Дивергенты боя

Рано. Практически в семь часов утра подали завтрак. Это Ларри поторопил персонал. Будто не в его постели проснулся, исполняя свои прямые обязанности, сбежал, потом заявился в строгом костюме, с почтой и утренними газетами. Нужно было отдать Ларри должное, как секретарь он достаточно умён. Его одного Циммерману за глаза хватало, слишком умных и компетентных в своём окружении конгрессмен не любил.

– Лео, там за пределом номера ожидает мистер Марущак. Он хотел бы встретиться с тобой, – объявил Ларри.

– Марусчак? Гм!.. Что за глупые фамилии у дикарей! Его что, по-настоящему так зовут?

Ларри промолчал. Что тут скажешь?

– Ладно, какого чёрта этому Марусчаку нужно?

– Я так понял, он связан с одним из хозяйственных министерств, сэр. Не то тяжёлой, не то химической промышленности. По-английски говорит отвратно, слова коверкает. Я с трудом разобрал кто он вообще есть.

– Ладно, посмотрим после завтрака.

– Лео, он ждёт уже полтора часа.

– Идиот! Он бы ещё с вечера пришёл, и ожидать начал.

– Вот-вот! Сказал, что тебя трудно на месте застать.

Циммерман отправил в рот полную ложку белой, подслаженной массы, довольно вкусной. Запил глотком кофе.

– Я кушаю, – сообщил он. – Кстати, а что я кушаю? Это йогурт такой?

– У них это называется творог со сметаной.

– Нда? Хм! Интересный вкус. Всё равно, пусть подождёт.

Он не торопясь просмотрел корреспонденцию, невозмутимому Гарри дал указания насчёт сегодняшней повестки дня.

Ларри передал свежие данные об отгрузке военной техники из Штатов, которые привели Лео в хорошее настроение:

– «Джевелины»! Это выходит пять тысяч дополнительных термобарических зарядов. Отлично. Чем больше мы загоним им их по такой цене, – тем лучше. Правительства приходят и уходят, а государства остаются должниками на годы вперёд. Если не ошибаются наши аналитики, Украина за полученную помощь, при самых лучших раскладах для себя, сможет погасить долг перед Штатами не раньше 2098-го года. Ха-ха! Это если население ничего, кроме похлёбки с куском чёрного хлеба жрать не будет, и ходить в обносках из Секонд-Хенда.

Он налил себе ещё кофе. Приказал:

– Зови этого хитреца. Небось денег на развитие какой-нибудь утопии просить будет. Они все выпрашивают, потом добросовестно своруют их, и что-то прикупят для себя из недвижимости в европейских странах. Традиция такая. Нет! Не дам! Но, всё равно зови…

В связи с таким графиком, поездка на фронт, где мистер конгрессмен должен был собственными глазами и для глаз американского обывателя, удостоверить верховенство украинского оружия, сдвинулась на три дня. В Харьков он, вместе с прибывшими «дипломатами», выехал не 25-го, как планировали ещё в Штатах, а 28-го.

Восток Украины ему не очень понравился. Какая-то помесь Техаса и Оклахомы, но сам Харьков, город красивый. И хоть он у самой границы с Россией находился, особых разрушений от военных действий Циммерман не заметил. Вот как раз эта близость к границе Лео и не нравилась. Захотелось домой. Он бы так и сделал. Зачем ему на фронт выезжать? Гудвина можно было и одного направить, а отчёт о поездке он уже и без выезда на передовую мог предоставить. Но тут против такого поспешного решения выступил Симонс – старший дипломатического сопровождения:

– Мистер Циммерман, позвольте нам делать свою работу. Тем более, ваше нахождение неподалёку от передовой, насколько я знаю, оплачивается по повышенному тарифу. Охрана ваша надёжна, как сейф в швейцарском банке. Особой активности лично вам проявлять не нужно, достаточно пару раз при стечении войск на камеру засветиться. Ну и к слову сказать, мы тоже особо геройствовать не хотим, а потому местных полководцев попросили, до поры до времени, свести активность к минимуму. Это не сложно было.

– А русские как же?

– О-о! Это ещё проще! У русских снарядный голод. А по докладам местной агентуры, и наших, скажем так, сочувствующих в Москве, у русских на фронте голод во всём. Включая людские ресурсы.

– Тогда ладно. Вы меня успокоили. Скажите, Генри, среди наших сопровождающих в европейской части командировки, эти двое… Эм!.. Ричард Фальк и…

– Сайрус Винк. – Кивнув, дополнил дипломат.

– Да. Им доверять можно?

– К ним у вас есть какие-то нарекания или подозрения?

– Нет, но люди посторонние.

– Можно, конгрессмен. Это всё?

– Да.

– Тогда готовьтесь к поездке в район боевых действий.

* * *

Москва, 26-е августа

В одном из служебных кабинетов зазвонил мобильный телефон, постоянно находившийся в доступности дежурившего офицера.

– Слушаю.

Ответивший на вызов услышал фразу, после которой абонент отключился:

– Передайте сообщение Крауса. Через два дня дядюшка будет в Харькове.

Майор тут же по внутренней связи донёс сообщение вышестоящему начальнику…

Глава первая

Всё-таки в нашей «непобедимой и легендарной» сильны традиции и наработки, пропущенные через фильтр службы поколений. Одна из таких наработок сработала. Звучит она так:

«Не спеши выполнять приказ, отменят!»

Планировали провести выезд ранним утром, но из-за согласований, прибытия автотехники и сопровождения сторонней структуры, выехали под вечер.

Пять микроавтобусов «Фольксваген» неприметного серого цвета с тонированными стёклами и грузовая газель, выехав на трассу и набрав скорость 80 километров в час, взяли направление на запад. Первоначальный маршрут: Курск – Белгород. Все шесть машин имели московские номера. Границу Московской области пересекли ещё засветло.

Хильченков Константин Константинович, рядовой-контрактник МО РФ, молодой мужчина европейской наружности,…

Ну, да, даже славянской, если не считать высказывания по поводу этой самой внешности, «стариком» комендантом Степановым:

«Слушай, Сникерс, у тебя за кордоном родственники имеются? Не знаешь? Как не знаешь? Ну ты, как не от мира сего! Сейчас каждый прямоходящий пытается в своих корнях если не дворянина отыскать, то хотя бы какого завалящего купчишку 1-й гильдии, на худой конец фабриканта. Как пример, тот же Вольфович. Ну, что, так и не вспомнил? Ну-ну! Я вот смотрю на твою смазливую моську и… Короче, был такой фильм в период моего детства, «Как украсть миллион» назывался. В главной роли Питер ОТул снимался. Так вот вы с ним, как братья близнецы».

…да, так вот этот молодой человек сидел в средине салона по правому борту второй машины, в разговоры с сослуживцами особо не лез, глазел в окно, отслеживая авто-трафик. Признаться честно, Косте нравилось смотреть на дорогу, на машины снующие по ней. Для него происходящее вокруг всё так же, как прежде, необычным казалось, а вот небо, природа, даже погода – такие же, как в родном времени, из которого он по воле славянских богов в другую действительность переместился.

Конец лета 22-го года был тёплым. Не жарким, а именно тёплым. Жарким лето выдалось на линии боевого соприкосновения, где неруси, обеспеченные оружием и техникой западных стран рвались проломить оборону по всему фронту. Дороги в юго-западном направлении были забиты под самую завязку. В одну сторону шёл скудный ручеёк боевой техники, длинные колонны внедорожников со знаками «Вагнер» на бортах, колонны камуфлированных «Уралов» и «Камазов» с военным имуществом и личным составом контрактников, внутрь которых вклинивались и вписывались междугородние автобусы и частный транспорт. В другую – вереницы малолитражек спешили. Обыватели с «югов и морей» до дому добирались. Кажется, вся большая страна на две половины разделилась. На тех, которые воюют и тех, кто с отдыха возвращаются. Жизнь есть жизнь, военное положение официально не объявлено, а потому и в душах людских разделение прошло, и оно открыто проявляет себя на улицах, в газетах, с экранов телевизора и в интернете.

Если простой российский народ понимает и приветствует политику государства, то нашлись и уроды, считающие, что военные на западных рубежах столкнулись не с бандеровскими выкормышами, не с националистическими бандформированиями, вроде того же «Азова», а с милыми, почти беззащитными мужчинами, защищающими свою родину. Им даже невдомёк, что выродки уничтожают вроде как свой же народ с 2014-го года. Татуированные гитлеровской символикой твари, обдолбаные наркотой, стреляют по Донецку и Луганску, жгут посёлки и сёла с мирным населением. Но несистемную оппозицию России это мало волнует. Им ведь на голову кассетные боеприпасы не сыпятся, снаряды в дома не прилетают, их близких не убивают. К тому же заокеанские наставники и поборники демократии, чтоб на власть погромче гавкали, щедрой рукой отсыпают гранты и бумажную «зелень» с портретами президентов США. Очень демократично!

Косте такое положение дел не совсем ясно. Со своей, неустоявшейся колокольни не может понять, почему человек, сидящий на московском великокняжеском столе, не прекратит беспредел в державе. Ах, да! Демократия. Слово-то, какое! Оно вроде бы по уму в политику вписывается, только ведь и у всего мера должна быть. Если страна воюет, то есть при таком состоянии мироустройства лишь две категории находящихся на её территории людей: свои и чужие, патриоты и предатели. Так всегда с незапамятных времён было. А сейчас оказывается можно по-другому?

Отвлёкшись от дороги, Хильченков прикрыл веки на глазах, задумался:

«Чудны дела твои Господи!»

Ухмыльнулся пришедшей на ум мысли. В танце политических хитросплетений, превратности судьбы выбросили коленце с вывертом. Обнаружилась третья сторона противостояния интересов. Представителей этой третьей стороны, жители Москвы, Питера и многих больших городов Империи руссов называют одним ёмким словом, в котором вложен глубокий смысл: «Понаехавшие». Бывшие жители среднеазиатских республик в течении трёх десятков лет постоянным и нескончаемым ручейком стекались в Российскую Федерацию. Оседали. Получали паспорта и гражданство. Перетаскивали семьи, затем ближнюю и дальнюю родню. Создавали национальные диаспры, со временем перерождавшиеся в мафиозные структуры. Когда на западных рубежах страны случился пожар СВО, новые её граждане в большинстве своём единое мнение высказали, на просторах интернета со скоростью пожара в ветреную погоду разнёсшееся:

«Не наша война! Пусть свинорылые воюют. Пусть они там друг друга поубивают, а на освободившейся территории уже мы новый порядок наводить будем».

Странный народ! Мечтатели! Как будто такое в России может получиться? Они даже не догадываются, что в этом стремлении уже не первые. И до них подобные были. Не догадываются, что Русь сама по себе территория необычная, отличная от других. Всех «понаехавших» примет, перемелет, а через три-четыре поколения никто и не вспомнит, что предки их были «другими».

С такими мыслями Хильченков умудрился заснуть. Просыпался на коротких остановках, а окончательно в норму пришёл, когда в предрассветной мгле югом запахло.

Возвращаясь в дорожную действительность, осмотрелся по сторонам. Рассвело. По Белгородской области уже едут. Да-а! А ведь что-то точно неуловимо изменилось. Вот и пропускной пункт пограничного перехода пересекли. Проделали это, даже не покидая машин, лишь скорость до минимума сбросили. На другой стороне границы вернулись к прежним скоростным показателям. Шуршали резиновые покрышки. За окном разок-другой попадались одинокие бензоколонки. По внешним признакам ощущалось отсутствие жизни на них. Ни единого заправщика, несущего дежурство у колонок не обнаруживалось, как кстати и ценников на бензин.

Хильченков вынужден был признать, что как для него лично, и Белгородской области, и Харьковской, не удалось произвести приятное впечатление. Если в Подмосковье, где штрафной взвод квартировал, вокруг были сплошные поля и лес, а на небе тучки постоянно чередовались с голубыми прогалами, и температура воздуха – сплошной комфорт создавала, то здесь… Труба-дело! Ни одного облака, небо синее-синее, а солнце даже в затенённые окна печёт неимоверно.

Вокруг однообразные унылые пейзажи выжженной солнцем степи, где взгляду зацепиться можно только за придорожные городки, деревеньки, которых на пути следования много было, да лесопосадки. Скучное зрелище. Почти унылое. Случись Косте жить в подобной местности, то либо спился, либо от безысходности повесился – других вариантов для себя, при всей своей деятельной натуре городского жителя Хильченкова, не видел. Интересно, местные знают о существовании таких городов, как Москва, Питер, или так и живут в суровом неведении, довольствуясь неторопливым и наверняка небольшим Белгородом?

Бросил взгляд по салону.

Судя по спокойным, даже сонным лицам парней, местный колорит производил на них нейтральное впечатление. Вот настроение нейтральным не назовёшь. Особой радости нет, но и печали тоже. Всё же на войну едут.

В Купянске на блок-посту колонну помимо росгвардейцев, встречали ещё и двое парней-армейцев, ожидавших именно их возле нагревшейся солнцем БМДэшки со значками «Z» на бортах и корме. Форма у местных вояк была выгоревшей, смотрелась видавшей виды. Знаки различия присутствовали, как и белые повязки на левых предплечьях рукавов пятнистой хэбэ. Впрочем, лично Константину, как наверняка и остальным его попутчикам, было на звания встречающих плевать. Самое главное, что задерживаться здесь не стали и уже под прикрытием брони двинулись дальше.

Ехать по степи порядком уже задрало, за лето та выгореть успела. Это не Московская область, не Рязанская, не Тульская. Леса есть, но они по территории Слобожанщины дозировано разбросаны. Чистейшей воды юг, со всеми плюсами и минусами. Самый большой минус – до ближайшего тёплого моря лапоть по карте. Вот и получается… Деревни и сёла, как в пустыне оазисы, на глаза довольно часто попадаются, но, как правило, команду «Ш» сопровождающие вели, стараясь объехать их стороной. Когда к Изюму подкатили, душа возрадовалась… Город! Конечный пункт приезда!

Один из встречавших военных, молодой старлей с белозубой улыбкой и кажется приклеенной ухмылкой на лице, подсевший в их «Фольксваген» в Купянске, по поводу города с юмором в голосе просветил, проявив способности местного гида:

– На древнем Изюмском шляхе, том самом, где Крымский хан, собака, безобразничал, на полпути из Харькова в Донецк, возвышается Кременец-гора. Вон она! Под горой река Северский Донец протекает, и городишко Изюм, объёмным частным сектором раскинул свои границы. По местным меркам центр цивилизации, на самом деле дыра дырой. Он ведь из маленькой казачьей крепости сначала в посёлок вырос, а потом и городом стал. По большому счёту в этом деле Кременец-гора подсобила. Возвышаясь над степью, во все времена, на протяжении многих веков, стратегической высотой считается. Как говорится, кто владеет горой, тот владеет и рекой, и шляхом и городом. Сейчас времена не стародавние, вон на Кременец-горе металлическая игла в небо торчит, издали видно. Это она вышкой связи увенчана. Народ здесь наш проживает. Говор слегка отличен от центральной России, но за пару месяцев как к своему родному привыкнете. Это если живы останетесь.

Ну и шутки у него! Дурацкие…

В зелёную поросль вкатились и вся благость к чертям собачим испарилась. Прифронтовой город, как в чёрно-белых фильмах про войну показывают, только натуральными красками расцвечен. Дорога, как после бомбёжки, у попадавшегося на глаза населения взгляды затравленные – точно не знают, что завтра их ожидать может. Тут же дети играют, а рядом, на этих же улицах, дома раздолбаны, крыши дырами светят, в заборах прорехи, внутри яблоневые садки частично картину полного апокалипсиса местного значения скрашивают.

Дорога к мосту через Северский Донец вывела. На въезде снова росгвардейцы на блокпостах окуклились. Проезд шлагбаумом перекрыт. В амбразуре из мешков с песком ствол ручника дорогу пасёт. Ясно, что если дёрнутся, то и не только пулями из ствола угостят, но и чем посолидней приложат.

– Стоять! Старший колонны выйти из машины! – звучит команда вышедшего к БМДэшке представителя правопорядка, затянутого в броник и разгрузку, с автоматом наизготовку.

С брони рукой махнули назад, указав на головной «Фольксваген»:

– Там!

Лейтенант. Парень молодой, но сразу видно, товарищ серьёзный. Карпович с пластиковым конвертом, в котором пропуска и разрешительные документы на все случаи жизни, вышел. Представился и документы предоставил.

– В Балаклею следуете?

Поправил правоохранителя:

– В район Балаклеи.

– Газель тоже ваша?

– Да. Вот разрешение на проезд без досмотра.

– Вижу. Товарищ капитан, вы мне навскидку, вон хоть на второй машине боковую дверь откройте. Всё же гляну.

– Да, без проблем!

Карпович сам дверь в сторону отодвинул, предоставив лейтенанту доказательство, что личный состав перевозит. Хильченков заметил, как брови у заглянувшего внутрь росгвардейца, на лоб полезли. Озадачил и его вопрос к капитану:

– Это, что? Они у вас без оружия по зоне катаются?

– А в чём проблемы? Оружие в Газели, по приезду получат.

– Что, и по проезду границы вам про ВСУшные ДРГ не сказали.

– Нет. – Односложно заметил Карпович, хотя речь на эту тему велась. Но ведь «штрафники», а у капитана ещё из Москвы приказ – оружие на месте раздать.

– Идиоты! – подвёл итог лейтенант. – До передовой двадцать километров. В некоторых местах серые зоны имеются. В них и на своих, и на чужих, как нефиг делать нарваться можно.

– Но мы не в серые зоны следуем.

– Ну-ну! – лейтенант махнул рукой. – Пропускай!

Пока шлагбаум поднимали, козырнул капитану:

– Проезжайте. Удачи.

Со средины моста Костя в окно заметил купола церкви, а неподалёку от неё ряд капитальных строений. Издали они вполне целыми казались. Подумал:

«Ну, хоть так! На границе говорили, что центр вообще с лица земли стёрли. Может это не центр?»

За мостом и ещё одним блок-постом снова в очередной городской район выехали. После четырёхэтажек с разбитыми стенами и окнами без стёкол, частный сектор зеленью расцвёл. Если б не отзвуки далёкой канонады и не следы войны, никакого ощущения, что ты на Украине – скорее, глубинка Владимирской или даже Костромской области.

– Сник, представляешь, Борька Гайдамак говорит, что с Кременца в хорошую погоду можно Святогорскую Лавру увидеть. Касотища-а! – от размышлений отвлёк рядом сидевший Бруно.

– Он-то откуда знает?

– Давно до войны здесь был.

– Не знаю насчёт Лавры, а на Половецкую степь я уже досыта насмотрелся, а Изюм по мне, так больше на посёлок в русской глубинке похож. Даже не на городской. Интересно, скоро приедем?

– Часа два ещё точно промаемся. Видишь же, какая дорога? Вон у старлея спроси.

– Да, ну его! Весельчак, мать его так! Не люблю весельчаков.

– Угу. На передке чувствуешь, как долбят? Снарядов не жалеют.

– Чего их жалеть? Европа за всё платит.

– Сволочи!..

Дальнейший путь ехали полевыми дорогами. На въездах в населённые пункты Хильченков только и успевал, что названия читать: село Червона Гусаровка, хутор Заплавы, село Залиман. Отметил:

«Да их здесь как грязи, друг возле дружки натыкано!»

На левый берег переправились. На переправе снова с росгвардейцами пообщаться пришлось, ну а уж они-то, с кем-то связавшись, направили Карповича в центр. Военных в селе не так уж и много замечали, но присутствие контингента всюду ощущалось, как и близость к передовой. Центральная улица уже привычной картиной разрушенных частных строений встретила, но несмотря на фоном идущую разруху, чистоту улиц здесь старались поддерживать. Ажиотажа присутствия местных жителей не было. Народ занимался своими повседневными делами и на близость войны, кажется, особого внимания не обращал. Или привыкли? Костя в окно заметил женщин копошившихся за невысоким забором в огороде.

– Кажись, приехали! – усталым голосом оповестил водитель и все в салоне встрепенулись. Дорога, казавшаяся бесконечной,.. Закончилась?

– К машине! – распорядился старлей. – Выходим, парни! Не ровён час супостат заметит, что колона подошла.

– Как он заметит?

– Иногда летают тут пернатые на пропеллерах, после чего долбёжка начинается.

Пока капитан в здании бывшего сельского совета с нужными чинами общался, высыпавшие из машин мужчины конечности разминали, с местными военными и гражданскими определялись на предмет: «В какую дыру нас всех занесло?».

Село и станция Савинцы. Село старинное, чуть ли не с XVII века про него известно. Из-за того, что долина Донца в этом месте сужена прибрежными высотами, до появления села здесь был татарский «перелаз» – переправа через реку по-современному. Вот как раз здесь, считай на месте, где ребята кучковались, проходил торговый путь татар в Россию.

Пока стояли, глазом ворон ловили и перекуром баловались, к их колонне подрулили три армейских, тентированных «Камаза». Выскочивший из здания Карпович оповестил:

– Товарищи бойцы, видите грузовики? Это для нас транспорт подали. К машинам! Рассаживаться! Старший лейтенант Полозов.

– Я! – обозвался сопровождавший их машины.

– Старшим первого «Камаза» поедите.

– Есть!

– Старший лейтенант Карапетян, на второй «Камаз».

– Слушаюсь!

– Сопровождающие груз. Остаётесь здесь. Вас разместят, накормят. Завтра получите сопроводительные документы и обратно в Россию уедите.

Закрутилось. Завертелось. Уселись. Утрамбовались. Старлей Полозов уже совсем не панибратским взглядом снизу вверх окинул сидевших под тентом штрафников. Голосом, не терпящим возражений и пререканий, спросил:

– Мобильники у кого-то есть? Выключить их и не включать.

Брук из кузова, подражая манере ЗэКа, подал голос:

– Нет у нас мобильников, начальник. Не положены.

– Вот и хорошо, что нет. Поехали!

«Камазы» с «Газелью» на хвосте, минуя металлолом давным-давно сгоревшей бронетехники вдоль дороги, выдвинулись на выезд из села…

Вот уж действительно не ожидал здесь такое увидеть! Константин от удовольствия даже глаза сощурил. Настоящий сосновый бор напомнил ему родные леса Новгородского княжества.

Все четыре машины попетляв по уложенным, почти выкрошенным временем и непогодой бетонным плитам, в чаще соснового леса притормозили. Через распахнутые настежь створы ворот, друг за другом по аллее покрытой толстым слоем листьев, иголок, шишек, под которыми асфальт уже с трудом едва-едва проглядывался, проехали к ветхим строениям. Остановились.

– К машинам. – Прозвучала команда из уст капитана. – Строиться по десяткам!

– Куда это нас занесло? – выпрыгивая из кузова вниз, спросил Бруно.

– К чёрту на кулички. – Ответил Кроха – Пётр Ступин, бросая недовольный взгляд на ближайшее строение, не то корпус, не то длинный сарай.

– Оно и видно.

– Разговоры отставить! Равняйсь! Смирно!.. Вольно.

Капитан обернулся, ожидая когда мимо проедет ещё одна колонна машин с военным контингентом, минует строй и наконец-то растворится за поворотом. Дождался. Прошёлся взглядом по строю, определяя в двух шеренгах все ли на месте.

– Значит так, представляю командиров 1-го и 2-го десятков. Первого – старшего лейтенанта Полозова. Второго – старшего лейтенанта Карапетяна. Сейчас Полозов доведёт до вас некоторые положения нашего здесь пребывания. – Кивнул. – Пожалуйста.

Старлей на шаг выступил вперёд.

– Товарищи бойцы, мы с вами временно находимся на базе приёма пополнения и отдыха при ротации с передовой ЧВКа «Вагнер». Раньше, задолго до войны, здесь располагался пионерский лагерь. В 200-х метрах от него дом отдыха какого-то завода. Но это не суть. Вы наверное заметили, что лагерь не охраняется. Так спешу вас заверить. Всё это иллюзия. Посты и секреты здесь в самых разных местах устроены. Когда мы только в лес въезжали, о нашей колонне командир базы уже в курсе был. Не остановили нас только потому, что машины и водители им известны. Далее. На котловом довольствии мы тоже у них состоим. Моемся, получаем спальные принадлежности – всё через них. Ещё раз напоминаю, пользоваться мобильной связью строго запрещено. Так же… Здесь не редкость облёт территории беспилотниками противника. Так что разжигать костры в ночное время запрещено. Бесцельное хождение не по служебной надобности, запрещено…

Со слов старлея, запретов здесь было больше, чем разрешений.

Между тем очередная куцая колонна «Уралов», проскочив строй штрафников, повернула. Проехав ещё метров 200, резко затормозила у скопления строений типа ангаров. Из кабины первой машины на бетонку тяжело спрыгнул обутый в тяжёлые армейские ботинки военный в снаряжении, с нашивкой черепа и выбитым словом: «Вагнер» на рукаве камуфлированной куртки.

– Вытрухайся, обезьяны! – хрипло выплюнул приказ.

Из кузова горохом посыпалась публика всех мастей. Вернее, масть у них всех одна была, только статьи разные. ЗэКа пожелавшие перед Родиной вину искупить и поучаствовать в СВО, в тюремных робах имели вид непрезентабельный даже для передовой.

– Стройся! Старшим отрядов проследить, доложить о наличие проблем.