Любовь вернется осенью

На сына насмотреться не мог, всё свое свободное время начал уделять малышу и в итоге стал замечательным отцом.

Вот и я не теряла оптимизма. Надеялась, что после родов в муже проснется отцовский инстинкт.

Как оказалось – надеялась зря. После родов все стало только хуже.

Глава 9

После родов всё очень сильно изменилось. Буквально перевернулось с ног на голову.

Степан стал постоянно раздраженным, нервным, злым. Он начал повышать на меня голос, постоянно упрекал и срывался.

Ужин был ему невкусным, завтрак отвратительным, кофе отдавал помоями по его словам.

Он говорил, что в доме бардак, хотя квартиру я вылизывала сверху донизу. Упрекал даже в том, как я обращаюсь с сыном.

Не ту одежду покупаю, не так кормлю, не так купаю. Причем сам он к ребенку старался не подходить. До полугода Ванюшку ни разу на руки даже не взял.

А когда Ваня залепил ему в лицо ложечкой пюре из брокколи, устроил такой скандал, что в доме задрожали стекла.

И ему плевать было на перепуганного сына, которого напугал бешеный рев отца.

Выпустив пар, Степан ушел, хлопнув дверью, а я еще полчаса пыталась успокоить ребенка.

Муж вернулся вечером, с букетом цветов, коробочкой из ювелирки и игрушкой из детского мира. Горячо извинялся за свой срыв и обещал, что подобного больше не повторится.

Даже с Ванюшкой поиграл в кои-то веки. Увидев, что сын гукает и радостно тянется к отцу, я расслабилась, успокоилась и в итоге простила мужа.

Хотя горький осадок всё же остался.

Затишье у нас длилось недолго. Очень скоро Степан снова начал злиться, ворчать, изводить меня постоянными упреками.

Всё ему было не то и не так.

Такое поведение вогнало меня в крайнюю степень замешательства. Не понимала я, что происходит с мужем. Ведь выходила-то я замуж совсем за другого мужчину.

Если бы он на свиданиях разговаривал со мной так, я бы бежала от него как от огня.

Но ведь ничего такого не было. Он вел себя как настоящий мужчина до свадьбы, а потом всё больше начал напоминать домашнего тирана.

Как будто печать в паспорте развязала ему руки.

И ладно, если бы я была влюблена как кошка. Любовь ведь склонна к слепоте, она не замечает недостатков, так нет же. Я не смотрела на Зорина влюбленными глазами, должна была бы заметить подвох.

Но не заметила. Ни одного тревожного звоночка не уловила.

Озадаченная таким поведением мужа, я решила поговорить со свекровью. Только в ответ на свои вопросы получила ехидную усмешку и колкое замечание.

– Если ты выходила замуж за хорошего мужчину, а после свадьбы он испортился – вина в этом только твоя. Значит, ты плохая жена, раз у тебя муж нервный и недовольный ходит. У хорошей женщины муж нежный и шелковый. Заботься о моем сыночке нормально, и будет он тебя на руках носить.

По-хорошему мне надо было уже тогда плюнуть на все, забрать ребенка и уехать к родителям.

Но я, наивная дурочка, от слов свекрови только глубже ушла в себя. Они на пару с мужем настолько меня затюкали, что я даже с мамой не решилась поговорить.

Решила, что и правда проблема во мне. Что я плохая жена и мать. Начала еще больше хлопотать по дому. Старалась и о сыне заботиться, и мужу угодить.

Пробовала новые рецепты, интересные блюда, поддерживала идеальный порядок в квартире – чтобы ни единой упавшей вещи, ни единой пылинки не было. Старалась как могла, в общем.

Только все мои старания пропадали впустую. Степа все чаще стал срываться. Он искал любой повод, чтобы выпустить на мне пар.

Руку не поднимал, но морально я чувствовала себя именно грушей для битья.

Он мог наорать на меня просто потому, что у него сорвалась сделка, или проиграл его любимый футбольный клуб, или кто-то подрезал его машину на дороге.

Во всем этом виноватой почему-то оказывалась я.

Особенно ужасно было то, что касалось интимной близости.

С самого начала химии между нами не было. Степа брал всё, что хотел, а я позволяла ему это делать.

Максимум, что я испытывала – небольшое удовольствие, весьма далекое от оргазма. Благо мне было с чем сравнить. Истомин показал мне все грани страсти.

С Зориным же не было ничего подобного. Сплошной ноль. Я просто лежала под мужем и ждала, когда он закончит.

В буквальном смысле исполняла супружеский долг. А потом шла в душ, смывала с себя сперму и отправлялась спать.

И со временем стало только хуже. Муж стал груб и несдержан, и секс стал приносить мне только боль и дискомфорт.

Он злился, чувствуя, что я не отвечаю ему, не стону и не выгибаюсь от удовольствия, и срывался, вымещая на мне свою злость. В результате каждый акт превращался для меня в настоящую пытку.

Дошло до того, что я начала нервно вздрагивать, стоило мужу внезапно подойти и сжать мою попу или грудь.

Мгновенно становилась зажатой и деревянной, мечтая только о том, чтобы дальше приставаний муж не пошел.

Но такая реакция еще сильнее злила Степана. И он начинал обращаться со мной еще жестче. Вот такой получался порочный круг.

С каждым днем моя жизнь всё больше становилась похожей на ад, и я в итоге поняла, что так дальше жить невозможно.

В один не очень прекрасный день я взглянула на себя в зеркало и ужаснулась увиденному отражению.

Из зеркальной глади на меня смотрела бледная, крайне исхудавшая особа с тенями под глазами, которые не могли снять ни патчи, ни макияж.

Из довольно симпатичной девушки я превратилась в забитую жизнью женщину. И это всего за три года брака.

Что же будет дальше?

Понятно теперь, почему мама так на меня смотрела и постоянно спрашивала, все ли со мной хорошо.

А я отмахивалась, говорила, что у меня всё хорошо. Что я просто очень сильно устаю с Ванькой.

Но, наконец, пришла пора посмотреть правде в глаза. Это – не брак, это самое натуральное истязание.

На тот момент Ване было уже два года, и я поняла, что пора что-то менять в своей жизни. Потому что такая нездоровая атмосфера будет негативно отражаться на ребенке по мере его взросления.

А этого допустить я не могла.

Приведя себя в порядок, я отвезла сына в развивающий центр и поехала на работу к мужу.

Нам о многом нужно было поговорить.

Ради сына я готова была дать Степану последний шанс. Но твердо решила, что больше не позволю себя тиранить.

Если он продолжит так себя вести, то я подам на развод.

Глава 10.

Пока ехала в такси, я мысленно проговаривала наш возможный диалог с мужем. Собиралась с духом, подбирала аргументы.

Тогда я еще не до конца понимала, за кого именно вышла замуж. Не понимала, насколько гнилая сущность у Степана, и что от таких, как он, легко не уходят.

Думала, что всё еще можно хоть как-то уладить.

Только вот муж очень быстро показал, как были смехотворны мои намерения и планы.

Мои иллюзии окончательно рассеялись, когда я пришла в офис и застала Стёпу, усиленно пыхтящего на своей полуобнаженной секретарше.

Он разложил ее на столе для переговоров и драл, как мартовскую кошку. А она млела, шире разводила ноги и довольно постанывала.

Комната буквально насквозь пропиталась запахами секса и пота, наполнилась пошлыми звуками и порочными стонами.

Издав полупридушенный всхлип, я прижала ладонь ко рту и с ужасом уставилась на открывшееся мне похабное зрелище.

К горлу резко подступила тошнота.

Стояла я в таком немом ступоре до тех пор, пока муженек не соизволил меня заметить.

Только вместо того, чтобы прерваться и слезть со своей любовницы, он лишь рыкнул на меня:

– Ты чего приперлась? Пошла вон отсюда!

Само собой, после такой грубости меня как ветром сдуло. Не хотелось быть униженной еще больше.

Правда, убежала я недалеко – к ближайшему туалету. Там просто рухнула на холодную кафельную плитку и опорожнила желудок.

Только спустя десять минут, ощущая себя полностью опустошенной, я выбралась из кабинки и подошла к раковинам, чтобы умыться.

В голове роились сотни вопросов, но я решила на время отмести их в сторону. Мне же еще сына надо было успеть забрать.

Собственно, только мысли о сыне и держали меня весь день. Позволяли не раскиснуть.

Оставшиеся часы я просидела в кофейне рядом с центром, где занимался Ваня. Смогла немного прийти в себя и пойти за сыном спокойной, а не зареванной.

Весь остаток дня я тоже старалась сосредоточить внимание на сыне. Лишь когда он уснул после плотного обеда, позволила себе обдумать ситуацию.

Было ли мне больно? Очень.

Да, я не любила Степана, но ведь делала все ради него и семьи, старалась быть идеальной во всем.

В конце концов, я родила ему сына, и хотя бы за это заслуживала уважения. Но нет, он мало того что мне изменил, так еще и унизил при своей секретутке.

Даже не попытался извиниться.

А почему не попытался? Да потому что ему не было стыдно.

Чем дольше я думала об этом, тем больше открывались мои глаза. Пелена внушения и самообмана спала, и я предельно ясно увидела всё уродство нашего брака.

Я не знала, сколько раз муж сношал свою секретаршу, но явно больше одного. И другие любовницы у него были, сомневаться не приходилось.

Зато сразу стало понятно его обращение со мной. Для Степана я была лишь прислугой, кухаркой и горничной. Ну и инкубатором, само собой.

Любви и уважения ко мне точно не было. Любимых людей так не унижают, не гнобят, не уничтожают морально.

Зачем на мне женился тогда? Ответ на этот вопрос у меня был только один – ему нужна была жертва в качестве жены. На которой можно выпустить пар.

И я позволила из себя сделать жертву.

Просто потому, что до Степана не сталкивалась с тиранами и манипуляторами. Не знала толком, что они из себя представляют.

Мне всегда казалось, что таких уродов видно за километр.

А вот и нет, оказывается. Самые опасные типы умеют очень хорошо маскироваться.

Они постепенно и почти незаметно втираются в доверие, приручают, а потом начинают разрушать тебя изнутри. Заставляют сомневаться в себе и чувствовать постоянный груз вины.

Делают всё, чтобы сломать. Превращают в беспомощную безответную куклу.

И я почти сломалась. Почти стала такой изломанной игрушкой.

Но почти это еще не совсем. У меня есть Ванюшка, а значит, я должна быть сильной. Если не хочу, чтобы он пострадал.

Я не хотела всю жизнь быть жертвой. Я собиралась бороться за себя и своего сына.

***

Муж вернулся ближе к одиннадцати вечера. Ваньку я к этому времени успела накормить, искупать и уложить спать.

А еще успела подать заявление на развод на госуслугах и поговорить с родителями. Распространяться по телефону особо не стала, но и тем, что услышали, они остались глубоко возмущены.

Папа заявил, что выскажет Зорину всё, что тот заслужил, но я попросила не особо горячиться. Мне главным было поскорее уехать из квартиры мужа.

Ну и еще оставался вопрос с Ванькой. Всё-таки Степан – его папа, и я не могла просто взять и лишить малыша отца.

Суд в любом случае обяжет меня выделять время для встреч ребенка с отцом. Так что лучше всего будет найти компромиссы и обойтись без скандалов.

Я надеялась, что хотя бы ради сына Стёпа будет держать себя в рамках. Я ведь не собиралась судиться за имущество, я просто хотела развестись и уйти вместе с сыном.

Предоставив Стёпе развлекаться с любовницами и трепать им нервы.

Но стоило мне увидеть выражение лица мужа, как стало понятно, что надеялась на мирное расставание я зря.

Он буквально рассвирепел, увидев, как я собираю вещи. Лицо исказилось, кадык нервно задергался, на скулах проступили красные пятна.

– Ну и что ты делаешь? – рявкнул так, что я чуть не подпрыгнула.

– Собираю вещи, как видишь, – стараясь сохранить самообладание, положила в чемодан стопку одежды и повернулась к мужу. – Я от тебя ухожу.

– Да что ты говоришь? – язвительно усмехнулся.

– То и говорю. – поджала я губы. – После того, что было утром…

– А что было утром? – равнодушно пожал плечами. – Ну, развлекся я с Оксанкой, что в этом такого? Спустил пар после переговоров. Это нормальное дело.

От таких заявлений я на минуту застыла как вкопанная. Цинизм мужа перешел все рамки, и я просто не смогла сразу найтись с ответом.

Судя по выражению его лица, он и правда считал, что не сделал ничего плохого. Что это нормально – шпилиться с секретаршей на рабочем месте, и оскорблять жену, уличившую в измене.

Господи! Неужели я для него настолько пустое место?

– Ты мне изменил, – голос предательски задрожал, но я все же продолжила говорить. – Ты унизил меня перед своей шлюхой и считаешь, что это нормально? Я твоя жена, мать твоего ребенка, а ты вытираешь об меня ноги как о половую тряпку. Неужели я не заслужила хотя бы элементарного уважения?

– О, у овечки прорезался голосок? – теперь в голосе мужа слышалась неприкрытая издевка. – Как интересно. А ты считаешь, что заслужила уважение? Что ты сделала, чтобы тебя уважать? Как хозяйка ты так себе, как мать тоже. Ты обычная нахлебница, которую я пригрел по доброте душевной. А ты и рада сидеть на шее и тратить мои деньги.

– Нахлебница? – я аж задохнулась от возмущения. – Ты сам был против того, чтобы я работала. А я вовсе не собиралась сидеть у тебя на шее. Если бы не беременность, я бы устроилась на работу. И обязательно устроюсь, Ваня уже достаточно подрос, его можно отдать в сад.

В ответ муж лишь расхохотался. А вдоволь насмеявшись, обвел меня пренебрежительным взглядом:

– Да кому ты нужна? Кто возьмёт тебя на работу? Даже на должность секретутки ты не тянешь. Ты же фригидная напрочь. Холодная, как рыба. Спать с тобой одно мучение…

К счастью, в тот момент я уже понимала, что происходит. Оценила в полной мере моральный прессинг.

Плохая мать, жена, теперь никчемная любовница – типичные манипулятивные фразы домашнего тирана.

Призванные загнать свою жертву в угол, заставить уйти в себя, потерять чувство собственного достоинства и похоронить самооценку где-то за плинтусом.

Только я уже знала, что проблема не во мне, а в нем. А потому посыпать себе голову пеплом и уходить в себя не собиралась.

Интуитивно понимала, что это трясина. Два года я в ней бултыхалась, сама не осознавая. Так грамотно Зорин меня обработал.

А трясина штука опасная. Несчастные женщины живут с такими уродами годами, не зная, как выбраться.

Не зная, куда податься, где жить и как устроиться на работу.

Потому что личность настолько подавлена постоянными внушениями и унижениями, что женщина боится начинать жить самостоятельно.

Отсюда и страх разорвать токсичные отношения. Ведь «вторая половина» четко убедила жену в том, что она никто, и стоит сделать шаг влево или вправо от «хозяина» – и всему конец.

Вот и я на себе это ощутила. Повезло только, что вовремя смогла опомниться и имела поддержку в лице родителей.

Но прекрасно сознавала при этом, что стоит хоть немного оступиться, и Зорин сделает всё, чтобы окончательно меня утопить.

А этого я хотела избежать любой ценой.