Ревизор: возвращение в СССР 43

Но весь отдел сошёлся во мнении, что Третьяков – редкостный идиот. И абсолютно сам виноват во всех своих проблемах, что с ним в Москве произошли.

Так что уже скоро Румянцев оказался в приёмной у Вавилова.

Помощник Вавилова сразу догадался, по какому вопросу он появился у его руководства, даже не стал ничего уточнять. И он тоже прекрасно был в курсе о том, на каком уровне засветился Ивлев. Так что уже через десять минут приготовившийся к длинному ожиданию Румянцев внезапно оказался в кабинете у генерала.

– Ну что, Олег Петрович, – порадовал Вавилов своего посетителя, обратившись к нему сразу по имени-отчеству. Очень неплохой знак для начала такой беседы. – Я так понимаю, у вас что-то новое по Павлу Ивлеву?

Румянцев сжато и чётко, как и для Кутенко до этого, изложил свой вопрос.

– Надо же, как Ивлев умеет привлекать к себе неприятности, – покачал головой расстроенно Вавилов. – Первое посещение приёма в иностранном посольстве – и сразу же удостоен личного внимания как посла Японии, так и резидента ЦРУ в Москве!

– Он сам, лично, товарищ генерал, уверен, что резидент ЦРУ подошёл к нему сугубо только после того, как посол Японии его так выделил среди всех посетителей! Все же возраст у Ивлева очень юный, и такое внимание японского посла выглядело очень контрастно на фоне всех остальных его разговоров. – поспешил тут же уточнить Румянцев.

– Значит, говоришь, Ивлев теперь отказывается месяца полтора нас посещать через главный вход?

– Да, совершенно верно. Но у него единственная претензия, чтобы его не видели входящим к нам, или выходящим от нас. Я так понял, что если мы всё обустроим так, чтобы этого не было, то он дальше совсем и не против читать лекции…

– Хорошо. Подумайте, майор, над тем, как это удобнее для нас и для него сделать… – дал поручение Румянцеву Вавилов, – а также я дам поручение контрразведке, чтобы они за Ивлевым несколько недель походили. Все равно же он скоро на Кубу уезжает, правильно я помню?

– Да, совершенно верно, товарищ генерал, – ответил Румянцев. – Десятого ноября у него вылет, тридцатого ноября возвращается обратно.

– Хорошо. Вот, значит, пусть две с половиной недели за ним хорошо последят, чтобы хвост американский не привязался… Так, майор… И такой ещё момент. Мы эти два прошедших доклада Ивлева в ближайшее время понесём председателю показывать. Думаю, скорее всего, по их итогам он даст нам поручение выдать Ивлеву новые темы для докладов. Значит, в понедельник забегай ко мне после обеда. Я, скорее всего, смогу уже выдать тебе эти темы, но твоя задача сделать так, чтобы Ивлев мог их прочитать, не спалившись перед американцами, если они действительно ему на хвост сядут. Да, и обязательно скажи ему, что с обеими темами нужно будет успеть до его отъезда на Кубу. Чтобы слишком сильно не тянул, понял?

– Понял, товарищ генерал, – ответил Румянцев.

– Всё, тогда иди, выполняй.

Румянцев возвращался в свой кабинет в таком хорошем настроении, что иногда ловил на себе удивлённые взгляды сослуживцев.

Ну да, четверг, разгар рабочего дня, все взмыленные бегают, а тут идёт такой счастливый майор, осветлённый радостной улыбкой. Ясно, что все удивляются, а некоторые и завидуют по полной программе его чистому и незамутненному счастью…

Приказ генерала явиться к нему в понедельник, чтобы взять новые доклады по Ивлеву, конечно же, не мог не поднять ему настроение. Очередной визит к заместителю председателя КГБ, который и так его уже по имени-отчеству называет, одно это дорогого стоит, а ведь ещё в понедельник и Кутенко уезжает. И это означает, что он свой доклад по ЧВК может заодно попытаться Вавилову прямо в руки отдать… Или всё же это слишком рискованно? Попытаться, что ли, вначале Комлину его показать?

Градус радостного настроения Румянцева сразу же упал, когда он понял, что всё же тащить этот доклад, который не видел Комлин, сразу к Вавилову, чрезмерно рискованно.

Вряд ли генерал Комлин обрадуется, услышав от Вавилова о каком-то очень интересном докладе своего майора из Первого главного управления, о котором он сам понятия не имеет. Можно серьезно так по шапке за это получить! Нет, не стоит, наверное, всё же так рисковать, – подумал Румянцев. – Ну и как выкрутиться тогда?

А если я в понедельник с самого утра попытаюсь попасть к Комлину и сразу же наберусь у него наглости попросить разрешения, раз я все равно посещаю Вавилова после обеда, отдать ещё одну копию доклада ему? А вдруг прокатит, и Комлин даст разрешение? Тогда уже вопросов к нему никаких не будет, и Комлин будет в курсе, и претензий не будет лишних, все же уважение он к нему должное по иерархии проявил, и Вавилов тоже этот доклад очень быстро в руки получит… Да, надо так и сделать!

***

Москва, квартира Ивлевых

Приехал домой из спецхрана, а там переполох. Галия с Валентиной Никаноровной стоят вместе на кухне возле стола, на котором расстелена пеленка и стоят Руслан с Андрюшкой раздетые. Женщины охают и что-то обсуждают, тыча пальцами на детей, а тем, по всему видно, новая забава нравится. Угукают что-то довольно, ручки подымают и хихикают.

– И что тут у нас происходит? – спросил удивленно, зайдя на кухню и наблюдая эту нетривиальную картину.

– Ой, Паша, привет! Хорошо, что ты уже пришел, – тут же подлетела ко мне жена. – У малышей пятнышки по телу пошли. Валентина Никаноровна говорит, что это ветрянка. Представляешь, педиатр утром приходила, так ничего и не поняла, тогда еще пятнышек не было… И температура спала. А теперь уже никаких сомнений. Хорошо, что, похоже, легко протекает совсем.

– Ага. Ну понятно, чего они капризничали последнее время и вялыми были, – хмыкнул я. – А мы все понять не могли, в чем дело. Ветрянка, значит… – подошел к мальчишкам.

Оба довольно гугукнули и, сказав «папа», потянули ко мне ручки.

– Куда? – всполошилась Галия. – Сейчас мазать вас будем. Стойте на месте.

Дети недовольно нахмурились из-за того, что им не дали папке на ручки залезть.

– Сейчас будем с вами играть в леопардов, – сказал я пацанам заговорщицким голосом, сделав «страшные» глаза.

Детишки снова заулыбались, поняв, что игры не закончились и сейчас снова будет забава.

Галия притащила зеленку, вату и спички, и я принялся мастерить «советские ватные палочки». Да, сейчас стольких мелочей еще нет, которые в двадцать первом веке обыденностью для каждого будут, что просто диву даешься. С другой стороны, все, что нужно, все умели делать из подручных средств своими руками. Спичку и кусочек ваты взял, ватку расправил, аккуратно вокруг конца спички без серы обернул и вуаля. Всего делов-то…

Смочили ватки на спичках зеленкой, разобрали детей и понеслась. Главное, мазать все пятнышки аккуратно, не пропуская.

Детям новая игра ожидаемо понравилась. Это тебе не царапины дезинфицировать. И не больно, и забавно смотреть друг на друга.

Пока раскрашивали детей, Валентина Никаноровна с беспокойством поинтересовалась:

– Павел, Галия, а вы болели ветрянкой? Ею ведь в любом возрасте заразиться можно. И чем старше человек, тем выше риски, что болезнь будет тяжело протекать.

– Я точно болела, – тут же уверенно кивнула жена. – В первом классе еще. А ты Паша?

Ну а что Паша? А Паша не знает. Это же и не Паша вовсе…

Но так своим близким не скажешь, поэтому пожал плечами, отдал спичку с ваткой няне и пошел Поле звонить. Мать точно знает, болел ли я какими-то детскими болезнями и какими именно.

– Да, Паша, болел, – подтвердила Аполлинария к немалой моей радости, ходить раскрашенным как леопард не хотелось… – А почему спрашиваешь? В анкету какую-то нужно внести?

– Очень хорошо, – выдохнул я с облегчением. – Да нет, у нас тут дети заболели ветрянкой, поэтому и уточняю вопрос…

– Ой, – перепугалась Поля, – хорошо, что ты предупредил. И хорошо, что мы не общались последние несколько дней. Ринату еще рано болеть таким.

– А Ахмад болел? Я с ним виделся ведь, – вспомнил я.

– Он точно болел, – сказала мама. – Да и виделись вы недолго, и несколько дней назад. Думаю, что все хорошо должно быть.

– Да, согласен, – сказал, чтобы успокоить маму. – Не переживай. Посидим на карантине. И вы поберегитесь немного. Гуляйте аккуратно. Мы явно на площадке детской цапанули заразу, почти без сомнений.

– Да, детей во дворе уйма все время, – вздохнула мама. – Кто угодно мог принести вирус.

Поговорили с мамой еще пару минут и попрощались. Постарался успокоить ее и внушить уверенность, что все у них будет хорошо. Ей совсем ни к чему сейчас лишние переживания. И так хлопот с малым хватает.

– Все хорошо будет, – застал беседу Валентины Никаноровны с женой, и няня ее явно успокаивала. – Не зря же говорят, что детскими болезнями лучше в детстве переболеть. Радуйся, что они сейчас переболеют и потом одним беспокойством меньше будет. Главное, не лениться зеленкой каждый день пятнышки мазать. И новые в том числе. Еще пару дней новые появляться могут, а потом все на спад пойдет. Зеленка подсушивает и убирает воспаления. А забудешь помазать, так пятнышки увеличатся и чесаться начнут. А это уже плохо.

– Да, будем каждый день следить, – кивала жена, внимательно осматривая Руслана.

– И в поликлинику сразу с утра позвони, – посоветовала Валентина Никаноровна, – врача надо снова вызвать, чтобы болезнь зафиксировал и в карту внес. В садик дети не ходят, карантин объявлять нигде не надо. Так что в остальном проще.

– Раз у вас все под контролем, – вклинился я в разговор, – я сбегаю в соседний подъезд на пару минут. Мартина предупрежу. А то он у нас в гостях как раз недавно был со своей новой девушкой. Надо сказать, а то вдруг кто-то из них не болел ветрянкой…

– Скажи, конечно, – кивнула жена.

Побежал тут же к немцу. Сразу с порога огорошил Мартина вопросом про ветрянку, объяснив, что дети заболели.

– Я болел точно, – кивнул он в ответ, – так что не волнуйтесь. Про Луизу не знаю. Я ее вчера и сегодня не видел, она очень занята была. А давай, я утром тогда завтра пораньше из дома выйду, заеду за ней в общежитие и заодно спрошу. – предложил он.

– Хорошо, – согласился я. – Главное, предупреди ее, чтобы, если вдруг не болела, то состояние свое отслеживала.

– Понимаю. Спасибо, что беспокоишься. Все сделаю, – кивнул Мартин.

Попрощавшись с немцем, пошел домой, раздумывая, с кем еще мы пересекались в последнее время и кого стоит предупредить. Поразмыслив, забежал к Брагиным, его дочка с нашими постоянно на детской площадке играет, «обрадовал» новостью и предупредил, чтоб пока не совались к нам. Потом еще и к Грише зашел. Парни мои с Родькой на площадке часто играют. Гриша, услышав мое предупреждение, ухмыльнулся и позвал Родьку. Тот вышел в коридор с характерной пятнистой от зеленки моськой.

– Вчера заболел, – пояснил Гриша. – У них в школе карантин объявили. В Родькином классе несколько человек болеют.

– Ага, – улыбаясь, подтвердил Родька. – Ко мне Федя из класса прибегал сегодня с сестричкой маленькой в гости…

– В гости? – изумился я. – Зачем? Ты же болен.

– Так они не болели еще, – пожал плечами Родька. – Их мамка прислала, чтоб поиграли со мной и заболели. Ветрянкой ведь один раз болеют, а потом всю жизнь иммутет будет.

– Иммунитет, – автоматически поправил пацана я, пытаясь осмыслить новую реальность.

В XXI веке прививать от всего подряд детей начнут, десятки прививок в календарь включив, а сейчас вот приводят детей «пообщаться с ветрянкой». Отвык я что-то от такого…

– Им-му-ни-тет, – старательно повторил Родион новое интересное слово.

– Молодец, правильно, – похвалил пацана, попрощался с ним и с Гришей, крепко пожав обоим руки и пошел домой.

***

Москва, квартира Альфредо и Мартина

Альфредо сегодня созвонился с Нуреком и забрал у того конверт с семью сотнями долларов. Очень даже приличная сумма даже по итальянским меркам. Он решил, что постарается поменьше тратить то, что останется после покупки всех необходимых авиабилетов. Да, полученное от Павла Ивлева предложение было совершенно неожиданным и даже обескураживающим. Но он был чертовски рад, что оно прозвучало. У него не было даже никаких сомнений – принимать его или не принимать.

А как быстро их обычная беседа на эту тему начала воплощаться в реальность! Стоило только ему сказать пару слов по телефону, и ему тут же назначили встречу, на которой без всяких лишних слов передали конверт с семью сотнями долларов. Неплохие связи у Паши, для советского студента!

Он уже и на почтамт забежал, позвонил и родителям, и своему дяде предупредить, что скоро приедет. И было чертовски приятно осознавать, что ему обрадовались и там, и там. Родители, понятное дело, они бы его любили, даже если бы он был непутёвым сыном. А он не такой, вон, уже и на кандидатскую диссертацию замахнулся, которую в Европе, правда, называют степенью доктора наук, да и до этого получил высшее образование, что для сицилийцев звучит очень даже серьёзно. Поскольку большая часть жителей Сицилии была откровенно бедной и на какие-то серьёзные цели в жизни и не пыталась замахиваться.

Но и дядя, несмотря на то, что его профессия была очень странной по меркам многих знакомых Альфредо, всё же очень заботился о своих племянниках.

Альфредо покачал головой и насмешливо хмыкнул, подумав:

«Вот сказал бы ему кто-нибудь несколько месяцев назад, что ему предложат осенью смотаться бесплатно на Сицилию, да ещё и дадут денег с собой только из-за профессии его дяди! Как такое вообще могло с ним произойти в Советском Союзе, где многие люди и не знают, что такое вообще мафия?».

Нет, Павел Ивлев всё же исключительно интересный друг – только с ним такие приключения и возможны.

Приятно было, и когда Мартин ему обзавидовался, едва он рассказал, что скоро уезжает на несколько дней на Сицилию. – Нет, так-то он за меня порадовался, – подумал Альфредо, – и было видно, что искренне, но однозначно было заметно, что и зависти у него немало.

По этому поводу у Альфредо даже мелькнула мысль: раз ему дали столько денег, оплатить Мартину билет и вместе с ним смотаться в Италию.

Но достаточно быстро от этой мысли отказался.

Во-первых, Мартин из ГДР, а значит, ему нужна итальянская виза, и быстро он её явно не сделает. Нужно, чтобы отец из Сицилии прислал официальное приглашение, да ещё, возможно, не в Москву, а в Берлин, потому что Альфредо понятия не имел, как жителям ГДР делают итальянские визы. Нужно ли им возвращаться для этого по месту жительства или всё же могут открыть итальянскую визу и в посольстве Италии в Москве?

Ну, а во-вторых, Мартин рассказал, что недавно приходил Павел Ивлев и сказал, что дети заболели ветрянкой, а это очень заразная болезнь.

К счастью, Альфредо точно помнил, что ветрянкой он в детстве точно болел, у него даже фотографии сохранились с пятнышками на лице. Хотя, если он с детьми Ивлева не пересекался, а только с ним самим, то это вообще не важно, наверное?

Мартин теперь ходил по квартире с озабоченным лицом, а когда он его спросил о причине, тот сказал:

– Я же был тогда в гостях вместе с Луизой, и я не знаю, болела Луиза ветрянкой в детстве или нет.

Так что вчерашняя его зависть к поездке Альфредо на Сицилию сегодня полностью пропала, сменившись на мысли о его девушке Луизе. Девушка, конечно, красивая, так что можно было понять смену этих мыслей. Но это ещё одна причина, почему Мартин, скорее всего, откажется от приглашения съездить вместе с ним на Сицилию, даже если его сделать. Он явно влюблён и никуда, даже на несколько дней, не захочет уезжать от своей девушки.

Пока Альфредо размышлял обо всём этом, он услышал, как Мартин зашуршал в прихожей одеждой. Выйдя, он увидел, что тот обувается.

– Куда это ты собрался вдруг? – спросил он друга.

– Да вот, всё не могу забыть об этом предупреждении от Ивлева, – ответил тот, обуваясь. – Не буду, наверное, ждать до завтра, съезжу прямо сейчас в женское общежитие, расскажу Луизе.

– Да просто позвонил бы на телефон комендантши, она бы ей передала, – пожал плечами Альфредо.

– Да, была у меня такая мысль, – признался Мартин, – вот только мне сразу же в голову пришло, как это может прозвучать для вахтёрши в общежитии. Как бы она там панику не подняла, услышав, что Луиза может быть больна каким-то заразным заболеванием. Если у неё всё в порядке, Луиза потом вряд ли мне будет за такое благодарна.

– А, ну тоже верно, – согласился Альфредо. – Придётся тебе тогда ехать туда лично…

Альфредо, проводив Мартина, немедленно забыл о своём друге и сосредоточился на мыслях о том, какие подарки купить родителям, брату и дяде. Потому как без подарков ехать в гости как-то неприлично, особенно к дяде, учитывая, что ему таки достались те золотые часы, которые дядя предложил для Ивлева. Кстати, всерьёз озаботился Альфредо: надо ли рассказать дяде, что Ивлев не принял этот подарок? А что, если дядя потребует тогда вернуть эти дорогие золотые часы? Пожалуй, надо этот вопрос хорошенько обдумать.

***

Москва, квартира Ивлевых

Так, ну наконец-то мы выяснили, чем болеют дети. Хорошо, что у них явно слабое течение этой ветрянки, в принципе, как и полагается для детей. И хорошо то, что раз я болел в детстве, то и сам не заболею, и, что самое важное, никого ещё не заражу.

Значит, можно уже связаться с Захаровым и назначить ему личную встречу. Прошло уже прилично времени с того нашего разговора, а он человек не такого уровня, может и обидеться, если вообразит, что я намеренно затягиваю решение поставленной передо мной проблемы.

Набрал его помощника. Тот быстро переключил меня на своего шефа.

– Виктор Павлович, если у вас найдётся время, я бы хотел обсудить с вами тот самый вопрос, который мы при прошлой встрече поднимали. – сказал я, поздоровавшись.

– Да, Паша, хорошо. Давай завтра в районе обеда там же встретимся. В 13.00.

– Прекрасно, Виктор Павлович. Я буду.

Глава 3

Москва, временная резиденция чрезвычайного и полномочного посла Южной Кореи

Помощник появился с докладом в 14:00.

– Ну, рассказывай, что там удалось найти про Ивлева? – спросил его У-Джин Кан.

– Господин посол, информации не так уж много, – ответил тот. – Удалось выяснить, что публикуется данный журналист в газете «Труд» достаточно часто, несколько раз каждый месяц. Удалось также определить причину интереса японского посла к нему. Не так давно господин Ивлев опубликовал в газете статью о советско-японских отношениях, в которой предрёк Японии великое технологическое и экономическое будущее. Полный текст статьи, господин посол, я оставлю вам для ознакомления.

Посол фыркнул:

– Ну, тогда понятно, почему Тору Фудзита так к нему прицепился. Это же ярый националист, спит и грезит о величии Японии. Таким, как он, только дай волю, и Восточная Азия снова вся будет залита кровью тех, кто не является японцем.

Помощник почтительно молчал, ожидая, когда посол закончит рассуждать.

– Ладно, с этим понятно. Молодец, что выяснил. Были ли какие-то статьи у него про Южную Корею?

– Нет, господин посол, но была статья про Северную Корею. Выдержана в официальном советском стиле, делается акцент на дружбу с советским народом. Сказано тоже много хороших слов в адрес самой Северной Кореи, но нет никаких блестящих прогнозов о её грядущем экономическом величии. Это даже странно, учитывая этот прогноз по японской экономике, что дал этот журналист. Получается, что для своих советских северокорейцев он пожалел таких перспектив, а для японцев, явного врага Советского Союза, так сильно рассыпался в комплиментах… Необычно всё это, но, конечно, не приходится ожидать, что политика Советского Союза настолько сильно изменилась по этому вектору.

– Ладно, с этим ясно. Что-то ещё удалось выяснить по этому Ивлеву?

– К сожалению, господин посол, поскольку у нас временная миссия, штат очень небольшой, мне некому даже дать поручение выяснить, чем этот Ивлев занимается в обычной жизни.

Посол хмыкнул. Помощник только что очень вежливо напомнил ему, что у него нет возможности прибегнуть к помощи разведки. Действительно, миссия у него временная, послан он правительством в попытке наладить отношения с Советским Союзом, но не факт, что эта попытка увенчается успехом, поэтому всё верно, штат у него очень урезанный, и места для разведчика в его миссии просто-напросто не нашлось. Тем более что в Сеуле опасались, что если Советский Союз выявит разведчика в этой мирной миссии, то она сразу же после этого станет провальной. Отношения между Южной Кореей и Советским Союзом и так, мягко говоря, паршивые, так что всё верно, риск избыточен. А без помощи разведки ничего сверх того, что его помощник смог уже раздобыть про Павла Ивлева в открытых источниках, он найти бы не смог.

– Хорошо, оставим тогда этот вопрос в данном состоянии, – велел он ему. – Главное, посматривай периодически за прессой. Если в этом «Труде» появится ещё одна статья Ивлева, сообщи мне немедленно об этом. И принеси её текст.

– Хорошо, господин посол, будет выполнено.

***

Москва, посольство Японии в СССР

Тору Фудзита, посол Японии в Советском Союзе, сидел и писал письмо, которое ему придётся отправить сразу же большому количеству адресатов. Как сообщил ему его хороший друг, министр внешней торговли и промышленности, результат его беседы с Павлом Ивлевым будет очень интересен достаточно широкому кругу лиц в японском правительстве, включая самого премьер-министра. Раз такое дело, он решил поручить размножить его письмо сразу в десяти копиях, чтобы его друг сам не занимался этим в Токио, теряя время.

Для человека его возраста память у посла была прекрасная. Он даже ничего не записывал сразу после того, как пришёл из посольства. Тогда он так устал, что просто лёг спать. Пребывая в полной уверенности, что и спустя сутки сможет передать каждый нюанс из состоявшегося разговора.

И делал это с полной уверенностью в своих способностях, так что они в очередной раз его не подвели.

Начал он с общего описания состоявшейся беседы с журналистом Ивлевым. Отметил, что тот вовсе не выглядел смущённым вниманием к нему самого японского посла, напротив, воспринимал это как должное. Также, что удивительно для парня его возраста, он, похоже, был знаком с японским этикетом. Немногие люди в Советском Союзе взяли бы протянутую им визитку двумя руками, после чего поклонились бы. При этом это вовсе не выглядело как попытка подражать ему самому, видно было, что действие для человека достаточно привычное.

Указал, что Ивлев и его спутница были одеты в дизайнерскую одежду из Италии, не хуже, чем у большинства присутствовавших дипломатов. А некоторые дипломаты и похуже их были одеты, поскольку у Ивлевых одежда была из новой коллекции этого сезона…

Описал он, конечно, и свой шок от тех предложений, которые сделал ему молодой человек, хотя тот вовсе не должен был ожидать хоть каких-то подобных запросов в свой адрес. Его всего лишь пригласили на фуршет, и что будет беседа с послом никак не указывали.

Привёл он также и все названные молодым человеком цифры по японской экономике. Указав при этом честно, что некоторые из них ему до этого были неизвестны. Поэтому он не может сказать, насколько они достоверны.

Был вынужден упомянуть также один неприятный факт, о котором ему сообщил один из дипломатов посольства, которого он, завершив с Ивлевым беседу, просил присмотреть за молодым человеком издалека. О том, что вскоре после разговора с ним к нему пристроился побеседовать резидент ЦРУ в Москве.

Тут же указал, что это было неизбежным последствием столь долгого разговора его лично с молодым человеком. А разговор был таким длинным, поскольку ему надо было задать все присланные из Токио вопросы. Поэтому избежать такого развития событий было никак нельзя.

Он, конечно, мог бы и вовсе не упоминать об этом эпизоде. Прекрасно понимая, что его могут попробовать поставить ему в вину его враги, если в Токио решат сделать какую-то ставку на этого советского журналиста. Ясно, что в этом случае очень глупо привлекать внимание к Ивлеву американских спецслужб. Но он считал, что его обычная дотошность, которая помогла ему добраться в своей карьере до поста посла, в любом случае сыграет скорее в его пользу. И в любом случае, гораздо хуже для него будет, если он умолчит об этом эпизоде, а потом об этом узнают окольными путями через одного из его сотрудников. Япония – страна тесных родственных и дружеских связей. Никогда не можешь знать, кто из твоих подчинённых с кем общается и кому сообщает различные нюансы из деятельности твоего же посольства…

***

Москва, посольство США в СССР

Американское посольство в Москве по размеру своего штата было очень крупным. Гораздо крупнее, чем в большинстве европейских стран. Ну так и значение его для американцев было несопоставимо с тем, которое имели большинство стран Европы на фоне той мощи, что имел Советский Союз. Все же вторая сверхдержава в мире с огромным ядерным арсеналом, большей частью нацеленным на Соединённые Штаты Америки. Конечно, такая страна требовала огромного штата дипломатов. И, учитывая достаточно плохие отношения с ней, проблем со штатами у резидента ЦРУ в СССР Дэна Миллера не имелось. Всего в его распоряжении было семь разведчиков.