Крайняя мера

Эдуард Сероусов

Крайняя мера

Часть I: Изоляция

Глава 1: Последнее убежище

Алексей открыл глаза в темноте, ощущая металлический привкус на губах. Он не знал, сколько времени провел без сознания. Секунды, минуты, часы – в полумраке бункера это не имело значения. Его тело казалось чужим – тяжелым и неповоротливым. Он поднял руку и коснулся виска. Пальцы стали липкими от крови. Где-то капала вода – медленно, ритмично, как метроном, отсчитывающий время нового мира.

Звуки постепенно проникали в сознание. Тихий гул вентиляции. Неясный шепот голосов. Механическое жужжание откуда-то из глубины бункера. Алексей сел, морщась от боли в ребрах, и огляделся. Помещение выглядело как медицинский блок – маленькая палата с металлическими стенами, минимумом мебели и медицинским оборудованием.

Он попытался восстановить в памяти события, которые привели его сюда. Воспоминания приходили обрывками, похожими на осколки разбитого зеркала. Сирены. Паника на улицах. Небо странного желто-зеленого оттенка. Люди в защитных костюмах. Эвакуационные пункты. Военные грузовики. Крики. Выстрелы.

Дверь открылась, впуская полосу более яркого света, и на пороге показалась женщина в белом халате поверх серого комбинезона.

– Очнулся наконец, – сказала она без удивления, как будто констатируя факт. – Как голова?

– Бывало и хуже, – хрипло ответил Алексей, пытаясь улыбнуться. – Где я?

– «Северное убежище», – женщина подошла ближе и посветила маленьким фонариком в его глаза, проверяя реакцию зрачков. – Правительственный бункер класса А. Вернее, то, что от него осталось. Ты последний, кого привезли перед полной изоляцией.

– Полной изоляцией?

– Официальное название процедуры, – она пожала плечами. – Проще говоря, мы задраили все люки. Наверху теперь не осталось ничего, что могло бы дышать без специального оборудования. По крайней мере, в радиусе тысячи километров.

Алексей хотел спросить еще что-то, но в этот момент в коридоре раздались шаги, и в дверях появился высокий мужчина с военной выправкой, хотя и в гражданской одежде.

– Доктор Ахметова, он в состоянии присутствовать на собрании? – спросил он, игнорируя Алексея.

– Сотрясение, два сломанных ребра, множественные ушибы, – ответила женщина. – Но мозг функционирует нормально. Что скажешь, солдат? – она повернулась к Алексею. – Сможешь дойти до конференц-зала?

Алексей медленно встал, превозмогая боль.

– Смогу, – сказал он. – У меня много вопросов.

– У всех нас много вопросов, – сухо заметил мужчина. – Меня зовут Виктор Самойлов. Я был директором «Северного убежища» до… всего этого. Через пятнадцать минут в конференц-зале собрание. Нас немного, так что познакомишься со всеми сразу.

Конференц-зал оказался просторным помещением со столом в форме буквы «П» и большим экраном на стене. За столом уже сидели три человека, тихо переговариваясь между собой. Когда Алексей вошел, поддерживаемый доктором Ахметовой, все повернулись к нему.

– Наш последний гость пришел в себя, – объявил Виктор, указывая Алексею на свободный стул. – Начнем.

Алексей сел, морщась от боли в ребрах, и окинул взглядом присутствующих. Кроме Виктора и доктора, которую он уже встретил, здесь были: сутулый нервный молодой человек в очках, сидевший перед открытым ноутбуком; седой мужчина старше всех остальных, с аристократической осанкой; и молодая женщина с короткими русыми волосами и настороженным взглядом.

– Может быть, сначала представимся? – предложил пожилой мужчина. – Для нашего нового коллеги по несчастью.

Виктор скривился, но кивнул.

– Виктор Самойлов, – сказал он. – Бывший директор этого исследовательского центра. Теперь, видимо, директор этого бункера.

– Диана Ахметова, – представилась женщина в белом халате. – Врач, специализация – психиатрия.

– Игорь Валентинович Корнеев, – сказал пожилой мужчина с легким поклоном. – В прошлой жизни – профессор философии Московского университета. Теперь, боюсь, просто старик, волею судеб оказавшийся здесь.

– Николай Бронников, – неловко произнес молодой человек в очках, не отрывая взгляда от экрана ноутбука. – Системный администратор комплекса. Пытаюсь восстановить связь с внешним миром.

– Марина Соколова, – тихо сказала женщина с короткими волосами. – Эколог. Исследовала последствия промышленных выбросов на экосистемы Сибири.

Все посмотрели на Алексея. Он выпрямился, игнорируя боль в ребрах.

– Алексей Левин. Военный медик, последние пять лет служил в составе миротворческих сил ООН. Был в командировке в Сибирском регионе, когда… – он замолчал, подбирая слова. – Когда всё это началось.

– Ну вот, мы и познакомились, – сказал Виктор. – Теперь к делу. Николай, что у тебя по связи?

Молодой человек нервно поправил очки.

– Последний сеанс связи был восемь часов назад. С тех пор полная тишина на всех частотах, – он посмотрел на Виктора с тревогой. – Я пытаюсь запустить резервные каналы, но система не отвечает.

– Что было в последнем сообщении? – спросил Алексей.

Николай взглянул на Виктора, словно спрашивая разрешения. Тот кивнул.

– Это был обрывок переговоров военных. Что-то о периметре сдерживания и приказе запечатать все убежища до особого распоряжения, – Николай сглотнул. – Потом связь оборвалась на полуслове.

В комнате повисла тяжелая тишина. Алексей чувствовал, как напряжение сгущается, почти физически давит на плечи.

– Кто-нибудь знает, что именно произошло? – спросил он наконец. – Я помню только эвакуацию и странный цвет неба.

Марина подняла голову. Её глаза казались слишком большими на бледном лице.

– Комбинация факторов, – сказала она тихо. – Началось с серии необычных атмосферных явлений над промышленным поясом. Что-то изменило структуру верхних слоев атмосферы, образовался эффект линзы. Одновременно произошла авария на нескольких химических предприятиях. Вероятно, из-за тех же атмосферных аномалий. Выброс токсинов, который в обычных условиях рассеялся бы, оказался запертым под этой «линзой». Концентрация ядовитых веществ превысила критический уровень, и началась цепная реакция с компонентами атмосферы.

– Проще говоря, – вмешался Виктор, – воздух стал ядовитым. Всё, что дышит, умерло или умирает. Кроме тех, кто успел укрыться в таких бункерах, как наш.

– Сколько таких бункеров? – спросил Алексей.

– В Сибирском регионе – девять, – ответил Виктор. – Или было девять. Не знаю, сколько из них успели закрыться. И сколько продержатся.

– А мы? – Алексей обвел взглядом присутствующих. – Сколько продержимся мы?

Виктор переглянулся с Николаем.

– Теоретически этот бункер рассчитан на автономное существование в течение года для группы из двенадцати человек, – сказал он. – Но нас шестеро, и некоторые системы жизнеобеспечения работают не на полную мощность. При правильном распределении ресурсов мы можем растянуть запасы на полтора, может быть, два года.

– А потом?

– А потом, – вмешался Игорь Валентинович, – будем надеяться, что природа возьмет свое. Атмосфера очистится, и мы сможем выйти на поверхность. Если, конечно, там осталось куда выходить.

– Это оптимистичный сценарий, – заметила Марина. – Есть и другие варианты.

– Которые мы обсудим позже, – отрезал Виктор. – Сейчас нам нужно решить более насущные вопросы. Распределение обязанностей, рационирование ресурсов, установление режима дня.

– Постойте, – вмешался Алексей. – Вы сказали, бункер рассчитан на двенадцать человек. Нас шестеро. Где остальные?

Виктор помрачнел.

– Не все сотрудники центра успели вернуться до изоляции. Кто-то был в отпуске, кто-то в командировке. Персонал эвакуировали в первую очередь, но транспорт не добрался до некоторых пунктов сбора.

– И вы их бросили? – Алексей подался вперед, морщась от боли в ребрах.

– Мы следовали протоколу, – холодно ответил Виктор. – У нас был четкий график, и когда пришло время закрывать люки, мы их закрыли. Это было непростое решение, но оно спасло нас. Если бы мы ждали еще хоть час, никто из нас сейчас не сидел бы здесь.

Алексей хотел возразить, но Диана положила руку ему на плечо, слегка сжав – предупреждение не продолжать этот разговор.

– Есть еще один человек, – сказала она. – Полина Светлова, архитектор. Она в шоке, спит под седативными. Я проверю ее позже.

– Итак, нас семеро, – резюмировал Виктор. – Семь человек, которые могут стать последними представителями человечества в этом регионе. Возможно, на планете. Я предлагаю установить четкие правила нашего сосуществования здесь. И первое правило – рациональное использование ресурсов. Николай, подготовь к завтрашнему дню полную инвентаризацию всех запасов. Диана, проведи медицинский осмотр каждого, мне нужно знать состояние здоровья группы. Марина, займись системами регенерации воздуха и воды. Игорь Валентинович… – он замялся.

– Я могу каталогизировать библиотеку, – спокойно предложил профессор. – Знания – тоже ресурс. И, возможно, самый ценный в нашей ситуации.

– Хорошо, – кивнул Виктор и повернулся к Алексею. – А вы, когда поправитесь…

– Я поправился, – перебил его Алексей. – И я военный медик, так что могу помогать доктору Ахметовой и заниматься физической подготовкой группы. В условиях ограниченного пространства мышцы атрофируются быстрее, чем вы думаете.

– Что ж, отлично, – Виктор выглядел не слишком довольным инициативой Алексея, но возражать не стал. – Завтра в это же время проведем второе собрание и обсудим результаты.

Когда все начали расходиться, Алексей подошел к Николаю.

– Можно еще раз попытаться связаться с внешним миром? – спросил он тихо.

Николай посмотрел на него поверх очков.

– Можно, но это бесполезно. Я перепробовал все частоты.

– И все же, – настаивал Алексей. – У меня остались люди наверху. Я должен знать, что с ними.

Николай вздохнул, но кивнул.

– Пойдем в коммуникационный центр. Но не обещаю чудес.

Коммуникационный центр представлял собой небольшую комнату, заставленную оборудованием, большая часть которого была выключена. Николай сел за главную консоль и начал включать системы.

– Ты правда системный администратор? – спросил Алексей, наблюдая за его действиями.

Николай хмыкнул, не отрываясь от монитора.

– Официально – да. Неофициально – я специалист по кибербезопасности. Скажем так, не всегда с правильной стороны закона.

– Хакер?

– Предпочитаю термин «специалист по информационному проникновению», – Николай слабо улыбнулся. – Попал сюда по программе перевоспитания талантливой молодежи. Работа или тюрьма, выбор был несложным.

Экраны постепенно загорались, но на всех было только белое шипение помех.

– Что ты надеешься услышать? – спросил Николай, передавая Алексею наушники. – Там никого не осталось.

Алексей надел наушники. В них шуршали только помехи – белый шум мертвого эфира. Он переключал частоты одну за другой. Пусто. Еще одна. Пусто. Еще одна…

И вдруг – едва различимый человеческий голос сквозь треск помех. Алексей резко выпрямился, вслушиваясь всем телом.

– Повторяю… выжившим… зона карантина… оставайтесь… убежищах… помощь…

Голос прервался, снова сменившись белым шумом.

– Ты слышал это? – Алексей повернулся к Николаю. – Там кто-то есть!

Николай выхватил у него наушники и надел сам, лихорадочно подкручивая настройки.

– На какой частоте? Где ты это слышал?

Алексей указал на шкалу, и Николай начал настраивать оборудование, пытаясь усилить сигнал. Но через несколько минут бесплодных попыток он покачал головой и снял наушники.

– Ничего. Если это и был сигнал, он пропал.

– Но ты веришь мне? Ты веришь, что я что-то слышал?

Николай долго смотрел на него, потом пожал плечами.

– Может быть, это был сигнал. А может, слуховая галлюцинация. После сотрясения такое бывает.

– Это не галлюцинация, – упрямо сказал Алексей. – Там кто-то есть. И они говорили о помощи.

– Даже если так, – Николай выключил оборудование, – что ты предлагаешь делать? Выйти наружу и поискать их? Открыть шлюзы и впустить токсичный воздух? Мы в ловушке, друг. Фактически похоронены заживо. Просто в могиле с кондиционером и запасом еды.

Он встал и направился к выходу.

– Завтра инвентаризация. Советую выспаться. Нас ждут интересные времена.

Алексей не мог заснуть. Он лежал на узкой койке в маленькой комнате, которую ему выделили, и смотрел в металлический потолок. Воспоминания о последних днях наверху вспыхивали в памяти, как кадры кинохроники.

Он вспоминал, как всё началось – с новостных сообщений о странных атмосферных явлениях. Никто не воспринял их всерьез. Потом появились сообщения о птицах, падающих с неба, о мертвой рыбе в реках. Экологическая катастрофа, говорили эксперты на экранах. Неприятно, но не смертельно.

А потом начали умирать люди. Сначала единицы – старики и дети, потом десятки, сотни. Больницы переполнились. На улицах появились военные в защитных костюмах. Начались эвакуации, сначала организованные, потом хаотичные. Паника. Мародерство. Стрельба.

Его группа должна была обеспечивать медицинское сопровождение эвакуации сотрудников научного центра. Они почти добрались до места назначения, когда их перехватил военный патруль. Странные люди без опознавательных знаков. Была перестрелка. Алексей помнил, как получил удар по голове, а потом темнота. И вот теперь он здесь, в металлической коробке глубоко под землей, возможно, среди последних живых людей.

В дверь тихо постучали. Алексей напрягся.

– Войдите.

Дверь открылась, и в проеме появилась Марина. Она выглядела усталой, но более собранной, чем во время собрания.

– Не спится? – спросила она.

– Слишком много мыслей, – ответил Алексей, садясь на кровати. – А ты что не спишь?

Марина вошла и закрыла за собой дверь.

– Проверяла системы фильтрации. У нас проблемы с водяным контуром. Ничего критичного, но требует внимания.

Она села на единственный стул в комнате.

– Николай сказал, ты слышал что-то в эфире. Что именно?

Алексей внимательно посмотрел на нее.

– Голос. Говорил о выживших, о карантине, о помощи. Почему ты спрашиваешь?

Марина помолчала, словно решая, стоит ли продолжать.

– Потому что я не верю в совпадения, – сказала она наконец. – Эта катастрофа… это не просто экологический кризис. Всё произошло слишком быстро, слишком организованно.

– Что ты имеешь в виду?

– Я изучала эти регионы годами. Мониторила все предприятия, все выбросы. Да, ситуация была плохой, но не катастрофической. А потом вдруг всё сходит с ума в течение нескольких дней? – она покачала головой. – Это не похоже на естественный процесс.

– Ты думаешь… – Алексей запнулся, не решаясь произнести то, что пришло в голову.

– Я ничего не думаю, – быстро сказала Марина. – У меня нет доказательств. Только интуиция. И многолетний опыт работы с экологическими данными.

Она встала.

– Просто будь осторожен. Внимательно смотри и слушай. И не принимай ничего на веру.

Когда она ушла, Алексей еще долго сидел неподвижно, глядя на закрытую дверь. В глубине сознания зародилось смутное ощущение, что бункер хранит больше тайн, чем кажется на первый взгляд.

Утро в бункере ничем не отличалось от ночи – тот же искусственный свет, тот же гул вентиляции. Только часы на стене показывали, что наступил новый день. Алексей проснулся от тихого сигнала общей системы оповещения и сразу вспомнил, где находится. Ребра всё еще болели, но голова прояснилась.

Он вышел в коридор и увидел открытую дверь в конце. Оттуда доносились голоса и запах кофе. Следуя за этим запахом, Алексей оказался в столовой – просторном помещении с несколькими столами и кухонной зоной.

За одним из столов сидели Игорь Валентинович и Диана, тихо разговаривая о чем-то. Увидев Алексея, они прервали беседу.

– Доброе утро, молодой человек, – приветствовал его профессор. – Как самочувствие?

– Жить буду, – Алексей улыбнулся и посмотрел на кофейник. – Это настоящий кофе?

– Самый настоящий, – кивнула Диана. – Может быть, последний в мире, так что наслаждайтесь, пока он есть.

Алексей налил себе чашку и сел рядом с ними.

– Где остальные?

– Виктор и Николай проводят инвентаризацию на складах, – ответила Диана. – Марина в технической зоне. А Полина всё еще спит. Я проверяла ее час назад, состояние стабильное, но психологический шок глубокий.

– Что с ней случилось?

Диана и Игорь Валентинович переглянулись.

– Она видела, как умирали люди, – тихо сказал профессор. – Сотни людей. Она была в торговом центре, когда началась массовая паника. Люди падали замертво вокруг нее. Её спасла только случайность – она успела забежать в служебное помещение с независимой вентиляцией. Там ее и нашла поисковая группа.

– И вы думаете, она поправится? – спросил Алексей, глядя на Диану.

– Честно? Не знаю, – врач пожала плечами. – Человеческая психика непредсказуема. Кто-то ломается от малейшего стресса, кто-то выдерживает невообразимые испытания. Поживем – увидим.

Дверь столовой открылась, и вошел Виктор. Он выглядел мрачнее обычного.

– А, вы уже здесь, – сказал он, окидывая взглядом сидящих за столом. – Хорошо. Нам нужно поговорить до официального собрания.

Он сел напротив Алексея, положив на стол планшет.

– Я только что закончил предварительную инвентаризацию продовольственных запасов, – сказал он, глядя Алексею прямо в глаза. – Они составляют примерно 65% от нормы.

– Но вы говорили, что бункер полностью укомплектован, – напомнил Алексей.

– Я сказал, что теоретически бункер рассчитан на год автономного существования, – поправил его Виктор. – Но это была теория. В реальности часть запасов была… перенаправлена.

– Украдена? – Алексей подался вперед.

– Перенаправлена, – твердо повторил Виктор. – В последние годы финансирование сокращалось. Начальство требовало экономии. Мы должны были как-то выживать.

– Выживать? – Алексей почувствовал, как в нем поднимается гнев. – За счет запасов, которые должны были спасти людей в случае катастрофы?

– В случае гипотетической катастрофы, – холодно ответил Виктор. – Никто не верил, что она действительно произойдет. А мы сталкивались с вполне реальными сокращениями и урезанием бюджета.

– И теперь из-за вашей… экономии мы все умрем раньше срока?

– Никто не умрет, – Виктор выпрямился. – Если мы будем рационально распределять ресурсы. Я разработал систему нормирования, которая позволит нам протянуть до полутора лет. За это время ситуация наверху может измениться.

– Или не измениться, – заметил Игорь Валентинович. – Боюсь, мы должны быть готовы к обоим вариантам.

– Вот почему я хотел поговорить с вами до собрания, – Виктор обвел взглядом присутствующих. – Нам нужно будет ввести строгие правила. Ограничение рациона, регламентированное использование воды, электроэнергии, медикаментов. Это может вызвать… недовольство. Мне нужна ваша поддержка.

– Почему вы говорите это нам, а не всей группе? – спросил Алексей.

– Потому что вы – ключевые фигуры, – ответил Виктор. – Доктор Ахметова контролирует медицинский аспект. Профессор Корнеев – старейший и наиболее уважаемый член группы. А вы, – он посмотрел на Алексея, – похоже, имеете естественные лидерские качества и военную подготовку. Если мы будем действовать согласованно, остальные последуют за нами.

– А если не будем? – Алексей прищурился.

– Тогда, – Виктор жестко улыбнулся, – мы рискуем получить хаос. А в нашей ситуации хаос равносилен смерти. Всех нас.

На второе официальное собрание пришли уже все, включая Полину – хрупкую девушку с длинными темными волосами и глазами, в которых застыл ужас. Она сидела рядом с Дианой, обхватив себя руками, будто ей было холодно.

– Итак, – начал Виктор, стоя во главе стола, – результаты инвентаризации. Николай, пожалуйста.

Николай поднялся, нервно поправляя очки, и начал зачитывать данные с планшета.

– Продовольствие. Запасы составляют 67% от проектной нормы. При равномерном распределении и строгом рационировании их хватит на 249 дней. Вода. Система рециркуляции работает на 82% мощности, что дает нам теоретически бесконечный запас, но с постепенным снижением качества. Медикаменты. Базовый набор укомплектован на 71%, специализированные препараты – на 42%. Топливо для аварийных генераторов – 93% от нормы. Кислородные баллоны для внешних работ – 78%. Защитные костюмы – всего три комплекта в рабочем состоянии.

Он сел, и в комнате повисла тяжелая тишина. Алексей заметил, как побледнела Полина, как сжала кулаки Марина, как устало прикрыл глаза Игорь Валентинович.

– Что ж, – сказал Виктор, нарушая молчание, – ситуация непростая, но управляемая. Я разработал систему рационирования и распределения обязанностей, которая позволит нам…

– Почему запасы неполные? – перебила его Марина. – Этот бункер должен был быть полностью укомплектован. Это же правительственный объект.

Виктор посмотрел на нее тяжелым взглядом.

– Экономические реалии последних лет, – сказал он сухо. – Сокращение финансирования, оптимизация расходов. Мы делали что могли в рамках выделенного бюджета.

– Вы воровали, – тихо сказала Полина, и все удивленно повернулись к ней. Это были первые слова, которые она произнесла с момента пробуждения. – Все вы. Продавали налево то, что должно было спасать жизни.

– Полина, – мягко произнесла Диана, кладя руку ей на плечо, – сейчас не время для обвинений. Мы должны сосредоточиться на том, как выжить в текущих условиях.

– Доктор Ахметова права, – подхватил Виктор. – Что было, то было. Теперь нам нужно думать о будущем. Я предлагаю следующую систему рационирования…

Он начал излагать свой план, показывая графики на планшете. Алексей слушал вполуха, наблюдая за реакцией остальных. Николай полностью погрузился в свой ноутбук, изредка кивая. Марина слушала внимательно, но с явным скептицизмом. Игорь Валентинович смотрел куда-то вдаль, словно его мысли были совсем о другом. Полина снова замкнулась в себе, глядя в одну точку.

Когда Виктор закончил, Алексей поднял руку.

– У меня есть альтернативное предложение, – сказал он. – Ваш план эффективен с точки зрения экономии ресурсов, но не учитывает человеческий фактор. Люди – не машины. Им нужно больше, чем просто минимум калорий для выживания.

– И что вы предлагаете? – холодно спросил Виктор. – Устраивать пиры, пока запасы не закончатся?

– Я предлагаю более гибкую систему, – Алексей встал, чувствуя на себе взгляды всех присутствующих. – Базовый рацион должен быть одинаковым для всех. Но я бы добавил систему поощрений за выполнение важных или сложных задач. Небольшие дополнительные пайки, которые можно заработать. Это создаст мотивацию и поддержит моральный дух.

– Интересная мысль, – заметил Игорь Валентинович. – В истории есть примеры подобных систем, работавших в изолированных сообществах.

– И еще, – продолжил Алексей, – нам нужно создать не только систему выживания, но и структуру повседневной жизни. Режим дня, обязанности, время для отдыха и социального взаимодействия. В изоляции психологический комфорт так же важен, как физический.

– Согласна, – кивнула Диана. – Как врач-психиатр, могу сказать, что в условиях длительной изоляции ментальное здоровье становится критическим фактором выживания.

Виктор смотрел на Алексея с плохо скрываемым раздражением.

– Что ж, – сказал он наконец, – давайте проголосуем. Кто за мой план рационирования?

Он поднял руку. К нему присоединился только Николай, да и то неуверенно.

– Кто за предложение господина Левина?

Руки подняли Диана, Игорь Валентинович, Марина и, к всеобщему удивлению, Полина.

– Решение принято, – сухо констатировал Виктор. – Господин Левин, раз уж вы так хорошо разбираетесь в организации жизни в бункере, может, возьмете на себя разработку детального плана?

– С удовольствием, – спокойно ответил Алексей. – Но мне понадобится помощь каждого из вас.

Он посмотрел на остальных.

– Нам предстоит жить вместе долгое время. Возможно, очень долгое. И от того, как мы организуем эту жизнь сейчас, зависит, выживем мы или нет.

Когда собрание закончилось, Виктор задержал Алексея у выхода.

– Умно сыграно, – сказал он тихо. – Но не думайте, что вы выиграли войну. Это была только первая битва.

– Это не игра и не война, – ответил Алексей. – Мы все в одной лодке. И либо выплывем вместе, либо утонем вместе.

– Философия выживальщика-романтика, – усмехнулся Виктор. – Посмотрим, что вы скажете через месяц, когда реальность возьмет свое.

Он вышел, оставив Алексея одного в пустом конференц-зале. Алексей подошел к стене, где висела схема бункера, и долго изучал ее, пытаясь запомнить расположение всех помещений. В углу схемы он заметил странную деталь – небольшую область, обозначенную как «техническая зона ограниченного доступа». Она не соединялась ни с одним из известных коридоров.