bannerbanner
Видеодром. Главные режиссеры мирового кино
Видеодром. Главные режиссеры мирового кино

Полная версия

Видеодром. Главные режиссеры мирового кино

Язык: Русский
Год издания: 2024
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 5

В 1993-м Питер снял «То, что называют любовью» (The Thing Called Love) про мечту о карьере в Нэшвилле – столице кантри-музыки. Ривер Феникс, Саманта Мэтис. Это последняя роль Ривера Феникса в кино. Более того, из-за смерти Ривера часть проката, особенно в южных штатах, пошла побоку, и фильм стал наименее прибыльной картиной 1993 года.

Потом Питер был занят книгами и банкротством (уже вторым по счёту) и появился только в 2001 году в Локарно с фильмом «Смерть в Голливуде» (The Cat's Meow), прекрасно и скромно поставленной историей смерти кинорежиссёра Инса на борту яхты магната Уильяма Хёрста в 1924 году. Тут хорошо выглядит Кирстен Данст, всё очень ар-деко.

Только при расходах 7 млн фильм собрал вдвое меньше. Похоже, Богданович пошёл по пути Вуди Аллена, не имея такой поддержки, как Вуди.

Но он не сильно скучал – всё-таки профессиональный актёр, поэтому снимался в «Клане Сопрано», да и большой поклонник его творчества Тарантино снял его в обоих «киллбиллах». Плюс занимался преподаванием в университете, и вот это всё.

В 2014-м вышел его последний фильм – эксцентрическая комедия «Мисс Переполох» (She's Funny That Way). В сценаристах значится не только Питер Богданович, но и Луиза Стрэттен, с которой он давно развёлся. Просто сценарий 2005 года – про проститутку, которая собирается стать голливудской актрисой. Фильм прокатали на Венецианском фестивале.

Стабильность – признак мастерства: при бюджете 10 млн фильм собрал 6. Но кого это уже волнует, не так ли?

Настроиться на чудо

Новогоднее – оно же в остальных странах, кроме стран Залива, рождественское кино – отдельный жанр. С точки зрения героя Билла Мюррея в фильме Scrooged, это то, что заставит людей сидеть у телевизора и повышать магнатам рекламные расценки. А ещё, с нормальной, человеческой точки зрения, – нечто, что объединит семью на праздники, утешит одиноких, развеселит компанию и так или иначе пройдёт через всю жизнь, как добрая память и даже привычка.

Собственно, то, что мы только что описали, вполне укладывается в концепцию непрекращающейся народной любви к вечнозелёной картине «Ирония судьбы, или С лёгким паром». Интересно, конечно, как она воспринимается уже новыми поколениями, – думаю, всё больше и больше шуточек проходит мимо ушей, и она потихоньку переходит в разряд «фильмов для бабушек». Не знаю, я с внуками обычно смотрю на Новый год что-нибудь из «Квартирников у Евгения Маргулиса»: рок-н-ролл объединяет поколения лучше, чем кино. Хотя…

Понятно, что про «Карнавальную ночь» уже мало кто вспоминает, но это тоже один из немногих реально новогодних фильмов made in USSR. Однако свято место пусто не бывает, поэтому мы получили «Иронию судьбы 2» (2007) с прекрасными артистами и странным исполнением. Зато Тимур Бекмамбетов стал основным поставщиком новогоднего контента в русском кино, потому что «Ёлки» – это тоже его. А потом уже «Ёлки 2» (2011), «Ёлки 3» (2013), «Ёлки 1914» (2014) и так далее. Раньше у актёров была нехилая прибавка к жалованью – «ёлки», то есть работа на праздниках: «Алё, какой Голливуд, у меня ёлки!» Теперь это не просто «ёлки», а «Ёлки». С чем и поздравляем Ивана Андреевича Урганта. И ведь реально русский кинематограф старательно отрабатывает «дату»: на самом деле новогодних фильмов много и они разного качества. А уж запомнили вы их или нет – это вопросы к производителям.

Традиционная международная продукция тоже недурно укрепилась в локальном сознании. При этом рождественско-новогоднее кино давно уже отрабатывает очень разные сюжеты – от романтической комедии до боевиков и хоррора.

Скажем, «Крепкий орешек» 1988 года режиссёра Джона МакТирнана с Брюсом Уиллисом – это классический боевик-блокбастер или рождественское кино? И то, и то одновременно. А для тех, кто не понял, – на титрах вам древний певец Вон Монро со своим оркестром споёт Let it snow, Let it snow, Let it snow…

Главное, чтобы действие позволяло поставить ёлку в кадре и чтобы прозвучали хотя бы отдалённо Jingle Bells и прочая классика. А за время развития поп-культуры специальных рождественских хитов написано и записано тоннами. От тех самых «Колокольчиков» до «Знают ли они, что уже Рождество?» сборного коллектива британских рок-звёзд и «Хорошего Рождества всем» группы Slade (наверное, самая прикольная рождественская песенка).

И в рождественском кино не факт, что лидируют американцы. Потому что, например, есть «Настоящая любовь» (Love Actually, 2003) британца Ричарда Кёртиса – настоящая современная сказка про премьер-министра (Хью Грант), который влюбился в обычную простую девушку, и про писателя (Колин Фёрт), который переживает трагедию на любовном фронте. Это довольно мило, если не задумываться о классовом характере британского общества, который сквозит там изо всех щелей. А ещё главное – не путать его с другим фильмом, где играет Хью Грант, – «Четыре свадьбы и одни похороны». Спойлер: в «Настоящей любви» есть ёлочки в кадре.

Не знаю, стоит ли в этом признаваться, но мне очень нравились рождественские specials сериала «Доктор Кто» (Dr Who) – это маленькие телевизионные шедевры независимо от того, кто играл Доктора. И даже наиболее свежие specials хороши, несмотря на полную катастрофу с Доктором-женщиной и навязчивую левацкую пропаганду внутри сериала.

Британский фильм «Миллионы» (Millions, 2004) с Джеймсом Несбиттом мало кто знает, но тем не менее он считается одним из лучших праздничных фильмов. И пусть вас не сбивает с толку, что он начинается летними пейзажами. Из самых новых – «Дед Мороз вернулся» (Father Christmas is Back, 2021) c Элизабет Хёрли и «монтипайтоном» Джоном Клизом. Собственно, с британцев отдельный спрос, потому что именно Чарльз Диккенс, можно сказать, основоположник жанра с его «Рождественской песней» 1843 года. И по Диккенсу полно прямых экранизаций – это и мини-сериал режиссёра Ника Мёрфи (2019), и фильмы Роберта Земекиса (2009), Клайва Доннера (1984) и т. д. И не все они милые, потому что Эбенезер Скрудж – трагическая фигура, да и события в повествовании довольно страшные. Но образ Скруджа и даже его имя, которое стало нарицательным, присутствуют в совсем других картинах, отсылая нас к Диккенсу, или просто живут сами по себе, как у «Диснея». Но мой выбор – «Рождественская песнь Чёрной Гадюки» (Blackadder's Christmas Carol, 1988) c Роуэном Эткинсоном, которого публика знает как Мистера Бина. Ну и, конечно, «Рождественская песнь Маппетов».

Диккенсовская тема живёт даже в фильме «Новая рождественская сказка» (Scrooged, 1988) Ричарда Доннера, который постоянно отсылает нас к истории Эбенезера Скруджа. Только про корпоративную культуру на телевидении. Билл Мюррей, как всегда, прекрасен, а сцена, где великий Майлс Дэвис играет на улице за «донаты», длится буквально минуту, но она делает мой вечер. Герой Мюррея бросает ему злобно: «Вы там в ноты хоть попадать научитесь сначала». Сцены корпоративных вечеринок могут сейчас довести до инфаркта членов отвратительного woke-комсомола.

На удивление, но «Гремлины» (Gremlins, 1984) – это тоже рождественское кино. И руку к нему приложил Джо Данте, который с Ричардом Доннером прославился и «Полицейским взводом», и «Байками из склепа». И даже Стивен Спилберг. Сценарий Криса Коламбуса, который уже в качестве режиссёра принёс нам ещё один рождественский фильм – «Один дома» (Home Alone, 1990). Вечно юный Маколей Калкин так и остался исполнителем роли мальчика. Многие критики даже успели его обругать – ровно до того момента, пока не стало понятно, что при бюджете 18 млн он собрал почти полмиллиарда. Вот это я понимаю – рождественская история.

Выдающийся сказочник нашего времени Тим Бёртон сделал три рождественских фильма. Один – «Эдвард руки-ножницы» (Edward Scissorhands, 1990). Главного персонажа придумала писательница Кэролайн Томпсон, на чём её вклад в мировую культуру и завершился. Джонни Депп, видимо, из-за тяжёлого грима, тут выглядит приличным актёром. А весь образ главного героя Бёртон слепил с образа лидера группы The Cure Роберта Смита, снабдив его ножницами вместо пальцев. Трогательная история, которую бабушка рассказывает внучке на вопрос, откуда берётся снег. Особый визуальный талант режиссёра каждый фильм превращает в арт-манифест. Возможно, во втором рождественском фильме Бёртона, «Бэтмен возвращается» (Batman Returns, 1992), он был немного ограничен оригинальной стилистикой комиксов, но готическая атмосфера не мешает фильму быть именно рождественским. Плюс Дэнни ДеВито и Мишель Пфайффер.

Полнометражный анимационный фильм Бёртона «Кошмар перед Рождеством» (Nightmare Before Christmas, 1993) тоже носит отпечаток готичности. Но он парадоксален, прекрасно нарисован и вообще – классика жанра. И да, это мюзикл.

Из классических сказок, которые для нас классикой не успели стать, с картиной «Как Гринч украл Рождество» (How the Grinch Stole Christmas, 2000) можно получить свою дозу рождественского настроения. Хотя Джим Керри может перевернуть с ног на голову наше представление о празднике. Но, конечно, Арни Шварценеггер в «Подарке на Рождество» (Jingle All the Way, 1996) ещё страшнее. Если вы ещё не придумали, какую модную – самую модную – игрушку подарить своему ребёнку на НГ, лучше этот фильм не смотреть всей семьёй, а то могут возникнуть вопросы типа «Папа, а подаришь PlayStation 5?» (или что там у нас в моде в этом сезоне).

Для парадоксальных и неконвенциональных тоже найдутся рождественские фильмы. Один из них – «Поцелуй навылет» (Kiss Kiss Bang Bang, 2005) с Робертом Дауни – младшим и Вэлом Килмером. Он мог бы понравиться и небинарным, но тут чётко говорится о том, что когда мужчины целуются – это противоестественно. Да, были времена в Голливуде. По-моему, это единственный рождественский фильм в стиле нуар.

Но есть и рождественское кино в жанре хоррор – «Анна и апокалипсис» (Anna and the Apocalipse, 2017). Это британская картина, снятая по очень удачной короткометражке «Зомби», которой к тому же дали премию BAFTA. Правда, самое хоррорное в ней – это то, что она мюзикл.

Конечно, картина неполная, но как минимум неделю перед Новым годом вам будет что посмотреть. Настроиться на чудо. А чудо, как учит нас этот жанр, может случиться всегда. И, как говорил один травмированный чёрный пацан из Scrooged, – «благослови нас Бог».

Режиссёр в белых штанах

Шестиминутный фильм «Злоключения французского джентльмена без штанов на пляже Зандворта» (1905) считается самым старым сохранившимся кинопроизведением страны Нидерланды. С тех пор вклада в кино бывшей великой страны, которая подарила миру капитализм, колониализм, краски для живописи и добрую часть самой живописи, никакого особого и не наблюдается.

Русские критики ещё могут смешно по-американски назвать Пауля Верхувена, Йеруна Краббе, Рутгера Хауэра, Фамке Янссен, но до Менно Мейеса уже не дойдут. А всё потому, что таких людей давным-давно в голландском кино не существует – они все в Америке. Про единственного оскароносца, послевоенного Фонса Радемакерса, или Йориса Ивенса с «пальмовой веткой» сейчас уже никто и не вспомнит. Ну и Майк ван Дим, конечно.

Всё очень просто: не бедна талантами страна Нидерландия, просто рынок для местного кино – микроскопический. И когда в головах отечественных кинодеятелей бродят громкие мысли, как было бы здорово, если бы Россия разделилась на много прекрасных стран типа Голландии (у некоторых ещё пример – Швейцария, но никто не говорит про Албанию), они не в состоянии понять, что и кино вашему тогда точно хана. Но пока живёшь на государственные деньги, можно и помечтать, не правда ли? Можно ещё помечтать о Голливуде, куда тебя заберут на голубом вертолёте, но много ли вас таких в Голливуде? Ноль без палочки.

Кстати, пример Верхувена с Хауэром тоже мало кому помог в Голландии – целое поколение 1980-2000-х возвращалось из Америки пачками, потому что так и не смогло пробиться. Кому в Америке нужен актёр по имени Антони Виллем Константин Гнеомар (Антони) Камерлинг? То-то и оно.

Зато сегодня всё кинопроизводство в Нидерландах производится при помощи государственного фонда кино, что позволяет хоть как-то присутствовать на собственных же экранах, где теперь примерно в год 30 местных фильмов, европейских – 70, а американских – 115. Сто пятнадцать. Так и запишем. При этом «свои» стабильно проваливаются в прокате. И это тенденция десятков лет.

Местные режиссёры во многом выходцы (и обратно ушедшие) из театральной среды. Тут большое количество государственных театров и небольших театральных трупп – в них как раз и имеют более стабильную работу и режиссёры, и актёры страны. Это не может не накладывать отпечаток на характер кинематографа. Как по мне, так в лучшую сторону.

Прекрасный пример такого выходца – Алекс ван Вармердам, второй голландский режиссёр, который за всю историю местного кино номинировался на «Золотую пальмовую ветвь» Каннского фестиваля (2013).

Первый театральный проект Алекса с друзьями назывался Hauser Orkater и функционировал с 1974 года. Там много внимания было уделено музыке – песни писал сам Алекс (текст), а музыку – его брат Винсент. Они даже сами выпускали альбомы (Op Avontuur, 1974), которые продавали исключительно на гастролях театра. В составе играл ещё один брат – Марк ван Вармердам. Почему я вдруг перечисляю всех родственников Кролика, как говорил Милн? Потому что когда вы будете смотреть его фильмы, вас первым делом удивит количество ван Вармердамов в титрах.

Тесный семейный круг, занятый в творческом процессе и кинопроизводстве у этого режиссёра, – натуральная фишка. И что удивительно – она приносит свои плоды. И даже отражается на эстетике его картин.

Кстати, в 2005 году на мейджор-лейбле EMI вышел диск Hauser Orkater – Zie De Mannen Vallen. Их выступления были несколько похожи на то, что делали наши «Авиа»… Естественно, за счёт театра Антона Адасинского. Но в 1980-м Алекс уже организовал собственную (с братом Марком) театральную труппу De Mexicaanse Hond («Мексиканский пёс» – видимо, трибьют «Андалузскому псу»), и это вполне активный до сих пор театр. Как-то, совершенно случайно, я посмотрел их спектакль «Помилуй нас» (Wees ons Genadig) по сценарию Алекса в 2007 году. Но я даже и не думал, что Вармердам – известный голландский кинорежиссёр. Не знать – не зазорно, стыдно не хотеть знать.

Собственно, в перерывах между фильмами – а они у него реально большие – он занимается театром и так кормит своих актёров, которые снимаются у него практически во всех фильмах, примерно как у Аки Каурисмяки. Только Аки вписывает актёров в работу своих гастрономических предприятий, а Алекс – в театр.

Поначалу Вармердам снимал короткий метр, и это понятно: короткометражки и документальное кино в Голландии – более практичный вариант. Снявшись в качестве актёра в Adelbert (1977), он уверовал в силу кино и уже в 1978-м написал сценарий Entrée Brussels, основанный на выступлениях театра Hauser Orkater. Потом – местное телевидение. И в 1986-м – первый полнометражный фильм «Авель» (Abel).

По-моему, Вармердам предвосхитил всё, что случится в двухгодичный локдаун с европейской молодежью. Время действия – условные 50-е. Место – условные Нидерланды. Главный герой, которого играет он сам, не выходит из дома, ни с кем не общается, живёт в глухом вакууме с бесконечным контролем со стороны родителей, хотя ему уже 31 годик стукнул. Вот всё, что есть в этом фильме, – атмосфера кукольного существования, она так и останется характерной для всех его фильмов. Плюс немного фрейдизма. (Одна сцена, как мать вылизывает ему лицо на манер собаки, чего стоит.) Естественно, музыку к нему написал брат Винсент. Девушку из стриптиза играет Аннет Мальэрб, жена Вармердама, которая потом снимется практически во всех его фильмах.

В первой же картине он заявил ещё один личный принцип, который его также роднит с Каурисмяки, – это постоянный баланс между ужасным и комичным. Зритель катается на этих американских горках всю картину. При этом никаких нарочных «шуточек» и прочего комикования у него и в помине нет. Он просто рассказывает истории. «Я иногда не понимаю, почему народ в зале смеётся», – говорит сам режиссёр. Премьерный показ посетило более 300 тыс. зрителей, а денег на производство дал общественный вещатель VPRO – бывшее Либеральное протестантское радио.

Второй его фильм «Северяне» (De Noorderlingen, 1992) легко можно обозвать артхаусом (самый бессмысленный термин, столь распространённый в РФ, – в Германии, например, вместо него используют «национальное кино»). А можно назвать символом голландской жизни. Да чем угодно. На самом деле в 1990-м это был спектакль театра Вармердама. Он и выглядит, как спектакль, и выстроен точно так же. А декорации – городок из нескольких домов и одной улочки в дюнах на краю леса – именно театральные. Тут есть все типажи, герои, хор (обычно это молчаливые тётушки, толпой пялящиеся в чужие окна). Символический лес, где происходит половина местных трагедий. Обезумевший без секса мясник. Негр, сбежавший из человеческого зоопарка. Жена в депрессии, ставшая официально святой. Мальчик с блэкфейсом, думающий только про то, как там сейчас в Африке поживает Лумумба. И, несмотря на изрядное количество трупов, это опять смешно. И очень живописно.

Продюсером картины выступил Дик Мас, режиссёр, который раньше снимал видео для местной группы Golden Earring, а потом получил «Оскар» за фильм «Характер» в 1998-м. Удивительно, что на таком материале какой-нибудь российский режиссёр на государственные деньги снял бы чернуху, от которой повесились бы даже мухи на потолке. А у Вармердама – покой и внутренний свет. Хотя, может быть, просто кто-то забыл выключить лампочку.

Фильм пытались протолкнуть на «Оскар», но его зарезали уже на стадии национальной номинации. А потом зарезали режиссёра Тео ван Гога, который снялся в этой картине.

Следующая картина у него вышла только в 1996-м – «Платье» (De Jurk). И по ней видно, как удивительно тонко Алекс составляет все детали своих повествований. По сути, это история платья от хлопковой коробочки до полного уничтожения, и оно, это платье, проходит через судьбы совершенно разных людей. Приём простой, но очень свежий. При этом Вармердам утверждает, что, садясь за сценарий, он не представляет, куда вырулит повествование, и об этом у него есть ещё один смешной фильм – «Официант» (2006). Но выпускникам недельных курсов сценаристов в Интернете со всеми этими «арками» это будет вряд ли понятно.

Все картины режиссёра вневременные. Он умудряется сделать так, что любой его фильм не выглядит снятым когда-то, десятилетия назад. Притом что кино – один из самых скоропортящихся продуктов.

«Маленький Тони» (Kleine Teun, 1998) показывали в Каннах в секции «Особый взгляд». Но это опять жизненная история и, конечно, совершенно доведённая до крайности. И опять зал смеётся. Ну, потому что у режиссёра есть внутренняя мощная витальность, которая просто не даёт зрителю впасть в уныние.

«Новые сказки братьев Гримм» (Grimm, 2003) – это некое подобие road movie c вкраплениями вполне современных городских легенд. А начинается всё, как у настоящих братьев Гримм: отец бросает детей в лесу, потому что не может их прокормить. А далее уже – путешествие в Испанию и ужасные приключения по дороге. По-моему, не самый лучший фильм Алекса, но за картины леса в традициях нидерландской живописи ему можно всё простить.

«Официант» (Ober, 2006) – прекрасный рассказ о природе писательского труда, но вот без вудиалленовского нытья. Более того, это чистая фантасмагория, когда в повествование начинают вмешиваться герои повествования. Естественно, главную роль играет сам режиссёр. По поводу того, что он сам играет в своих фильмах, он обычно отвечает так: «Я не смог найти актёра на эту роль». И, несмотря на свою глубину, фильм опять смешной.

Вот что ни снимает Алекс – у него всё получается комедия.

В картине «Последние дни Эммы Бланк» (De laatste dagen van Emma Blank, 2009) режиссёр играет собаку. Ну или человека, которого заставили быть собакой. В этом фильме, который легко мог бы быть русской классической пьесой а-ля Антуан Чекхофф, все играют навязанные роли в ожидании наследства. И это тоже и смешно, и жалко, и страшновато. Но, скорее всего, вы будете опять смеяться почти всю картину. Фильму иногда пытаются клеить лейбл «сюрреалистическое кино». Но оно ровно настолько сюрреалистическое, насколько сюрреально выглядит «Вишнёвый сад» или «Большая жратва» Марко Феррери.

«Боргман» (Borgman, 2013) – фильм, по которому Вармердама узнали даже обитатели смузечных и коворкингов. Тут режиссёр выходит на какой-то иной уровень – и по качеству кинематографии, и по мощи взбаламученного безумия. И да – к сожалению, тут смеяться особо не над чем. Сюжет нет смысла даже пересказывать не потому, что это будет спойлер. Просто тут необъяснимо всё, а стало быть, всё поддаётся максимально вольному прочтению. Фильм номинирован на «Золотую пальмовую ветвь» на Каннском фестивале. Его выдвигали от Нидерландов на «Оскар», но фильм так и не был номинирован.

А вот со «Шнайдером против Бакса» (Schneider vs. Bax, 2015) режиссёр возвращается к самому себе в лучшие годы. Солнечная Голландия (уже смешно), все в белых штанах (чтобы более солнечно выглядело), кругом болота и каналы, и в них хорошо прятать трупы. Дуэль двух киллеров, растянутая на весь хронометраж, и, как всегда, – панорама голландской жизни и, может быть, даже общества. Одного из киллеров играет сам режиссёр. Ничего удивительного.

Пока мы ждём выхода его следующего фильма, который называется просто Nr. 10, хочется порадоваться, что есть ещё режиссёры, для которых нет границ и есть постоянство – признак мастерства.

Вуди Калининградский с Манхэттена

Терпеть не могу манхэттенских. Они суетливые, громкие, зациклены на себе, психотерапии, сексе и деньгах. А ещё они убеждены, что правят миром. Частично это действительно так – ты никогда не сможешь продать кучу конского навоза с табличкой art в музей Пегги Гуггенхайм, если тебя не выставит манхэттенская кураторша, которая ещё помнит объятья Дали и Поллока.

Во многом многолетний успех Вуди Кёнигсберга, который вдруг стал Алленом, основан на поддержке именно таких манхэттенских старушек. Потому что остальному миру и остальным народам не очень интересно и не очень понятно, о чём порой довольно плоско и злобно шутит Аллен, называя всё это «интеллектуальной комедией». Но многолетняя поддержка из уст в уста так или иначе сделала своё дело, и в европоподобной части мира принято считать Аллена великим режиссёром. Так-то это дело вкуса – многие называют Аллу Пугачёву «великой певицей», при живой-то Барбре Стрейзанд. Впрочем, Барбра – тоже манхэттенская.

Собственно, уже в своём режиссёрском дебюте «Хватай деньги и беги» (Take Money and Run, 1969) он определил всё своё творчество на годы вперёд. Это образ «другого» – рыжего, очкастого, нелепого, которому вечно топчут очки. Это может быть ирландец, еврей, итальянец – любой «другой» в «правильном» американском обществе. Даже если это общество – уличные бандиты-мексиканцы. Ну или манхэттенские кураторши и психотерпевтки с раввинами. Собственно, поэтому его будут клеймить словами self hating Jew, которые он так же впрямую высмеивает практически во всех своих фильмах. «Медикам нужны добровольцы для апробирования новой вакцины. Взамен можно получить досрочное освобождение. Вергилий согласился. У вакцины есть одна побочная реакция – на несколько часов он стал раввином». Фильм в жанре мокьюментари сильно отличается от обычной американской кинопродукции того времени. Он гораздо ближе к британцам. Да и Вуди Аллен, который тут играет главную роль, сильно отдаёт Питером Селлерсом. И общая ориентация на европейское кино будет с тех пор только расти и углубляться.

До этого был фильм «Что случилось, тигровая лилия?» (What's Up, Tiger Lily? 1966), но не позволяет монтаж из японских шпионских картин с новым звуком называть это «режиссёрским дебютом».

Собственно, разговор о Вуди Кёнигсберге-Аллене можно было бы начинать сразу с «Хватай деньги и беги», опустив предыдущую историю его становления. Одно то, что его выперли из Нью-Йоркского универа с факультета коммуникаций и кинематографии за то, что он провалил собственно кинематографию, – это и есть история про нелепого пацана, которому все окружающие норовят разбить очки. Да и кличка у него была Рыжий, и он уже сменил фамилию с Кёнигсберг на Аллен. Просто с тех пор он снял такое количество фильмов, что его начальная карьера комика и сценариста затерялась в глубине веков.

Хотя, конечно, вспомнив какие-то моменты его тогдашней жизни, можно на сто процентов быть уверенным: грань, отделяющая личность автора и его лирического героя, в случае с Алленом удивительно тонка. «Они поженились 15 марта 1956 года в Голливуде, после чего переехали в Нью-Йорк, где Аллен работал над шутками для различных шоу, а его жена изучала философию. Этот брак продлился пять лет; последующие упоминания Аллена о нём всегда отличались большой едкостью. Уже после развода Розен подавала на Аллена в суд за некоторые из таких высказываний, оценивая свои претензии в $1 млн». По-моему, в одном этом абзаце содержится половина сценариев Аллена.

На страницу:
3 из 5