Коронованная Смертью | Академия «Калевала»

Агния Воронцова

Коронованная Смертью | Академия «Калевала»

Посвящается моей тёмной музе

Они бродят в темноте в поисках света, 

не осознавая, что Свет скрыт в сердце тьмы.

Мэнли Палмер Холл

Иллюстрации к книге

Плейлист

Шунема – Севером правят темные боги

Soap&Skin – Ме and the Devil

Halou – Honeythief

UNKLE – Ever Rest

Mos Elian – Psychopathy

Warsaw Village Band – At My Mother's

FEARSTbeats – WINGS

Tommee Profitt, Fleurie – Noble Blood

IAMX – S.H.E.

Drummatix – Reloaded

ZODIVK,1mramor, Ava Suslon – Ты беги

FEARSTbeats – Raven

Nouvelle Vague – Bela lugosi's dead

OmegaSign – Sztoi pa Moru

Radiohead – Reckoner

Theodor Bastard – Ветви

Drummatix – Ritual

Marilyn Manson – Killing Strangers

Green Apelsin – Северный ветер

MOONLOOM – Yule

Bjarla – Runddans

Halsey – Nightmare

James George, Jennifer June – Му Lullaby

Diary of Dreams – The Wedding

Izzamuzzic – Room for one

Moderator – My Witch

Halou – Will All Make Sense in the Morning

Петля – polnalyubv

Malia J – Shout

Anton Ray, The Y – Release the Monster

polnalyubvi – Дикий райский сад

Лирида – Послание

Tamino – Habibi

Пролог

Всё, что зрится, мнится мне.

Всё есть только сон во сне.

Эдгар Аллан По. «Сон во сне»

Лёгкое головокружение и знакомое чувство удушья. Попытки резко повернуть голову набок, чтобы выйти из этого душераздирающего состояния, снова ничего не дают, и в голове стучит только одна-единственная мысль. Главное, чтобы этот эпизод поскорее закончился.

Говорят, единственное, что может помочь в этом случае – расслабиться и как можно меньше дёргаться: сопротивление «объятиям» дьявольских силков сонного паралича только усиливает его активность. Меня бросает в жар, температура в комнате начинает зашкаливать. Еле дыша и мучаясь от нехватки воздуха в этой парилке, я пытаюсь открыть глаза.

Чёрта с два. Самое жуткое, что может испытать человек – быть заточённым в ловушке собственного тела. Мысли – последнее, чем удаётся управлять, но вскоре и они исчезают под толщей мха этого тягучего болота, вслед за моим телом. Я проваливаюсь в густую жижу, и меня резко выбрасывает в другую реальность.

Полуночная лесная чаща. Можно ощутить страх и сумасшествие, исходящие от деревьев. Я стою в кругу свечей перед огромным жертвенным камнем, на котором лежит тело мёртвого мужчины. Его руки исписаны странными рисунками, похожими на древние руны. Воздух вокруг закипает, перед глазами всё мельтешит.

Кровь. Слишком много крови. Она везде. Кипит и пузырится. Стекает по камню, осушая труп незнакомого человека, и уходит прямиком в землю. Смерть и апатия. Горло должно было бы распирать от душераздирающих криков, но я молча стою, судорожно дыша, как заведённая игрушка.

Древние боги спустились на землю, чтобы устроить жертвенное пиршество в свою честь. Жарко, как в геенне огненной. По лицу стекают дорожки солёного пота. Я пытаюсь сдуть прядь надоедливых волос, прилипших к лицу. Бессмысленная затея. По моим пальцам и ладоням стекает горячая густая кровь, как жидкий раскалённый воск, вызывая омерзительные ощущения. Вокруг воняет серой и гнилью.

Медленно пячусь назад, тяжело дыша, и стараюсь не смотреть на окровавленное тело на жертвенном алтаре, но через несколько секунд натыкаюсь спиной на что-то твёрдое и склизкое. Позади слышится тихий низкий рык. Я резко оборачиваюсь и вижу громадное нечто, стоящее на двух задних копытах. Его тело состоит из еловых веток и мха, вместо головы – лосиный череп с огромными рогами. Оцепенение и ужас, которые я испытываю, мешают моим лёгким сделать следующий вдох. Чудовище начинает приближаться ко мне, и я пытаюсь закричать, но, к сожалению, это оборачивается полным провалом. Несмотря на все мои попытки, изо рта не доносится ни звука.

Удушье усиливается, мозг начинает подавать сигналы телу о надвигающейся гипоксии и возможной смерти, и я наконец резко дёргаюсь и вдыхаю глоток так необходимого мне в данный момент воздуха.

Я вскакиваю на кровати в холодном поту, одной рукой держась за шею, а другой нащупывая стакан воды на прикроватной тумбочке, чуть не столкнув его на пол. Выпиваю залпом всю воду так быстро, что чуть ли не давлюсь ею. Сердце бьётся, будто я пробежала марафон. Пытаясь вылезти из-под одеяла, откидываю его части в разные стороны, будто борюсь с щупальцами Кракена. Наконец я выбираюсь из этого страшного орудия пыток Морфея, и ставлю босые ноги на холодный пол.

Всего лишь ещё один кошмар.

Смотрю в напольное зеркало в массивной золотой раме, стоящее напротив кровати, и вижу чудовище, не лучше того, что ежедневно навещает меня в моих кошмарах. Взъерошенные рыжие волосы, белая хлопковая ночнушка до щиколоток, местами мокрая от холодного пота, и большие круги под глазами от двухнедельного недосыпа.

Иду к балкону, еле переставляя ноги. Открываю скрипучую деревянную дверь и вступаю на мокрую плитку. Да, ощущение, конечно, не из приятных. Холодный воздух раннего осеннего утра, смешанный с дождём, ударяет мне в лицо.

Ну, здравствуй, мой милый.

Он улыбается мне еле заметной, тоскливой улыбкой, в которую я не перестаю влюбляться каждый божий день. Я отвечаю ему тем же и вдыхаю запах опавших кленовых листьев, закрывая глаза. Любимый Петербург. Так начинается каждое утро с момента моего двадцать третьего дня рождения.

Глава 1

Сонно плетусь на кухню и ставлю небольшую гейзерную кофеварку на газовую плиту. Эта квартира в центре Петербурга, доставшаяся мне от покойной бабушки, слишком велика для меня одной.

Раньше здесь слышался весёлый смех моего старшего брата, голоса моих родителей и сказочные рассказы любимой бабушки. Рано утром мы все собирались здесь, на нашей просторной уютной кухне. Папа жарил свои фирменные оладьи, а мама разливала по маленьким винтажным кружечкам с красным узором вкусный травяной чай, собранный где-то в глухой деревне в Ленинградской области. Мы с братом могли долго болтать о предстоящих планах на лето; я всегда смеялась над каждой его шуткой и любила его больше всех на свете – ведь он был моим защитником, моим лучшим другом.

Бабушка, потягивая горький чёрный кофе, пыталась убедить нас с братом, что мы принадлежим к одному из самых величественных магических родов Петербурга, рассказывая интересные истории о своей, естественно, придуманной молодости в лесах Карелии. Мама всегда шикала на неё, умоляя не забивать наши детские головы какими-то несуществующими сказками, но мы с братом всегда с упоением слушали их, умоляя бабушку рассказать ещё.

«– Однажды он станет твоим, – говорила бабушка, дотрагиваясь до своего золотого кулона в форме сердца, висящего на её груди, – однажды ты вспомнишь обо мне и обо всём, что я тебе рассказывала…»

Прикасаюсь к холодному медальону на шее, который бабушка отдала мне перед смертью несколько месяцев назад, и вздыхаю. Все они оставили меня одну. Сначала ушли родители с братом, потом бабушка. И вот теперь я живу одна в старой петербургской квартире с высокими потолками, фортепиано, шкафами, заполненными антикварными книгами, не зная, что со всем этим делать.

Каждое утро просыпаюсь от жутких кошмаров и пытаюсь убедить себя, что сегодня всё будет иначе. Что сегодня будет не так противно смотреть в своё отражение, дышать воздухом, и есть еду, от которой, честно говоря, уже просто тошнит. Тошнит смотреть на всех этих смеющихся людей на улицах, живущих жизнью своей мечты, у которых, конечно же, всё очень хорошо.

Отмахиваюсь от воспоминаний, как от надоедливых комаров, и достаю из кухонного шкафчика одну из любимых маминых чайных пар. Винтажный Бургенланд от Villeroy & Boch.

Отпивая горячий сладкий кофе, прикидываю, сколько времени у меня осталось до сегодняшнего сеанса с психологом и успею ли я дойти до него пешком через весь город, учитывая ранний подъём. Ходить пешком я люблю больше всего на свете, засунув в уши наушники с очередным треком в стиле трип-хоп. Это подобно медитации, которая избавляет тебя от ненужных мыслей, копошащихся в голове, словно рой пчёл.

Бабушка всегда твердила мне о медитации. Как же это бесило!

Я усмехаюсь. Надеюсь, сейчас она бы мной гордилась.

По моим измерениям время сходится как нельзя лучше, и я, держа чашку в руках, иду к резному деревянному шкафу в своей комнате. Открывая его скрипящие дверцы, я вновь погружаюсь в свои воспоминания, связанные с бабушкой. Вдыхаю дурманящий и колдовской аромат её любимых духов, окутывающий меня с ног до головы.

«– Обещай мне, что откроешь его, – шепчет мне бабушка, трясясь от озноба на больничной кровати. Она вкладывает мне в ладонь свой медальон. – Обещай, что разгадаешь загадку, на которую я потратила всю жизнь.

– Обещаю… – я плачу навзрыд, понимая, что это наш последний разговор с ней».

Накидываю на себя чёрное платье, напоминающее пуританские одеяния, и, укутавшись в тёплое твидовое пальто, иду к входной двери. Надев через плечо сумку в виде книги «Мастер и Маргарита», выхожу из дома.

Прохладный ветер дует мне в лицо, когда я поворачиваю голову, проходя мимо входа в Художественную академию Штиглица. Ту самую, из которой меня отчислили в прошлом году. Ту самую, где мне навсегда отбили желание писать картины, «ставя руку». Конечно же, родители были в ужасе, когда узнали об этом. Их подающую надежды дочь отчислили на последнем году учёбы. Чёрная овца, отбившаяся от стада. Только бабушка восприняла тогда эту новость спокойно, не грозясь отказаться от меня, как от ненужной вещи.

– Адель, вы меня слышите? – успокаивающий женский голос выводит меня из сонных мыслей.

– Вы принимаете Атаракс, как я вам прописала?

Конечно же, нет.

– Да, – нагло вру я в лицо психотерапевту.

Принимать эти транквилизаторы – всё равно что смерть наяву. Они высасывают из тебя всю жизнь, и ты становишься живым овощем. Несколько месяцев назад мне поставили диагноз «депрессия», и я ежедневно пила эти таблетки. Конечно, они помогали мне справиться с тяжёлой душевной болезнью, как спасательный круг в открытом море, но при этом приносили много побочных эффектов.

– Тогда следует увеличить дозировку, если кошмары до сих пор продолжают вас преследовать.

– От этого можно спастись ещё каким-нибудь способом?

– Вы должны простить себя за смерть ваших близких. Примите случившееся и отпустите, иначе до конца жизни вам придётся принимать транквилизаторы, чтобы иметь возможность спокойно поспать. Я глубоко вздыхаю и отвожу глаза к окну. На Невском бурлит жизнь, и сигналят машины.

Не так уж легко простить себя за смерть своих родителей и брата.

Выхожу из парадной и вдыхаю запах перегнивших листьев. Ещё один поход к психотерапевту за этот год не увенчался успехом. Единственная причина, по которой я всё ещё продолжаю визиты к мозгоправу, – это обещание, данное бабушке перед смертью. Обещание того, что я вылезу из этого болота смерти и гнили, не поддавшись жажде вскрыть вены, лёжа в ванной под песни Стинга.

Через полчаса встреча с подругой, и я, вспомнив об этом, конечно же, в последний момент, поворачиваю на Басков переулок, держа путь в её любимый винтажный ресторанчик. С трудом заставляю себя переставлять ноги, когда приближаюсь к месту нашей встречи.

Я интроверт. Не люблю людные места. Да и людей в принципе тоже не очень люблю. Мне становится трудно дышать, когда они смотрят в мою сторону, будто бы одним взглядом способны нарушить воображаемый уютный мирок, которым я себя окружила.

Глава 2

Твой взор – лазурь небес иль порожденье ада?

Шарль Бодлер

– Адель, тебе нужно срочно сменить обстановку. Ежедневные бессонные ночи тебя точно до добра не доведут, потому что сон – наше всё, – с умным видом говорит Катрин, отпивая белое вино из бокала.

Она последний человек, с которым я всё ещё могу и хочу общаться. Исключительный человек, от которого мне ещё не стало дурно. Я молча киваю в ответ и рассматриваю рисунок корицы на молочной пенке своего капучино. Конечно же, она полностью права.

Катрин – моя подруга детства. Мы познакомились с ней ещё в детском саду, и наши семьи с тех пор были в хороших дружеских отношениях. Этот человек прошёл со мной через многое, и, когда я переживала потерю близких, Катрин всегда была рядом, не давая мне провалиться в пучину отчаяния и депрессии.

– А-а-а! – вскрикивает она от безумной идеи, которая ей пришла.

Я испуганно вздрагиваю от её крика, облокачиваюсь на руку и закатываю глаза.

– Когда-нибудь ты меня с ума сведёшь, Катрин, – вздыхаю я, – дай угадаю, у тебя появилась новая гениальная идея?

– Именно так, – цокает языком она. – Смотри, что у меня есть.

Несколько секунд подруга копается в сумочке, а затем достаёт оттуда пластиковую карту с изображением паровоза.

– Хочешь подарить мне кредитку? – я театрально поджимаю губы, пока она хохочет.

– Это золотая подарочная карта, – начинает она.

– И-и-и? – тяну я.

– Она даёт проезд в VIP-вагоне Рускеальского экспресса для одного пассажира.

Я удивлённо приподнимаю левую бровь.

– И ты хочешь отдать её мне? – заключаю я.

– Именно так, – она довольно улыбается, – ты же знаешь, я была в этом парке много раз. И я не настолько сильно люблю природу, чтобы поехать туда ещё раз. Даже ради проезда на шикарном ретропоезде.

– Какая ты щедрая.

– Я просто хочу, чтобы тебе стало лучше. Прогуляешься там, развеешься. Лесной воздух пойдёт тебе на пользу. Да и этот поезд точно поднимет тебе настроение, я же знаю, как сильно ты любишь все эти винтажные штучки.

– Ладно, – мычу я, – уговорила.

Захожу в купе ретропоезда и непроизвольно охаю. Восхитительный дизайн поражает своей красотой. На столе у окна стоит миниатюрная вазочка с цветами, изящное блюдо с брускеттами и бутылка шампанского.

Лёгкая улыбка проскальзывает по моему лицу. Волшебное начало путешествия. Сажусь на комфортное сиденье, поправляя своё платье. В купе играет приятная мелодия, переносящая меня в детство, когда я зачитывалась волшебными книгами Джоан Роулинг. Пока официант наливает в мой бокал напиток, я заворожённо наблюдаю за удивительными лесными видами, мелькающими за окном поезда. Мы проезжаем озёра и болота, леса и сёла. Смакую шампанское с закусками, а затем достаю сборник стихов из сумочки и погружаюсь в мрачные миры Бодлера.

Примерно через час наш экспресс останавливается на станции Рускеала. Укутываюсь в тёплый шарф, надеваю пальто и осторожно спускаюсь по ступенькам поезда. Выхожу на перрон, опасаясь за свою жизнь, потому что люди несутся как сумасшедшие. Кто-то спешит на экскурсию, другие фотографируются с красивым паровозом в ретро стиле. Стоя несколько секунд неподвижно и смотря вдаль, я вновь погружаюсь в свои меланхоличные мысли о смысле жизни.

Иногда на меня накатывают такие сильные волны благоговения и упоения перед красотой, окружающей меня, что мне хочется разрыдаться. Плакать от невозможности постоянно находиться в таких восхитительных местах. Или от того, как сильно я благодарна людям, создающим всю эту красоту. Без них жизнь была бы отвратительна и тривиальна.

Люди искусства – наше всё.

Резко разворачиваюсь, прокручивая все эти философские размышления в голове, и, естественно, врезаюсь в человека.

Мой любимый манёвр, ну а как же ещё.

– Простите, я… – не договариваю я, поднимая глаза на высокого мужчину перед собой.

Его окружает таинственная атмосфера, окутанная мраком: тёмная чаща зловещего хвойного леса, затянутая густым туманом; деревья, поросшие мхом и грибами; ягодный грог с пряными специями; горьковатый аромат диких трав и дым от костра.

Его пряди пепельно-белых волос, такого же цвета, как брови и борода, спадают на глаза. Несмотря на глаза тёплого медового оттенка, от его сурового взгляда веет таким холодом, что хочется укутаться в махровый плед. Я в ужасе смотрю на мужчину, не в силах произнести ни слова. Напротив меня стоит тот самый человек из моих кошмаров.

По телу разливается волна странного, незнакомого тепла, концентрируясь где-то в районе сердца; пульс учащается, и перед глазами начинают появляться едва заметные зеленоватые искорки.

– Вы потеряли дар речи?

– Я…

Да, чёрт побери.

Я не знаю, что ему ответить.

– Ничего страшного, – угрюмо говорит он, обходя меня.

– Подождите! – я шагаю вслед за ним. – Остановитесь! Вам грозит опасность.

Он останавливается и поворачивается ко мне.

– Да ладно?! И что же мне грозит?

– Послушайте, я понимаю, что это прозвучит как бред, но… – я запинаюсь.

Ну и что мне ему сказать? Что он мне снится каждую ночь? Что он лежит мёртвый на алтаре посреди ночного леса в моих снах?

– Вы мне снитесь каждую ночь, – заканчиваю я свою мысль, слишком поздно понимая смысл этой фразы.

Идиотка.

– Серьёзно? – он ухмыляется и слегка наклоняет голову набок, – и чем же мы занимаемся в ваших снах?

– Мы – ничем. – Я закатываю глаза. – А вот вы – лежите мёртвый на жертвенном алтаре посреди леса, – на одном дыхании тараторю я, уже думая о том, какой ненормальной я кажусь.

Не может же быть, чтобы это было совпадением!

– У вас очень оригинальные шутки, девушка, – с серьёзным лицом отвечает мужчина, а затем разворачивается и уходит от меня.

Отлично, теперь он считает, что я чокнутая.

– Да постойте же! – я начинаю раздражаться.

Он останавливается, стоя ко мне спиной.

– Я уже две недели мучусь от этих чёртовых кошмаров! – Делаю шаг к нему. – Я жить не могу, потому что вы меня преследуете! – Ещё шаг. – И это тошнотворное чудовище с лосиным черепом…

Замолкаю, не успев договорить свою яростную речь. Мужчина резко поворачивается ко мне и больно хватает меня за плечо, наклоняясь ближе.

– Что ты сказала? – его грозное выражение лица начинает меня пугать.

– Кошмары… чудовище… – я лепечу, как испуганный ребёнок, глядя ему в глаза.

Этот восхитительный оттенок глаз совершенно не подходит этому надменному и холодному человеку, но с каждой секундой я начинаю тонуть в них всё глубже. Перед глазами мелькают странные зелёные огоньки.

– Этого не может быть. Почему ты видишь это? – он хватает меня за плечи, отводя в сторону от проходящих мимо людей.

Мне становится страшно.

– Кто ты? – шепчет он удивлённым и чуть испуганным голосом. – Ты новая студентка? Ехала в Академию?

– Чего?! – поднимаю я брови, не понимая, что он имеет в виду. – Что за чушь? В какую ещё Академию?

Одной академии в жизни мне хватило сполна.

Хватаю его за руку, пытаясь вырваться из крепкой хватки, и будто разряд электрического тока пробивает моё тело. Перед глазами появляется туманная пелена, и я чувствую, как падаю в замедленном действии, словно Алиса в кроличью нору.

Я стою в лесном доме и смотрю на бурю за окном.

Капли сильного ливня так сильно бьют по стеклу, будто хотят его разбить.

Раскаты грома заставляют меня вздрагивать каждый раз.

В лесу ни души, и темно, как в гробу, в принципе, как и в самом доме. Только яркие вспышки молнии время от времени освещают кроны деревьев.

Всеми клеточками кожи я чувствую горячее дыхание позади.

Он стоит так близко, что по всему телу пробегают мурашки.

– Не уходи в обитель, останься со мной, – шепчет мужчина, проводя подушечками пальцев по моей руке. Голова кружится от сбившегося дыхания, и я медленно закрываю глаза.

Глава 3

Резко вскакиваю и ударяюсь головой об окно машины.

Первые несколько секунд я не понимаю, где я и что вообще происходит вокруг.

– Проснулась, принцесса? – интересуется герой моих сновидений, пока я потираю рукой голову.

– Куда мы едем? – с недоумением спрашиваю я, смотря на мужчину.

– К Ладожскому озеру, у меня там дела.

Возмущённо хватаю ртом воздух, не зная, что сказать.

– А у меня нет, остановите машину! – Честно говоря, мне становится страшновато. Совсем немножко. – Да и вообще, что вы себе позволяете? У меня были планы. Я приехала в парк и не собираюсь тратить своё время с незнакомцем.

– Успокойся, я не маньяк. Я принёс тебя в свою машину, потому что ты грохнулась в обморок на перроне. Или мне нужно было оставить тебя там валяться? Безумные туристы затоптали бы твоё тело, как стая диких слонов.

Удивлённо смотрю на собеседника, часто моргая.

Он что, издевается?!

Не знаю, что именно мне не даёт покоя. То ли то, что я еду в неизвестном направлении с незнакомцем? Или то, как он выглядит – будто готов убить меня в лесной чаще, не задумываясь ни на секунду? Всё моё тело кричит, чтобы я бежала от него как можно дальше. Но я продолжаю сидеть, не в силах пошевелиться. С трудом делаю глубокий вдох и выдох, пытаясь успокоиться.

Нужно придумать какой-то план побега. Я перевожу взгляд на дверь машины. Мы едем достаточно быстро, но мысль о том, чтобы ещё хоть секунду провести рядом с ним, выбивает меня из колеи.

Попытка не пытка.

Резко дёргаю ручку двери, но даже не успеваю полностью открыть дверь, как мужчина оказывается быстрее меня и захлопывает её с невероятной силой.

– Ненормальная, – шепчет он себе под нос, давя по тормозам.

– Выпусти меня! – кричу я, дёргая за ручку, но все мои попытки оказываются бесполезными.

Он заблокировал машину.

Раздражённо поворачиваю голову налево и вижу его ледяной взгляд. Он молча тянется ко мне, отчего я шарахаюсь назад и вжимаюсь в кресло машины. Его лицо оказывается в нескольких сантиметрах от моего, и я опускаю глаза, испуганно дыша.

Мужчина наклоняется над моим ухом, и я чувствую его горячее дыхание на коже.

– Я всё равно тебя никуда не отпущу, так что можешь даже не пытаться убежать от меня, – шепчет он.

Я вздрагиваю от его голоса, и по телу пробегают мурашки. Он аккуратно пристёгивает меня ремнём и отстраняется. Закрываю глаза и отвожу взгляд от мужчины, пытаясь заставить своё тело прекратить дрожать.

Держи себя в руках.

– Что же произошло? – язвительно спрашиваю я. – Вы же не хотели меня слушать на перроне и старались уйти как можно скорее.

Мужчина молча смотрит на меня. Его медовые глаза опять начинают вводить меня в ступор. Несмотря на всё то спокойствие, исходящее от него, внутри меня что-то сжимается.

– Что ты ещё видишь в своих видениях? – интересуется он.

Я хмурюсь.

– Ты не знаешь о том, кто ты? – он усмехается.

– Я прав, – отвечает он сам себе.

– О чём вы? – я закатываю глаза.

– Ты что, глупая? До сих пор не поняла, что у тебя есть способности?

Сжимаю зубы и пытаюсь успокоиться, но мне всё равно очень хочется его убить. Я бросаю гневный взгляд в его сторону.

– Ты же чтец хроник – ясновидящая. Когда это проявилось в первый раз? После четырнадцати лет?

– Две недели назад. Мне двадцать три.

– Поздновато, – хмыкает он. – Обычно в этом возрасте пробуждённые уже могут контролировать свои способности и знают о том, кем являются.