Курсант Империи – 2

Дмитрий Коровников

Курсант Империи – 2

Глава 1

– Васильков, твою дивизию! – заорал Папа прямо мне в ухо. – Ты что, в цирке? Короткими очередями, я сказал! Ко-рот-ки-ми!

Я судорожно отпустил спусковой крючок. Винтовка в моих руках только что выплюнула добрую половину магазина в одну несчастную голограмму богомола, превратив ее в светящееся месиво. Честно говоря, от такого количества «свинца» бедняга должен был не просто умереть, а вообще перестать существовать на молекулярном уровне.

– Есть короткими, сержант! – прокричал я, пытаясь перезарядить оружие. Индикатор на прикладе мигал красным – магазин пуст. Отлично, Васильков. С таким расходом боеприпасов ты первым станешь закуской для местной фауны.

– Руки из жопы вынь сначала! – Рычков выхватил у меня винтовку и одним отточенным движением сменил магазин. – Смотри и учись. Большим пальцем жмешь на рычаг сброса, одновременно второй рукой достаешь полный магазин. Раз – старый вылетел, два – новый на месте. Все! Теперь сам.

Я взял оружие обратно и попытался повторить. Первая попытка – магазин застрял. Вторая – я умудрился уронить новый магазин себе на ногу. Спасибо бронированным ботинкам, иначе остался бы без пальцев. С третьей попытки получилось более-менее сносно, если не считать того, что я чуть не всадил магазин задом наперед.

– Прогресс, – хмыкнул Папа. – К концу тренировки, глядишь, научишься не только в себя стрелять. Хотя, судя по твоим талантам, это самая реальная цель для попадания.

Рядом грохнула очередь – это Толик методично выкашивал голографических тварей. В отличие от меня, мой приятель обращался с оружием как прирожденный штурмовик. Три выстрела – три попадания точно в головы мишеней. Показушник.

– Эй, фтудент! – крикнул он, не прекращая стрельбу. – Не девгайшя так! Винтовка – как дефка, ее крефко фержать фадо!

– Фпафибо, кофёл! – огрызнулся я, обернувшись и увидев ухмыляющуюся беззубую рожу Стасика.

– Фто?! – побагровел он. – Мафор за бафаром слефи!

К моему удовольствию внезапно прямо перед Стасиком материализовалась голограмма какой-то летающей гадости размером с орла. Он дернулся от неожиданности и выпустил очередь куда-то в небо. По закону подлости, одна из пуль просвистела в опасной близости от уха Папы.

– Крысин, падла! – взревел сержант, машинально пригибаясь. – Если ты меня подстрелишь, я тебя лично закопаю, а потом откопаю и закопаю снова!

У этого идиота фамилия Крысин? Подходит…

Краем глаза я заметил, как остальные бойцы взвода отрабатывают слаженные действия. Группы по четыре человека прикрывали друг друга, создавая перекрестный огонь. Красиво работали – как единый организм. А я тут как… как студент-первокурсник на экзамене по квантовой физике. Знаю, что надо что-то делать, но что именно – загадка.

Я вздохнул и сосредоточился на мишенях. Кстати, постепенно начало получаться. Очередная голограмма – трехметровая сколопендра – появилась в двадцати метрах. Короткая очередь разнесла ей голову. Ха! Получилось!

– Так держать, Васильков! – неожиданно подбодрил Папа, закончивший бить по голове Стасика. – Еще пара месяцев таких тренировок, и из тебя выйдет толк! Правда, к тому времени ты уже будешь перевариваться в желудке какой-нибудь местной твари, которая тебя сожрет, но это детали.

– Спасибо за поддержку, сержант!

– Всегда!

«Ратник» тем временем начал ощущаться как вторая кожа. Ну, очень тяжелая и неудобная вторая кожа, но все же. Сервоприводы мягко откликались на каждое движение, компенсируя вес брони и оружия. Я попробовал сделать перекат – получилось на удивление плавно. Правда, встать после этого удалось только с третьей попытки.

Следующие полчаса пролетели в безумном калейдоскопе выстрелов, перебежек и отработки тактических приемов. Папа гонял нас как проклятых, заставляя раз за разом повторять одни и те же действия. Смена позиции, короткая очередь, снова смена позиции. Работа в парах – один стреляет, второй перезаряжается. Потом меняются.

«Интересно», – думал я, в очередной раз меняя позицию, – «в Нахимовском Училище, куда меня изначально зачислили и которое считалось элитным, тоже так учат? Или там все благороднее – с белыми перчатками и чаепитием в перерывах? Судя по всему, узнать этого, как утверждает сержант Рычков, не придется».

– Кроха, твою мать! – заорал сержант на гиганта-новгородца. – Ты не стена, в бою с богомолами за тобой все равно никто не спрячется! Пригнись, когда идешь первым в группе! Или ты думаешь, что твоя башка пуленепробиваемая? Ты же видишь, какие новобранцы криворукие!

Кроха послушно присел, продолжая поливать мишени огнем из своей винтовки. В его огромных ручищах оружие выглядело игрушечным, как будто он взял поиграть автомат у младшего братишки. При этом стрелял великан на удивление метко – каждая очередь находила свою цель.

В какой-то момент я поймал себя на мысли, что начинаю получать удовольствие от процесса. Есть что-то первобытно-удовлетворяющее в том, чтобы превращать голографических монстров в пиксельную труху. Может, во мне проснулись отцовские гены? Или это просто адреналин? В любом случае, ощущение было… приятным.

Я резко развернулся и выпустил очередь в материализовавшегося богомола. Промазал. Вторая очередь задела ему лапу. Третья наконец-то нашла цель.

– Патроны не бесконечные! – проорал сержант, обращаясь ко всем нам. – Экономьте боезапас… Все, хватит палить! Теперь отработка действий в группах! Разбились по четверкам, живо! И постарайтесь не перестрелять друг друга!

Я оказался в одной группе с Толиком, Крохой и, к моему неудовольствию, со Стасиком. Тот ухмылялся своим беззубым ртом и что-то бормотал себе под нос. Судя по отдельным словам, он сочинял оду моей меткости. Или наоборот.

– Значит так, – начал Толик, взяв на себя роль командира. – Кроха – наша огневая поддержка, я и Сашка – штурмовая группа, Стасик… – он замялся, глядя на шепелявого. – Стасик прикрывает тыл.

– Пофему тыл? – возмутился Стасик, брызгая слюной. – Я тофе фтурмовать могу!

– Можешь, – кивнул Толик с каменным лицом. – Но пока тыл. Отрабатываем продвижение с прикрытием. И постарайся не стрелять нам в спины, договорились?

Следующие полчаса мы учились действовать как единое целое, что на практике означало, что я постоянно путался, кому и куда бежать. Двигались перекатами – пара идет вперед под прикрытием второй, потом меняются. Звучит просто, правда? Ха! Попробуйте это сделать в стокилограммовой броне, когда вокруг грохочут выстрелы, кто-то орет команды, а ты пытаешься вспомнить – твоя сейчас очередь бежать или стрелять.

– Неплохо для первого раза! – крикнул Папа, наблюдавший за нами. – Васильков, не отставай от Жгутикова! Вы должны двигаться синхронно! Это тебе не вальс на балу, тут от синхронности жизнь зависит!

«Ага», – подумал я, в очередной раз чуть не врезавшись в Толика. – «На балах я хотя бы не рисковал отстрелить себе ногу. Хотя, если вспомнить некоторые вечеринки на Новой Москве… Ладно, не важно».

– Так держать! – одобрительно кивнул Папа. – Может, вы и не сдохнете в первые пять минут боя!

Высокая оценка от старшего сержанта…

Внезапно рев моторов заглушил звуки стрельбы. Земля под ногами задрожала. На полигон один за другим выкатились двенадцать броневиков-трансформеров – приземистые бронированные машины на колесном ходу с башнями, ощетинившимися стволами. Эти красавцы выглядели так, будто их спроектировал человек с нездоровой любовью к крупнокалиберному оружию. На броне первого сидела группа бойцов. Судя по их виду, эти ребята только что вернулись из самого пекла.

– Кто это? – спросил я у Толика, щурясь от солнца.

Тот пожал плечами и вопросительно глянул на Мэри, которая находилась неподалеку. За время тренировки девушка умудрилась «убить» больше голографических целей, чем наше отделение вместе взятое. При этом выглядела она так, будто только что вышла из салона красоты.

– А вот и Капеллан, – неожиданно улыбнулась девушка.

Мы с Толиком переглянулись. За все время знакомства я ни разу не видел, чтобы Кровавая Мэри улыбалась. Обычно диапазон ее эмоций варьировался от «я тебя убью» до «я тебя убью медленно». А тут прямо расцвела. Зубы показала и все такое.

– Похоже, наша Мэри втюхалась в этого здоровенного спецназовца? – ухмыльнулся Толян, кивая на спрыгнувшего с броневика бойца.

Договорить он не успел. Штык-нож Мэри оказался у его горла быстрее, чем я успел моргнуть. К счастью, плазменная кромка была деактивирована, но и холодная сталь у горла – удовольствие сомнительное. Особенно когда эту сталь держит девушка, которая может перерезать тебе глотку и не поморщиться.

– Еще слово – и будешь булькать кровью, – процедила Мэри. Ее голос был спокоен, даже нежен. Что делало угрозу еще страшнее.

– Понял, понял! – поспешно закивал Толик. – Молчу!

Мэри убрала нож так же быстро, как достала. Я с интересом разглядывал того, кого называли Капелланом. Высокий, широкоплечий мужчина лет тридцати пяти с длинной черной бородой. Двигался он с какой-то особой, почти кошачьей грацией, несмотря на тяжелую броню. На нагрудной пластине – выцветшая татуировка в виде креста. Лицо – спокойное, даже умиротворенное, но глаза… В глазах плескалось что-то такое, от чего хотелось отойти подальше и не привлекать внимание.

– Почему его зовут Капелланом? – полюбопытствовал я.

– Он был полковым священником, – ответила Мэри, не сводя глаз с разведчика. В ее голосе звучало что-то похожее на… восхищение? Нежность? Трудно сказать, я не специалист по эмоциям профессиональных убийц. – До того, как… в общем, до того. Сейчас он командир разведчиков нашего батальона.

«Интересно», – подумал я. – «Что должно произойти, чтобы полковой священник превратился в разведчика штрафбата? Хотя, учитывая местный контингент, удивляться нечему. Тут каждый второй – кто-то бывший».

Капеллан тем временем подошел к Папе, и они о чем-то оживленно заговорили, то и дело показывая в сторону джунглей за периметром. Даже отсюда было видно, как напрягся наш старший сержант. Что бы ни говорил ему Капеллан, новости были невеселые.

– Почему мы его раньше не видели? – не унимался я.

– Он был с парнями эти дни в глубоком рейде, – пояснила Мэри. – Видимо, они и отыскали логово самки-богомолихи, на свидание с которой нас гонят… Судя по тому, как он выглядит, дело дрянь.

И правда, теперь, когда я присмотрелся, стало заметно – броня Капеллана была испещрена свежими царапинами и вмятинами. На наплечнике виднелся глубокий порез, словно от гигантского когтя. Его люди выглядели не лучше. Один придерживал руку, явно вывихнутую или сломанную. У другого вообще половина шлема была снесена.

В этот момент на полигоне появились офицеры роты. Впереди вышагивал старший лейтенант Свиблов в своих фирменных черных очках. Увидев меня, он криво усмехнулся – мол, готовься, салага, сегодня твой день. В этой усмешке читалось столько предвкушения, что мне стало не по себе. Как будто он уже видел меня мертвым и это зрелище доставляло ему удовольствие.

«Это точно он» – мелькнула мысль. – «Тот самый убийца, о котором предупреждал крестный? Слишком уж рьяно он меня возненавидел. С другой стороны, может, у него просто характер такой – ненавидеть все живое. Профдеформация».

Офицеры подошли к Папе и Капеллану. Между ними завязался оживленный спор. Даже с расстояния в полсотни метров было видно и слышно, как кипятятся участники дискуссии. Свиблов что-то доказывал, тыча пальцем в планшет. Капеллан отрицательно качал головой, его движения были резкими, рублеными. Папа стоял с каменным лицом, но по напряженной позе было видно – ему происходящее тоже не нравится.

– …это же самоубийство! – донесся до нас обрывок фразы Капеллана. – Мы потеряли двоих, только чтобы найти это гнездо! А вы хотите…

– Приказ есть приказ! – перебил его Свиблов.

– Вы не понимаете, – Капеллан повысил голос. – Там не просто матка! Там целый улей! Сотни, может, уже тысячи особей! Нужна минимум артподготовка, а еще лучше поддержка с воздуха…

– У нас нет времени! – рявкнул Свиблов. – Через сутки они расползутся по всему сектору!

Наконец Капеллан резко развернулся и отошел от офицеров. Свиблов что-то крикнул ему вслед, но разведчик даже не обернулся.

А уж через минуту на полигоне взвыла сирена тревоги. Все замерли. Этот звук означал только одно – игры кончились, начинается реальность.

– Живо ко мне, кривоногие! – заорал Папа через усилитель в шлемофоне. Его голос гремел как труба архангела. Злого архангела. – Получаем боезапас и грузимся на броню! Шевелитесь!

Началась организованная суматоха. Штрафники бросились к контейнерам с боеприпасами, расхватывая магазины и гранаты. Я старался не отставать, набивая подсумки обоймами. Руки слегка дрожали – то ли от усталости, то ли от предчувствия. Скорее второе.

– Больше бери! – крикнул Толик, запихивая гранаты во все доступные карманы. – Там экономить будет некогда! И возьми свето-шумовых – пригодятся!

– Это какие? – растерялся я.

– Вон те, серые! – Толик сунул мне в руки несколько гранат. – Если прижмет – кидаешь прямо в рожу, но и сам глаза закрыть не забудь, а то на время ослепнешь. Понял?

– Понял, – кивнул я, хотя на самом деле в голове была каша. Осколочные, дымовые, зажигательные… Как их отличить-то в бою?

– Эй, мафор! – просипел рядом Стасик. – Франат-то зафем фтолько? Фебя подорфать?

– Отвали, – буркнул я, продолжая запихивать боеприпасы куда только можно.

– Фмотри, от фтраха фтаны не обфелай. Фогомолы на фапах ферьма бевут!

– Не заткнешься, я тебе последние зубы выщелкну, чтобы не вообще говорить не смог, – пригрозил я ему, похлопав по плечу и бросившись вслед за Толяном.

Погрузка на броневики прошла в рекордные сроки. Мы с Толиком, Крохой и Мэри оказались на одном транспортере – последнем в колонне. С нами же устроился Капеллан со своими ребятами. И, к моему неудовольствию, приставучий Стасик. Он уселся прямо напротив меня и теперь таращился своими маленькими глазками, как удав на кролика.

Броневики заурчали и двинулись по направлению к периметру. Ворота медленно разъехались в стороны. Массивные створки из усиленной стали скрежетали, словно неохотно выпуская нас наружу. За ними был другой мир. Мир, где человек больше не вершина пищевой цепи.

Колонна медленно двинулась вперед, выползая за пределы базы. Первые две-три сотни метров прошли спокойно – расчищенная полоса, проволока, минные поля. Все то, что отделяло цивилизацию от хаоса.

А потом джунгли обступили нас со всех сторон.

Это было… как попасть в желудок какого-то исполинского зверя. Влажные, душные, живые. Каждое дерево казалось враждебным, каждая тень – смертельной угрозой. Пахло гнилью, цветами и чем-то еще – острым, хищным.

Лианы свисали с веток как удавки. Некоторые шевелились, хотя ветра не было. Или это мне показалось? В любом случае, я старался сидеть ближе к центру брони, подальше от бортов.

Где-то вдалеке протяжно завыло какое-то существо. Звук был такой тоскливый, такой нечеловеческий, что по коже побежали мурашки. Ему ответило другое, потом третье. Вскоре весь лес наполнился этими воплями.

– Приветственный комитет, – мрачно пошутил кто-то из разведчиков Капеллана.

– Это падальщики, – пояснил другой. – Чуют, что скоро будет пожива.

Обнадеживающе. Я покрепче сжал винтовку.

– Эй, Санек, – тихо позвал Толик. – Не дрейфь. Прорвемся.

– Да я в порядке, – соврал я.

– Конечно-конечно, – усмехнулся он. – Просто у тебя лицо зеленое.

– Пошел ты, – буркнул я, но стало чуть легче.

Броневик качнуло на ухабе. Сверху посыпались какие-то твари – не то пауки, не то многоножки. Одна упала мне на колено. Я с отвращением стряхнул ее. Тварь зашипела и попыталась укусить бронированную перчатку.

– Не трогайте их голыми руками! – посоветовал нам Капеллан. – Ядовитые!

Отлично. Даже мелкие твари тут хотят тебя убить. Что уж говорить о крупных…

Колонна медленно начала продвигаться вглубь джунглей. Дорога – если это можно было назвать дорогой – становилась все уже. Ветки скребли по броне, оставляя глубокие царапины. В какой-то момент мне показалось, что деревья смыкаются за нами, отрезая путь назад.

«Спокойно, Васильков», – сказал я себе. – «Это просто деревья. Они не могут двигаться. Наверное. Хотя черт его знает, что тут может, а что нет».

Глава 2

Толик сидел справа от меня и нервно постукивал пальцами по прикладу винтовки, его обычно веселое лицо было напряжено и сосредоточено.

– Не нравится мне это все, – пробормотал он, когда особенно толстая лиана задела его шлем.

Кроха, примостившийся позади нас и занимавший места на троих, молчаливо кивнул своей огромной головой. Несмотря на кажущуюся медлительность, я знал, что в бою этот гигант превращается в настоящую машину смерти.

Стасик не сводил с меня своих поросячьих глазок, периодически облизывая беззубые десны. Его ухмылка становилась все шире, словно он знал какую-то особенно смешную шутку, которой не спешил делиться.

Я демонстративно отвернулся, делая вид, что увлечен созерцанием проплывающих мимо деревьев-гигантов. Некоторые из них были настолько огромными, что их стволы напоминали колонны какого-то циклопического храма, воздвигнутого безумными богами. Кора покрыта странными наростами и углублениями, в которых копошилось что-то мелкое и явно недружелюбное.

Мое внимание снова привлек Капеллан, сидевший по другую сторону от меня. Вблизи этот человек производил еще более сильное впечатление, чем на расстоянии. Его лицо было настоящей картой боевых действий – глубокий шрам пересекал левую бровь и уходил к виску, другой тянулся от уха до подбородка, искривляя линию челюсти. Нос явно ломали несколько раз, и теперь он напоминал клюв хищной птицы. Боярская борода была аккуратно подстрижена, что странно контрастировало с общим обликом.

Но больше всего поражали глаза – спокойные, почти умиротворенные, словно их обладатель достиг какого-то особого просветления. Или окончательно спятил – тут уж как посмотреть. На его винтовке я заметил какие-то выгравированные слова, надписи я не разобрал. А на нагрудной пластине бронескафа по-прежнему светился православный крест.

Рядом с Капелланом примостилась Мэри, и это было отдельное зрелище. Наша железная леди, которая обычно держалась со всеми на расстоянии вытянутого штык-ножа, сейчас выглядела… смущенной? Да, именно так. Легкий румянец проступал на ее обычно бледных щеках, а взгляд то и дело косился в сторону бывшего священника.

«Надо же», – подумал я, наблюдая за этой картиной. – «Кровавая Мэри способна на человеческие эмоции. Кто бы мог подумать? Хотя, если вспомнить, как она вчера превращала богомолов в нарезку, может, Капеллану стоит быть осторожнее. Влюбленная женщина-убийца – это вам не шутки».

Решив, что молчание затянулось, я повернулся к Капеллану и постарался придать голосу максимально непринужденный тон:

– Долго нам добираться до главной богомолихи?

– Часа два на броне, – нехотя ответил разведчик, – после еще столько же своим ходом.

– Судя по шрамам, повидали вы немало. Это вас местная фауна так?

Он медленно повернул голову в мою сторону, словно только сейчас заметил мое присутствие. На его губах появилась едва заметная усмешка, которая не коснулась глаз. Несколько секунд он молча изучал меня, а потом произнес низким голосом с едва уловимым певучим акцентом:

– «Многие скорби у праведного, но от всех их избавит его Господь», – процитировал он, глядя куда-то сквозь меня, словно видел что-то за пределами материального мира.

Я недоуменно заморгал, пытаясь понять, что это было – ответ на мой вопрос или просто случайная цитата из Писания. Толик хмыкнул справа от меня, явно разделяя мое недоумение. Даже Кроха приподнял одну косматую бровь в немом вопросе.

– Э-э-э… что? – выдавил я, чувствуя себя полным идиотом. – Это типа… метафора?

Капеллан усмехнулся – на этот раз по-настоящему, и его суровое лицо на миг преобразилось. Он обвел рукой кричащие вокруг нас джунгли, где каждую секунду раздавались звуки, от которых по спине бежали мурашки:

– В этих краях без веры никак, парень. Слишком много опасностей вокруг, и далеко не все из них можно увидеть глазами или пощупать руками. Есть вещи похуже.

– В смысле? – я напрягся, инстинктивно сжимая винтовку. – Что может быть хуже богомолов? Эти твари и так кошмар наяву.

– О да, намного хуже, – Капеллан смотрел на проплывающие мимо заросли с каким-то странным выражением, почти с нежностью, как смотрят на старого опасного друга. – Богомолы – это просто хищники, они убивают, чтобы есть, чтобы кормить потомство. В этом есть своя честность, если хотите. Но здесь, в этих проклятых джунглях, есть твари, которые убивают совсем по другим причинам.

Он сделал паузу, и в наступившей тишине стало слышно, как Стасик нервно сглатывает, а Толик перестал барабанить пальцами по прикладу. Даже грохот двигателя броневика казался приглушенным.

– Есть растения, – продолжил Капеллан тем же ровным тоном, каким читают прогноз погоды, – которые выпускают споры, проникающие в мозг через дыхательные пути. Человек сходит с ума за считанные минуты, начинает видеть в товарищах врагов и разрывает их голыми руками, смеясь при этом. Есть насекомые размером с ноготь, которые откладывают яйца прямо в мозговую ткань, и ты даже не заметишь, пока личинки не начнут вылупляться, прогрызая себе путь наружу через глазницы. А есть…

Он вдруг замолчал, оставив фразу незаконченной.

«Отлично», – мрачно подумал я, чувствуя, как по спине ползет холодный пот. – «Спасибо за ободряющую беседу, святой отец. Теперь я буду бояться не только богомолов, но и вообще всего, что движется, дышит или просто существует в этом зеленом аду. Даже воздухом дышать страшно».

Отвлекая меня от мрачных мыслей, Капеллан поднял вверх руку, заставляя нас обратить на него внимание.

– Что? – спросила его Мэри.

– Слышите, – эхом отозвался разведчик.

– Ничего не слышу, – отрицательно покачал головой Толик, переглянувшись со мной.

– Вот именно, – кивнул Капеллан и передернул затвор винтовки…

Внезапно ультразвуковые излучатели на броне взвыли как оглашенные, их пронзительный вой резанул по ушам даже через шлемофоны. Приборы работали на максимальной мощности, красные индикаторы замигали как новогодняя гирлянда. Это означало только одно – рядом были насекомые, много насекомых.

– Всем приготовиться! – заорал Каппелан. – Вероятный контакт с противником! Оружие к бою!

И тут началось.

Они вылетели из зарослей одновременно с десятка направлений, словно кто-то дал им сигнал к атаке. Все такие же огромные, размером с человека, а некоторые и крупнее, богомолы двигались с невероятной скоростью, их хитиновая броня поблескивала в редких лучах солнца, пробивающихся сквозь листву. Жвала щелкали с таким звуком, будто кто-то одновременно рубил мясо десятком тесаков, а их фасеточные глаза отражали сотни искаженных изображений нашей колонны.

Первый богомол запрыгнул на головной броневик еще до того, как кто-либо успел выстрелить. Движение было настолько стремительным, что я увидел только размытое пятно, а в следующий миг боец с переднего края транспортера просто исчез. Нет, не исчез – его нижняя половина осталась на броне, судорожно дергаясь, а верхняя полетела в кусты, оставляя кровавый след. Клешни богомола сомкнулись с такой легкостью, словно человеческое тело было сделано из бумаги.

– Огонь! ОГОНЬ, МАТЬ ВАШУ! – взревел голос старшего сержанта в наушниках, и весь мир взорвался грохотом выстрелов.

Я инстинктивно вскинул винтовку, пытаясь прицелиться во что-нибудь, но руки тряслись так сильно, что красная точка прицела скакала как пьяная блоха на горячей сковородке. Вокруг царил абсолютный хаос – трассирующие пули прочерчивали огненные линии в воздухе, осколки хитина летели во все стороны, крики раненых смешивались с воем излучателей и стрекотом насекомых.

Богомол справа от нас сделал невероятный прыжок, перелетев несколько десятков метров, и приземлился на соседний броневик. Его клешни полоснули по воздуху, и еще один боец развалился на две части, обильно поливая броню кровью. Я нажал на спуск, выпустив длинную очередь, но промазал – твари двигались слишком быстро, постоянно меняя траекторию.

– Короткими очередями! – заорал мне в ухо Толик, методично отстреливая приближающихся монстров. – Экономь патроны!

Я попытался взять себя в руки, вспоминая тренировку на полигоне. Глубокий вдох, задержка дыхания, плавный спуск… Следующая очередь из трех патронов попала богомолу в корпус, но тот даже не замедлился. Разрывные пули оставили рваные дыры в хитине, из которых сочилась зеленоватая жижа, но монстр продолжал нестись к нашему броневику.