Джентльмены удачи 2

Поскольку я уже числился купцом 3-й гильдии, зарегистрировал в городской Торговой палате семейную фирму под названием «Русское поле», в которой исполнительными директорами стали Полина и Лаура. Занимаясь днём делами, каждый вечер возился с маленькой дочкой, не забывая её маму и Лауру. Корсиканка уже имела большой живот, как говорится, была на сносях. В качестве награды за охрану девушки в пути Альбер получил от меня в подарок дорогое оружие. Мужик нашёл себе крепостную вдовушку и испросил разрешения на женитьбу. Я дал ей вольную грамоту, и женщина переехала в комнату в нашей усадьбе, в которой обитал корсиканец.

Естественно, я окунулся в хозяйственные дела поместья. Крестьяне трудились в полях и садах, росло поголовье домашнего скота и птицы, работали маслобойня, пекарня и мельница, успешно шла торговля. Строились дома для крестьян, подземный склад, новые корпуса механической, оружейной, литейной и мебельной мануфактур. В оружейной лаборатории изготавливались снаряды и гранаты, кузни выдавали свою продукцию. Привезённые минералы, железные и чугунные чушки, брус и доски я передал соответствующим мастерам. В ответ Иван выдал 20 «михайловок», которые теперь испытывались канонирами, и новую партию арбалетов. А корабельные крюйт-камеры пополнились сделанными в лаборатории минами, гранатами, «кабачками» и «огурцами».

Доктор Достоевский на время плавания приём в медкабинете, естественно, не вёл, но в походе продолжал готовить медперсонал из матросов. Зато работала аптека, а приём в кабинете с помощницами постарше вела наша травница, которую все дети называли тётей Верой. Она же командовала детьми при заготовке ингредиентов и изготовлении из них мазей и настоек. Уже несколько лет Ивановские помощники выпускали по моим чертежам самогонные аппараты, на которых крепостные Степан Чибичанов и Александр Мамасонов занимались самогоноварением, поставляя чистый продукт на стол и для нужд аптеки. Так что даже медицина приносила небольшую прибыль. Весь трудящийся на меня коллектив я хорошо премировал. В этом году крестьяне, за прошедшие годы поправившие своё благосостояние, начали отдавать кредиты за новые дома.

С новыми кораблями увеличились обороты «Таганьего рога», отчего пришлось набирать новых приказчиков. Пока мы находились в плавании, директор товарищества Светлана Медакина в помощь своим подругам Ирине и Елене провела среди горожанок набор руководителей торговых направлений. Так у нас появились жёны других офицеров: Юлия Гагарина и Татьяна Огонькова, мещанки сестры Захаровы и Светлана Перкунова. Естественно, на Совете товарищества меня поставили об этом в известность. Я не совсем понимал, зачем на такие должности набрали девушек, но не спорил. Вероятно, Светлане было легче работать с женским коллективом, тем более, половина новых управленцев была из наших друзей.

В городе нас дожидался Шубян с северным товаром, рассказав о своём вояже в Воронеж. Город был крупнее Темерницкого городища, Кальмиуса и Таганрога вместе взятых. Именно там он закупил в большом количестве конопляную пеньку, низкокачественное подкладочное сукно – каразею, куньи и лисьи меха, мёд, воск, соль, уральские минералы и чугун, и прочий товар. Офицеры сразу выкупили своим дамам меха на шубы, манто, шапки и муфты, а для своих нужд оставили всю привезённую бумагу, карандаши и чернила. Шубян рассказывал:

– Александр Иванович, помня ваше указание, выкупил двести крепостных разного полу и возраста. Деньги на покупку из вашей доли взял.

– Что ж, Виктор, будешь курировать воронежское направление. А за крепостных отдельное спасибо.

Завезя много товару, оказалось, что своими ценами мы поставили на грань разорения многих мелких торговцев. Парни были настроены решительно – будем давить конкурентов, а я был более благодушен:

– Мужики, не суетитесь. Лучше мы возьмём их на франшизу.

– А что это значит?

– Это значит, что они останутся самостоятельными торговцами, но на рекламной вывеске будут иметь наше торговое название, станут платить нам налог и покупать товар только у нас, правда, по специальным ценам. Главное, что мы не будем заморачиваться с контролем их деятельности.

В итоге в разных районах Таганрога появилась сеть торговых лавок и палаток «Таганий рог», через которые мы реализовывали колониальные товары и продукцию «Русского поля».

Полина занялась расселением новых крепостных и распределением их на работы в поле или на мануфактуры. Альбер набрал ещё два десятка парней в свой отряд. Мне пришлось составить для них программу боевой подготовки, включающую в себя физкультуру, стрельбу из арбалетов и мушкетов, сабельный бой, метание ножей, езду на лошадях и умение ходить на челнах и галерах.

Купив первых крепостных в чужих городах, я задумался о покупке крепостных исключительно для экипажей наших кораблей. Я не хотел зависеть от командования, которое в любой момент могло забрать моряков. Через 9 лет начнётся война с турками и матросов заберут на казённые парусники. К тому же у нас была конкретная нехватка моряков для экипажей новых судов. Например, на галерах вообще не было гребцов – они шли в Таганрог только под парусом.

Виктор, взяв сто тысяч моих рублей, на двух челнах и карамуссале снова отправился в Воронеж. Пришлось на галеру отряжать нескольких бывалых матросов, а основную команду составили парни из отряда Альбера. Вернутся они не ранее октября, так что ждать его мы не стали, снова собираясь в поход. Весь август наши приказчики и баталёры объезжали окрестные города, деревни и станицы, скупая привычные экспортные товары. Теперь товарищество выкупало для своих нужд часть товара, например, воск, бумагу, кожу, ткани и овчину для пошива формы и обуви, а что-то везли на продажу.

По моей просьбе вместо выбывших из строя матросов Покидов оформил нам молодых рекрутов. Кроме них к нам на корабли нанялись три молодых хирурга: Николай Кольцевой, Михаил Любушкин и Эдуард Бакаляр, так что в полку наших медикусов прибыло. Новенькие привыкали к действующим на кораблях флотилии порядкам, сразу приступив к подготовке помощников. Капитаном баркентины был назначен Дмитрий Кораблёв, а я стал как бы командующим эскадрой. Вымпела у меня не было, поэтому никто не знал, что на баркентине плывёт «командор».

В конце августа у Лауры родился мальчик, которого я поднял на руках и поцеловал в лоб:

– Расти, мать, моего наследника. А ты, Полина, помогай Лауре с малышом управляться. И не переживай, что у тебя дочь – для меня все мои дети равны и будут иметь равные доли.

Между тем, ко мне с просьбой обратилась корсиканка:

– Саша, возьми меня с собой. Я хочу увидеть дядю, родных.

– Лаура, на корабле не место даме с грудным ребёнком. Готовь письмо, а художницы пусть напишут твой портрет с малышом. Я зайду на Корсику и отдам их твоему дяде.

Мой портрет, портрет Лауры и Полины с детьми написала хозяйка художественной мастерской, выпускница петербургской Академии изящных искусств Ольга Свирина. Письмо с портретом и деньги для своих родных передал и Альбер, предлагая им переехать в Россию. Шебеки остались в Таганроге, а матросы и офицеры с них вернулись на парусники. В самом начале сентября караван снова ушёл в Средиземное море. Мы разгрузились в столице огромной империи – городе Константинополь, который «съедал» всё и всегда. Естественно, что записывали цены и ассортимент ходового товара этого сезона.

Следующей остановкой был Марсель. Как обычно мы встретились с Юрисом Ломаном, получив заказ на перевозку оружия на Корсику, одних товаров в Испанию, а других из Испании. Пообщавшись с Юрисом, узнали европейские новости. Англы и пруссаки хотели помириться, но коалиция из Австрии, Франции и России этого не желала. Фридрих, сражаясь в меньшинстве, с успехом бил французов и австрийцев, по ходу дела, выгнав высадившихся в Померании шведов. А вот с русскими войсками Петра Салтыкова и набирающего авторитет полководца Румянцева он ничего не мог поделать. В это время в дивизии князя Голицына служил и успешно вёл против пруссов партизанскую войну методом неожиданных наскоков молодой полковник Александр Суворов.

Однако толку от этого не было. Все действия русские должны были согласовывать с австрийцами, отчего победы русских, особенно, разгром пруссов в Кунерсдорфском сражении, когда у Фридриха просто не осталось боеспособных частей, а сам он сбежал с поля боя, закончились пшиком. Русские отвели войска в Польшу на зимовку, а Фридрих восстановил боеспособность армии, готовясь к кампании следующего года, назвав такое поведение русских «чудом». Своим чередом шла война Англии и Португалии против Франции и Испании в Северной Америке, Индии и Юго-Восточной Азии.

Зайдя в Аяччо, повидался с генералом Паскалем, передав письмо и портрет его племянницы на фоне моря. Затем пересказал рассказ Лауры и Альбера, как они добирались до Таганрога. Генерал даже прослезился, и, смахнув слезу, проговорил:

– Породнились, значит, мы с тобой, капитан Михайлов.

– Получается, что так. В моем сыне так же течёт корсиканская кровь рода Паоли.

Затем мы обсудили ситуацию на острове. Здесь все было по-прежнему – генуэзцы занимали четыре города на севере острова, а из Франции продолжали поставлять оружие. Я обратился к родственнику:

– Что, дядя, может помочь тебе выбить итальяшек с острова?

– А сможешь?

– Отчего же не смочь. Только вначале надо рекогносцировку провести, а там и план придумаем. Есть ли в Бастии генуэзские корабли?

– В порту всегда находится два судна, а два курсируют между ней и Генуей.

– Команды, скорее всего, спят на корабле?

– Да.

– Плохо, хотя можно попробовать их. А что там за корабли?

– Два 40-пушечных фрегата и две тартаны. Ты хочешь их захватить? Боюсь, что из этой затеи ничего не выйдет. И у нас нет матросов, способных управлять фрегатом, а пираты очень ненадёжны.

– Тогда пусть они и генуэзцам не достанутся.

В тот же день я переговорил с капитанами своей эскадры.

– Парни, я останусь и помогу своему родственнику бороться с итальяшками.

– А мы?

– А мы находимся в мире с Генуей, посему вы отправляетесь в Испанию и занимаетесь заказами Ломана и Деланьоса. А через пару недель пришлёте в Аяччо бриг и заберёте меня.

Забрав с корабля пяток мин с тротилом и десяток арбалетов, я остался в Аяччо, а корабли отправились во французскую провинцию Руссильон в город Перпиньян. Когда-то здесь жили катары – потомки русских славян. В период смутного времени, когда империя Рюриков рухнула, подняли головы местные царьки галлов и франков, поведя с ними борьбу на уничтожение. Лишившись поддержки метрополии, катары были разбиты и рассеялись по Европе. Так вот Перпиньян был крупным центром добычи и переработки железной руды, которая очень требовалась мне для производства пушек и инструмента.

Я же, переодевшись в местный наряд, стал похож на самого обычного корсиканского горожанина. На следующий день вместе с генералом и его армией в тысячу сабель, пешком направились к Бастии. По пути я слушал рассказы Паскаля и Клемента о местных реалиях, иногда по карте острова уточняя, о какой территории или городе идёт речь. В целом картина была следующая: генуэзцы заняли крупную по местным меркам крепость Бастию, небольшой полуостров с несколькими деревеньками и городками, и крепостицу Сен-Флоран, контролирующую полуостров с другого края. Нам требовалось выработать стратегию будущего сражения.

На привалах, командиры отрядов и оба Паоли задавали вопросы:

– Мы атакуем маленькие города?

– Нет, иначе мы насторожим основные силы. Считаю самым лучшим нанести удар в главное гнездо генуэзцев на острове.

Через пару дней мы дошли к Сен-Флорану, где я увидел башню Мартелло. Примитивное по конструкции сооружение, представляющее собой круглую башню с толстыми стенами высотой в 10-15 метров, за счёт размеров и расположения прикрывало фарватер и служило наблюдательным пунктом. После того, как несколько лет назад англичане с трудом взяли штурмом эту башню, они принялись строить их вдоль побережья Англии, опасаясь атаки Наполеона, и в колониях. Я подумал возвести такой форпост возле Кальмиуса, а так же в своих владениях на Миусе, чтобы с неё заранее видеть появившиеся в окрестностях отряды ногаев на суше и вражеские корабли на море. В данный момент там находился взвод генуэзцев, но для нас они не представляли интереса.

Через два часа горной долиной мы подошли к окрестностям Бастии и встали на привал. Осмотрев крепость и акваторию порта, в которой на якорях стояли фрегат и тартана – двухмачтовый корабль типа шебеки с более широкими обводами корпуса. В крепость периодически что-то завозили или заносили – продукты, вязанки хвороста, просто входили или выходили люди из обслуживающего персонала. Стоящие у моста стражники проверяли этих людей весьма поверхностно. Так же относились к проверке вторая пара генуэзцев, дежурившая у крепостных ворот. Подумав, рассказал корсиканским командирам боевых отрядов созревший в моей голове план действий.

Вечерело. К мосту приблизился ослик с тележкой, ведомый двумя крестьянами, на котором стояли кувшины с молоком, несколько кусков копчёного мяса, хлеб и бурдюки с вином. Следом шли ещё три человека с большими вязанками хвороста. Компания подошла к мосту, переговорила с охраной, которые реквизировали кусок буженины с хлебом и бурдюк с вином, без досмотра пропустив всех. Ещё пара кусков мяса и хлеба с бурдюком вина остались у следующих охранников. Народ потащил хворост и оставшиеся продукты туда, куда им указали стражники. По мощёным улочкам крепости навстречу диверсантам поодиночке или группками шли солдаты, обслуга или крестьяне с пустыми корзинами. Мужики сдали продукты и хворост на армейскую кухню и неспешно разбрелись по внутренней территории крепости, ища укромные места. В это время другие корсиканцы оставили пару рыбацких лодочек на берегу моря в обговорённом месте.

Наступила ночь. Город засыпал, в окнах горожан гасли лучины и свечи. Лишь шум накатывающих на берег волн, и крики ночных птиц нарушали ночной покой. По положению луны на небе спрятавшиеся в крепости люди определили нужное время и собрались в одном месте. В это же время две лодки с гребцами отделились от берега и аккуратно, гребя вёслами без всплесков, направились в сторону кораблей. И вот эту умиротворённую благодать нарушили трели морской дудки, просвистевшей несколько раз условным сигналом. Услышав его, пятеро человек, прячась в тени стен, подобрались к стоящим у ворот крепости двум часовым и напали на них. Убив сонных охранников, парни быстро накинули на себя камзолы генуэзских солдат и их головные уборы. Разобравшись с часовыми на улице, они вошли в дежурное помещение и ножами убили спящих солдат, чья смена должна была наступить через несколько часов. Затем корсиканцы принялись опускать мост и открывать ворота.

К ним со стены спустился часовой:

– Филипе, отчего вы опускаете мост?

– Приказ офицера.

– Понятно.

Солдат развернулся, чтобы по лестнице вернуться на стену, но получил в спину удар ножом и был затащен в караулку. Трое корсиканцев поднялись по ступенькам на стену и разобрались с дежурящими там часовыми. В это время из городских переулков к открытым воротам бежали люди, перебегали по опущенному мосту и врывались в крепость. Они разбегались по территории, занимая указанные им опорные точки: блокировали казарму и арсенал, а через окна-бойницы второго этажа полезли в замок. Снова раздалась трель дудки, возвестившая о том, что в крепости наши люди.

Сидя в лодке, я тихо посвистел ожидающим моего приказа парням во второй лодке, произнеся: "Пора". Услышав их ответ, зажёг спичку и подпалил бикфордов шнур метровой длины, после чего стал быстро отгребать от кормы фрегата. Вскоре от борта тартаны оттолкнулась вторая лодка. Мы гребли к берегу со всей возможной скоростью, не заботясь о плеске воды от ударов весел.

Раздался взрыв, а следом второй, после которых корабли стали погружаться кормой в морскую пучину. В крепости стали слышны выстрелы и начался бой – видать, кто-то из генуэзцев не спал и сумел оказать сопротивление. Однако главное мы сделали – тайно вошли внутрь замка и вывели из строя оба стоящих в гавани судна.

Когда нос лодки уткнулся в гальку, я выскочил из лодки и подошёл к стоящему на берегу Паскалю. Его младший брат сейчас штурмовал замок, а сам Паскаль, наблюдая за тонущими кораблями врагов, думал о зигзаге судьбы, который свёл его с этим русским. К утру прибежал посыльный, сообщивший, что комендант Бастии генерал де Сорди захвачен, а гарнизон капитулировал.

Я прибыл в крепость вместе с Паоли. Произошла очередная встреча с генуэзским генералом:

– Снова ты! Кто же ты такой?!

– Я – русский капитан Александр Михайлов.

– Но Генуя и Россия не воюют.

– Так и мои корабли не воют с вашими. У меня тут родственники имеются, так что я сражаюсь за свою родню.

– И кто твой родственник?

– Генерал Паоли.

– Очень неожиданно. Что вы хотите?

– Это озвучит президент республики генерал Паоли.

На заседании штаба перед операцией мы обговорили требования корсиканцев по максимуму и тот минимум, до которого можно было «упасть», Так что Паоли был готов к диалогу.

– Генерал де Сорди, вы разоружаете гарнизоны всех городов и живете обычной трудовой жизнью. Я опасаюсь отпустить вас в Геную, иначе вы поднимите шум и власти пришлют новые войска.

– Если я откажусь?

– Все вы будете расстреляны, а мы приступим к освобождению остальных городов. Учитывая, что там нет фортов, а гарнизоны составляют не более роты солдат, это будет проведено быстро. В будущем, когда в Генуе станет известно о падении Бастии, все вы сможете вернуться назад в Италию.

Де Сорди согласился с такой поставкой вопроса, а Паскаль толкнул перед пленными генуэзцами речь о том, что здесь они могут жить свободными людьми, а не подставлять свои головы под пули корсиканцев по команде генералов. Паскаль остался реорганизовывать управление городом, а я вместе с Клементом, де Сорди и тремя сотнями корсиканских боевиков отправился объезжать городки, в которых размещались итальянские гарнизоны. По пути беседовали о войне и совместном бизнесе:

– Господа, Корсика имеет хороший средиземноморский климат, здесь отлично растёт виноград. Вы делаете хорошее вино, экспортируя его во Францию. Давайте делать это вместе – к Франции добавим Россию. Всех вас я приглашаю побывать в моем поместье и познакомиться с моей страной.

– Заманчиво. Я готов хоть сейчас поставить вам десять тысяч литров красного вина с моих виноградников здесь и в Италии.

– Генерал, вы – винодел?

– Должен же я иметь доход кроме жалования.

– Алекс, мы тоже имеем возможность продать тебе вино.

– Главное, чтобы вино было первичное и хорошее. Дешёвый «балк» мне не нужен – его я могу купить гораздо ближе. Я пью и торгую только дорогими винами.

В разъездах прошло две недели. Гарнизоны были разоружены, а дальнейшее трудоустройство солдат лежало на плечах генералов. Вскоре меня забрал прибывший в Аяччо бриг Медакина. Мы купили неплохое вино с виноградников Паоли, а в Бастии добрали бочонки с вином «от де Сорди». Кроме этого, Джузеппе де Сорди дал адрес своего поместья и написал записку управляющему, чтобы тот по оговорённой цене продал нам три тысячи литров лигурийского вина. Расставались мы горячо – среди корсиканцев принята родственность. Даже де Сорди, неожиданно заработавший несколько тысяч пиастров, улыбался, хлопал меня по плечу и крепко пожимал мою руку.

Паскаль же обратился ко мне с просьбой подготовить матросов для своего парусного корабля. Я ответил:

– Не вопрос, но ты же понимаешь, что мы воюем, и твоих парней я первыми пошлю на абордаж. Так что многие могут не вернуться.

– Но кто-то же вернётся. Они станут учить новых матросов.

– Тогда выбери среди них офицеров – они станут учиться быть капитанами.

Со мной отправилось двести корсиканских юношей и пятеро мужчин постарше из дворян, которых Паоли назначил офицерами. Трюмы были забиты товаром, поэтому спали они на артиллерийской палубе – опердеке, подложив под голову свои котомки. На следующее утро они присоединились к тренировкам команды: учились орудовать тесаками, изучали такелаж и артиллерийскую науку. А в свободное от тренировок время учили русский язык.

Погода была хорошая, ветер попутный, поэтому лишней суеты у парусов, как и команд капитана или вахтенного офицера на палубе слышно не было. Вначале мы побывали под Генуей, найдя поместье де Сорди и купив там вино. Затем был коммерческий рейс в Барселону и Валенсию, где через знакомых по прошлым плаваниям коммерсантов мы его реализовали, а следом – второй рейс в Перпиньян за железом и цветными металлами. Встретившись с остальной эскадрой, распределили корсиканцев по экипажам кораблей, чтобы они спали в кубриках. Затем мы направились к Гибралтару. Подходя к проливу, холостым выстрелом приветствовали две барражирующие там английские шхуны. К идущей первой баркентине направился дежурящий катер. Мы приспустили паруса, замедлив ход, и он смог подойти вплотную. Офицер стал мне кричать в рупор:

– Господин капитан, вы обязаны уплатить налог.

– Господин лейтенант, в прошлый раз я уплатил вам налог, утопив здесь два ваших судна. А следом идёт гроза Британии бриг "Азов". Стоит ли повторять оплату или вы продолжаете настаивать?

– Это была ваша эскадра?!

– Именно так, лейтенант.

– Сэр, прошу проследовать дальше, а я доложу капитану.

– Лучше прими от нас бочонок хорошего итальянского вина. Это лучше, чем ядра.

Мы перебросили за борт пятилитровый бочонок – сами выловят в воде, и отправились дальше.

Загрузившись в Кадисе хересом, решили прогуляться к острову Мадейра Азорского архипелага. Вдруг там снова окажется какой-нибудь португальский галеон? Пройдя Канары, на горизонте увидели паруса корабля, к которому приближалось второе судно. А затем стали слышны раскаты пушечных выстрелов. Решив, что даже с двумя судами мы справимся, отправились поглядеть, в чём дело. К тому же сражение происходило практически на нашем пути. Часа через полтора мы приблизились к месту боя на пару миль. С этого расстояния по парусам и обводам мы точно определили типы судов и их принадлежность – британский фрегат напал на испанский. И испанцу приходилось очень несладко. Выстроившись в линию, мы двинулись к британцу с явно недружественными намерениями. Нас заметили с мостиков обоих кораблей.

Английский капитан рвал и метал:

– Три тысячи чертей! Эта эскадра испортила нам всю обедню. Джером, что за флаг полощется у них на гюйсе? И вообще, это какое-то ирландское рагу, а не эскадра!

– Сэр, вроде бы это русский флаг.

– Прибавить парусов, мы атакуем этот сброд.

Бросив побитый фрегат, британец прибавил парусов и направился в нашу сторону. От такой наглости мы просто обалдели, переговариваясь: «Смотри-ка, какой боевой бритт попался. Сигнальщик, передать остальным кораблям: «Атакую. Делай, как я».

Баркентина стала поворачиваться бортом к идущему на нас британцу. Он также стал поворачивать нам в противоход, собираясь обстрелять нас бортовым залпом из 25 пушек. И тут я загляделся, обдумывая, когда выстрелить, отчего при повороте вовремя не подал команду и «потерял» ветер. Не дождавшись команды, меня окрикнул вахтенный офицер:

– Капитан, ветер! – после чего принялся отдавать приказы фаловым доработать парусами.

– Благодарю, лейтенант, задумался о стрельбе и выпал из реальности.

Это было замечено на британце, отчего капитан нецензурно прошёлся по лопоухости капитана баркентины – весьма справедливо прошёлся.

Находясь примерно в полумили от фрегата, Донской произвёл замеры дальности, выбрал по таблицам угол для стрельбы и отдал команду произвести пристрелку. Через несколько минут с носовых и крайних бортовых пушек полетели ядра. Все мимо, лишь ядро с носовой попало британцу в борт, отчего Донской приказал производить выстрелы только этим орудием. Мы сближались, шла пристрелка, и с расстояния в 200 метров было видно, что ядро попало британцу на палубу, отчего следом полетел «огурец». Тротиловый снаряд так же попал в центр верхней палубы фрегата, разметав десяток матросов и стоящих на квартердеке офицеров.

Продолжая поворот, оба судна оказались бортами друг к другу, и тут же оба борта окрасились дымами. Из 25 выстрелов бортовыми пушками противника в нас попало два ядра, остальные «засеяли» море перед нами и за кораблём. Зато мои пушкари, ориентируясь на таблицу стрельб и зная точную дальность по дальномеру, «кабачками» и «огурцами» в нескольких местах пробили борт корабля, уничтожив матросов на артиллерийской и верхней палубах. Идущие следом бриги отстрелялись, попав по фрегату обычными ядрами и осколочными снарядами. Мы приближались к судну, борт которого зиял дырами, из проломов и артиллерийских портов валил дым, а на верхней палубе не было видно бегающих матросов.

Я отдал приказ, а вахтенный матрос просемафорил на «Темерник» идти на абордаж. Я опасался последнего залпа артиллерии противника, а баркентина была лучше всех остальных судов. Самарин сошёлся бортами, абордажники сцепили их баграми и мостками, после чего на фрегат перебрались абордажники. На палубе фрегата лежали раненые капитан, несколько матросов и офицеров – остальные были убиты. Морпехи, обходя фрегат, согнали пленных, в большинстве своём раненых, и принялись тушить палубу, загоревшуюся из-за воспламенения бочонков с порохом. Раненых вытаскивали и сносили на верхнюю палубу. Из трёхсот членов команды полсотни были в норме, сотня имела ранения различной тяжести, а остальные – убиты.