Полная версия
Лесса Каури
Бригада из тени
Все персонажи, кроме исторических личностей, придуманы автором. Все совпадения с реальными местами, названиями, лицами, организациями и событиями, указанными в книге, являются случайностью.
Вечное молчание этих бесконечных пространств ужасает меня
Блез Паскаль
«Мысли о религии»
ГЛАВА 1: Черный человек
Эпизод 1.1: Интро
Свежевыпавший снежок поскрипывал под черными армейскими ботинками. Паскаль петлял между березами, двигаясь на звук: голоса, щелчки рации, треск ломаемых под тяжестью тел ветвей. Улица, тянущаяся вдоль Ясеневской лесополосы, осталась позади.
Паскаль замедлил шаг, ступая нарочито громко.
– Эй, гражданин, сюда нельзя! – заступил дорогу румяный полицейский паренек. Вот словно только что от бабушки с пирожками и чайком.
– Я к Зайцеву, он мне звонил.
– Товарищ подполковник, тут гражданин к вам.
Стоящий поодаль мужчина в черных джинсах и кожаной куртке с поднятым меховым воротником обернулся. Увидев Паскаля, махнул рукой. Полицейский посторонился, пропуская его.
Место преступления никакой лентой, как показывают в кино, огорожено не было. Двое криминалистов осматривали землю вокруг тела, прикрытого черным мешком. Тем самым, в который его потом и упакуют. Должно быть, судмедэксперт уже отбыл, потому что кроме еще одного полицейского больше никого здесь не было.
Прежде чем подойти к Зайцеву, Паскаль остановился у трупа, затем наклонился к нему, словно прислушивался к тому, что тот мог ему сказать.
Подполковник – крупный мужчина с лицом вышедшего на пенсию боксера, наблюдал за посетителем терпеливо, но со странным прищуром, будто ждал пакости.
Паскаль подошел к нему, не замечая удивленных взглядов, которыми проводили его криминалисты, похожие как братья-близнецы.
– Здравствуй, Павел Андреевич, – первым сказал Зайцев, протягивая руку.
– Привет-привет, товарищ старший оперуполномоченный по особо важным делам, – пожимая протянутую руку, поздоровался Паскаль. – Чей труп? Кого-то особо важного?
Зайцев скупо усмехнулся:
– Торчок, закладку искал. Видели его граждане, гуляющие с собакой, их сейчас в машине коллега опрашивает. Ползал по земле, когда они вон по той тропочке шли. А когда возвращались, уже лежал. Другие бы мимо прошли, а эти, сердобольные, решили посмотреть, живой или нет. А у него лицо в обратную сторону смотрит.
– Это приход такой? – пошутил Паскаль и добавил уже по делу: – Успел ширнуться?
– По первому осмотру – нет.
– Значит, раскроете дело, как найдете второго торчка, который этого за дозу замочил, – решил Паскаль.
– Скорее всего, – кивнул Зайцев. – Но я тебе вот что скажу. Он не искал дозу. Он пытался кое-что спрятать…
– Так-так, – протянул Паскаль.
Подполковник порылся в кармане и протянул раскрытую ладонь, на которой лежала ветка странной формы – сросшийся треугольник. Если бы продеть через него шнурок, получилось бы украшение в этностиле. Страшненькое такое.
– Отдашь чарм? – спросил Паскаль.
В этом вопросе было нечто большее, чем просьба просто подержать, посмотреть. Нечто, понятное только им двоим в этом лесу, да еще тому, кто тихо лежал под черным мешком. Нечто, что оправдывало присутствие опера по особо важным делам у тела обычного наркомана.
Зайцев стряхнул ветку с ладони, как стряхивают насекомое вроде садового клопа: осторожно, но брезгливо.
– Лежало под ним, – пояснил он.
– Значит, второй не в курсе, – кивнул Паскаль. – Не возражаешь, я похожу вокруг?
– Делай, что считаешь нужным, – пожал плечами подполковник.
В следующее мгновенье он уже не обнаружил собеседника рядом. Пробормотал что-то сквозь зубы и направился к криминалистам.
***
Паскаль двигался в амальгаме, словно хищная рыба, еще не оголодавшая, но и не сытая. Здесь, между секундами, он мог не опасаться ни взглядов криминалистов, ни повышенного внимания полицейских, ни неодобрения Зайцева. Он понимал подполковника. У людей с нормальной психикой крыша не выдерживала, если дело касалось другой реальности. У Зайцева психика была отличная. Она выдержала три года назад, когда общее расследование столкнуло их лицом к лицу с Паскалем, но это вовсе не означало, что подполковник принял это знание, как родное. Понял? Возможно. Принял – нет.
Березы в амальгаме плавились теплыми свечами. Зимнее сияние было притушено, это летом они светились так, что глазам делалось больно. Там, где росли березы, граница между миром и амальгамой становилась тоньше, проходимее. Недаром испокон веков березы считались обережным деревом. Их сажали за заборами.
В янтарном свечении разлапистое пятно тьмы было особенно заметно. Рядом с пятном гасло другое, вытянутое, источало мертвенно-синее сияние сквозь едва заметную пленку мешка.
Пройдя мимо, Паскаль остановился у черной кляксы. Она потихоньку уменьшалась в размерах – земля всасывала ее, как нефть, березы растворяли светом. Однако время еще было.
Присев на корточки, Паскаль протянул руку, и погрузил ладонь в темноту. Тысячи иголочек тотчас же вонзились в нее, причиняя невыносимую боль, но он был готов. Лишь тихо хэкнул, задышал глубоко, подчиняя ее.
След был тот же. Глянули в душу желтые совиные глаза…
Паскаль отшатнулся и едва не упал, но сгруппировался, вскочил мягко, как кот. Спустя мгновение уже стоял за спиной Зайцева.
Тот резко обернулся, почувствовав движение воздуха. Паскаль заметил, как рука подполковника привычно метнулась к кобуре, спрятанной под полой куртки, и улыбнулся.
– Тьфу, черт, – пробормотал Зайцев. – Я тебе говорил так не делать никогда! Неровен час, введешь в грех!
– Это три года назад было, я уже забыл… – пожал плечами Паскаль. – Мне нужно труп осмотреть. С другом. Поспособствуешь?
– Это оно? – подполковник кинул на него потемневший взгляд. – То самое?
Паскаль кивнул. В памяти возник треск огня и крики людей, костяной стук падающих ветвей-факелов. И надрывное дыхание Зайцева, который, виртуозно матерясь, вытаскивал его, Паскаля, из адского пекла.
Видимо полковник вспомнил то же самое, поскольку артачиться не стал, а тихо проговорил:
– Шестьдесят четвертая больница, сегодня в десять. Я вас встречу у КПП номер два.
И отвернулся, будто никакого Паскаля за ним и не стояло.
Впрочем, его там уже и не стояло.
Выйдя из леса, Паскаль позвонил по телефону и долго ждал ответа. Наконец, в трубке раздался возмущенный голос:
– Я занят. За-нят! Чего тут непонятного? И не надо мне названивать в неурочное время!
– Окстись, Серафим, – беззлобно ответил Паскаль, – вторник, девять утра. Добропорядочные граждане давно на ногах. У тебя йога во сколько?
– Чего тебе нужно, а? – помолчав, ответил собеседник. – Ты знаешь, что сейчас сделал? Ты меня из астрала вышиб своим звонком! У меня теперь голова будет весь день болеть, если не больше.
– Ты бы телефон выключал на время своих… вояжей.
– Я и выключил, – мрачно ответил Серафим, – но я же знаю, что он звонит. И знаю, кто это звонит. Чего тебе?
– Есть работа для тебя, сегодня в двадцать два нуль-нуль. Расспросить надо кое-кого…
Паскаль замолчал. Пускай сам догадывается, о каком разговоре речь.
– Где? – коротко спросил Серафим.
– ГКБ-64, КПП нумер два.
В трубке раздались короткие гудки.
Паскаль театрально вздохнул, убрал телефон в карман куртки и возвел глаза к небу, где, за облаками, плыл в небесной ладье солнцеликий Ра. «За что мне все это?» – привычно поинтересовался Паскаль. Солнцеликий также привычно не ответил.
Черный Порше Кайен приветливо мигнул фарами. Открыв заднюю дверь, Паскаль увидел на заднем сидении гору шерсти, которая мерно вздымалась и опадала. Запустив в нее пальцы, он нащупал ногу и подергал со словами:
– Вставай, Бармалей, гулять пойдем!
При слове «гулять» гора зашевелилась. Из бурой гривы показался черный лоб, перечеркнутый уродливым шрамом, черный же кожаный нос, открылся живой ореховый глаз – второй был мутным и слепым, поскольку шрам проходил через него; зевнула алая пасть, демонстрируя нехилые клыки. Похожий на ель хвост забил по спинке сиденья со звуком боевого тамтама, и здоровенная псина выпрыгнула на асфальт, стряхивая дремоту, ткнулась лбом в бедро Паскалю, едва не уронив того на асфальт.
– Полегче, бегемот, – улыбнулся тот и двинулся вдоль лесополосы. – Пойдем, а то я потом уеду на весь день, а ты останешься за старшего.
Пес был несуразный: длинноногий, кудлатый, шерсть на загривке и шее казалась по-медвежьи бурой, а тело – по тигриному желтым, как и уши, забавно торчащие из темного жабо. Ходил он нормально, но когда бежал, зад смешно подпрыгивал, словно у щенка, у которого задние лапы обгоняли передние. С этим неврологическим последствием травмы так ничего сделать и не удалось.
Человек и собака уходили все дальше от того места, куда подъехала машина, очень похожая на машину скорой помощи. Труповозка.
***
В десять вечера поставить машину в старом районе – задача сродни доказательству теоремы Ферма. Пока Паскаль, чертыхаясь, искал место, стрелка на часах почти подобралась к десяти.
Еще издали он увидел у КПП высокую фигуру в длинном белом пальто, красно-зеленом шарфе и красном берете. Зайцева наверняка удар хватит…
Улыбнувшись от этой мысли, Паскаль помахал фигуре рукой. Та двинулась навстречу. Нарочито неторопливо.
– Ты куда это так вырядился, Серафим? – не здороваясь, спросил Паскаль.
– В отличие от тебя, я имею стиль, – высокомерно заявил подошедший красивый блондин лет двадцати пяти и нервно поправил завернувшийся край шарфа.
В том, как он произносил слова, была странная тягучесть, выдававшая прибалтийские корни, что подтверждалось «скандинавской» внешностью: тонкие волосы, из-под берета падающие на плечи, худое лицо с правильными чертами, неяркие серые глаза, светлая кожа.
Ботинки у парня тоже были белые – на высоченной подошве, с сотней ремешков от щиколотки до колена. Мечта любого гота, если б не цвет.
– Мы идем? – спросил Серафим и указал на КПП, словно Паскаль плохо видел. – Вот вход.
– Мы ждем кое-кого, – пояснил тот. – А пока ждем, покажу тебе дизайнерский чарм.
Он достал из кармана ветку-треугольник, полученную от Зайцева, и протянул собеседнику. Зрачки того расширились, как у кота. На мгновенье Серафим стал белее своего пальто и машинально спрятал руки за спину. Шум мотора подъезжающей машины отвлек Паскаля, а когда он снова посмотрел на собеседника, тот выглядел как обычно, если не считать мелких, почти незаметных бисеринок пота на висках.
Из подъехавшего Патриота тяжело вылез подполковник Зайцев, захлопнул дверь и подошел к ним. Машина осталась стоять там, где никаких машин не должно было быть, но он будто забыл о ней. Приблизившись, оглядел Серафима от макушки до платформ, похожих на копыта священной коровы. Выражение лица у него было такое, словно он из всех сил сдерживается, чтобы не покрутить пальцем у виска.
Наблюдая за ним, Паскаль искренне веселился.
– Этот мой ослепительный друг – Серафим, – представил он блондина подполковнику, а затем наоборот: – Серафим, это товарищ Зайцев, тоже мой друг.
– И какое звание у товарища Зайцева? – прищурился Серафим.
«Считал! – восхитился про себя Паскаль. – Вот стервец!»
Зайцев пожевал губами, ничего не ответил и двинулся к КПП. Стукнул в окошко, показал «корочку», призывно махнул рукой.
– Звание ты и сам мог бы… – продолжал веселиться Паскаль, косясь на Серафима.
– Ну вот еще, силы тратить на такое, – поморщился тот. – Как его звать-то?
– Алексеем, – не оборачиваясь, сообщил шедший впереди Зайцев.
Они прошли прямую аллею, завернули налево. Больница была большой и старой. Деревья здесь давно выросли на высоту пятиэтажного дома, стучались ветвями в окна палат, то ли подбадривали, то ли пугали лежащих в них пациентов. Над крышами поднималась мерцающая марь, наводя грустные мысли о бренности земного существования. Взглянув на нее, Серафим глубже уткнул острый нос в теплый шарф, хотя никакого ветра не было – корпуса защищали внутренний периметр. Если здесь и сквозило, так только от человеческой боли, страданий и немощей.
В отличие от спутников Зайцев ничего такого не замечал. Неторопливо шел, засунув руки в карманы, будто в Пятерочку за пивом, и казался совершенно будничным. Но Паскаль знал, что впечатление обманчиво.
Над стоящим поодаль двухэтажным зданием марь была другой – глухой, плотной, лохматой по верхней границе, будто ветер растрепал ее, как влажную кудель. При взгляде на нее, Паскаля охватила тоска. Серафим тоже это почувствовал, потому что выпростал руки из широких рукавов пальто, с силой растер длинные музыкальные пальцы, сжал-разжал и снова спрятал в рукава.
Она сидела на скамеечке у входа, рядом с полной окурков мусоркой. Полы черной хламиды мели изъеденный солью асфальт, костяшки пальцев белели в сумерках, но лица под капюшоном видно не было. Ни лица, ни глаз, лишь ощущение осенней сырости, темных ноябрьских вечеров, ломоты в костях, непонятной тоски…
– Мир тебе, – проходя мимо, вежливо поздоровался Паскаль.
Фигура кивнула в ответ.
Серафим, не смотря в ее сторону, ускорил шаг, почти сорвался на бег.
А вот подполковник, остановившись у дверей, нажал на звонок, после чего оглянулся на пустую скамейку, и, сам не понял отчего, поежился.
Дверь открыл здоровенный парень в белом халате. В одной руке у него была чашка с дымящимся кофе, в другой – бутерброд с колбасой.
– Зайцев, я звонил, – представился подполковник.
Парень молча отступил в сторону, впуская посетителей.
Шедший последним Паскаль оглянулся – она шла за ним, и дела ей не было, что прямо перед ее отсутствующим лицом дверь плотно закрылась, щелкнув магнитным замком.
***
Тело было худое и пожившее. Руки и ноги в следах от уколов. Аккуратный, даже красивый шов визуально делил живот и грудную клетку на сектора. Лицо, слава богу, успели повернуть туда, куда ему и положено.
– Как его звали? – спросил Серафим.
Странное дело, но труп его не испугал. Наоборот, блондин подобрался, сосредоточился. Снял берет и сунул в карман пальто, размотал шарф, скинул, как королевскую мантию, подбитую горностаем, на руки Паскалю.
Паскаль поискал глазами, куда деть вещь с барского плеча, повесил на крючок на стене, на котором уже висел не совсем чистый клеенчатый фартук.
– Личность установили? – спросил у Зайцева, наблюдая, как Серафим тремя кругами обходит стол, вытянув над усопшим руки.
– Денис Берданцев, сорок два года, жена умерла десять лет назад, на наркоте плотно сидел последние лет пять. Из родственников осталась дочь Диана двадцати лет отроду, которая живет отдельно.
– Она уже знает?
– Да, приезжала на опознание.
– Быстро вы его нашли!
Зайцев пожал плечами.
– Был в нашей базе.
По коридору прошелестели шаги. Паскаль повернул голову на звук, но успел увидеть лишь край черного одеяния.
Серафим встал в изножье, положив ладони на щиколотки мертвеца, и закрыл глаза.
– Ты уверен, что хочешь это увидеть? – шепотом поинтересовался Паскаль у Зайцева.
– Не уверен, но хочу, – буркнул тот.
– Тогда не лезь вперед меня, – посоветовал Паскаль, выступая на пол шага вперед, чтобы в случае чего прикрыть собой подполковника.
Из-под пальцев Серафима плеснуло индиго. Казалось, будто по его худым рукам потекла синяя кровь, бросая отблески на белый свитер крупной вязки, отражаясь в тяжелом серебряном медальоне, стилизованном под солнце со змеящимися лучами… В другую сторону, по голым ногам трупа, ползло, вихрясь и зачаровывая, голубое пламя.
Тело вздрогнуло. Зайцев вздрогнул вместе с ним – Паскаль почувствовал это, хоть и стоял спиной к подполковнику.
Пламя дошло до лица трупа, втянулось в ноздри…
Берданцев открывал глаза, вращал ими в глазницах и тяжко, натужно стонал сквозь не желающие размыкаться зубы.
Подполковник Зайцев, кажется, перестал дышать. Во всяком случае, позади Паскаля царила мертвая тишина.
– Говори со мной, Денис, – вдруг произнес Серафим непривычным низким голосом. – Отвечай мне!
– Где… я…?
Голос был хриплый, лязгающий, как плохо смазанный, разболтанный механизм. И равнодушный. Такой равнодушный, что сразу же вспоминались осенняя сырость, темные ноябрьские вечера, ломота в костях и тоска.
– Ты знаешь, кто тебя убил? – продолжал Серафим.
– Черный… черный человек…
– Как его имя?
– Не… знаю…
– Ты видел его раньше?
– Нет… Он – меня…
– Где он мог тебя видеть? – подался вперед Паскаль.
– Они… ищут…
– Кого? – спросил Серафим. – Кого они ищут?
Труп медленно поднимался. Сел, голова на размолотых позвонках свесилась назад и вбок. Скосив налитые кровью глаза, мертвец посмотрел на Паскаля:
– Найди… – пробулькал он, – найди… ее! Ты… сможешь!
– Кого нужно найти? – прищурился Паскаль.
В следующее мгновенье труп прыгнул – молниеносно и с обезьяньей ловкостью. Хладные пальцы сомкнулись на шее Паскаля, жилистые ноги обвились вокруг его бедер.
– Спаси! – прохрипел труп. – Ее спаси! Умоля…
Он подавился звуком, разжал стальные объятия и рухнул на пол в страшных корчах. Подлетевший Серафим упал рядом на колени рядом с Берданцевым, обхватил его голову ладонями и сжал, словно собирался раздавить. Зрачки под закрытыми веками блондина танцевали, как бешеные, красивое лицо казалось неживым, как и у мертвеца, которого он удерживал.
Скрипнула дверь.
Растирая горло, Паскаль обернулся, ожидая увидеть любопытствующего санитара. Но увидел ее.
Под черным куколем фосфоресцирующей бабочкой в темноте играла жутковатая улыбка.
– Серафим, – позвал Паскаль.
Тот вскинул взгляд. Резко и широко развел ладони, и труп замер в страшной неподвижности.
Торопливо поднимаясь с колен, Серафим едва не задел край черного одеяния – она уже стояла рядом. Паскаль вовремя толкнул его в сторону.
Белые костяшки парили над телом. Нечто невидимое, но осязаемое, пахнущее осенней сыростью, тянулось к ним от тела, словно нити от марионетки – к кукловоду. Раздался тонкий тоскливый звук лопнувшей струны, и Серафим беззвучно схватился за голову.
Черная фигура уходила, баюкая душу Дениса Берданцева. Праведно или нет жил умерший – ей не было дела, и никто не обнимал его нежнее ее.
– Да живешь ты вечно… – пробормотал Паскаль.
Она, не оборачиваясь, подняла руку в прощальном жесте.
В полном молчании Паскаль и Зайцев вернули тело на стол. Серафим замер, лишь подрагивали пальцы, прижатые к вискам.
– У меня аспирин есть в машине, – сказал Паскаль. – Нужен?
– У меня тоже есть, – свистящим шепотом ответил тот.
– А у меня есть коньяк, – неожиданно подал голос подполковник. – Пойдемте, хлопнем! Если вы все здесь… закончили.
Ушли, не прощаясь. Санитар, уже без чашки кофею и бутерброда, встретивший их в коридоре, повел носом, будто принюхивался, с подозрением заглянул в мертвецкую, но ничего особенного не увидел. И с явным облегчением распахнул дверь, выпуская посетителей.
В машине Паскаль сел рядом с Зайцевым. Серафим потоптался, приноравливаясь к высокому порогу, смешно подхватил полы пальто, запрыгнул на заднее сиденье и сказал:
– Вот, бл…! Я шарф там забыл.
– Иди, забери, мы подождем, – отозвался Зайцев.
Серафим передернул плечами.
– Нет, пусть там остается.
Подполковник завел мотор и перегнал машину в один из близлежащих дворов. Достал из бардачка одноразовые стопки, початую бутылку восьмилетнего коньяка. Молча разлил, молча раздал, молча выпил.
– Еще! – Серафим с заднего сиденья просительно тянул руку.
Зайцев бросил взгляд на Паскаля, тот едва заметно кивнул и медленно выцедил свой напиток. Горло все еще саднило. Вот ведь!
– Итак, что мы имеем, – произнес подполковник, – Берданцев убийцу не видел, тот застал его врасплох, подкрался со спины. Но он уверен, что за ним следили, раз сказал «ищут». Я правильно понимаю?
– Правильно, – ответил Серафим. – Он давно слежку чувствовал, но думал, из-за наркоты чудится всякое.
– А вот в том, что кого-то надо спасать, он был твердо уверен, – задумчиво произнес Паскаль. – Кого-то женского рода.
– «Будем искать!», – процитировал Зайцев. – Ну, мужики, давайте еще по одной – и по домам. На работу завтра.
– Это кому как, – усмехнулся Серафим, протягивая стопку.
– Прошла голова? – спросил Паскаль.
– Почти.
Серафим выпил третью, сунул пустую стопку в карман пальто, распахнул дверь и осторожно, чтобы не испачкать его, полез наружу.
– Ты где это чудо нашел? – одними губами спросил Зайцев.
– В психушке, – шепотом ответил Паскаль, протянул подполковнику руку: – Держи меня в курсе…
– Как и ты меня, – кивнул тот.
Выпрыгнув из машины, Паскаль посмотрел в сторону удаляющегося белого пятна.
– Эй, – крикнул он, – вернись, ангел небесный, я тебя подвезу до рая!
Белое пятно остановилось, поколебалось и вернулось.
– Нет мне от тебя покоя, Паскаль, – с горечью сказал Серафим, натягивая красный берет. – Нет и не будет!
– Ну вот, видишь, ты сам все знаешь, – серьезно ответил тот. – Что-нибудь еще расскажешь об этом парне?
– Расскажу, – пообещал Серафим и неожиданно добавил: – В обмен на услугу.
Паскаль кивнул машинально, мыслями был где-то далеко.
– Дай мне работу, – произнес собеседник. – Обещаю даже не опаздывать!
От изумления Паскаль остановился и переспросил:
– Что ты сказал?!
– Я знаю, что вы с Аяксом до сих пор этим занимаетесь, – Серафим повернулся к нему и упрямо наклонил голову. – Мои услуги вам не помешают!
– У нас есть Александра, – качнул головой Паскаль. – Зачем нам второй медиум?
– Во-первых, она больше провидица, чем медиум, – блондин не спускал глаз с собеседника. – Во-вторых, она – дама в возрасте, это не всегда к месту в вашем деле. И, в-третьих, она не умеет поднимать мертвых!
– Пойдем, – спохватился Паскаль и дернул рукав белого пальто, словно это пальто должно было идти за ним, а не его владелец. – Что мы встали-то?
Какое-то время шли молча, но Серафим не выдержал.
– Так возьмешь в дело или на х… пошлешь? – нарочито грубо спросил он.
– Зачем тебе это? Ты однажды попробовал и тебе не понравилось, – пожал плечами Паскаль.
– Мне скучно, – признался Серафим. – Бог мой, ты бы знал, какая муть все эти практики! А ведь то, что я могу, никто не может, Паскаль! И оно рвется наружу, а приложения нет – не выкапывать же мне трупы на кладбищах ради светской беседы, в самом-то деле?
– В белом пальто? Согласен, – хмыкнул Паскаль.
Серафим с яростью посмотрел на него и сказал совершенно искренне:
– Ненавижу тебя!
– Я сам себя иногда ненавижу, – согласился Паскаль. – Хорошо, ты – в команде. При условии, что будешь меня слушаться…
– Буду, – с ненавистью пообещал Серафим.
– …Даже если посчитаешь, что я не прав! – с нажимом завершил Паскаль и вперил в собеседника выжидающий взгляд.
Серафим неожиданно улыбнулся. Словно в темную комнату заглянул солнечный луч – так преобразилось его лицо от улыбки.
– Как домой вернулся, – рассмеялся он. – Хорошо, буду тебя слушаться, даже если посчитаю, что ты не прав, а вот молчать не буду, не жди! Доволен?
Паскаль поднял брови, но ничего не ответил – они уже подходили к машине.
В Порше Серафим влез ловчее, чем в Патриота. Каблуком задвинул поглубже под сиденье какую-то металлическую пластину, которая, как у каждого уважающего себя водителя, валялась у Паскаля на коврике вместе с другими железяками, окинул взглядом салон, зажмурился белым ангарским котом.
– Куда отвезти? – выруливая на проезжую часть, спросил Паскаль.
Серафим назвал адрес нового микрорайона, в котором он ни разу не был. Навигатор подсказал: без пробок ехать около сорока минут. И это было хорошо – успеют поговорить.
– Итак? – коротко напомнил Паскаль.
Блондин откликнулся эхом:
– Итак, у Дениса есть девушка, которую он любит и за которую боится. Страх этот сродни иррациональному. Ему кажется…
Поняв, что говорит об умершем в настоящем времени, Серафим замешкался и поправился:
– …Казалось, ей угрожает опасность. Он то тут, то там видел пугающую тьму, но не понимал, реальна она или это действие наркоты?
– Ну, это и так было понятно, – заметил Паскаль. – Что еще?
– Чарм… Он Денису не принадлежал. Денис его то ли украл, то ли взял без спроса. Где он был?
