «накормлен-одет-учится хорошо». Где родительская любовь пробивалась сквозь плотные заросли упреков: «Почему обувь не вымыла?», «Как могла забыть помочь брату?», «Неужели так трудно?». Каждое слово – камень вины, швыряемый с самыми добрыми намерениями, но оставляющий глубокие царапины. Она старалась изо всех сил: сидела ночами над учебниками и проектами, писала родителям письма-исповеди, пытаясь переписать историю детских травм. Она должна была стать успешной. Это был вопрос выживания. Энергию она черпала из творчества – театральных ролей, где проживала чужие эмоции; рукоделия, где нить становилась медитацией; стихов и сказок, чьи метафоры переворачивали и снова показывали другую сторону ситуации; народной музыки, от которой кровь в жилах пускалась в пляс, а руки сами искали дробь.

Но камни неудач тоже летели. Крутые начинания, не взлетев, разбивались о реальность, оставляя острые осколки сожаления. «Недостаточно», «не смогла», «не хватило» – эти колючки мешали двигаться дальше, высасывая драгоценную энергию. Она верила в закон ее сохранения: вкладываешь в страсть – приумножается; борешься с негативом – истощаешься. И сейчас она была на грани.

Тяжелая ноша – вина перед детьми (что не может дать им «все», как мечтала), разочарование в муже (его инфантильность – огромный валун на ее пути), постоянная битва с весом (еще один камень преткновения, о который спотыкалась ее самооценка, особенно когда чужие «добрые» советы звучали как укор: «Однажды полный мужик на улице буркнул: «Я тоже тучка был, пока лимонад не бросил пить». Леся сжалась. С чего он взял? Неужели на мне написано «трогать можно»?).

И вот она, у зеркала. Усталость въелась в кости глубже, чем морщины у глаз. Она вспомнила времена голодного студенчества, когда один чайный пакетик растягивали на неделю, а радость была простой и ясной. Стройнее была тогда, да. Но не легче.

Антидепрессанты… Еще один эксперимент, еще один камень, брошенный в надежде пробить стену апатии. Они сделали ее «каменной машиной» – не «железной леди», идущей сквозь бури, а чем-то холодным, отстраненным, лишенным трепета. Она научилась терпеть. Виртуозно. Но эта каменная броня не была спасением. Она была тюрьмой.

Осколки прошлого – вина, упреки, неудачи – кололи глаза, не давая разглядеть контуры будущего. Созерцать было больно. Но Леся сжала кулаки. Хватит. Хватит раниться об осколки чужих ожиданий и собственных крушений. Энергию, которую она тратила на то, чтобы не уколоться, на удержание этой тяжелой ноши, она отчаянно нужна ей для жизни. Для ее детей. Для себя самой.

Она резко выпрямилась перед зеркалом, смахнув невидимую пыль с плеч. Профессионал. Мать. Женщина. Генератор. Она была всем этим. Но каменной быть больше не хотела. Сегодня, после этих переговоров, она сделает шаг в неизвестность. Мир за пределами привычных схем, сухой логики и бесконечных KPI манил. Энергии, потоки, карты звездного неба – все, что она когда-то отвергала как «ненаучное», теперь казалось возможным ключом. Ключом не к побегу, а к перезагрузке. К пониманию, куда направить эту бурлящую внутри силу, чтобы летящие камни судьбы не разбивали ее, а… становились ступеньками на пути? Она не знала. Но готова была искать. Готова к любому эксперименту, чтобы сбросить каменные оковы и снова почувствовать, как от залихватской народной мелодии кровь пускается в пляс, а не застывает льдом.

Она глубоко вдохнула, поправила пиджак. Очередное испытание. Но она освободилась. От страхов. От чужих ожиданий. Она просто дышала. Глубоко. По схеме. И ловила тот самый неуловимый поток. Она была готова его поймать. А потом… потом начать собирать осколки в новую, сияющую мозаику. Сейчас ее завораживал сам процесс. Чтобы избавиться от чувства вины, ее аналитический ум мог наконец отдохнуть – не нужно было копаться в глубинных чувствах и ждать озарений. Нужно было просто чувствовать и действовать из своего центра.

2 – Библиотека сломанных часов

"Время – самый ценный, необратимый, невосполнимый ресурс. "

Леся ощущала время буквально кожей: то как тяжелую, колючую мантию тревожности, расшитую бисером "не успею", то как сладкий, украденный миг, когда карандаш танцует по бумаге…

Время текло по Лесе не рекой, а то густой патокой, то ледяным ручьем с острыми камнями. Она чувствовала его каждой клеточкой. Каждую секунду, украденную сном ради утренней медитации. Каждую минуту, растоптанную в пробке по пути на работу. Каждый час, проглоченный школьным домашним заданием, которое больше напоминало квест для спецназа, чем для ребенка. Это ощущение – постоянного цейтнота, гонки с таймером в голове – добавляло в ее жизнь особого «перца» тревожности. Она боялась не успеть. И боялась успеть – потому что "успеть" часто значило "сделать через силу, на износ".

«Не успеваю!» – могла бы она воскликнуть, упав на диван в позе «выжатого лимона». Пожалеть себя. Обвинить обстоятельства. Помечтать, как сладко было бы сегодня позже встать, позже накраситься, сделать зарядку не под свист чайника, а под пение птиц (если бы они пели за окном, а не чирикали испуганно под колесами машин). Но «позже» было роскошью. Как и «раньше». Время было роскошью.

Добрые советы в стиле «Надо вставать на час раньше, успеешь и йогу, и смузи!» или «Просто делегируй, дорогая!» вызывали у нее лишь горькую усмешку. «Легко говорить, когда у тебя на подхвате бабушка с дедушкой или хотя бы финансовый резерв размером с Эверест!» Леся чувствовала себя в этом плане обделенной, как Золушка до феи, но без гарантии попадания на бал. Ее бал – это было бесконечное «надо»:

Надо на работе: горы поручений, летящих с неба, словно град, каждый с пометкой «СРОЧНО! ВЧЕРА!».

Надо от школы: учителя виртуозно осваивали родителей. Всё, что не успели (или не захотели) втолковать за 6 уроков, щедро вываливалось дома в виде «закрепите», «проработайте», «создайте проект». Школа превратилась в абсурдный театр: дети проводили там львиную долю дня, но ответственность за воспитание и, по сути, за результат обучения ловко перекладывалась на родителей. Школа ставила себя в позицию оценщика, холодного регистратора фактов: «Усвоил? Молодец. Не усвоил? Твои (родительские) проблемы. Репетитора найди!» Леся с горечью вспоминала свою школу: учитель мог оставить после уроков и долбить тему с отстающими, пока не дойдет. Считалось злом, насилием. Теперь это «зло» трансформировалось в вечерний ад для семьи и полное отсутствие свободного времени у детей. «Прогресс?» – саркастично подумала Леся, разбирая в 10 вечера очередной "творческий" (читай: родительский) проект Виты про динозавров из папье-маше.

Нехватка времени на «хочу» была ее личным краеугольным камнем, о который она спотыкалась ежедневно. «А что ты хочешь-то, Лесь?» – спрашивала она себя порой (эхо вопроса того самого психолога?). И ей порой после каждого НАДО, хотелось поставить знак вопроса, действительно НАДО?

И тогда, в редкие порывы творчества, она совершала дерзкие ограбления. Крала время. Хотя бы 15 минут. Садилась с блокнотом и карандашами. И растворялась. Время вокруг замедлялось, становилось тягучим, сладким. Рука водила карандашом, рождая целебные каракули. Не симметричные узоры мандал (на это не было времени!), а хаотичные линии, пятна, завитушки. Она называла это «умыванием белого листа». Это было сродни гаданию на кофейной гуще, только наоборот: не пытаться разглядеть образ в хаосе, а создать хаос, а потом найти в нем структуру, смысл, магию. Темные карандаши шли в ход, когда хотелось грустить. Яркие – когда пробивался лучик надежды. В этих каракулях жило ее настоящее «хочу» – свобода, игра, отсутствие правил. Пять украденных минут творчества заряжали ее, как час сна.

Она усвоила простую истину, прочувствовала ее насквозь: в радости время летит, в горести – тянется. Поэтому училась горевать осознанно, но уже понимала, что если даже не вывозит все тяготы жизни, творчество – ее Солнце и Венера. Оно давало мощные прорывы.

Не погружаться в ту самую заразную депрессию, которая, как черная туча, накрывает не только тебя, но и всю семью. «Если мать в тоске – детям тоже не до радости». Она знала это на своей шкуре. Леся училась подмечать моменты, которые тянули вниз, и сознательно искать им противовес – те самые каракули, смешной ролик, запах кофе, объятия дочери. Баланс «хочу/надо/могу» был хрупким, как фарфоровая кукла. «Надо» – всегда перевешивало. «Могу» – часто оказывалось меньше, чем хотелось. Но хочу»… «Хочу» она отвоёвывала. По крупицам. По минутам.

Время – не линейка. Это эмоциональный аккумулятор. Каждая минута, прожитая в злобе, страхе или обиде, – это свинцовая дробь в копилку твоей ауры. Прожитая в радости, азарте, созидании – чистый ток. Леся усвоила это на своей шкуре, ободранной о колл-центр банка-монстра. (Очередной острый осколок ее прошлого).

Там время меряли секундомерами. Каждый звонок – битва. Клиенты? Часто – токсичные мешки с криком. Обвиняли во всем: от погоды до мировой финансовой системы. А она, Леся-каменщик, ее долото – скрипт, ее камень – продукт, должна была впитывать этот яд с улыбкой за "минималку + копеечные премии". Ее время там стоило дешевле офисной туалетной бумаги.

Обесценивание – чума века. Общество поделилось на "успешных в тренде" и "лузеров". Леся чувствовала себя последней. Начальство? "Леся, срочно отчет!" в 17:55. Семья? "Мама, помоги с проектом 'Экосистема болота'!" в 23:00. Личные границы? Размыты, как берег во время шторма. Ослушаться начальника? Путь к увольнению. Отказать детям? Путь к чувству вины размером с Уральский хребет.

Однажды, в святое 8 Марта, звонит мажор. Орёт, обвиняет в мошенничестве, требует директора. Потом – пауза. И ледяное: "Девушка, вы знаете, какой сегодня день? Почему вы не с семьей? За эти копейки даже яблоко ребенку не купишь. Ищите место, где вас ценят."

Щелк. Внутренний стержень – тот самый, что мама когда-то хвалила ("Ты справишься!") – треснул. Слезы хлынули Ниагарой. Ноги отнялись. Начальница шипела: "Соберись! В линию!" Но как? Поддержки ноль. Бабушки-дедушки? Только на небесах. Она – одна на поле боя, где время – враг, стреляющий свинцовой дробью нелюбви к себе.

Каменное состояние – вот ее ритуал выживания в те времена. Не чувствовать. Не реагировать. Стать булыжником в потоке дерьма. Как кредиты, которые она продвигала. Время-липучка. День платежа – как день казни.

Но она видела и другое: подруга взяла кредит на операцию, переквалифицировалась из парикмахера в грумера, открыла студию – выкарабкалась! "Кредит – топор над головой, но иногда он рубит петлю на шее," – горько думала Леся. Ее личный топор – банк, съевший ее пенсионные накопления хитростью в договоре. Обида? Глубже Марианской впадины. Но камень не чувствует обиды. Камень терпит.

Но камень трескается. Тело начало мстить: лишний вес – броня из сала, наращенная против мира. Сигнал: "СТОП! Я в опасности! Спасай себя!"

Как сэкономить время на токсичных людях и не сойти с ума? Леся выработала свою арт-артиллерию:

1 Кукла-Недоля (Русский детокс): Как только чувствует, что старые обиды/привычки/претензии тянут назад – берет лоскуты. Плетет чудную куклу. Шепчет ей все: "Вот сволочь-начальница… Вот кредит-грабитель… Вот муж-тунеядец… Вот сплетница-коллега…" Наполняет куклу до отказа своим ядом. Потом – торжественное аутодафе во дворе (или в печке). Смотрит, как горит. "Как отраву выплюнуть – легче. Злость сгорела, не отравляя меня."

2. Пластилиновые Палачи (Сарказм в 3D): Вспомнила токсичного клиента? Коллегу-змею? Берет пластилин. Лепит рожу. Утрированно-мерзкую. Месит, давит, ты че. Вмешивает в материал всю ярость. *"Вот тебе, мажор 8-мартовский! Вот тебе, банк-оборотень!"* Сила арт-терапии – в физическом переносе темноты из души в бездушную массу. Экономит часы на пережевывании мыслей.

3. Внутренний Скоморох (Добрый стеб): Услышала сплетню? Коллега ляпнул глупость? Включает внутреннего скомороха. Представляет обидчика в шутовском колпаке, пляшущим под дудочку. "Ой, Васенька, ну и ляпнул же! Прям скоморох недоделанный! Ха-ха!" Высмеять по-доброму – не значит простить. Значит – обезвредить. Не тратить время на переживания. Скоморох над дураком посмеялся – и пошел дальше.

Баланс – не в равных долях позитива и негатива. Баланс – в управлении ядом. Выпустить пар через куклу, пластилин или скомороший смех – значит не дать токсинам отравить драгоценное время своей жизни. Да, на работе она порой каменеет, чтобы выжить. Но дома? Каменный панцирь надо снимать! Как грязную спецовку. Иначе родные утонут в твоей эмоциональной мерзлоте.

Сейчас, вспоминая прошлое, Леся пыталась стереть эти годы из памяти. Но уже чувствовала и понимала, что все неспроста, и многое она сама допустила. Ловила себя на мысли, что и это прошло, и это было во благо. Причем эти мысли появились именно недавно, чудесным образом освещая ей путь. Но что за магия в этом была вовлечена? Какие непонятные силы? Духовный рост, конечно, дело крутое, но не нужно ехать за ним на ритриты в Индию. Здорово бы на берегу реки в тепле и уюте ощущать блаженство, а ты попробуй это сделать в нашем троллейбусе, когда каждая часть тела под угрозой… Или все-таки может? В этом внутреннем пространстве я решаю, как реагировать и что замечать. Где-то прикинуться душкой, а где-то камнем.

Но лучшее время, конечно, сохранялось в воспоминаниях, там где можно было видеть прошлое так, как хочется. И для Леси одно из таких было – поездка на море.

…На море. Они были все вместе: она, муж, Леся-дочь, Вита. Идиллия. Может, от отсутствия быта? Или потому, что Вита завела воображаемого друга? История была удивительной. Дети строили замок из песка. Вита нашла камень. Не простой – теплый, особенный. И тут старший мальчишка, верзила, снес их постройку. Вита, обычно робкая, сжала камень в руке. И внутри нее что-то щелкнуло. Страх сменился яростью. Она выпрямилась во весь свой малый рост и заорала: «Пошёл вон! Кто тебя звал?!» Вита была так убедительна и тверда, что верзила опешил. «Ты что, малявка?!» – пробурчал он. «А ну-ка, ребята! Берите камни! Забросаем его, если не уйдет!» – скомандовала Вита. И маленькие строители, обычно трусливые, послушно схватили камни. Верзила отступил. Вита испытала незнакомый прилив: смелость, доблесть, власть. Приятное тепло от камня в руке разливалось по телу. Вечером она взахлеб рассказывала маме о своей победе, о том, как ее наконец заметили. Камень стал ее талисманом. «Он живой, мам! Теплый! Как яйцо! Я слышу, как внутри стучит! Он мне поможет в школе!» Перед отъездом Леся предложила бросить камень в море, показав, как он прыгает по волнам. Вита посмотрела на маму строго, почти по-взрослому: «Нет. Он живой. Он поможет мне разобраться с этой школой».

В этот момент Лесю снова нагнал осколок прошлого. Она смотрела на дочку, такую маленькую, а уже зависящую от этих лайков и оценок учителей. Как найти способ помочь ей, не травмируя ее уникальность? Этот вопрос так и оставался открытым в ее поле внимания.

Вики (Вероника-доча) с ее теплым камнем – талисманом и с ее вечным "не хочу учиться" – не враги. Они – ее живой антидот. Их смех, их слезы, их "мам, посмотри!" и конечно « А почему?» – это настоящие лайки, заряжающие аккумулятор души куда сильнее виртуальных.

Каменной быть – иногда необходимо. Окаменеть навсегда – значит похоронить себя заживо. Время синхронизирует нас не с миром, а с собственным сердцем. Услышь его стук под каменной броней. Сними панцирь. Дыши. Чувствуй. Даже если вокруг – война, а в кармане – только теплый камушек и кусочек пластилина. Ваше время – ваше. Не дайте его украсть и отравить. Жгите кукол, лепите рожи, смейтесь, как скоморохи. И будьте живыми.