В поисках отца красотки

– Мне нужен не только переводчик, но и охрана. Я готова платить за это.

Он удивился, и легкие морщинки собрались на лбу:

– Мадемуазель кого-то боится?

– Не «кого-то», а «чего-то». Я просто боюсь одна ночевать одна… Это другая страна, все – другое. Дом на отшибе… Мне просто немножечко страшно. Если вы будете спать в доме, мне станет спокойнее, – смущенно ответила я. – Если дело в деньгах, скажи, сколько вы хотите, чтобы спать тут?

Он выслушал, и вдруг заливисто, звонко расхохотался. Я смотрела на него с недоумением, не понимая, что его так развеселило.

– Мадемуазель Агое… Обычно мне платят за работу, но еще никто не предлагал мне деньги за то, чтобы я просто… спал.

Он смеялся так заливисто, что мне тоже стало немного смешно. Я поняла, как, наверное, абсурдно звучит мое предложение со стороны. Но все-таки пыталась как-то сгладить ситуацию:

– Я, правда, могу заплатить. У меня достаточно рублей на счету, чтобы это сделать.

– Мадемуазель, я не настолько беден, чтобы брать деньги с напуганной ночными страхами девушки. Так и быть, я займу тут одну из спален… Можно только мне минут на десять отлучиться, чтобы одежду домашнюю захватить? Переживете в одиночестве?

– Переживу, – счастливо выдохнула я.

Глава 4. Жестокая правда

Агое

Никита посоветовал мне занять спальню наверху, так как оттуда, по его словам, вид был просто потрясающий. Сам он расположился в небольшой комнате андеграунда, и меня это вполне устраивало.

Второй этаж был комфортнее, и имел даже собственную маленькую кухню. Видимо, иногда хозяин сдавал оба этажа по отдельности, а потому у дома было два независимых друг от друга входа. Я могла перекрыть внутреннюю дверь на этаж, не боясь быть потревоженной.

Приняв горячий душ, поняла, что отогрелась. Расслабившись немного, направилась к себе в комнату, где у каменной стены располагалась шикарная двуспальная кровать.

Моё умиротворение быстро рассеялось, когда я увидела на мобильнике несколько пропущенных вызовов от Кваме. Ах, да, он всё-таки вспомнил о моём существовании!

На сердце сразу стало тяжело. Неужели его не волновало, куда я пропала, что ни разу за день ему не позвонила? А если бы произошло ДТП и я угодила под машину? А если бы меня ограбили или убили? Неужели ему абсолютно всё равно?

Тревога натянутыми струнами зазвенела в душе, и я немного заколебалась, прежде, чем взять телефон и набрать номер своего мужчины.

Гудки шли один за другим, Кваме не отвечал. Хотела сбросить вызов, но в самый последний миг услышала сонный и пьяный голос:

– Агое, любимая, где ты?

Когда Кваме говорит – «любимая», это, к сожалению ничего не значит. У нас, на родине, это примерно то же самое, что «здравствуйте» и «как дела?» Так принято обращаться даже к незнакомым женщинам.

– Я улетела туда, куда и собиралась, – мой голос был спокойным, хотя внутри бушевал настоящий шторм.

Он молчал, и тишина на другом конце казалась бесконечной. Попыталась представить, что он думает обо мне сейчас там, в Москве.

Пауза затягивалась, но я ждала, пока до него дойдёт смысл произнесенных мной слов. Когда Кваме, наконец, заговорил, его голос выражал недоумение:

– Правда?

– Да. Пока ты развлекался с проституткой, я обменяла билет и улетела.

– Ты – дура, – помолчав ответил он. – Я хотел разнообразить наши отношения.

– Что?! Это ты называешь – разнообразием?

Едва сдерживалась, чтобы не заорать на него в трубку и не устроить безобразный скандал. Но, кажется, у меня с воспитанием все-таки лучше, чем у него. Постаралась сохранить достоинство:

– Я не хочу, чтобы Господь гневался на меня за этот грех.

Его смех звучал в трубке, словно издевательство:

– Не упоминай имя Христа. Ты сама – не лучше ее, и нечего из себя строить девственицу! Нам давно пора было попробовать более интересные игры

У меня было чувство, что меня ударили, и даже дыхание перехватило от боли.

– Твеака! – выругалась я и обвела большим пальцем голову, а затем резко отбросила от себя этот воображаемый круг.

Это всё, что могла сделать в ответ – послать ему духовный упрек, призывая Небеса к возмездию. Сама была слишком слаба, чтобы отомстить такому влиятельному и богатому человеку, как Кваме Таго-Куарко.

Я отключила телефон и швырнула его на кровать. Во мне все дрожало от гнева и унижения. Слезы, едва сдерживаемые силой воли, постепенно застилали глаза.

Села на край постели, чувствуя, что меня трясет от безысходности.

Неужели это цена, которую я должна платить за отношения без брака?

Кого в этом винить? После конкурса красоты я согласилась жить с одним из спонсоров. К сожалению, мы, финалистки, для богатых людей смотрелись красивыми куклами, и нам всем без исключения были сделаны предложения, от которых трудно отказаться.

Такие отношения – цена шанса на победу и возможность для будущего карьерного роста.

За триумф и волшебное право почувствовать себя принцессой рядом с богатейшим человеком, мне требовалось заплатить невинностью.

Можно ли упрекнуть меня в этом? Я —всего лишь девушка из небогатой семьи, воспитанная одной матерью. У меня неплохое образование, но не слишком высоки шансы сделать настоящую карьеру без связей и покровителей.

Союз с Кваме открывал широкие возможность оказаться в высшем свете.

Когда наши отношения с ним только начинались, я искренне надеялась, что мы соединим с ним наши судьбы и обвенчаемся.

Кваме мне понравился с самого начала, несмотря на то, что он был старше меня на двенадцать лет. Как мужчина он казался привлекательным. У него блестящая темная кожа, хорошая фигура, широкий нос и короткие курчавые волосы. Улыбался он обворожительно, сверкая безукоризненно-белыми зубами. Ещё этот мужчина был элегантен, хорошо танцевал и, как мне казалось, обладал определенным шармом.

Иногда я ловила предостережения во снах, что у меня совсем другой духовный муж, но я считала себя современной, прогрессивной женщиной, свободной от предрассудков.

И вот результат! Для Кваме я – девушка второго сорта и не лучше той особы, которую он, не стесняясь, приволок сегодня в московский номер отеля.

Мои губы дрожали от обиды, и я с трудом подавляла слёзы.

Надо же, потратила столько сил на выстраивание отношений! Вдруг всё, что было связано с моим «какао-королём», начало стремительно рушиться.

С мессенджера телефона пришло оповещение, что у меня есть непрочитанные сообщения. Кто это? Оказалось, мне писала подруга Яа.

«Агое, захожу на твою страничку, никаких фото из России, никаких сообщений. Где ты там потерялась?»

Знала бы она, что мне сегодня не до красивых кадров! Весь день пытаюсь отогнать от себя мысли о двух продажной девке в объятиях Кваме.

Яа была онлайн. Дрожащим голосом записала для неё несколько звуковых сообщений. Она их прослушала и прислала ответ.

– Даже не знаю, что тебе сказать, – говорила подруга, и в ее голосе звучали одновременно поддержка и горечь. – Это ужасно! Ты же знаешь, я встречаюсь с парнем из охраны господина Таго-Куарко… Мой друг мне давно сказал кое-что, а я все боялась тебе передать его слова. Теперь хочу, чтобы ты знала, – она вздохнула, замолчала, будто бы собираясь с духом. – Твой Кваме собирается жениться, и у него есть невеста. Кажется, самой помолвки еще не было, но к этому всё идёт. Прости, если сделала тебе больно.

Я замерла, и показалось, что я ослышалась. Прослушала сообщение еще раз.

Как же больно! Почему-то я сразу поверила подруге. Только сейчас, с её словами, в моей голове все встало на свои места.

В рисунок мозаики сложились и частые отлучки Кваме, и его оговорки, и командировки, и жизнь на другой квартире. Стало ясно, почему он категорично не желал знакомить меня со своей семьей.

Почему я не замечала очевидных вещей?

Некоторое время сидела, пытаясь собраться с мыслями. Наконец набрала новое голосовое:

– Спасибо, что сказала правду. Я переживу. Извини, у меня был тяжелый день. Я пожалуй, лягу спать.

Отключив телефон, забралась на кровать, обхватив колени. Боль сжимала грудь, и я закрыла глаза. Не хотелось видеть ни одного отражения этой чудовищной реальности. Мой мир разрушался, и я, теряя веру в себя, заплакала.

Всё кончено. Надо принять правду, что господин Таго-Куарко никогда не собирался делать шаги к нашему общему будущему.

Глава 5. Абсурдная ситуация

Агое

Я рыдала, свернувшись калачиком на постели, но слёзы не приносили облегчения.

В моей душе словно бы поселился русский мороз, и мне было холодно, хотя дом уже прогрелся. Как же я устала быть сильной, устала держаться! Мои мечты рухнули, и я не знала, что делать.

Что я смогу теперь одна в незнакомой стране? Ещё недавно я сюда летела, как на крыльях. Этот путь должен был стать началом чего-то нового, а стал концом моих иллюзий.

В какой-то момент нашла в себе силы прекратить реветь, сходила и умылась холодной водой. Эта простая процедура принесла мне облегчение.

Знала, что не усну, а потому достала из сумочки свое главное сокровище – старую, слегка поблеклую цветную фотографию. На ней была группа белых мужчин в летней одежде, и все они улыбались. За их спинами возвышалась очень крутая, величественная гора.

Второй слева на снимке – мой отец, во всяком случае, мама всегда говорила, что это – он. Если бы только она могла сказать мне больше о нём, чем просто имя и то, что этот человек был русским моряком по имени Толик.

Я прижала фотографию к груди, словно бы искала утешение в незримом образе отца и в том понимании, что я сейчас нахожусь на земле, которая мне не совсем чужая.

В моей стране очень почитают свой родственников, но пока я знала лишь тех, кто был со стороны матери. Я здесь, на этой земле, чтобы найти другую ветвь моего рода, давшего мне жизнь.

Погасив свет, подошла к окну. Снаружи было много звёзд, и гора выдеедялась на их фоне мрачным силуэтом.

Глядя на мерцание ночных светил, взмолилась:

– Господь, сделай, пожалуйста, так, чтобы я не зря приехала в Россию.

Не знаю, что повлияло больше: усталость от переживаний или моя простая молитва, но в какой-то момент мне стало легче.

Некоторое время я бездумно смотрела в громадное небо, осознавая, что слёзы уступают место чему-то гораздо более мощному – желанию мести. Во мне нарастала злость. Почему, собственно, я должна хранить верность человеку, который сейчас развлекается с продажной женщиной?

Я за историю наших отношений Кваме не изменяла ни разу, а он приравнял меня к проститутке. Что же… Если он решил сыграть в такую игру, то я тоже могу пуститься в опасный танец. В доме, в котором я остановилась, есть мужчина с привлекательными физическими данными.

«А что? Сейчас спущусь вниз, к Никите, и будь что будет. Он, кажется, не против более тесного знакомства – вон как на меня смотрел!» – с легким ожесточением подумала я.

Вспомнила взгляд русского, полный тайного интереса, и не могла не признать, что в парне было что-то притягательное.

Здравый смысл намекал, что время – почти час ночи, и Никита, наверное, уже спит. На секунду смешалась, но злое упрямство толкало меня на «подвиги». Внутри всё горело от злости и решимости. Не хотелось ждать утра, и я готова была разбудить русского парня, чтобы он своей страстью заставил меня забыть о пережитом за день унижении.

Бросив быстрый взгляд в зеркало, взглянула на свое отражение. Мои волосы уже высохли, но были растрёпаны, а глаза – заплаканы. Скажем так, ошеломительной красоткой я сейчас не выглядела, но какая разница, если сейчас – ночь?

Если господин Таго-Куарко считает меня продажной девкой, так, может, стоит вести себя именно так?

Я вытащила из дамской сумочки косметичку, достала расческу и начала приводить себя в порядок. Причесалась, нанесла капельки духов на волосы и тело. Любимый аромат заставил почувствовать себя энергичной и настроенной на риск.

Меня переполняло желание не просто ответить на обиду, а прикоснуться к чему-то новому и запретному.

Перед выходом тряхнула головой, и слегка растрепала волосы. После широко приоткрыла разрез халата в области декольте, чтобы приоткрыть немного груди. Я словно бы создавала идеальный образ той роковой соблазнительницы, что готова порвать с привычной для неё жизнью.

В голове у меня крутилось: «Я буду вести себя как развратная дрянь, и дам этому русскому такую ночь, что он забудет обо всём на свете!»

Когда спускалась по лестнице, адреналин бурлил в крови, и ощущение свободы казалось почти наркотическим.

«Да, Кваме, я перешагну все прежние рамки и буду делать то, о чём ты даже не подозреваешь!» – думала я с жестоким упрямством.

У двери спальни Никиты замерла лишь на миг, но, чтобы не терять боевой настрой, рывком открыла дверь.

В комнате горел свет. Бросив взгляд внутрь, я неожиданно замерла. Мои глаза от удивления расширились, а дыхание в горле перехватило.

Мой русский гид снова был в одних трусах. Но ладно бы только это…

Он стоял… на голове!

Весь мой боевой задор сразу куда-то улетучился. Я смотрела на эту акробатику, на розовые ступни Никиты, которые были почти в уровень с моим лицом, и ощущала замешательство, недоумение и растерянности.

Никита, заметив меня, посмотрел снизу вверх, и, нмедленно опустил ноги на пол.

– Мадемуазель, вам что-то нужно?

Краска залила мои щеки, и у меня появилось ощущение, что я – настоящая идиотка. Невольно запахнула халат на груди плотнее.

– Я… я просто зашла пожелать вам спокойной ночи, месье.

– Спасибо, – сказал он, глядя на меня всё с немым вопросом, словно мое объявление выглядело не убедительно.

Некоторое время мы смотрели друг на друга. Я, не найдя в себе силы произнести что-то еще, судорожно кивнула и поспешно вышла из его комнаты. Вместо безбашенной уверенности во мне остались лишь стыд и неловкость.

Почти бегом я взбежала по лестнице на второй этаж, закрылась в своей комнате и, облокотившись спиной о дверь, задумалась: что же только что произошло?

Перед глазами все еще стояли розовые ступни Никиты, а в ушах звучал его недоуменный вопрос.

Осознав весь идиотизм ситуации, я неожиданно прыснула. Не смогла удержаться, и смешки всё вырывались и вырывались из меня, пока не перешли в истеричный, безудержный хохот.

Я добралась до постели, рухнула на нее и смеялась почти до икоты. Я каталась по кровати, у меня болел живот от содроганий, но я не могла остановиться.

До меня дошла вся абсурдность моих намерений заняться любовью с ненормальным русским. На кого я глаз положила? Этот тип то в мороз на себя воду льет, то в час ночи стоит на голове! Как я вообще могла помыслить о сексе с таким человеком?

В ту минуту, когда казалось, что я потеряла все остатки самоуважения, смех стал моим спасением. Может, это всё и было неразумно, но именно чувство сумасшествия и легкости заставляло меня чувствовать себя – живой.

Глава 6. Как понять этих женщин?

Никита

Мне всегда кажется, что надо расстреливать «жаворонков» за то, что они придумали мир, в котором надо вставать на работу слишком рано. Мне, типичной «сове», этого никогда не понять.

Но, хочешь или не хочешь, приходится подниматься, завтракать. Скоро автобус привезёт очередную группу туристов, с которыми у меня сегодня большая конная экскурсия по окрестностям.

Потянулся, взглянул на часы… Ого, да я пробудился почти за час до будильника. Значит, имею полное право расслабиться и немного понежиться в постели.

В комнате еще было темно, но я услышал легкие шаги на лестнице. Негритяночка уже встала и спускалась на кухню. Мысли разом перенесли меня к событиям ночи и мгновениям, когда прекрасное видение с шикарной гривой черных волос возникло на пороге моей комнаты.

Кто бы мне объяснил, что это было? Как вообще её понимать? Зачем она пригласила меня остаться с ней этой ночью? Страх темноты? Или что-то другое?

Но разве поэтому она вошла ко мне в час ночи распахнув халат на груди так, что я почти всё разглядел? И у нее там, снизу, между прочим, тоже ничего не было. Когда стоишь на голове, есть некоторые преимущества в ракурсе взглядв. Нет, не то, что мне все было совсем уж хорошо видно, но трусиков на ней точно не было.

Явно же она пришла ко мне в таком виде не для того, чтобы пожелать «Спокойной ночи». Правда, я настолько не готов был к ее визиту, что не сразу сообразил, как себя вести.

Честно говоря, такому поведению я не сильно удивился. Подумаешь, иностранке захотелось «экзотики». Тут даже некоторые соотечественницы, приезжая в горы, желают развлечься и отдохнуть по максимуму. Они почему-то считают, что мы, «грубые и неотесанные» деревенские мужланы спим и видим, как они перед нами упадут и ноги раздвинут.

Да у нас тут каждый парень, кто так или иначе связан с туристическим бизнесом, сталкивался с откровенными женскими «атаками». Приезжают дамочки, наклюкаются алкоголем, и так и льнут, как листья от банного веника.

У нас многие мужики в деревне на таких любительниц секс-туров счет ведут. Я никогда не втягивался в подобные игры. У меня остался осадок после разрыва с Леркой, и он до сих пор не давал мне покоя.

Агое была другой, и это было видно во всем, хотя я знал ее совсем немного. В ее осанке, походке, посадке головы, манерах было что-то такое, от чего шла кругом голова. Никогда в жизни не думал, что меня может привлечь негритянка – ну, это никак не вписывалось в мою логику.

Но чем-то она зацепила. Может быть, я испытывал чувство вины, за то что она бухнулась в обморок, увидев, как я обливаюсь на морозе. Но, скорее всего, дело не в этом. Увидев ее вчера, понял, что африканочка – просто офигенная.

Еще когда она шубку сняла и осталась в одном свитере и плотно облегающих джинсах у меня дыхание перехватило. Она была – богиней. Высокая, немногим ниже меня, с красивой грудью, узкой талией и широкими бедрами, которые, казалось, могли покорить мир. А джинсы… Они были настолько плотно обтянуты вокруг ее безупречной задницы, что я с трудом отвел взгляд.

Снова задумался о том, зачем она оставила меня здесь на ночь. Наверное, я должен был сразу понять, что это – всего лишь предлог для игр, отношений, которые могли бы перерасти во что-то большее, чем просто работа.

Я был очень недоволен своим поведением во вчерашний день. Зачем, спрашивается, занялся акробатической йогой в такое неподходящее время?

Акробатика – мое последнее увлечение. Тут у нас, в Сосновке, развлечений не очень много. То, что для других экзотика и отдых, для меня – ежедневная рутика. Она заедает, вот и придумал себе новое хобби.

В последнее время пропустил подряд несколько тренировок. Вечером, к примеру, провел вечер у брата Степана, где поздравлял его сынишку с днём рождения. Переехав в чужой номер без телевизора и компьютера на ночь глядя, не знал, чем занять. Спать рано всё равно не ложусь, вот решил повторить комплекс упражнений. И, похоже, сам себе обломал перспективы на яркую ночь с темнокожей иностранкой.

Знал бы, что мадемуазель заявится ко мне в спальню, отложил бы все акробатические трюки, кроме тех, которые проделал бы с ней вместе в постели.

Прислушался. Агое гремела чем-то на кухне, и я понял, что готов хоть сейчас войти в её мир, сделав ее утро ярким и страстным. Времени у меня, правда, не так много, но сделал бы все от меня зависящее, чтобы ближайший вечер стал еще более приятным.

Так чего я медлю?

Я встал и, бросив на себя взгляд в зеркало, решил – нет, одеваться не буду. В трусах, с полотенцем на шее, будто иду в ванную, я покинул свою комнату и направился в кухню.

Агое хлопотала у плиты, и запах кофе дразняще разливался по помещению. Одета она была с головы до ног – в те же джинсы и свитер.

– Доброе утро, мадемуазель, – произнес я.

Всем своим видом пытался показать уверенность, чтобы не выдать смятения, что бушевало внутри.

Она обернулась и застыла, опираясь на стол. Ее взгляд скользнул по моей груди, по животу и ниже, прямо на гульфик. В эту секунду мы оба затаили дыхание. Она, казалось, чуть смутилась, и дальше ее взгляд метнулся мне на лицо. Мы смотрели друг на друга, и я кожей ощущал, что в воздухе зависли невысказанные слова и недосказанные мысли.

Агое как-то неловко, криво улыбнулась, но этот проблеск радости был совсем мимолетным. Ее лицо сразу же приняло серьёзное, даже высокомерное выражение, и сухим, холодным голосом девушка произнесла:

– Вы не должны, месье, появляться вне своей спальни без одежды.

Меня будто окатило холодной водой. Я застыл, не веря своим ушам. Мне казалось, я очень четко понял ее намерения ночью, но сейчас поведение Агое всё переворачивало с ног на голову.

Как так? Она сама вошла ко мне в спальню в одном халате на голое тело, была соблазнительной и откровенной, а сейчас, получается, строит из себя недотрогу?

В голове пронеслась мысль, что, должно быть, я, неправильно истолковал её ночные намерения.

– Как скажете, мадемуазель.

Потупив взгляд, развернулся и ушел в свою комнату, сердито негодуя на себя и на неё.

Какой же я тупица! Что я о себе возомнил? С чего решил, что между нами могло произойти что-то большее? Сейчас я казался сам себе полным неудачником.

Сев на постель в комнате, пытался хоть немного разобраться в случившемся. Разве так бывает, чтобы женщина пришла к мужчине в час ночи просто так, едва запахнув на себе халат? Если бы не моя дурацкая йога, Агое в считанные минуты осталась бы без одежды. А сейчас она ведет себя так, как будто бы у нее есть какие-то принципы.

Как же все-таки сложно понять этих женщин!

Я был злым и разочарованным, но в то же время смутно ощущал, что правила игры задавала она, и важно было их соблюдать.

Одеваясь, думал, что все эти перемены не должны меня расстраивать. Мне нужно было решить для себя: либо я отстранюсь и отпущу эту ситуацию, либо обрету понимание и продержусь до конца этой странной игры, в конце которой получу доступ к ее телу как награду за ожидание.

Но если нет… Что же, я же как-то жил без секса с ней, так проживу и впредь.

Собравшись с мыслями, я вышел из комнаты.

Глава 7. Левая рука

– табу.

Никита

Агое сидела за столом как настоящая королева, изящно держа в руках маленькую кружечку с кофе. Увидев меня одетым, снова задержала на мне взгляд, а после махнула рукой, чтобы я подошел.

– Месье, нам нужно обсудить с вами график вашей работы, – произнесла она с вежливой отчуждённостью. – Давайте разберемся, что нас ждёт сегодня.

– Хотел уточнить то же самое с вами. Можно присесть? – ответил я ей в тон.

Она царственно кивнула. Мысленно усмехнулся: «Ну она и стерва всё-таки!»

– Хочу разделить с вами кофе, – произнесла она.

Я не отказался. Она из турки налила кофе мне в кружку, поставила ее на блюдце и протянула мне. Потянулся к кофе, по привычке, левой рукой, так как я – левша.

Дальше произошло странное, так как девушка вдруг отшатнулась. Ее брови возмущенно сдвинулись, а подбородок чуть дернулся, как будто бы я ее оскорбил. Реакция была очень странная, и я опять смешался.

– Что-то не так, мадемуазель? Можно мне мой кофе?

Агое отступила от меня, и ее взгляд метался с моей ладони на лицо. Я тоже взглянул на свою кисть. Что ее не устраивает? Я сходил в душ, умылся, у меня и ногти пострижены. Да, от того, что много вожусь с лошадьми, руки у меня мозолистые, и застарелая грязь въелась в кожу, но, убей, не понимаю, что ее так возмутило.

Девушка некоторое время возмущенно хлопала ртом, и у меня было такое ощущение, что она готова вот-вот уйти и удалиться из кухни. В очередной раз почувствовал себя полным идиотом.

– Да объясните же мне, почему вы так смотрите? – не выдержал я.

– Месье, а вы всегда еду берете левой рукой? – спросила она тоном прокурора, который должен был мне вот-вот вынести смертельный приговор.

– Мадемуазель, разве это – преступление? Вообще-то я, – тут я замялся, так как не мог найти во французском языке аналог слова – «левша». – Так уж получается, что я многие вещи делаю левой рукой, и это – нормально.

Её глаза были такие огромные, словно бы она вот-вот снова рухнет в обморок. До меня смутно доходило, что я нарушил какие-то нормы, поэтому поспешил добавить:

– У вас там, в Африке, что, на левую руку наложено какое-то… табу?

Она кивнула.

– Тогда проясните мне ситуацию. Я не в вашей стране нахожусь, поэтому совершенно не понимаю намеков, да и мысли читать не умею. Вы, кстати, из какой страны? Простите, вчера как-то не спросил.