Джентльмены удачи 2

– Думал, тяжело разговор пойдёт, а ты сам варианты сотрудничества предлагаешь.

– Когда сотрудничаешь – работать легче.

– Только мы люди государственные, при большой власти в городе, отчего нельзя нам становиться купцами. Сам понимаешь, разговоры ненужные пойдут, а то и доносы.

– Ну да, столичные князья спокойно под себя торговлю подмяли и всё им можно, а на нашем уровне – нельзя. Тогда не вы, а ваши жёны пусть учредителями станут.

– Нет, Александр, будет проще, если мы станем давать тебе деньги, а ты на них товар приобретай, реализовывай, а прибыль нам возвращай. А возможность поставки на флот твоих товаров нужно обмозговать с Чебаковым – это его епархия. К тому же надо решить один казус – твои корабли частные, а служат на них казённые матросы.

Через пару дней учредители нашего Товарищества встретились с Покидовым, Чекановым, Мартыновским, Поляковым, Писаревым и Бушмановым. Посовещавшись, определили технологию сотрудничества, включающую «зелёный» таможенный коридор, когда официально будет оформляться лишь десятая часть привозимых или вывозимых товаров, и поставки на флот моей сельхозпродукции по довольно высоким ценам. Когда заговорили о суммах, которые будут вноситься новыми компаньонами, я увидел, что они гораздо больше, чем их официальная годовая зарплата. Получается, что люди крутятся, как могут, пользуясь своей должностью. Теперь и я оказался включён в этот теневой механизм.

Я понимал, что придётся искать компромиссы, зато теперь мне станет легче решать технические вопросы работы моего предприятия. В качестве основания службы военных моряков на частных судах между руководством Азовской флотилией и "Таганьим Рогом" был заключён договор на обучение моряков флотилии морскому делу.

Само Рождество и Новый год я встретил в семейном кругу. Альбер подлечился и теперь стал участником таких посиделок, являясь человеком со стороны Лауры. С самого начала нового года я занялся оперативно-розыскными мероприятиями по выявлению своего противника. Тут надо легированную сталь отливать, технологию литья пушек оттачивать, детей да юношей учить грамоте и работе на станках, а приходится думать, ходить и смотреть на торговцев южными товарами. С этой целью под видом покупателя решил побывать в продуктовых лавках греческого квартала, где греки продавали аналогичный товар. Пришлось изменить облик подушкой на животе, одеждой, картузом, какой носили приказчики, и макияжем, даже шрам на лбу нарисовал. Цены в этих магазинчиках были процентов на 30 выше моих. Заходя в лавки, долго выбирал и покупал товар, стараясь разговориться с продавцами.

В первой попал на очень доброжелательного грека-хозяина. Выбирая, расспрашивал о товаре. В итоге мы разговорились:

– Георгий, дорого продаёшь. Как-то брал в лавке "Южные колониальные товары" кофий да рафинад гораздо дешевле. Думал, это твоя лавка.

– Увы, почтенный…

– Титулярный советник Исаев Спиридон Спиридоныч.

– Увы, Спиридон Спиридоныч, сгорела та лавка. Видать, чего-то не доглядели хозяева. Хоть и конкурентами они были, перебивая торговлю, но жаль. Хорошие девушки ею управляли, приветливые, всегда со мной поздороваются, а зайду в лавку цены сравнить – так кофе для меня сварят. Ночью их лавка-то и сгорела. Я тоже с несколькими соседями пожар тушил, но поздно вышли. Она ночью гореть стала, когда все спят, вот вся и выгорела. Полицмейстер был, да что толку.

– Помогал, значит. Зато у тебя сейчас легче торговля пойдёт, твои товары брать будут.

– Берут, конечно. Я бы скинул цену да товар у наших греков беру, а у них цены недешёвые. Вот и приходится самому за прилавком стоять, чтобы на зарплате экономить. Хорошо, что сыновья с супругами помогают. Этого дохода нам для жизни хватает.

Я купил у мужика сахар и чай, решив, что он точно не "в деле" – маленькие обороты и довольно доброжелательный. Одним словом, работящий грек. В следующей лавке увидел только продавцов, а не хозяина, поэтому толком впечатление не сложил, а вот в самой крупной лавке, расположенной на углу Греческой улицы и Итальянского переулка, наткнулся на хозяина. Покупателей не было, и хозяин лавки распекал продавцов – двух гречанок, кроя их матом и визжа при этом, словно недорезанный поросёнок. Увидев меня, он быстро сменил оскал на улыбку, после чего масленым голосом поинтересовался, чего мне надо.

– Кофе фунтов пять, сахару фунтов 10. А какая цена?

Мужик назвал, на что я ответил:

– Ого, хозяин, дороговато берёшь!

– Иди, поищи, где дешевле.

– Вот и ищу. Здесь лавка была, где намного дешевле все было.

– Лавка? Была такая, торговлю только портила. Сгорела та лавка, слава богу.

– Грех так о погорельцах отзываться.

– Нечего торговлю сбивать. Это их бог наказал за глупость безмерную.

– В чем же глупость?

– Коммерции не разумели. Цену держать надо было, как у людей, а они всё норовили дешевле продать. Захотели уважаемых людей подвинуть. Предупредили их, что так дела не ведутся. Второй раз намекнули, что мешают они тут – снова не послушались. Вот и свершилась высшая справедливость. Так что, чего брать будете?

– Сахар давай, а по такой цене за кофе я, как-нибудь, и чаем перетопчусь. Чай-то цейлонский есть? Какой у вас самый лучший, а то я не очень в нём понимаю. Говорят, напиток зело полезен, особливо зелёный.

– Зелёный хорош. Эй, девки, обслужите господина!

Затем он по-гречески обратился к ним: «Чай дайте не индийский, а с гор у Батума, да второй сорт отсыпьте. Всё равно этот осёл в нём ничего не понимает». После этого повернулся ко мне и снова расплылся в улыбке, сообщив, что сейчас меня обслужат по высшему разряду. К его сожалению, годы рабства у греков в одной из реинкарнаций научили меня понимать язык эллинов, да и в царской гимназии его изучал, так что спокойно перевёл на русский язык указание «обуть меня по полной программе».

Хозяин ушёл, а я стал смотреть, как мне взвешивают чай, точнее сказать, не чай, а дрова от чая. Я спросил у продавщицы по-гречески:

– И это отличный чай?

– Да, господин, это отличный цейлонский чай, – ответила мне одна, затем ойкнула, поняв, что говорит-то она по-гречески.

Я вышел из лавки, понимая, кто был организатором поджога. Теперь требовалось выяснить, это дело он затеял в одиночку или поучаствовала целая группа борцов с конкурентами.

Несколько дней я следил за ним, выяснив, что это купец 3-й гильдии Костас Грегорадос. Понаблюдав за греком, понял, что это очень склочный человек, переругавшийся со всеми своими соседями и совершенно не умеющий говорить спокойным голосом с подчинёнными. Жил он в большом двухэтажном доме, полном челяди и родственников. Иногда мужик брал кабриолет и ездил за несколько кварталов в ресторацию или к любовнице – вдовушке-гречанке, живущий на другом конце улицы в доме на несколько квартир.

И вот в один из вечеров я поджидал, когда он выйдет от этой дамы. Выходил он примерно часов в 10 вечера, но я прибыл за час раньше – мало ли, что ему в голову взбредёт. Вот и пришлось мёрзнуть на холоде. Холодный февральский вечер не способствовал гулянию, поэтому улицы были пустынны. Наконец открылась входная дверь, и я услышал:

– До встречи, дорогой! Чмок.

Затем последовал ответ:

– Угу, до послезавтра, – хлопнула закрытая дверь, и мужик появился во дворе.

Когда он прошёл мимо моего укрытия, я подскочил к нему сзади и ударил по голове дубинкой. Грек упал, словно подкошенный. Взвалив этого кабана на плечо, вытащил на улицу и уложил тело в оставленную мной запряжённую телегу. Связав ему руки и ноги, затолкал в рот тряпку, прикрыл сеном и покатил за город. Выехав за город, плеснул холодной водкой ему на лицо и за шиворот, чем привёл мужика в чувство. Он начал мычать и брыкаться. Я культурно попросил его не кричать, а просто отвечать на вопросы, иначе зарежу. Костас закивал головой, руками и даже ногами, давая понять, что он будет нем, как рыба. Я вытащил кляп и стал выяснять, кто принял решение спалить лавку и кто конкретно это сделал. Оказалось, что уничтожить конкурента решил сам Костас, поручив дело своему родственнику Такосу, а тот – своим подручным. Такос жил в его доме и внешне был похож на Сократа. Выяснив, что требовалось, снова вставил кляп в рот и зажал нос – мужик подёргался и задохнулся. Сняв верёвки и вытащив кляп, отвёз его труп к дому любовницы, внёс во двор и оставил на земле.

А через пару дней, споткнувшись, очень неудачно упал Такос Ставропулос, смертельно ударившись затылком о лежачий на мостовой булыжник. Вскоре городские обыватели смаковали известия о нелепых смертях двух богатых греков и двух грузчиков, работавших у Ставрополуса. Через неделю новость забылась.

Февральская погода была снежной, но тёплой, перемежая солнечные дни с метелями с дождями, а температура скакала в пределах от + 2 до – 5 градусов, отчего лёд в заливе был тонким. В одно из таких окон корабли ушли в Константинополь за новой партией товара. Турки Мустафа и Селим оставались поставщиками Товарищества, привозя из Сухума, Поти, Батума, Трабзона и Константинополя фрукты, шерстяные вещи, ковры и прочие заказанные нами товары. Теперь турки не занимались контрабандой, а оплачивали таможенные пошлины с десятины привезённого товара и спокойно разгружались в порту. В марте-апреле эскадра сделала пару ходок в Константинополь и Бейрут, привезя много южного товара, так что по местным масштабам ассортимент в лавке Товарищества был разнообразным, а прибыль радовала. Часть привезённого продовольствия была продана по заключённому договору на флот.

За зиму я очень хорошо заработал и теперь тратил эти деньги на оплату своих проектов. Поскольку личное предприятие и товарищества развивались, были набраны новые приказчики и продавцы, в том числе из моих крестьян, кто к этому делу был приспособлен, а транспорт и грузчиков предоставляла моя артель «Дальнобойщик». В связи с этим мной была озвучена новая торговая концепция – сместить акцент от розницы к оптовым продажам и потеснить иностранцев. Если раньше у нас был маленький бриг, который позволял взять на борт максимум сотню тонн насыпного груза, то сейчас мы имели пять судов и общий тоннаж вырос до 800 тонн, а это было гораздо серьёзнее.

Лейтенант Шевин, корабельные баталёры и имеющие способности к торговле члены команды принялись за реализацию новой концепции нашего бизнеса. Для этого возобновили контакты Шевина в Темерницком городище, зондировали почву среди владельцев торговых лавок в Кальмиусе и Черкасске. Кроме окрестных городов решили прокатиться «лавкой на колёсах» по станицам и деревням побережья Таганрогского залива, Миусского лимана и Дона. Чтобы развозить товар по точкам были приобретены два 15-метровых челна, на которые наняли команды из крестьян прибрежных деревень, к которым добавили продавцов.

Это было наше общее дело, но я не забывал и о личном интересе. Зиму и часть весны занимался составлением планов развития хозяйства, привлекая к этому делу руководителей направлений: Полину, Федота, Арсения, Анатолия и Ивана. Осваивая язык, управлению хозяйством училась Лаура, а Альбера я решил назначить командиром отряда быстрого реагирования, набранного из моих крепостных в количестве десяти человек. Для моих начинаний требовались молодые парни, так что стал думать, как с этим быть.

В имении за несколько лет «прописались» строительные артели степенного Владимира Зорина, который мог для ускорения процесса покричать на подчинённых, и спокойного Юрия Голина. Я рассказал им о своих строительных планах:

– Хочу производить нужные мне товары, а для этого нужно организовать мануфактуры с новыми цехами. Конечно, цеха будут небольшими, но надо с чего-то начинать.

– Ваше благородие, большое дело задумали. Непросто из камня сложить такие цеха – материала много потребуется. Хорошо бы начать с цементного заводика да самим в каменоломнях песчаник или известняк на строительные блоки пилить. Можно кирпично-черепичный цех заложить. А ещё потребуется стекло для окон и уголь на растопку печей для обогрева цехов. Думал ли ты, ваше благородие, об этом?

– Думал, Владимир, думал. Только сразу всего не потянуть мне, но с чего-то же надо начинать.

– Надо, Александр Иванович. Подумаем мы, и ты подумай, что в первую очередь потребно, а что на потом можно отложить.

– Что я ещё хотел сказать! Есть на моём участке родник, а, значит, здесь имеются подземные воды. Так вот, задумал я сделать омываемые холодной проточной водой подземные склады, где температура будет постоянной, и скоропортящиеся продукты будут дольше храниться.

– По весне, как земля подсохнет, с него и начнём. К тому же ты крестьянские избы с нас не снимаешь, значит, людей придётся добирать.

– Добирай.

С прошлых плаваний у меня работали несколько купленных в Марселе французских станков, на которых сейчас выпускали продукцию рабочие из моих крепостных. Новое оборудование для будущих цехов я также планировал докупить во Франции, Голландии или Англии. Сейчас в Англии изобретатель Бьюкенен сделал паровой двигатель, убогий и слабосильный, но первый в мире. Я планировал делать нормальные паровики 19 века, которые стану использовать на своих будущих мануфактурах. Когда это сделаю, конкурентов на юге России у меня не будет – одни кустари да небольшие мануфактуры с ручным трудом. Вот такие планы роились в моей голове.

Поскольку для них требовались люди и, думая на перспективу, негласно разрешил казённым матросам заводить семьи. Они хоть и находятся на военной службе, но отчего же им не стать семейными людьми. С этой целью Зорин получил задание построить возле Бериевки прямо на берегу моря деревню «Матросская слобода». Учитывая мои запросы, Зорин только успевал набирать новых строителей и разнорабочих.

Нарезав задач и выделив деньги строителям, занялся кузнецами. С Иваном Колузаевым, Андреем Хмелем, двумя его сыновьями и десятком крепостных подмастерьев по полученным у инженера Данилова техническим параметрам стали отливать, а не проковывать "шуваловские единороги", убрав с новых пушек всякие украшения. Взяв идеи из будущего, придумал новый корабельный лафет с модернизированным устройством изменения угла стрельбы и противооткатным устройством. Деревянные части мастерили плотники верфи.

Артиллерийская «пятидесятая» сталь была отличной, поэтому стенки у ствола получились тоньше, а его длина – "длиньше", что привело к увеличению дальности стрельбы. Теперь наши пушки не уступали по дальности выстрела береговой артиллерии. При этом общий вес орудия снизился процентов на 20. Сделать полноценную артиллерийскую панораму для наводки орудия я не мог, поэтому ограничился горизонтальной и вертикальной линейками типа прицела. Вкупе с дальномером можно будет корректировать стрельбу не «на глазок» методом проб и ошибок, а менять поворот и угол наклона ствола по градуированным шкалам, имея точные значения «поправок».

Сделав три опытных образца, передали эти гаубицы артиллеристам эскадры для тренировки. Через неделю были назначены рабочие испытания новых орудий. Посмотреть на это действие собрались артиллеристы со всех судов флотилии. Я, Донской, Ленский и Ларин командовали стрельбами, в том числе, проверили максимальный заряд, который выдержит пушка. Тройной она спокойно выдерживала, потянула и пятерной. В процессе испытаний внесли несколько изменений в противооткатный механизм, а так же составили новую «Таблицу стрельб» при разных углах наклона орудийного ствола.

После первичных испытаний, показали пушки главному артиллеристу флотилии Черновскому, который заявил: «Ни хрена себе! Это кто же такое орудие придумал? Ну, Михайлов, ты и голова!»

На итоговые испытания пригласили Покидова, Черновского, Стрижакова, Бушманова и Писарева. Наш шеф выписал всем принимавшим в испытаниях офицерам премии в сто рублей, а канонирам, кузнецам и плотникам по червонцу. Писарев и Черновский запросили такие пушки себе. Если на береговые батареи новые пушки можно было поставить без изменений, то для пехоты требовалось переделать лафет. За основу пехотного варианта я взял лафеты, которые появятся лет через 100 во время Крымской войны, благо был с ними хорошо знаком.

Уголь и древесину для кузниц и отопления я покупал у флотских поставщиков, но это было дорого. Шубян нашёл выходы на хозяина угольной шахты, расположенной в районе нынешнего города Шахты, договорившись о покупке «чёрного золота». В связи с разросшимися потребностями моего хозяйства, пришлось часть телег переориентировать на поездки за углём за сотню километров. По этой причине стали закупать в деревнях и казачьих станицах лошадей с телегами и нанимать возниц. И всё равно угля было мало. С этим надо было что-то решать, но кардинальных идей у меня пока не было.

А ещё оказалось, что в моем семействе намечалось пополнение – с округлившимся животом ходила Лаура. Тяготеющая к преподаванию Ирина Ларина стала обучать Альбера и Лауру русскому языку, а Полину ещё и французскому. Состоялся разговор с Полиной, которую я попросил не вступать в гонку с Лаурой, кто нарожает больше детей. Когда я уйду в плавание мне требовалась помощница, контролирующая моё предприятие. Лаура была не готова, а на Полину я очень рассчитывал. Девушка меня поняла.

В наших и портовых кузнях отливались новые пушки, сразу поступающие на суда, а в моей частной лаборатории для них делались «кабачки». Процесс был не быстрым, так что за пару месяцев смогли отлить только 20 пушек, устанавливая их на корабли по мере выпуска. К весне заменили все старые носовые пушки на «михайловки» и начали менять бортовые. Март и апрель корабельные артиллеристы учились пользоваться установленными на новых пушках угломерами, при их совмещении напоминавшими прицел. Теперь вдоль берега одни матросы раскладывали старые лодки и находили прочие ориентиры, а канониры судов при волнении и в спокойную погоду расстреливали эти мишени. Потом на берегу собирали железные ядра и использовали вновь, а вот порох вылетал «в трубу», благо на кораблях были трофейные запасы. Сам я не плавал, занимаясь делами на берегу, а баркентиной командовали Невов или Надеждин – пусть учатся быть капитанами.

Глава 3. Охотники на охотников

Все мы готовились к новому рейду в Европу, прорабатывая маршрут, а баталёры заполняли трюмы мёдом, пенькой, пшеницей и маслом. Мы решили сделать несколько рейсов подряд по маршруту Таганрог – Каир с заходом в разные торговые города, расположенные на побережье Сирии и Леванта. Не забыли о Европе, запланировав ходки во Францию и Испанию за винами, оливковым маслом и станками.

В мае суда ушли в поход в Средиземное море. Поскольку шли одной группой, одни корабли имели полностью поставленные паруса, а другие – частично. Дело было в том, что пустая баркентина при хорошем попутном ветре на всех парусах могла выжать до 20 узлов (38 километров в час), бриги и шебека – до 15, а галеон – максимум 10, вот и приходилось ориентироваться на самого медленного. Шли под турецким флагом, чтобы не вызывать у турецких капитанов и портовых властей «глубокую озабоченность».

Несмотря на то, что мы возили востребованный товар, цены на южных рынках нашей страны были относительно низкими – народа здесь проживало немного, и сам он являлся небогатым, да и иностранные конкуренты не спали, насыщая города товаром. Если в Питере можно было задрать цену в 10 раз и всё возьмут, то в Таганроге получалось наварить максимум в 3 раза. В принципе, можно было неплохо заработать на перепродаже товара в крупных городах Османской империи – взял в Каире, продал в Бейруте или Константинополе и получил тот же тройной заработок. Однако терять своих покупателей в Тагане и Темерницком городище мы не хотели, отчего «под завязку» забили трюм и палубы галеона разным товаром и отправили в Таганрог.

В это время из станицы Аксайская на челне за товаром прибыл родственник Огонькова Николай Недогоров. Увидев на наших складах такое разнообразие, он набрал на пробу товара и сделал рейс домой, выставив его на продажу в своей лавке. Через пару недель вернулся с двумя челнами. Так у нас появился постоянный клиент в Аксайской, а там и в Черкасске свою нишу займём. Поскольку Таганрог, как и все окрестные города, входил в состав Воронежской губернии, Лобов и его офицеры посчитали, что пришла пора побывать в областном центре. Для реализации этого плана Шубян загрузил оба челна полным ассортиментом привезённых товаров и отправился в Воронеж, чтобы сделать пробный «выстрел». Так что в следующий рейс галеон ушёл без Виктора.

За прошлые годы в Константинополе, Бейруте, Алеппо и Каире у нас появились торговые партнёры, которые выкупали наш товар и даже заказывали, что привезти. Так что со сбытом стало проще – мы оптом сдавали и покупали товары. Между тем не всем нравилось, что в налаженную годами систему влезли новые торговцы. Из Каира с полными трюмами восточных товаров вышло четыре судна: два брига, шебека и баркентина. Мы были довольны первым в этом году походом и подсчитывали барыши, которые получим после распродажи. Ветер был слабенький, отчего вахтенный офицер постоянно отдавал команды, а матросы лавировали парусами, меняя галсы. Так что ветер дул в паруса то справа, то слева. Когда африканский берег стал напоминать тонкую полоску на горизонте, вслед за нами из Александрийского порта устремилось восемь вымпелов. Шебеки шли под парусом и на вёслах, отчего медленно, но уверенно догоняли нас. Они всё рассчитали правильно – мы уже отошли от берега, но были в зоне досягаемости, а в море свидетелей нет.

Догоняющие нас суда были замечены марсовым. Сигнальщики семафорили своим коллегам на других судах, а стоящие на мостике офицеры переговаривались:

– Похоже, египетские пираты.

– И по нашу душу.

– Сами решили или их кто-то нанял?

– Если удастся захватить капитанов, узнаем.

До пиратов было ещё далеко, поэтому мы не суетились, а спокойно перестроились из колонны в линию, чтобы идти параллельно друг другу и, при необходимости, помочь друг другу.

Шейх Фарах, капитан эскадры александрийских пиратов по прозвищу "Нильский крокодил", получил заказ от турецкого купца на то, чтобы эти четыре корабля вышли из Каира, но не дошли до Константинополя. Купец рассчитался с ним грузом и самими кораблями. Купец Мехмед описал все, что было куплено этими торговцами, отчего перечень и количество товара радовали слух пиратского главаря. Его немного беспокоил тот факт, что это были военные суда, а не купцы. Выказав купцу свою обеспокоенность, услышал ответ:

– Почтенный Крокодил, конечно, я полностью согласен с вами – это военные суда, но это не фрегаты или линейные корабли, а всего лишь слабые бриги. Вы в два счёта разделаетесь с ними, не будь я купцом, входящим в торговый Диван самого Константинополя.

– Хорошо, купец, но ты должен приплатить мне ещё двадцать тысяч цехинов.

– Помилуй, шейх.

– Их пушки могут стрелять, попадая в мои корабли, так что это компенсация за ущерб.

Забрав деньги, Крокодил собрал своих капитанов и поставил им новую задачу. И вот стая морских волков гналась за жертвой, а Крокодил размышлял: «Интересно, сколько я потеряю галер, прежде чем захвачу эти суда – одну, две или три? Суда и товар я продам тому же Мехмеду, а пленных моряков отправлю в рабство нубийцам или берберам. На эти деньги я куплю ещё несколько шебек и наберу новые экипажи. Что же, расклад неплох».

После трёх часов преследования галеры приблизились, отчего я решил более не бегать, а, встав на ветер, повернуться к ним бортами и принять бой. Тем более, гребцы на галерах хоть и сменялись, но за это время даже отдыхающая смена намахалась вёслами. Я крикнул матросам: «Что парни, а не пора ли нам потопить этих пиратов? Как говорят в России: «Раньше начнём – раньше кончим». Решившись на бой, я учитывал тот факт, что сейчас мои матросы ощущали азарт, поэтому не следовало доводить дело до того, что в ожидании схватки они «перегорят». Народ одобрительно зашумел. Просемафорив на другие суда, чтобы они повторяли мой манёвр и готовились к бою, баркентина приступила к повороту.

Капитаны галер оказались несколько обескуражены. Все они надеялись на то, что догнав беглецов, те сдадутся на милость победителю лишь от вида грозных пиратов, как это не раз бывало. А тут жертва, до этого момента привычно убегавшая от них, вдруг решила принять бой. Пират ты или нет, а умирать никому не хочется.

Морские волки знали, как заарканить жертву, поэтому перестроились так, чтобы подойти к нашим судам вплотную с двух сторон, сцепить их и взять на абордаж. Когда галеры оказались от нас в трёх кабельтовых, начались доклады пушкарей и мичманов-артиллеристов. Парни с помощью дальномера измеряли расстояние до галер, а по угломерам определяли зоны уверенного попадания – чего стрелять пушке, для которой галера находится в мёртвой зоне. Затем прошли команды офицеров и мичманов кораблей:

– Расстояние до галер противника – три кабельтовых, угол 30.00 у 1, 2 и 3 пушек. Ядра заряжай, товсь, огонь!

– 4-я, 5-я и 6-я заряжай, товсь! Огонь!