Барсучий Паб

Когда Санёк подъехал назад, мужик уже уезжал. Его "Волга" скрылась за поворотом без звука двигателя.

На заправке в Дзержинске я рассказал историю заправщику. Тот побледнел:

– "Да вы что, мужики… Три года назад тут парня на мотоцикле сбила пьяная "Волга". Он умер, не доехав до больницы. Водитель скрылся, машину так и не нашли".

– "И что, призрак теперь ездит?" – засмеялся Санёк.

Заправщик посмотрел на нас серьёзно:

– "Нет. Просто в прошлом месяце нашли того водителя. Виселицей в гараже. А его "Волгу" – разобранной по запчастям на той самой обочине, где он парня сбил".

Мы молча заправились и поехали дальше.

А на выезде из города я увидел у обочины ржавый карбюратор. Тот самый, который сегодня чинил мне "механик".

– Вот и вся история. Иногда на трассе помогают те, кому уже ничем нельзя помочь.

БаБайка №13 "Колеса и звёзды"

(Рассказано в "Барсучем Пабе" под скрип кожаной куртки на спинке стула и шум переливаемого из горлышка виски)

В тот вечер мы с Лехой застряли под Тулой – цепь на его "Хонде" порвалась ровно посередине между "Поздняково" и "Хреново", как он сам выразился. Сидим у обочины, ковыряемся в звеньях, а над головой – такое небо, что все проблемы кажутся ерундой.

– Знаешь, в чем разница между нами и теми, кто ездит на машинах? – вдруг говорит Леха, затягиваясь сигаретой.

Я молчу.

– Они смотрят на дорогу. А мы – на небо.

И правда – когда едешь ночью на мотоцикле, фара выхватывает из темноты только кусок асфальта перед колесом. Зато над головой – весь Млечный Путь, как на ладони.

Пока чинили цепь, Леха рассказывал, как его дед-фронтовик говорил:

"Жизнь – как мотоцикл. Если смотреть только под колеса – улетишь в кювет. Если только на горизонт – не заметишь яму. Надо держать оба в поле зрения".

Утром мы доехали до деревни, где жил один старый механик. Его гараж был увешан потрёпанными фотографиями – молодой на "Урале" у пирамид, у Эйфелевой башни, на фоне каких-то гор.

– Это всё ты?

– Нет, – хрипло рассмеялся он. Это он – мой мотоцикл. А я просто был с ним.

Когда мы уезжали, механик крикнул нам вслед:

– Ребята! Запомните – мотоцикл не транспорт. Это способ видеть мир. На машине ты в кино. На мотоцикле – в картине.

Сейчас Леха лежит под Тольятти – врезался в отбойник, когда уворачивался от пьяного "КамАЗа". Но иногда, когда я ночью еду по пустой трассе, я слышу за спиной рёв его "Хонды".

И поднимаю глаза к звёздам.

(Ставит пустой стакан на стойку. Достаёт ключ зажигания с брелком в виде крыла)

Вот и вся философия. Дорога кончается. Небо – нет.

БаБайка № 14 "Скорость и тишина"

Мы встретили его на трассе под Брянском – старика на потрёпанном "Днепре", который еле тащился по обочине. Наши "Ямахи" рычали на обгоне, но он даже головы не повернул.

Через пять километров мы увидели его снова – он стоял у придорожного кафе, пил чай из жестяной кружки.

– "Чего ползёшь, дед? Движок дохлый?" – спросил Саня.

Старик улыбнулся:

– "Я не еду медленно. Я просто не тороплюсь."

Он оказался бывшим испытателем мотоциклов. Рассказывал, как в 70-х гонял прототипы по полигону под Запорожьем:

"Вы знаете, какая самая страшная скорость на мотоцикле? Не 200, не 300… А первая. Когда понимаешь – вот сейчас отпустишь сцепление, и всё изменится."

Потом достал потрёпанный блокнот:

– "Видите эти цифры? Это не технические данные. Это моменты, когда жизнь перевешивала смерть."

На последней странице была одна запись: *"17.08.1982. 287 км/ч. Ветер в лицо. Впервые не было страха."*

Когда мы уезжали, он крикнул нам:

– "Ребята! Когда-нибудь попробуйте проехать отрезок с выключенным двигателем. Услышите, о чём поёт дорога."

Через год я нашёл его "Днепр" на разборке под Курском. В бардачке лежал тот самый блокнот. На последней странице кто-то дописал:

"Жизнь – не спидометр. Важны не цифры, а маршрут."

Иногда философия – это просто вовремя натянутый шлем.

БаБайка №15 "Дорога домой"

Мы с Мишанькой тогда возвращались с байк-шоу под Воронежем. Поздний вечер, пустая трасса, только наши тени скачут по разметке. Вдруг вижу – у обочины стоит "Урал" с коляской, а рядом мужик в застиранной тельняшке курит, глядя на луну.

Остановились.

– "Чё, брат, беда?"

– "Да нет, просто остановился", – бросает окурок под колесо.

Оказалось, капитан дальнего плавания. В море – тридцать лет, а теперь вот купил мотоцикл и едет "домой", хотя дома уже никто не ждет.

– "На судне, знаешь, какая самая важная деталь? Якорь. А в мотоцикле?"

– "Тормоза?"

– "Нет. Руль. Потому что якорь – это прошлое. А руль – это всегда будущее."

Пока пили чай из его походного котелка, рассказывал, как в девяностых их судно три месяца в открытом море болталось без заходов в порт.

– "И знаешь, что меня тогда спасло? Мысль, что где-то там, на берегу, стоит мой "Иж" под брезентом и ждет."

На прощание он дал мне старый компас:

– "Держи. Стрелка всегда на север показывает. А куда ехать – решаешь сам."

Через полгода я узнал – он доехал до того самого "дома". Старый гараж во дворе хрущевки, где тридцать лет стоял законсервированный "Иж Планета".

Соседи говорили, что он завел его с полтычка.

Вот и вся правда. Настоящий дом – это не место на карте. Это место в душе, куда всегда можно вернуться.

БаБайка №16 "Следы на асфальте"

Весной 2020-го, когда дороги еще пустовали, я встретил на трассе под Калугой необычного мотоциклиста. На старенькой "Восход-3М" он ехал со скоростью ровно 60 км/ч – ни больше, ни меньше. Обогнал его, остановился на заправке – а он через полчаса подкатывает, будто по расписанию.

– "Ты чего, брат, круиз-контроль придумал?" – спросил я, заправляя свой "Харлей".

Он снял шлем – под ним оказалось лицо с глубокими морщинами и спокойными глазами:

– "Нет. Просто еду со скоростью жизни."

Оказалось, бывший хирург из районной больницы. Тридцать лет спасал людей, а теперь вот путешествует.

– "Знаешь, что общего между операционной и дорогой?" – спросил он, поправляя зеркало. "И там, и там главное – не скорость, а внимание. Один лишний километр в час – и можно не успеть заметить важное."

Пока делились бутербродами, он рассказал, как в девяностых сутками не выходил из больницы:

– "А потом однажды вышел – и увидел свой мотоцикл под снегом. Понял: или сейчас сяду и поеду, или никогда."

На прощанье он дал мне потрёпанную записную книжку:

– "Здесь все повороты между Калугой и Анапой. Красным – где надо сбросить скорость. Синим – где можно ускориться."

Через год я узнал – он доехал до того самого Крыма. Но не по трассе. Проселочными дорогами, со скоростью 60 км/ч.

Вот и вся мудрость. Самые важные пути – не те, что быстрее, а те, после которых хочется ехать дальше.

БаБайка №17

Рассказано в "Барсучем Пабе" под звук откручиваемой крышки картера и шипение пролитого на раскалённый двигатель пива

Лето 2021-го. Мы с Лехой застряли в глухой деревне под Смоленском – на моём "Урале" посыпался подшипник коленвала. Местный механик, мужик лет шестидесяти с руками, будто выточенными из чугуна, ковырялся в моторе, периодически сплёвывая в угол гаража:

– "Жоппа, браток. Надо менять."

– "Ну и сколько это стоит?"

– "Две тыщи. И бутылка "Оболонского"."

Пока он возился, рассказывал, как в девяностых чинил мотоциклы всем местным бандитам:

– "Приезжали на пулевых "Явах" – уходили на ходулях. Но деньги платили исправно."

Когда заводили мотор, он вдруг сказал странное:

– "Подшипник-то я тебе поставил новый. Но гарантию дать не могу."

– "Это почему же?"

– "Потому что железо – оно как люди. Может прожить сто лет, а может сломаться завтра. И никакой механик этого не предскажет."

Через три месяца тот подшипник действительно рассыпался. Но перед этим успел довезти меня до дома, где ждала новорождённая дочь.

А в гараже до сих пор валяется промасленная бумажка с его подписью:

"Ремонт без гарантии. Жизнь – тем более."

Вот и вся правда. Надёжность – это не когда не ломается. Это когда ломается вовремя.

БаБайка №18 "Клин клином"

Прошлой осенью мой мот начал глохнуть на холостых. Как назло – прямо перед слётом в Липецке. Затащил его к Палычу, местному мото-костоправу. Тот, не глядя, сунул руку в карбюратор, достал заляпанную жижей тряпку:

– "Вот твоя проблема."

– "И что, теперь нормально заводиться будет?"

– "Хер там. Теперь у тебя новая проблема – дырка в карбюраторе."

Пока ковырялись в двигателе, Палыч философствовал:

– "Мотоцикл – как баба. Если где-то перестало капать – значит, уже вытекло куда-то."

Когда завели, мотор заработал с таким треском, будто внутри колотили молотком по ведру с гайками.

– "Ну как?"

– "Да вроде живёт…"

– "Значит, до Липецка доедет. А там – не мои проблемы."

На слёте я узнал, что Палыч в молодости был инженером на авиазаводе.

– "Самолёты чинил?"

– "Нет. Просто объяснял пилотам, что если что-то отваливается – значит, это было лишнее."

Обратно я тащился на тросе. Но Палыч оказался прав – через неделю мотор заглох окончательно. Зато теперь знаю все придорожные кафе на трассе М4.

Вот и весь секрет. Хороший механик не тот, кто чинит. А тот, кто объясняет, почему теперь так – нормально.

БаБайка №19 "Молчание двигателя"

Рассказано в "Барсучем Пабе" под звук падающего дождя за окном и тихое шипение компрессора в углу

В прошлом месяце я купил у старика на окраине Рязани «Иж Планету» 1983 года. Конкретный ушатанный аппарат – краска облезла, сиденье перемотано изолентой, но двигатель – тихий, как могила.

– «Он у тебя вообще работает?» – спросил я, когда старик в пятый раз безуспешно пинал кикстартер.

– «Работает, – хрипел старик. – Просто он… стесняется.»

Я рассмеялся, но деньги отдал.

Первые три дня мотоцикл действительно не заводился. А на четвертый – ожил с полтычка, но… без звука. Совсем. Коленвал крутился, свечи работали, выхлоп шел – но ни гула, ни стука, ни привычного «та-та-та» двухтактника.

Местные механики разводили руками:

– «Такого не бывает.»

– «Да он же вообще не вибрирует!»

Старика я найти не смог – его дом оказался заброшен еще с девяностых.

Но вчера, когда я заводил «Планету» в гараже, соседский мальчишка вдруг сказал:

– «Дядя, а почему ваш мотоцикл плачет?»

– «Что?»

– «Ну он же не шумит. Значит, плачет.»

Я посмотрел на масляное пятно под двигателем – оно странно напоминало лицо.

Вот и вся загадка. Самые тихие двигатели – те, что пережили больше всего.

БаБайка №20 "Ржавый компас"

Этой осенью я нашёл в заброшенном гараже под Тверью "Урал" с необычной модификацией – вместо спидометра у него был прикручен старый морской компас. Первый владелец, судя по всему, был сумасшедшим – на бензобаке выцарапано: "Север – там, где меньше гаишников".

Когда я завёл двигатель, стрелка компаса дёрнулась и… застыла, упёршись прямо на меня.

– "Ну и где тут север?" – пошутил мой напарник Санёк.

– "Похоже, он сам решает, где что", – ответил я, когда стрелка вдруг развернулась и указала на проселочную дорогу.

Мы поехали куда показывал компас. Через три часа упёрлись в старую мотоциклетную мастерскую, которую местные называли "Бункер".

Хозяин, мужик с лицом, как помятая канистра, посмотрел на компас и хрипло рассмеялся:

– "А, это ж Витькин навигатор! Он не стороны света показывает, а где дешевый бензин и свободные девки."

Оказалось, компас реагирует на:

Запах 92-го бензина

Табачный дым

Духи "Красная Москва"

Витя, прежний хозяин, десять лет ездил по этому "навигатору", пока не женился. Тогда стрелка намертво залипла на одном направлении – в сторону его нового дома.

Сейчас этот "Урал" стоит у меня в гараже. Вчера стрелка вдруг ожила и показала на юг. Может, Витя снова холостяком стал…

Вот и вся наука. Главное в навигации – не знать где север, а понимать куда тебе надо.

БаБайка №21 "Бесконечник"

Рассказано в "Барсучем Пабе" под звук перемотки километрового одометра и шипение раскалённого глушителя о лужу

Этой весной я купил у дальнобойщика "Урал" с миллионом на спидометре. Не метафорически – ровно 1.000.372 км по документам. Двигатель звучал как стук костей в гробу, но старик-продавец клялся:

– "Он доедет до Владивостока. Может, не с первого раза, но доедет."

Первая тысяча км подтвердила – это не мотоцикл, а медицинский факт. Расход масла – литр на 200 км. Бензин исчезал, будто испаряясь через ржавые поры бака. А каждые 150 км приходилось подтягивать коляску, которая норовила отвалиться вместе с пассажиром.

Но чудеса начались под Красноярском.

На трассе М53 "Урал" вдруг перестал есть масло. Более того – из выхлопной трубы начало капать свежее, пахнущее машинное. В сервисе мужик с оторванным ухом хмыкнул:

– "А, это ж Серёгин мот! Он у нас все пробки пережил. Видишь эти сварные швы? Это не ремонт – это автографы на дорожной могиле."

К Чите я понял философию этой рухляди:

Никогда не останавливаться – заведётся только от разгона с горки

Не мыть – слои грязи держат конструкцию вместе

Не проверять уровень масла – это лишний стресс

В Хабаровске меня догнал седой байкер на новом "BMW":

– "Ты в курсе, что от твоего мотора осталось только название?"

– "Зато какое!"

Он долго смотрел на мою коляску, где вместо сиденья был прикручен ящик из-под снарядов, потом вдруг прослезился:

– "Блядь… Я на таком в Афган ездил."

Последние 200 км до Владивостока "Урал" ехал уже без моей помощи – я просто сидел сверху, как мешок с картошкой. На въезде в город он торжественно заглох, выплюнув последнюю порцию масла прямо под ноги местного гаишника.

Тот посмотрел на лужицу, потом на меня:

– "Ремонтировать будешь или хоронить?"

Вот и вся правда. Настоящий дальняк – не когда новенький "Харлей" блестит на фоне океана. А когда ржавый "Урал" доползает до горизонта, оставляя за собой след из запчастей и легенд.

БаБайка №22 "Карданная правда"

Рассказано в "Барсучем Пабе" под звук равномерного гула исправной трансмиссии и шкварчание сала на раскалённой выхлопной трубе

Мой "Урал" – не просто мотоцикл. Это 350 кг чугунной правды с карданным приводом. Когда сосед по гаражу на своем цепном "Хонде" каждый уик-энд возится с цепями, я просто плююсь в сторону и еду.

Вчера на трассе под Тверью попался лихач на "Кавасаки":

– "Чё такой тихий? Кардан сломал?"

– "Не, просто слышу, как у тебя цепь просится на покой"

Особенности эксплуатации:

Смазка – раз в 10.000 км плюнешь в карданный шарнир

Регулировка – слово из инструкции к японским мотоциклам

Звук – тихое урчание вместо цокота рваных звезд

Механик Васька, который за свою жизнь собрал столько "Уралов", сколько японцев сделали "Голдвингов", как-то сказал:

– "Кардан – это как жена: один раз выбрал и забыл про обслуживание"

Единственный минус – когда на трассе видишь кого-то с канистрой масла и щеткой для цепи, становится немного одиноко.

Вот и вся философия. Хороший привод – это когда не надо ничего регулировать между заправками.

БаБайка №23 "Дорога без конца"

Рассказано в "Барсучем Пабе" под звук разворачиваемой карты и шум дождя по жестяному навесу

Мы встретили его на перевале под Кисловодском – седого мужика на "Иже" с рваным сиденьем и коляской, забитой до краёв консервами. Он пил чай из жестяной кружки, глядя на долину.

– "Далеко?" – спросил я, пристраивая свой "Днепр" рядом.

– "Да вот, до моря…" – он махнул рукой куда-то за горизонт.

Оказалось, едет уже третий месяц. Из Нижнего Тагила. Через Урал, Казахстан, Алтай.

– "А зачем?"

– "Да так… Понять, сколько ещё во мне бензина."

Особенности его пути:

Ночевки – только в заброшенных деревнях ("Там тихо и привидения не курят")

Ремонт – молоток, пассатижи и рулон изоленты ("Это как аптечка, только для мотоцикла")

Дорога – объезжает трассы ("Асфальт – это слишком честно")

На прощание он дал мне самодельный компас:

– "Держи. Стрелка врет, зато красиво."

Через год я увидел его "Иж" в одной группе VK. Фото сделано где-то под Сочи. На заднем плане – море. А на баке надпись: "Теперь я знаю – бензин ещё есть".

(Кладет на стойку проржавевший компас со сломанной стрелкой)

Вот и вся правда. Настоящее путешествие начинается не когда уезжаешь от дома, а когда перестаёшь торопиться к месту назначения.

БаБайка №24 "Километры в никуда"

Летом 2018-го я решил уехать из города. Не на выходные, не в отпуск – просто уехать. Мой "Днепр" с коляской был загружен до отказа: палатка, спальник, канистра бензина и три банки тушенки с надписью "На крайний случай".

Первая ночь застала меня в заброшенном пионерлагере под Брянском. Сижу у костра, вдруг слышу – мотор. Из темноты выплывает "Урал" с фарой в один глаз.

– "Место занято?" – из коляски поднимается седая борода.

– "Для своих – никогда", – отвечаю, протягивая флягу.

Он оказался учителем географии на пенсии. Едет "по точкам" – местам, где когда-то побывал с учениками.

– "Вот тут, – тычет пальцем в карту, – в 89-м мы с ребятами палатку ставили. Теперь тут супермаркет".

– "А там?"

– "Там было поле. Сейчас – нефтебаза. Вот и еду, пока ещё есть куда возвращаться."

Утром его уже не было. На пне лежала открытка с видом какого-то озера и подписью: "Это ещё есть. 56.327306, 32.153289".

Я проверил координаты – глухомань под Великими Луками. Через месяц добрался туда. На берегу стоял старый знак "Туристическая стоянка" и ржавая костровая тренога.

А под ней – бутылка с запиской:

"Спасибо, что приехал. Теперь это место снова есть на чьей-то карте."

Вот и весь смысл. Настоящие путешествия – не когда открываешь новые места, а когда возвращаешь значение старым.

БаБайка №25 "Бензин для души"

В 2016-м я поехал "за туманом и за запахом тайги". С собой – только Шадовка, спальный мешок и мечта увидеть Байкал.

Под Иркутском меня догнал на "Харлее" седой хирург из Москвы:

– "Ты чего, сынок, один по тайге едешь?"

– "Так душа просит", – отвечаю.

– "А бензин-то есть?"

Оказалось, он каждое лето уезжает из операционной на месяц – "чистить душу", как говорит.

– "Видишь ли, – объяснял он у костра, – мы все как двухтактники. Чтобы не закоксоваться, надо иногда давать газу на полную".

Он показал мне настоящую Сибирь:

Дороги, которых нет на картах

Реки, которые можно переехать только на рассвете, пока вода холодная

Людей, которые ставят самовар при виде одинокого мотоциклиста

На прощание подарил медицинский жгут:

– "Для мотоцикла. И для души. Если что-то начнёт кровоточить – перетягивай и езжай дальше".

Сейчас, когда город начинает душить, я достаю тот жгут и вспоминаю байкальский ветер. И знаете что? Работает лучше любого психолога.

Вот и весь секрет. Самые важные путешествия лечат не километры – а моменты, после которых хочется жить.

БаБайка №26 "Гостья из прошлого"

Рассказано в "Барсучем Пабе" под звук перемотки старой кассеты и потрескивание печки

Я никогда не верил в чудеса, пока не встретил ее – "Яву-350" 1975 года выпуска. Нашел на заброшенной станции техобслуживания под Рязанью. Продавал седой мужик с лицом, как у выгоревшего клапана.

– "Брать будешь?"

– "Да она ж еле дышит!"

– "Зато душа есть", – ответил он и пнул кикстартер.

Двигатель ожил с первого раза, издав звук, который нельзя описать – нечто среднее между рычанием зверя и скрипом старых качелей.

Особенности владения:

Бензобак протекал ровно настолько, чтобы напоминать: "Эй, пора заправиться!"

Фара работала только при езде на скорости выше 60 км/ч – "чтобы не светить зря"

Выхлопная труба была настроена на звук, напоминающий песню "Трава у дома"

Но главное чудо случилось под Тулой. Ночью на пустынной дороге мотоцикл вдруг сам свернул на грунтовку, хотя я не поворачивал руль. Привез меня к заброшенному пионерлагерю.

Среди развалин нашлась капсула времени – жестяная коробка с записками. Оказалось, здесь в 1983 году проходил слет юных мотоциклистов. Одна из записок гласила:

"Когда-нибудь я вернусь на своем мотоцикле. Если прочитаешь это – значит, у меня получилось."

Подпись: "Маша, 15 лет, Ява-350".

Я положил записку обратно, добавив свою:

"Маша, ты вернулась. Твоя "Ява" в порядке."

Утром мотоцикл завелся без привычного подтраивания. А на баке, где раньше была вмятина, появилась ровная полоска – будто кто-то провел пальцем по пыли.

Вот и вся правда. Некоторые мотоциклы выбирают хозяев сами. И приводят туда, где их ждут.

БаБайка №27 "Смоленск – Владивосток: 9.000 километров одиночества"

Когда я завел свой "Тенере" под Смоленском в майское утро, даже не думал, что эта поездка растянется на 23 дня, 4 прокола, 2 сломанных подшипника и одну встречу с медведем.

Подготовка:

В кофрах: 3 канистры бензина, трос, палатка и 5 кг гречки

На приборке: наклейка "Хочу на море" (ошибся океаном)

В голове: сомнения, хватит ли сил

Первая неделя – Русский Север:

Под Вологдой попал в ливень, ночевал в заброшенной церкви – мотоцикл грел лучше печки

В Кирове местные устроили "техосмотр" у гаражей: "Японец? Да он же у тебя на наших дорогах рассыпется!"

Пермский край встретил гравийными дорогами – после 300 км тряски понял, почему "Тенере" зовут "железным ослом"

Урал – точка невозврата:

На перевале уральских гор стрелка температуры полезла в красную зону – пришлось останавливаться и ждать, пока двигатель не перестал плакать антифризом

В Екатеринбурге механик Димон (без двух пальцев, но с золотыми руками) подарил самодельный щуп для масла: "Держи, тут до Тихого океана проверить негде будет"

Сибирь – испытание на прочность:

Байкал встретил шквальным ветром – мотоцикл пришлось привязывать к деревьям, чтобы не улетел в озеро

В Чите попал в песчаную бурю – три часа чистил воздушный фильтр зубной щеткой

Где-то под Хабаровском встретил медведя – тот просто флегматично посмотрел на мой трескучий выхлоп и ушел в тайгу

Финал – Владивосток:

Когда наконец увидел знак "Владивосток", даже не поверил – одометр показывал ровно 9.432 км

Первое, что сделал – залил полный бак 98-м (как роскошь) и сфотографировал мотоцикл у маяка

В местном баре "Тихий океан" моряк с застарелой желтухой сказал: "Ты что, на этом ведре через всю Россию? Да тебе надо орден давать!"

Что привез обратно:

Камни с Байкала в кофре (для механика Димона)

Трещину в ребре (от падения под Красноярском)

Уверенность, что самые страшные дороги – не в Сибири, а в Подмосковье

P.S. Россия измеряется не километрами – а количеством заменённых подшипников.

P.S.S. Спустя месяц "Тенере" снова стоит в гараже. Готовится к новому рейду – теперь в обратную сторону. Потому что дальнобой – это не маршрут, а состояние души.

БаБайка №28 "Бесконечный капремонт"

Рассказано в "Барсучем Пабе" под звук падающей на бетон гайки и крепкое русское ругательство

Когда я купил этот "Днепр" 1983 года выпуска, продавец – мужик с перекошенным лицом и руками в масляных ожогах – честно предупредил:

– "Брать будешь – пеняй на себя. Он не ломается. Он просто требует постоянного внимания, как молодая жена."