Геном Дьявола

Эдуард Сероусов

Геном Дьявола

Часть I: Открытие

Глава 1: Прорыв

Звук центрифуги заполнял лабораторию монотонным гудением. Доктор Михаил Волков стоял неподвижно, наблюдая за вращением пробирок сквозь толстое стекло прибора. Его лицо, отражавшееся в блестящей поверхности, казалось застывшей маской – сосредоточенной, почти отрешенной. В свои тридцать восемь Миша уже имел привычку контролировать каждое движение лицевых мышц, держать под замком любое проявление эмоций. Привычка, выработанная годами, стала второй натурой.

Центрифуга замедлилась и остановилась с мягким щелчком. Миша надел латексные перчатки и аккуратно извлек образцы.

– Если гипотеза верна, результаты будут готовы через пару часов, – произнес он, обращаясь к своей ассистентке Эмили Чжао, которая что-то быстро печатала за компьютером.

– Вы действительно верите, что нашли нечто особенное? – спросила она, оторвавшись от монитора. – Последние три попытки…

– Были неудачными, да, – спокойно закончил Миша. – Но сегодня мы используем новый алгоритм анализа. И выборка больше. Двадцать три тысячи геномов, включая контрольную группу.

Эмили кивнула и вернулась к работе. Миша знал, что команда уже устала от его одержимости. Три года поисков определенной последовательности в человеческой ДНК, которая могла бы объяснить предрасположенность к насилию – звучало как сюжет научно-фантастического фильма. Но Миша был уверен – такая последовательность существует. Он чувствовал это почти интуитивно, хотя никогда не признался бы в этом своим коллегам-ученым.

Бостонский институт генетических исследований был одним из ведущих в мире. Стеклянное здание на окраине университетского городка, его лаборатории, оснащенные по последнему слову техники, привлекали лучшие умы в области генетики. Миша гордился тем, что работал здесь. Русский иммигрант, приехавший в Штаты подростком, он прошел долгий путь. Гарвард, докторская степень, постдок в MIT, и теперь – руководитель собственной исследовательской группы.

Миша поместил образцы в секвенатор нового поколения и запустил процесс.

– Я буду в своем кабинете, – сказал он Эмили. – Сообщи, когда появятся первые результаты.

Она молча кивнула, не отрываясь от экрана.

Кабинет Миши находился в конце коридора – небольшая комната с минималистичным интерьером. Белые стены, металлический стол, эргономичное кресло и книжный шкаф, заполненный научными журналами и монографиями. Единственным личным предметом была фотография в рамке – Миша и его сестра София на фоне Бостонской гавани.

Миша сел за стол и открыл ноутбук. Электронная почта была переполнена – запросы от коллег, приглашения на конференции, уведомления от научных журналов. Он механически просматривал сообщения, но мысли его были далеко. Если сегодняшний эксперимент удастся, это может изменить все понимание человеческой природы. И его карьеру.

Звонок прервал его размышления. На экране телефона высветилось имя: «Доктор Элизабет Хартман».

– Здравствуй, Лиз, – ответил Миша.

– Миша, как продвигается проект? – голос его бывшей наставницы звучал тепло, но Миша уловил в нем нотки нетерпения.

– Запустили секвенирование с новым алгоритмом. Результаты будут через пару часов.

– Прекрасно. Совет директоров ждет обновлений. Ты знаешь, как много поставлено на карту.

Миша знал. Институт вложил миллионы в его исследование. Грант Национального института здравоохранения, частные инвестиции – все это создавало огромное давление.

– Я понимаю, Лиз. Но наука требует времени.

– И денег, – мягко напомнила Элизабет. – Которые имеют свойство заканчиваться. Послушай, я верю в тебя и твою работу. Просто… нам нужны результаты.

После короткого разговора Миша положил телефон на стол и закрыл глаза. Головная боль, ставшая постоянным спутником в последние недели, снова давала о себе знать. Он открыл ящик стола, достал пузырек с таблетками и проглотил одну, запив водой из бутылки.

Боль и давление были его постоянными спутниками с детства. Миша вспомнил отца – высокого сурового мужчину с вечно сжатыми губами и холодным взглядом. Доктор Николай Волков был известным нейрохирургом в Санкт-Петербурге, прежде чем алкоголь и неконтролируемые вспышки ярости разрушили его карьеру и семью.

Миша помнил ночи, когда отец возвращался домой пьяным. Помнил страх матери, ее тихий голос, умоляющий их с Софией спрятаться в своей комнате. Помнил звуки ударов и крики. А утром – отец снова становился спокойным, рассудительным доктором Волковым, словно ничего не произошло.

Когда Мише было четырнадцать, а Софии двенадцать, их мать решилась на отчаянный шаг – забрала детей и сбежала в Америку, к своей сестре в Бостон. Спустя три года она умерла от рака, оставив детей на попечении тети. Николай Волков не пытался вернуть их. Последний раз Миша видел отца перед отъездом из России – тот сидел на кухне их петербургской квартиры, сгорбившись над стаканом водки, с потухшим взглядом и трясущимися руками.

Миша потер виски, отгоняя воспоминания. Его исследование имело для него личный смысл, хотя он никогда не признавался в этом. Найти генетическую основу насилия – значит, возможно, понять собственного отца. И самого себя.

Стук в дверь вернул его к реальности.

– Войдите, – сказал он.

В кабинет вошел Ричард Кляйн, один из молодых исследователей его команды. На его обычно спокойном лице читалось возбуждение.

– Доктор Волков, вам стоит это увидеть, – сказал он. – Первые результаты… они потрясающие.

Миша мгновенно поднялся и последовал за Ричардом в лабораторию. Там уже собралась вся команда – пять человек стояли вокруг большого монитора, на котором отображались данные секвенирования.

– Что у нас? – спросил Миша, подходя ближе.

Эмили отступила, освобождая ему место.

– Мы обнаружили странную последовательность в хромосоме 11, – сказала она. – Она присутствует у 78% субъектов из группы лиц, осужденных за насильственные преступления, и только у 3% контрольной группы. Статистическая значимость… огромна.

Миша склонился над монитором, всматриваясь в данные. Последовательность нуклеотидов на экране казалась обычной, но алгоритм выделил определенный участок красным цветом.

– Это… невероятно, – пробормотал он. – Ричард, запустите повторный анализ. Эмили, проверьте выборку на смещение. Сара, начните сравнение с другими известными маркерами.

Команда немедленно приступила к работе. Миша стоял неподвижно, глядя на экран. Если результаты подтвердятся, это будет прорыв. Генетический маркер, коррелирующий с насильственным поведением. «Ген насилия», как его несомненно назовут журналисты.

Но Миша знал, что все гораздо сложнее. Корреляция не означает причинно-следственную связь. Существовали эпигенетические факторы, влияние среды, психологические аспекты. И все же… это был первый шаг к пониманию.

Часы в лаборатории показывали почти полночь, когда Миша наконец оторвался от компьютера. Повторный анализ подтвердил первоначальные результаты. Последовательность действительно существовала и действительно коррелировала с историей насильственного поведения.

– Всем спасибо за работу, – сказал он команде. – Завтра продолжим. Нам нужно провести еще множество тестов, прежде чем делать какие-либо выводы.

Когда все разошлись, Миша остался один в лаборатории. Он сохранил все данные на защищенный сервер и сделал резервную копию на свой личный накопитель. Затем выключил оборудование и свет.

Ночной Бостон встретил его прохладным ветром с залива. Миша застегнул пальто и направился к станции метро. Его квартира находилась в Кембридже, всего в нескольких остановках от института.

В вагоне метро было почти пусто – лишь пара студентов с наушниками и пожилой мужчина, дремлющий в углу. Миша смотрел на свое отражение в темном окне. Он всегда считал, что внешне не похож на отца – русые волосы и серые глаза достались ему от матери. Но иногда, в моменты усталости или напряжения, он замечал в зеркале отцовские черты – жесткую линию рта, холодный взгляд.

Миша никогда не поднимал руку на другого человека. Никогда не позволял себе терять контроль, как его отец. Но временами он чувствовал это – темное, бурлящее нечто внутри, требующее выхода. Он научился контролировать эти импульсы, подавлять их. Работа, физические упражнения, медитация – все это помогало держать тьму под замком.

Но что, если эта тьма была частью его ДНК? Что, если последовательность, которую они только что обнаружили, присутствовала и в его собственном геноме?

Эта мысль преследовала его всю дорогу до дома.

Квартира Миши находилась на седьмом этаже современного дома в тихом районе Кембриджа. Как и его кабинет, жилище отличалось минимализмом – необходимая мебель, несколько книжных полок, ничего лишнего. Эффективность и функциональность – вот что ценил Миша в своем пространстве.

Он принял душ, затем открыл ноутбук и проверил почту. Среди новых сообщений было одно от Элизабет Хартман. «Жду твоего отчета завтра. 10:00, мой кабинет. Э.»

Миша закрыл ноутбук и лег в постель. Сон не шел. В голове крутились мысли о сегодняшнем открытии, о его потенциальных последствиях. О том, как мир отреагирует на существование «гена насилия».

Перед глазами вставали образы из прошлого – отец, мать, их квартира в Санкт-Петербурге. Звук разбитого стекла. Крики.

Миша резко сел в кровати, чувствуя, как сердце колотится в груди. Он включил лампу и взял с прикроватной тумбочки книгу – старый томик Достоевского на русском языке. «Преступление и наказание». Ирония не ускользнула от него.

Он читал до рассвета, пока усталость не взяла свое.

Утро принесло с собой ясность и решимость. Миша прибыл в институт раньше всех, в семь утра. Ему нужно было подготовиться к встрече с Элизабет и проверить вчерашние результаты еще раз.

Лаборатория встретила его тишиной и стерильной чистотой. Миша включил компьютер и открыл файлы с данными. Все подтверждалось – странная последовательность нуклеотидов в хромосоме 11 действительно присутствовала у подавляющего большинства людей с историей насильственного поведения.

– Что ты здесь делаешь в такую рань?

Голос Элизабет Хартман заставил его вздрогнуть. Он не слышал, как она вошла.

Элизабет была высокой стройной женщиной за пятьдесят, с короткими седеющими волосами и пронзительными голубыми глазами. Ее безупречно скроенный костюм и жемчужное ожерелье говорили о вкусе и достатке. Как научный директор института, она имела репутацию жесткого, но справедливого руководителя.

– То же, что и ты, полагаю, – ответил Миша. – Не мог дождаться, чтобы еще раз проверить результаты.

Элизабет подошла ближе и встала рядом с ним, глядя на экран.

– Расскажи мне все, – сказала она.

Миша начал объяснять – последовательность, корреляцию, статистическую значимость. Элизабет слушала внимательно, время от времени задавая острые вопросы. Как и Миша, она понимала потенциальную важность открытия.

– Мы должны быть очень осторожны с этой информацией, – сказала она, когда он закончил. – Общественность может неправильно понять. Пресса раздует сенсацию. Политики могут использовать это в своих целях.

– Я знаю, – кивнул Миша. – Мы будем действовать строго научно. Никаких преждевременных заявлений. Сначала нужно провести дополнительные исследования, проверить результаты независимыми методами, изучить механизм воздействия последовательности на физиологию мозга.

– Хорошо, – Элизабет положила руку ему на плечо. – Я всегда знала, что ты сделаешь что-то значительное, Миша. С того дня, как ты пришел в мою лабораторию студентом.

Миша слабо улыбнулся, вспоминая те дни. Элизабет была его научным руководителем в аспирантуре. Она первая заметила его потенциал, его одержимость генетическими основами поведения. Она поддерживала его, когда другие считали его теории слишком спекулятивными.

– Спасибо, Лиз, – сказал он. – За все.

– Не благодари меня раньше времени, – ответила она с легкой улыбкой. – Теперь начинается самое сложное. Подготовь подробный отчет к нашей встрече. Я хочу видеть все данные, все методологические детали. И подумай о дальнейших шагах.

После ухода Элизабет Миша вернулся к работе. Он подготовил презентацию, собрал все данные, составил план дальнейших исследований. К десяти часам все было готово.

Кабинет Элизабет находился на верхнем этаже института, с панорамными окнами, выходящими на Бостонскую гавань. Когда Миша вошел, она разговаривала по телефону, но жестом пригласила его сесть.

– …да, я понимаю важность, но мы не можем торопиться, – говорила она. – Наука требует тщательности… Да, конечно… Я сообщу, как только у нас будут более конкретные результаты.

Она завершила звонок и повернулась к Мише.

– Совет директоров, – объяснила она. – Они уже учуяли потенциальную сенсацию. Придется сдерживать их энтузиазм.

– Кто еще знает о наших результатах? – спросил Миша.

– Пока только члены совета и, конечно, твоя команда. Но информация такого рода имеет свойство распространяться быстро.

Миша представил свой отчет – методично, подробно, с акцентом на предварительный характер результатов и необходимость дальнейших исследований. Элизабет слушала внимательно, делая заметки.

– Что касается дальнейших шагов, – сказал Миша, переходя к заключительной части, – я предлагаю сначала расширить выборку. Нам нужны данные от более разнообразных групп населения. Затем провести функциональный анализ последовательности – выяснить, какие гены она активирует или подавляет. И, наконец, изучить ее влияние на структуру и функции мозга.

– Согласна, – кивнула Элизабет. – И предлагаю добавить еще один пункт – анализ исторических личностей.

– Исторических личностей?

– Да. У нас есть доступ к базе данных ДНК известных исторических фигур. Некоторые музеи и исследовательские институты сохранили образцы. Представь, если мы обнаружим эту последовательность у известных военачальников, диктаторов или, наоборот, ее отсутствие у признанных гуманистов.

Миша нахмурился.

– Это звучит… спекулятивно, Лиз. И потенциально опасно. Мы можем скатиться в упрощенные интерпретации сложных исторических личностей.

– Но какое это будет подтверждение, если мы найдем последовательность у Чингисхана или Ивана Грозного, – в глазах Элизабет появился азартный блеск. – Это будет не просто научный прорыв, Миша. Это может изменить наше понимание истории человечества.

Миша почувствовал неприятный холодок. Именно такого подхода он опасался – поиска простых ответов на сложные вопросы человеческой природы.

– Давай сначала сосредоточимся на научной стороне, – предложил он. – Понять механизм действия последовательности важнее, чем искать ее у исторических фигур.

Элизабет пристально посмотрела на него, затем кивнула.

– Хорошо. Но не сбрасывай эту идею со счетов полностью. Она может пригодиться позже. – Она сделала паузу. – Есть еще кое-что, о чем я хотела поговорить. Это касается финансирования.

– Я слушаю.

– Совет директоров готов значительно увеличить бюджет твоего проекта. Втрое. – Она улыбнулась, видя его удивление. – Но есть условие. Они хотят видеть практические применения. Маркер для выявления потенциально опасных лиц. Или, в перспективе, генная терапия для коррекции этой последовательности.

Миша почувствовал, как внутри нарастает сопротивление. Прикладные аспекты всегда были частью исследования, но то, о чем говорила Элизабет, звучало тревожно.

– Я ученый, Лиз, не создатель оружия, – сказал он. – И мы даже не знаем наверняка, является ли эта последовательность причиной насильственного поведения или просто коррелирует с ним.

– Именно поэтому нам нужно больше исследований, – мягко сказала Элизабет. – И для этого нужны деньги. Большие деньги. – Она подалась вперед. – Послушай, Миша. Я знаю, что ты идеалист. Это одна из твоих лучших черт. Но в реальном мире наука не существует в вакууме. Она имеет последствия, приложения, влияние на общество. Мы не можем это игнорировать.

Миша молчал, обдумывая ее слова. Она была права в одном – исследованиям требовалось финансирование. И с дополнительными ресурсами они смогли бы глубже изучить природу последовательности, возможно, доказать, что связь с насилием не так проста, как кажется на первый взгляд.

– Я подумаю над этим, – наконец сказал он.

– Хорошо, – Элизабет откинулась в кресле. – И еще кое-что. Совет хочет, чтобы ты лично представил предварительные результаты на конференции в следующем месяце. Международный симпозиум по поведенческой генетике в Вашингтоне.

– Но мы договорились не спешить с публикацией результатов, – возразил Миша.

– Это будет закрытая презентация. Только для специалистов. Никакой прессы. – Она улыбнулась. – К тому времени у нас будет больше данных, более солидная база для выводов.

После встречи Миша вернулся в лабораторию. Команда уже была в полном составе, все работали над различными аспектами исследования. Эмили и Ричард анализировали данные, Сара готовила образцы для дополнительных тестов, Джейсон и Дэвид настраивали оборудование для функционального анализа.

– Как прошла встреча? – спросила Эмили, когда он вошел.

– Хорошо, – ответил Миша. – Нам увеличивают финансирование. И мы продолжаем работу по плану – расширение выборки, функциональный анализ, исследование влияния на структуры мозга.

– А что насчет публикации? – спросил Джейсон. – Мы должны поспешить, пока нас не опередили. Лаборатория Чанга в MIT работает над похожей темой.

– Пока никаких публикаций, – твердо сказал Миша. – Только презентация на симпозиуме в следующем месяце. И то – закрытая.

Он заметил разочарование на лицах коллег. Публикация в престижном журнале значила для их карьер не меньше, чем для его собственной. Но риск был слишком велик.

– Я понимаю ваше нетерпение, – сказал он мягче. – Но давайте сначала убедимся, что мы все делаем правильно. Это слишком важное открытие, чтобы рисковать ошибкой.

День прошел в напряженной работе. Миша погрузился в анализ данных, изучая каждый аспект загадочной последовательности. К вечеру глаза болели от постоянного напряжения, но он не мог оторваться от экрана.

Его прервал звонок телефона. На дисплее высветилось имя сестры.

– София, – ответил он, чувствуя внезапную радость. – Как ты?

– Лучше, чем ты, судя по голосу, – засмеялась она. – Ты опять работаешь допоздна?

– Есть важные результаты, – уклончиво ответил он.

– Твой секретный проект? Тот, о котором ты отказываешься рассказывать даже родной сестре?

Миша улыбнулся. София всегда умела поднять ему настроение. Младше его на два года, она была его полной противоположностью – открытая, эмоциональная, энергичная. Успешный адвокат по гражданским правам, она боролась за справедливость с той же страстью, с какой Миша искал научную истину.

– Скоро расскажу, обещаю, – сказал он. – Как твои дела? Как процесс против фармацевтической компании?

– Продвигается, – в ее голосе слышалось удовлетворение. – Думаю, мы добьемся компенсации для пострадавших. Но я звоню не поэтому. Хотела напомнить о воскресном обеде. Ты обещал прийти.

Миша внутренне застонал. Он совершенно забыл об этом.

– Конечно, я помню, – солгал он. – В час дня, верно?

– В полдень, Миша. И не опаздывай. Я приготовлю твой любимый борщ.

После разговора с сестрой Миша вернулся к работе, но концентрация была нарушена. Мысли вернулись к словам Элизабет о практических применениях их открытия. Маркер для выявления потенциально опасных лиц. Что это означало на практике? Генетическое тестирование в школах? Профилирование при приеме на работу? Дискриминация на основе последовательности ДНК?

И что, если у него самого есть эта последовательность? Что, если тьма, которую он так тщательно контролировал всю жизнь, имела генетическую основу?

Миша закрыл ноутбук и потер глаза. Было уже поздно, почти все коллеги разошлись. Только Сара еще работала в дальнем углу лаборатории, сосредоточенно глядя в микроскоп.

– Сара, тебе не пора домой? – спросил он.

Она подняла голову, моргая, словно выходя из транса.

– Я почти закончила, доктор Волков, – ответила она. – Просто хочу завершить этот тест.

– Хорошо, но не засиживайся слишком долго. Наука никуда не денется до завтра.

Миша вышел из института в прохладную бостонскую ночь. Он решил пройтись пешком, чтобы проветрить голову. Путь до дома занял почти час, но это того стоило. Физическая активность всегда помогала ему упорядочить мысли.

Вернувшись в квартиру, он принял душ и сел за ноутбук. Несмотря на усталость, ему хотелось кое-что проверить. Он открыл базу данных генетических последовательностей и начал искать исторические параллели для их открытия.

Часы показывали уже далеко за полночь, когда он нашел нечто интересное. В 2019 году группа финских ученых обнаружила последовательность, связанную с повышенной агрессивностью у подростков мужского пола. Она располагалась в том же участке хромосомы 11, что и последовательность Миши, хотя и отличалась по составу.

Он погрузился в чтение их исследования. Финны обнаружили, что последовательность влияла на экспрессию генов, связанных с производством определенных нейротрансмиттеров, особенно дофамина и серотонина. Это могло объяснить связь с агрессивным поведением.

Но самым интересным был их вывод: наличие последовательности само по себе не предопределяло агрессивное поведение. Она лишь создавала предрасположенность, которая могла проявиться или нет в зависимости от окружающей среды и личного опыта. У подростков, выросших в стабильных, любящих семьях, последовательность часто оставалась «спящей».

Это подтверждало интуицию Миши. Гены создавали тенденции, но не определяли судьбу. Выбор и среда играли не менее важную роль.

Он закрыл ноутбук и лег в постель. Сон пришел неожиданно быстро, но с ним пришли и сны. Миша видел отца – не пьяного и жестокого, а молодого, каким он был на старых фотографиях. Он стоял в белом лабораторном халате, держа в руках странный светящийся объект, напоминающий модель двойной спирали ДНК.

«Это внутри тебя, сын, – говорил он. – Это часть тебя. Но ты можешь выбрать, кем быть».

Миша проснулся с первыми лучами солнца, чувствуя странное спокойствие. Слова отца из сна эхом звучали в его голове.

«Ты можешь выбрать, кем быть».

Он быстро оделся и отправился в институт. Сегодня предстояло много работы. И первым пунктом было то, о чем он не упомянул ни Элизабет, ни команде.

Миша собирался проверить собственную ДНК на наличие загадочной последовательности.

Лаборатория была еще пуста, когда он вошел. Миша включил свет и направился к стерильному боксу. Он быстро и методично собрал все необходимое для забора образца – пробирку, стерильную палочку для соскоба с внутренней стороны щеки, реагенты для выделения ДНК.

Процедура была простой и знакомой – он проделывал ее тысячи раз с образцами испытуемых. Но сейчас, когда дело касалось его собственной ДНК, руки слегка дрожали.

Миша поместил образец в пробирку с раствором, затем загрузил его в настольный секвенатор – компактную версию большой машины, используемой для основного исследования. Процесс займет около часа.

Ожидая результатов, он решил проверить электронную почту. Среди ночных сообщений было одно от Ричарда Кляйна. «Доктор Волков, проверьте, пожалуйста, этот анализ. Я нашел нечто интересное в метаболических путях, связанных с нашей последовательностью».

Миша открыл приложенный файл. Ричард обнаружил, что последовательность может влиять на активность гена, кодирующего фермент моноаминоксидазу А (МАОА). Этот фермент играл ключевую роль в расщеплении нейромедиаторов, включая серотонин, норадреналин и дофамин.

Пониженная активность МАОА была ранее связана с агрессивным поведением, особенно у мужчин. Некоторые исследователи даже называли вариант гена МАОА «геном воина».

Это было важное открытие. Оно предлагало механизм, объясняющий, как последовательность могла влиять на поведение – через изменение химии мозга.

Миша быстро написал ответ Ричарду, поздравляя его с находкой и предлагая несколько дополнительных тестов для подтверждения гипотезы.

Звук настольного секвенатора, сигнализирующий о завершении работы, вернул его к личному эксперименту. Миша глубоко вдохнул и открыл результаты.

Экран компьютера показывал фрагмент его собственной ДНК, хромосома 11, интересующий его регион. Миша настроил программу на поиск конкретной последовательности.

Совпадение найдено. 100% соответствие.

Миша смотрел на экран, чувствуя странное онемение. Он ожидал этого, интуитивно знал это, но видеть фактическое подтверждение…

Последовательность, коррелирующая с насильственным поведением, была частью его генома. Он унаследовал ее, вероятно, от отца.