Ревизор: возвращение в СССР 43

Появившись утром в четверг в посольстве, он сразу поставил задачу перед тремя из них: собрать всё, что удастся найти по Павлу Ивлеву, журналисту газеты «Труд» и студенту третьего курса экономического факультета МГУ.

А после обеда сел ознакомиться с первыми материалами, что они ему принесли.

Легче всего оказалось найти все изданные Ивлевым статьи. Конечно же, каждый экземпляр такой крупной газеты, как «Труд», лежал в посольстве.

Быстро выяснилось, что Ивлев ещё работает и на радио, что Миллера, конечно, поразило.

Какой ухватистый студент, – с уважением подумал он. – И в газеты статьи пишет, и на радио ещё подрабатывает.

Но материалы радиопередач, в отличие от газетных статей, поступят в его распоряжение, конечно, позже. Их все поручили прослушать и записать стенографистке, которая впоследствии расшифрует их в нормальный, удобный для чтения текст.

Помимо газетных статей и выступлений на радио больше пока что ничего найти не удалось. Так что Миллер вначале бегло просмотрел каждую из статей, написанных Ивлевым, а потом сел уже знакомиться с ними более вдумчиво.

Ему нужно было постараться составить своё собственное впечатление о политических взглядах Ивлева на предмет потенциала его вербовки.

Во время того короткого разговора в японском посольстве у него так и не получилось составить чёткого представления об этом молодом человеке. Одет шикарно, новый костюм явно от серьезного европейского дизайнера. Очень необычно для СССР, ломает все стереотипы. И жена тоже во всем новеньком, дизайнерском… Это повышало ценность Ивлева как потенциального агента – у того явно были очень мощные связи в СССР, чтобы иметь возможность так одеваться.

Главное впечатление, которое у него осталось после короткого разговора, – что он общается с вполне состоявшейся зрелой личностью. Не заметил он в собеседнике так свойственного для этого возраста максимализма или вспыльчивости. Ивлев общался с ним с безмятежностью сорокалетнего профессионала или преподавателя. И вообще ощущал себя в атмосфере посольства, как рыба в воде. И это тоже ломало все стереотипы о советском юноше. И даже, в принципе, и о юноше другого какого-нибудь государства…

Также Ивлева не выбила из колеи длинная череда тех, кто к нему подходил переговорить. Для обычного молодого человека такая постоянная смена очень серьёзных собеседников, да ещё учитывая то, что с некоторыми из них он общался на английском языке, должна была стать поистине сногсшибательной. Он должен был разговаривать со мной, – думал Миллер, – уже свесив язык и выпучив глаза от перенапряжения, а Ивлев был спокоен, как удав.

Правда, узнав о том, что парень регулярно выступает в длинных передачах на радио, он немного успокоился по этому поводу. Получается, ему не привыкать долго болтать в сложных ситуациях. А выступление на радио как раз и есть сложная ситуация.

Он сам как-то записывался на радио, правда, естественно, не на московском, а на местечковом в штате Айдахо, и с тех пор питал определённый пиетет к тем, кто способен спокойно переносить эту процедуру. Как он тогда волновался, это было что-то жуткое! А потом, когда прослушивал передачу, очень сильно удивлялся, как странно звучит его голос по радио. Да, опыт выступлений по радио, конечно, поспособствовал выработке такой невозмутимости у этого парня…

Но вполне может быть, что такая невозмутимость может быть объяснена и другими факторами, в частности тем, что у молодого человека очень мощные политические связи. Легко быть спокойным, знаешь ли, если знаешь, что за тобой стоит кто-то очень серьезный… Который закроет любую твою ошибку, не дав ей испортить тебе жизнь.

И Миллеру очень хотелось бы выяснить, кто именно из московской элиты стоит за этим парнем.

Но, к сожалению, в посольстве Японии такой возможности у него не было. Всё, что он успел у него выяснить, так это то, что он не москвич, и приехал в Москву из провинции поступать в университет два года назад. Значит, скорее всего, его родители никакого отношения к московской элите иметь не могут.

Если, конечно, не считать, что парень ему соврал, потому как если отцом у него какой-нибудь, к примеру, член Политбюро или его сын, то черта с два парень будет рассказывать об этом каждому встречному-поперечному, и тем более американцу. Легче соврать и представиться обычным провинциалом.

Первые же несколько статей из газеты «Труд», которые вдумчиво прочитал Миллер, позволили ему заметить отличия автора этих статей от обычных советских журналистов. Несомненно, речь шла о большой эрудиции и более гибком взгляде на мир, чем обычно он отмечал у советских журналистов. Миллер уже прочитал за годы работы в Советском Союзе тысячи газетных статей, так что более чем разбирался в этом вопросе.

Периодически Миллер делал пометки, которые позволяли охарактеризовать Ивлева более глубоко. В частности, у него уже было записано, что тот тяготеет к социальной справедливости. Будь он американским журналистом, – подумал он, – мистер Ивлев мог бы защищать права негров или белой бедноты.

В определённой степени Ивлев стал ему больше понятен и после чтения статьи, в которой тот призывал развивать поисковые отряды с целью увековечивания памяти солдат, погибших на полях Второй мировой войны. Это направление было близко и самому Миллеру. Его двоюродный брат и сам занимался чем-то подобным на полях Гражданской войны XIX века. Себя он тоже не обделял различными трофеями, которые там находил, и хвастался потом перед ним во время редких встреч не меньше, чем тем, что смог при поддержке армии США опознать двух из двух десятков найденных им скелетов американцев, сражавшихся на полях Гражданской войны.

Миллер пометил дополнительно: склонен к поддержанию важных аспектов исторической памяти своей страны.

Каждый такой штрих, который ему удастся выявить из статей Ивлева, был очень важен. Каждый из них поможет ему лучше понять этого человека и сделать потом главный вывод: удастся ли его завербовать для использования в целях Соединённых Штатов Америки…

***

Москва, квартира Ивлевых

Только положил трубку после разговора с Захаровым, как телефон снова зазвонил. Оказалось, что это Вера Ганина.

– Паша, извини, что так неожиданно, но, возможно, ты знаешь, что сегодня в Москве начался очень представительный Всемирный конгресс миролюбивых сил в Москве… И продлится до самого конца октября.

– Да, конечно, слышал, – подтвердил я ей. И так оно и было. Трудно было не заметить это мероприятие. Я уже даже знал, что в его работе участвуют 3200 делегатов, представители 120 международных и 1100 национальных организаций и движений из 143 стран мира… Цифры в моей аудиторской памяти, даже раз туда попав, легко укладываются и чувствуют себя там как дома…

– Так вот, мне совершенно внезапно замглавного редактора только что поручил тебя туда отправить, мол, и в списки ты уже внесён по его просьбе.

– А с какой, позволь узнать, целью? – спросил я.

Ну да, то, что вот так, с бухты-барахты, в тот самый день, когда уже открывается мероприятие, внезапно меня туда отправляют, заранее не согласовав, как-то удивительно, честно говоря. И нарушает некоторые из моих планов.

Вера по моему голосу сразу догадалась, что я не в восторге, и затараторила:

– Нет, Паша, ты, наверное, неправильно понял, тебе вовсе не обязательно там всё время присутствовать. Просто Силин решил, что раз у тебя неплохие статьи выходят по международной тематике, то ты сможешь найти там какой-нибудь интересный эпизод и разовьёшь его в очередной статье для «Труда», только и всего. То есть ты можешь просто в какой-то из этих дней прийти, поймать какой-то интересный сюжет и раскрутить его, а каждый день туда ходить вовсе не обязательно.

– А, ну тогда другое дело, – сразу успокоился я.

– Да, всё именно так. Даже не сомневайся, – начала дальше заверять меня Вера, хотя я уже всё и так понял. – На полноценной основе каждый день там будут присутствовать наши штатные корреспонденты. Просто Силин считает, что они немножко кондово освещают такого рода мероприятия. Возможно, глаз у них замылился… А у тебя всегда свежая точка зрения, и ты часто подымаешь те аспекты, которые другие вообще не замечают. А писем после твоих статей приходит столько, что абсолютно понятно, что именно эти аспекты читателям и интересны…

– Хорошо, раз так, то я тогда уже в субботу туда отправлюсь, – сказал я ей, – а то пятница у меня уже вся забита мероприятиями.

– Да, конечно, Паша. – заверила меня Вера, что ее все устраивает, – форум, то есть конгресс же, длинный, ничего страшного. Главное, постарайся побыстрее эту статью написать после того, как у тебя материал какой-то соберётся. Чтобы мы могли её опубликовать в самом конце конгресса, а не после него уже…

***

Москва, Торгово-промышленная палата

Дела на работе у Андриянова после того злополучного партсобрания не клеились. Репутацию восстановить никак не получалось. Отношения с сослуживцами испортились, причем как с женщинами, так и с мужчинами. Неодобрения от женской половины коллектива Андриянов, в принципе, ожидал. Это было вполне логично. А вот нежелание больше иметь с ним дело со стороны мужчин стало неприятным сюрпризом. Как ему весьма неохотно объяснил замначальника соседнего отдела, который был ему сильно должен и потому общения не избегал, хоть и очень хотел, судя по выражению лица:

– Половина коллег-мужчин не хотят общаться из-за того, что ты, Антон, начальника своего подставил своим поведением, а половина Председателя Торгово-промышленной палаты боится и не хотят иметь дел с тем, кто у него в немилости…Ну а ты как хотел – стуканут Блащицкому о том, кто с тобой водится, и этот бедолага тоже в опалу попадет…

Так что теперь на работу Антон ходил мрачным, работал за двоих, поскольку за всеми его действиями пристально следили, и даже в столовой во время обеда сидел теперь в одиночестве.

Происходящее его сильно беспокоило. Он прекрасно знал, чем подобное заканчивается. При любой грядущей реорганизации или сокращениях он будет в числе первых, кто попадет под увольнение или перевод. Нужно было срочно что-то придумать, чтобы ситуацию исправить.

Антон впервые всерьез задумался о том, чтобы завести отношения с женщиной своего возраста. Повстречаюсь месяц-другой, – размышлял он, – покажу всем, что у меня серьезная спутница есть, а не девушка юная. Глядишь, успокоятся, перестанут языками чесать…

Всерьез жениться на ком-то своего возраста он, естественно, не собирался, не допуская даже мысли о подобном исходе и ставя целью лишь исправить текущую ситуацию, не более того.

Сидя в столовой и обедая, Антон сосредоточенно перебирал варианты, отвергая их один за другим. В итоге, вздохнув, сделал вывод, что со знакомыми женщинами из столицы связываться не рискнет. Слишком много шансов получить неприятности, если завершить роман спустя пару месяцев отношений. Начнет еще бегать к моему начальству, жаловаться, только хуже все станет, – размышлял Андриянов. – Еще и правда жениться заставят… Надо мне кого-то из провинции найти, – понял вдруг он, сразу вспомнив про Оксану. – Это будет идеальный вариант. Погуляем вместе, покажу ее всем, а потом, когда все уляжется, расстанемся, и вернется она в свой Святославль, никуда не денется… Прописки московской нет же…

– Антон Григорьевич, добрый день! – прервал его размышления знакомый голос.

Подняв от тарелки взгляд, Андриянов увидел Нину Степановну из бухгалтерии, а рядом с ней какую-то незнакомую полноватую женщину лет сорока пяти.

– Здравствуйте, Нина Степановна, – поздоровался Антон настороженно.

– А я смотрю, вы один обедаете, – продолжила бухгалтерша, улыбаясь. – Так удачно. А то меня начальница вызвала к себе, а я тут с двоюродной сестрой моей… Познакомьтесь, кстати, Анна Дмитриевна, – представила она стоявшую рядом женщину, которая радостно улыбнулась Андриянову, сверкнув золотым зубом. – Пришлось бы Анечку одну обедать оставлять, неудобно было бы. Как удачно, что вы один сидите. Не возражаете, если я сестру с вами оставлю, а сама к начальству сбегаю? – спросила она, тут же решительно поставив поднос на стол напротив Антона. – Садись, Анюта. Антон Григорьевич такой балагур, и всех здесь знает. Тебе точно понравится с ним общаться.

Сказав это, Нина Степановна тут же ускакала, не дав Андриянову и слова сказать. Тот ошарашенно посмотрел ей вслед, потом перевел взгляд на женщину напротив.

– У вас тут так интересно, – снова сверкнула золотым зубом та. – Я, кстати, тоже бухгалтером работаю, на овощебазе. Ниночка про вас столько рассказывала…

– Могу себе представить, – ответил Антон, стараясь сохранять нейтральное выражение лица.

Кругом сновали коллеги, с любопытством поглядывая в их сторону. Среди них Андриянов заметил и начальницу Нины Степановны, сидевшую за столиком в углу зала, к которой та якобы пошла. Сомнений в том, что вся эта сцена специально подстроена, у него уже не было. И хуже всего было то, что многие сослуживцы явно были в курсе происходящего, судя по взглядам и улыбочкам, бросаемым в их сторону. Затянул он со своим маневром, затянул… Вот ему уже и подводят специально кандидатуру на женитьбу…

Вынужденно пообедав в компании кузины бухгалтера, Антон узнал кучу совершенно ненужных и неинтересных ему подробностей о ее жизни. И о том, как она была замужем почти двенадцать лет, и о ее сыне-школьнике, и о покойном ныне муже, утонувшем четыре года назад во время поездки летом в деревню, и само собой о том, как сложно встретить в наше время хорошего мужчину. Проводив внезапную знакомую до бухгалтерии, вымученно улыбнувшись на прощание и решительно ответив отказом на предложение обменяться телефонами, Андриянов поспешил к себе в отдел. Предупредив недовольно хмыкнувшего Рябко, что отлучится на пятнадцать минут, Андриянов не мешкая рванул на переговорный пункт, благо тот находился неподалеку.

Оксана сейчас на работе, должен застать, – билась в голове мысль. – Хоть бы не ушла никуда…

***

Глава 4

Святославль, детский сад №1

Оксана сидела в своем кабинете и едва сдерживала рвущиеся наружу эмоции. Хотелось рассмеяться и пуститься в пляс по всему детскому саду. Но нельзя. Она не девочка так веселиться от того, что ее мужчина на выходные к себе пригласил. Такой информацией с подругами надо делиться с достоинством, показывая, что она знает себе цену.

Но когда к ней в кабинет заглянула Вера, поинтересовавшись, кто это ей по межгороду звонил, Оксана все же не смогла сдержать торжествующей улыбки. И тут же рассказала восхищенно ахавшей подруге все подробности разговора с Антоном.

– Вот везучая ты, Оксанка, и умная, – с легкой завистью и восхищением произнесла та, – таки дождалась звонка от него. Я бы не выдержала, сама позвонила… и все бы испортила скорее всего.

– Такому мужчине навязываться нельзя, – немного снисходительно кивнула Оксана, – только отпугнешь. Такие, как Антон, серьезные начальники, любят сами принимать решения и управлять ситуацией.

Она не рассказывала Вере, сколько нервов извела себе за эти недели, и каких усилий ей стоило ни разу не позвонить и не написать Антону самой. Она уже начала подозревать, что он совсем охладел к ней и напрочь о ней забыл, а тут такой неожиданный звонок. На ее памяти Антон впервые говорил с ней настолько тепло и был так заинтересован в ее приезде. У Оксаны не было ни малейших сомнений, что он соскучился по ней, причем сильно.

– Но ведь он мог и не позвонить, – воскликнула Вера, – как ты могла быть уверена, что он про тебя помнит?

– Так я же с ним общалась, видела его эмоции и то, как он на меня смотрел, – поделилась с подругой Оксана. – Поэтому и не сомневалась. А если бы ошиблась, ну, так зачем мне мужчина, которому я не интересна и не нужна? Хватит, проходили уже такое. Я уже не девочка, голову себе дурить не дам.

Пообщавшись с подругой, Оксана занялась решением насущных вопросов. Времени было совсем мало, а к поездке в Москву нужно подготовиться. Она должна быть при полном параде, чтобы у Антона и мысли не могло возникнуть, что она не идеальная партия для него. Оксана и раньше строила вполне себе серьезные планы на брак с Андрияновым. Но все же периодически сдерживалась, одергивая себя и заставляя не надеяться слишком сильно. А после этого шага с его стороны последние сомнения у нее рассеялись. Это был явный знак и упускать такой шанс Оксана уж точно не собиралась. Надо срочно к парикмахеру попасть сегодня же, – озабоченно размышляла она, – главное, чтобы Таня сегодня работала, она мне не откажет. И платье новое отгладить…

***

Москва

Поехал на очередную лекцию по линии «Знания». Какая-то небольшая ткацкая фабрика, расположенная не так и далеко от нашего дома. Лекция была посвящена израильской агрессии против арабских стран, прямо на злобу дня. Тема очень сейчас популярная, я еще удивляюсь, почему с радио не звонят и не просят меня по ней выступление сделать…

Был бы коллектив мужской, пришлось бы отрабатывать в поте лица. Мужики бы мне кучу вопросов задали, они очень сильно международной политикой интересуются. Но коллектив был женский, так что по такой злободневной теме обошлись парочкой вопросов. А уехал я с пакетом, в котором, когда дома открыли, оказался полный спальный комплект 200 на 160. Неплохой подарок по нынешним временам…

Дети переносили ветрянку достаточно спокойно, оставалось надеяться, что и дальше так будет… Тогда поездку на Кубу не нужно будет откладывать…

Попросил Галию помочь мне в одном деле, когда дети заснули. Рассказал ей, что помимо детских площадок задумал еще тренажеры для упражнений на «Полете» со временем запустить. Последовали неизбежные расспросы, а что это такое? Достал заготовленные заранее корявые рисунки, сделанные моей рукой, и показал ей.

– Вот эти вот страшные рисунки надо бы красиво перерисовать. Поможешь мне?

– Ой, Паша, да с удовольствием! Ты так красиво все описал, что я очень хочу, чтобы помимо детской площадки у нас около дома и такие вот тренажеры тоже стояли, когда Андрей и Руслан подрастут… Будут сильными и здоровыми парнями!

Часа три Галия, увлеченно высунув край языка, рисовала. Я и к детям сам сбегал, когда они проснулись, чтобы она не отвлекалась. Пришла, когда я с ними тетешкался, очень довольная.

– Принимай работу, Паша! – сказал она и протянула мне листочки.

Взял, посмотрел. Честно сказал:

– Да ты уже не хуже Ксюши рисуешь!

Галия немного застеснялась от похвалы, но была ей очень довольна.

***

Москва, ресторан «Гавана»

Неделя у Артёма выдалась совершенно жуткая по своей загруженности, поэтому до встречи с полковником Губиным прошло намного больше времени, чем он сам рассчитывал.

Но вот, наконец, они смогли согласовать свои графики и сидят за одним столиком в ресторане. Ресторан «Гавана» открылся совсем недавно, и Артему, помимо встречи с интересным человеком, хотелось еще и с кухней кубинской познакомиться.

– Ну что, Артём, удалось познакомиться с Ивлевым? – спросил его Губин, когда они сделали заказ. – Каково твоё впечатление от этого молодого человека?

– Да, удалось. Вы были правы, Сергей Иванович. – улыбнулся Артем. – Это очень интересный парень.

– Получилось что-то интересное про него выяснить?

– Ну, пока что немного. Спокоен, очень уверен в себе. Сильный характер. Как взглянет на меня иногда, так кажется, что мой батя на меня смотрит.

Губин кивнул понимающе, мол, знаю я взгляды, что твой батя кидает иногда. Артем улыбнулся и продолжил:

– Идеи, надо признать, у него действительно толковые. Только у нас в ЦК ВЛКСМ вряд ли кто-то будет с ними связываться. Тут же с любой новинкой никогда не знаешь… Она может быть самой что ни на есть толковой с твоей точки зрения, а в Политбюро кому-то не понравится – и всё, тут же начнут искать крайнего, чтобы подставить его под раздачу. А никому не хочется оказаться крайним, так что безопаснее ничего нового не внедрять.

Понимающе кивнув, Губин спросил:

– Про семью свою что-нибудь рассказывал? Нам это тоже интересно.

– Нет, только в общих словах: жена, двое детей.

Выпили, закусили.

– А как дальше планируешь с ним отношения налаживать? – спросил Губин.

– Да вот, завтра позвоню и предложу на выходных собраться семьями у нас на даче. Может, он под угощение с водочкой получше расслабится, чем в ресторане вышло, и что-то всё же интересное о себе расскажет.

– Ну, тоже неплохой вариант. А у тебя сложилось ощущение, что он тебе благодарен за эту награду от ЦК ВЛКСМ?

– Вы знаете, нет, такого ощущения точно не было. Впрочем, он же может и в самом деле думать, что ЦК ВЛКСМ его само нашло, а я просто тот, кому поручили прийти на комсомольское собрание и вручить его награду…

– Ну да, так он, скорее всего, и думает, – согласился Губин.

***

Москва, квартира Ивлевых

Поздно вечером, когда мы уже спокойно общались с Галией, готовясь вскоре укладывать спать своих пятнистых малышей, внезапно раздался звонок в дверь.

– Странно. Кого это принесло? – произнес я, идя открывать. – Вроде же предупредили всех, что у нас тут карантин…

Открыв, увидел на пороге Николая, капитана с седьмого этажа, которому мы цветы поливали, пока он в плавании был.

– Здорово, дружище! – гаркнул он радостно и полез обниматься.

– Стоп! – тут же отпрянул я назад. – Ты ветрянкой болел?

– Эм-м-м! – подвис Николай, опешив и пытаясь сообразить ответ. Приветствие явно пошло не по запланированному сценарию. – Ну да…

– Тогда отлично, – ухмыльнулся я, обнимая соседа, – с приездом!

– Удивил, медузу мне в печень, – рассмеялся Николай. – Что угодно ожидал услышать, но не это…

– Да дети заболели буквально недавно, – пояснил я, – так теперь всех предупреждаем сначала.

– Понятно, – кивнул капитан, наклоняясь и подхватывая какие–то объемные свертки, – с детьми это всегда так, обычное дело.

Пройдя в квартиру, Николай тут же пошел здороваться с Галией и мальчишками, оставив свертки в прихожей, благо пришел к нам из своей квартиры прямо в тапочках.

– Ого, какие богатыри у вас, – расхохотался, аккуратно, как взрослым, пожимая мальчишкам ручки, – а из-за зеленки прямо как ларги, только маленькие… Это тюлени такие пятнистые, – пояснил он, поймав удивленный взгляд Галии.

Андрюшка с Русланом смотрели на нового дядьку во все глаза. Я думал, что они насторожатся из-за его напора и громогласности, но нет. Разулыбались оба. Неплохо их Балдин натренировал своим командирским голосом, не боятся теперь громких дядек.

– Ох, что я вам сейчас подарю, – усмехнулся пацанам тем временем Николай, подмигивая, – такое привез. Упадете…

Он метнулся в прихожую и притащил два объемных свертка, которые вызвали мое недоумение в самом начале. Явно что-то большое и странной формы.

Быстро разорвав упаковку, капитан с довольным видом продемонстрировал нам две здоровенные маски, по виду африканские. Страшные до жути.

– Из Африки привез, настоящие – подтвердил мою догадку Николай, поднося маски поближе к детям.

– Ой, они же испугаются? – всполошилась Галия, с неприкрытым ужасом глядя на подарки.

Но к моему и ее изумлению Андрюшка с Русланом маски одобрили, заинтересованно приблизились и начали их ощупывать, что-то одобрительно угукая.

– Вот! – довольно кивнул Николай. – Молодцы! И ничего они не боятся… Шаман сказал, что для детей это самый лучший подарок, злых духов отгоняют и охраняют.

– Шаман? – градус удивления в голосе жены вырос еще немного, хотя казалось уже, что это невозможно.

– Ага, – кивнул Николай довольно. – Я эти маски у племени местного купил. Мы там в бухте одной недели три якоря вымачивали, так уж вышло… Но зато всю округу облазили, с местными познакомились, нормальные вполне аборигены оказались, – хохотнул он, – шаман так вообще мировой мужик… А, это ж еще не все, – вдруг хлопнул себя по лбу он и достал из сумки, которую вместе со свертками припер, две странные штуки.

– Это типа погремушек, – протянул он детям довольно массивные ерундовины, – тоже, чтобы злых духов отгонять. В комплекте с масками шли, – ухмыльнулся он.

Дети затрясли массивными «погремушками». Те действительно довольно сильно зашумели.

– Ну-ка, дай я погляжу, что там у вас, – взял я одну из погремушек у Андрюшки, заметив, что тот вполне ожидаемо в рот ее потащил. Сын не возражал особо, тут же вернувшись к увлеченному ощупыванию жуткой маски.

Мать моя женщина! – с трудом сдержал эмоции я, рассмотрев повнимательнее «погремушку». Ручка явно сделана из чьей-то кости, обработанной конечно, но вполне себе явно различимой. Как бы и не человеческой… Сверху к ней приделана овальная штуковина из нераспознаваемых материалов. То ли это дерево какое, то ли местный плод высушенный, то ли косточка от чего-то исполинского, – понять сразу и нельзя так. А внутри явно какие-то орешки или камешки мелкие стучат, когда встряхиваешь. Колоритно, спору нет, но блииин!!!