Малозначительное деяние в уголовном праве

Сложившаяся применительно к малозначительным деяниям практика процессуального оформления решений об отказе в возбуждении уголовного дела или прекращении уголовного дела искажает юридическую природу исследуемого уголовно-правового феномена и дезориентирует правоприменителя, что приводит к ошибкам в применении ч. 2 ст. 14 УК РФ. Чтобы изменить сложившуюся ситуацию, необходимо регламентировать в уголовно-процессуальном законодательстве самостоятельное основание отказа в возбуждении уголовного дела или прекращения уголовного дела в связи с малозначительностью деяния, дополнив ч. 1 ст. 24 УПК РФ соответствующим пунктом.

В уголовно-правовой науке подобные идеи уже высказывались[54], причем обосновывались они необходимостью согласования материального и процессуального уголовного законодательства. К этому можно добавить еще один немаловажный аргумент. Регламентация в ч. 1 ст. 24 УПК РФ самостоятельного основания отказа в возбуждении уголовного дела или прекращения уголовного дела в связи с малозначительностью деяния позволит организовать статистический учет деяний, признанных малозначительными, определить их удельный вес и структуру. Эти данные очень важны, поскольку, как отмечалось в первом параграфе, количественные показатели применения ч. 2 ст. 14 УК РФ могут служить индикатором качества уголовного законодательства и использоваться для принятия уголовно-политических решений о полной или частичной декриминализации деяний.

Итак, с точки зрения формы (уголовной противоправности) малозначительное деяние ничем не отличается от преступления, поскольку соответствует признакам определенного состава преступления. Различие преступления и малозначительного деяния кроется в их социальном содержании. Однако констатировать это недостаточно, поскольку в теории уголовного права содержание малозначительного деяния определяется довольно неоднозначно. Можно выделить два основных подхода к решению этого вопроса.

Согласно первому из них в ч. 2 ст. 14 УК РФ «речь идет о полном отсутствии общественной опасности»[55]; малозначительное деяние имеет «абсолютно не общественно опасный характер», «по определению не общественно опасно вообще»[56]. Сторонники этого подхода, как правило, ссылаются на ч. 2 ст. 14 УК РФ, в которой указано, что малозначительное деяние «не представляет общественной опасности», и, руководствуясь буквальным толкованием этой нормы, формулируют вывод о полном отсутствии общественной опасности у малозначительного деяния.

Второй подход сводится к тому, что малозначительные деяния лишены общественной опасности в уголовно-правовом смысле[57], что степень общественной опасности малозначительного деяния не достигает уровня общественной опасности, присущей преступным посягательствам. «В ч. 2 ст. 7 УК РСФСР (аналог ч. 2 ст. 14 УК РФ) имеется в виду отсутствие общественной опасности в уголовно-правовом смысле, т. е. ее определенного минимума, достаточного для привлечения лица к уголовной ответственности»[58].

Последняя точка зрения представляется намного более убедительной. Она подтверждается правовой позицией Конституционного Суда Российской Федерации, согласно которой «в правовой системе России преступлению – в отличие от иных правонарушений – присуща криминальная общественная опасность, при отсутствии которой даже деяние, формально подпадающее под признаки уголовно наказуемого, в силу малозначительности не может считаться таковым (часть вторая статьи 14 УК Российской Федерации)»[59]. Таким образом, Конституционный Суд Российской Федерации вполне определенно указал, что в ч. 2 ст. 14 УК РФ идет речь об отсутствии у малозначительного деяния «криминальной», уголовно значимой общественной опасности, свойственной преступлениям, что не исключает наличия общественной опасности как таковой.

Этой же позиции придерживается и Верховный Суд Российской Федерации. Прекращая уголовное преследование в отношении Б. в связи с малозначительностью деяния, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации указала следующее: «При решении вопроса о привлечении лица к уголовной ответственности следует иметь в виду, что по смыслу закона деяние, формально подпадающее под признаки того или иного вида преступления, должно представлять собой достаточную степень общественной опасности»[60]. А в другом решении Судебная коллегия отметила, что «малозначительность свидетельствует о том, что содеянное не причинило существенного вреда охраняемым уголовным законом интересам личности, общества, государства и не создало угрозу причинения такого вреда»[61]. Нетрудно заметить, что высшая судебная инстанция связывает малозначительность деяния не с полным отсутствием общественной опасности, а с недостаточной ее степенью, которая не дотягивает до криминального уровня.

Аналогичным образом оценивают содержание малозначительного деяния и нижестоящие суды: «отсутствие общественной опасности деяния или невысокая степень его общественной опасности означает отсутствие преступления»[62]; «по смыслу закона деяние, формально подпадающее под признаки того или иного вида преступления, должно представлять собой достаточную степень общественной опасности, которая свидетельствует о способности деяния причинить существенный вред общественным отношениям»[63].

В пользу подобной трактовки оснований малозначительности свидетельствует изменение редакции ч. 2 ст. 14 УК РФ, состоявшееся в 1998 г. Напомним, что в первоначальной редакции этой нормы конкретизировалось, что не представляющее общественной опасности деяние – это деяние, «не причинившее вреда и не создавшее угрозы причинения вреда личности, обществу или государству». Впоследствии законодатель исключил из ч. 2 ст. 14 УК РФ процитированный фрагмент (Федеральный закон от 25.06.1998 № 92-ФЗ), ограничившись общим указанием на то, что малозначительное деяние «не представляет общественной опасности». Подобная трансформация позиции законодателя подтверждает, что малозначительное деяние все-таки может причинить вред (создать угрозу причинения вреда) личности, обществу или государству, хотя такой вред является незначительным. По крайней мере, в уголовно-правовой литературе изменения, внесенные в ч. 2 ст. 14 УК РФ Федеральным законом от 25.06.1998 № 92-ФЗ, были расценены именно таким образом. В частности, академик В. Н. Кудрявцев, комментируя законодательную корректировку ч. 2 ст. 14 УК РФ, отметил, что первоначальный текст этой нормы «был явно ошибочным: ведь деяние поэтому и называется малозначительным, что вред охраняемому объекту оно все же причиняет, но этот вред крайне невелик»[64]. Эта идея получила развитие и в других публикациях: «Такой шаг законодателя (по изменению формулировки ч. 2 ст. 14 УК РФ) был обусловлен тем, что если действием (бездействием) не причинен какой-либо ущерб общественным отношениям, охраняемым уголовным законом, то тогда вообще нет речи об уголовно-правовых отношениях и, соответственно, правоприменитель должен сделать заключение об отсутствии состава преступления»[65].

Итак, предписания ч. 2 ст. 14 УК РФ о том, что малозначительное деяние «не представляет общественной опасности», следует трактовать ограничительно. За этой формулировкой скрывается недостаточная степень индивидуальной общественной опасности деяния, которая явно не достигает уголовно значимого уровня. Иными словами, основанием для признания деяния малозначительным является отсутствие у него криминальной общественной опасности. Эта идея намного более точно отражена в Уголовном кодексе Республики Беларусь: «Не является преступлением действие или бездействие, формально содержащее признаки какого-либо деяния, предусмотренного настоящим Кодексом, но в силу малозначительности не обладающее общественной опасностью, присущей преступлению» (ч. 4 ст. 11).

Следует подчеркнуть, что вывод о малозначительности деяния делается на основании недостаточной степени индивидуальной общественной опасности поведения. К сожалению, отдельные представители юридической науки не учитывают это обстоятельство, ошибочно полагая, что в ч. 2 ст. 14 УК РФ идет речь о типовой общественной опасности. Показательными в этом отношении являются следующие суждения: «Исходя из ч. 2 ст. 14 УК РФ деяние может признаваться малозначительным при наличии двух условий: во-первых, оно должно подпадать под признаки преступления, предусмотренного уголовным законом, т. е. в нем должна присутствовать противоправность, во-вторых, в нем должна отсутствовать общественная опасность. Это действительно выглядит парадоксально, поскольку общественная опасность и противоправность – два обязательных признака преступления, и если законодатель включил деяние в число преступных, значит, он презюмировал наличие общественной опасности. Общественная опасность – это свойство любого преступления. Если деяние утрачивает общественную опасность, то законодатель должен его декриминализовать. Если же деяние не содержит необходимых признаков состава преступления, то речь должна идти не о малозначительности, а об отсутствии состава преступления»[66].

Судя по всему, авторы процитированных строк не улавливают различия между индивидуальной опасностью конкретного поведенческого акта и типовой степенью общественной опасности деяния, которая презюмируется в процессе криминализации,[67] не учитывают, что «законодательная оценка общественной опасности распространяется на все деяния определенного вида, которые в конкретно-исторической обстановке воспринимаются как вредоносные, в то время как правоприменитель всегда имеет дело с конкретным поведенческим актом, который имеет неповторимые характеристики, уникальную конфигурацию причинного комплекса, своеобразные последствия и т. д.». Поэтому «распространять “без оглядки” на этот индивидуальный акт человеческого поведения обобщенные оценки, сформулированные законодателем для всех подобных деяний, было бы неверным, ни с точки зрения законов формальной логики, ни с позиций выполнения задач правосудия. Ведь именно оцененная правоприменителем “индивидуальная опасность” конкретного преступления выступает необходимым условием возложения на лицо бремени уголовной ответственности и индивидуализации объемов связанных с этим правоограничений, тем самым составляя часть процесса отправления правосудия и выступая условием достижения его целей»[68].

Как уже было отмечено, малозначительность деяния констатируется на основании его недостаточной индивидуальной общественной опасности. С точки зрения учения о детерминации низкий уровень общественной опасности деяния здесь выступает причиной, а его малозначительность – следствием. Однако в существующей редакции ч. 2 ст. 14 УК РФ эта причинно-следственная связь отражена в искаженном виде. В ней описывается деяние, «в силу (т. е. по причине. – Д.К., К.О.) малозначительности не представляющее общественной опасности». Согласно этой законодательной формулировке получается, что малозначительность обуславливает отсутствие общественной опасности, а не наоборот. Иными словами, в ч. 2 ст. 14 УК РФ причина (отсутствие криминальной общественной опасности) и следствие (малозначительность деяния) по непонятной причине поменялись местами.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Соловьев А. Н. Понятие преступления: теоретические, законодательные и правоприменительные аспекты: дис… канд. юрид. наук. – Волгоград, 2000. – С. 47.

2

Особая заслуга в этом принадлежит Н. Д. Дурманову, который задолго до принятия Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. обосновал необходимость формально-материального подхода к пониманию преступления и его законодательному определению (см.: Дурманов Н. Д. Понятие преступления в советском социалистическом уголовном праве: дис. … д-ра юрид. наук. – М., 1943).

3

Как известно, с точки зрения классической школы уголовного права для признания деяния преступлением достаточно того, чтобы оно соответствовало признакам состава, описанным в уголовном законе. А социологическая школа исходит из того, что преступление должно обладать реальной общественной опасностью.

4

Соловьев А. Н. Понятие преступления: теоретические, законодательные и правоприменительные аспекты: дис… канд. юрид. наук. – Волгоград, 2000. – С. 9.

5

Святенюк Н. И. Материальное содержание преступления: дис. … канд. юрид. наук. – М., 1993. – С. 8.

6

Якименко Н. М. Малозначительность деяния в советском уголовном праве: дис… канд. юрид. наук. – М., 1982. – С. 60.

7

В уголовно-правовой науке иногда утверждается, что норма о малозначительности деяния «закрепляет приоритет социального над формальным в преступлении» (см.: Багиров Ч. М. Малозначительность деяния и ее уголовно-правовое значение: дис. … канд. юрид. наук. – Тюмень, 2005. – С. 91). Однако этот тезис представляется излишне категоричным. Безусловно, социальное содержание преступления (общественная опасность) является первичным по отношению к юридической форме (уголовной противоправности), так как «форма права не может существовать без его содержания, поскольку форма должна организовывать и выражать данное содержание, а если нет того, что должно быть организовано и выражено (содержания), то, естественно, не может быть и самой организации, самого выражения (формы)» (см.: Керимов Д. А. Методология права: Предмет, функции, проблемы философии права. – 3-е изд., перераб. и доп. – М., 2003. – С. 172). Вместе с тем нельзя не учитывать, что общественно опасное поведение только тогда становится преступлением, когда оно соответствует признакам состава преступления, предусмотренного уголовным законом, т. е. юридической форме. Поэтому следует согласиться с Н. Ф. Кузнецовой, которая справедливо отметила, что «уголовная противоправность в такой же мере важна для сущности преступления, как и общественная опасность» (см.: Кузнецова Н. Ф. Преступление и преступность. – М., 1969. – С. 107), а также с мнением А. Э. Жалинского о том, что «постановка вопроса о большей или меньшей значимости того или иного признака не представляется необходимой и корректной» (см.: Жалинский А. Э. Уголовное право в ожидании перемен: теоретико-инструментальный анализ. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Проспект, 2009. – С. 350).

8

См.: Ляпунов Ю. И. Общественная опасность деяния как универсальная категория советского уголовного права. – М., 1989. – С. 64.

9

См.: Козлов А. П. Понятие преступления. – СПб.: Юридический центр Пресс, 2004. – С. 769–771; Рогова Е. В. Малозначительность деяния в зарубежном и российском уголовном законодательстве // Научный вестник Омской академии МВД России. – 2012. – № 4 (47). – С. 44.

10

Мальцев В. В. Малозначительность деяния в уголовном праве // Законность. – 1999. – № 1. – С. 17.

11

Марцев А. И. Преступление: сущность и содержание: учеб. пособие. – Омск: Издательство Ом. ВШ МВД СССР, 1986. – С. 28.

12

«Главная проблема, – пишет Е. В. Рогова, – состоит в неформализуемости, неисчисляемости признака общественной опасности, в законе отсутствуют критерии для ее оценки» (см.: Рогова Е. В. Малозначительность деяния в зарубежном и российском уголовном законодательстве // Научный вестник Омской академии МВД России. – 2012. – № 4 (47). – С. 44).

13

Козлов А. П. Указ. соч. – С. 769–771.

14

Как отмечает А. Э. Жалинский, «в понятии преступления, данном в ч. 1 ст. 14 УК РФ, далеко не все удачно, но, во всяком случае, и здесь неявно даны раскрываемые в последующих статьях УК РФ указания на то, что не является преступлением» (см.: Жалинский А. Э. Уголовное право в ожидании перемен: теоретико-инструментальный анализ. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Проспект, 2009. – С. 101).

15

Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 27.02.2020 № 10-П «По делу о проверке конституционности статьи 324 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки Н. М. Деменьшиной» // СПС «КонсультантПлюс».

16

Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 23.10.2014 № 2521-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Алехиной Марии Владимировны на нарушение ее конституционных прав частью второй статьи 213 Уголовного кодекса Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс».

17

Жалинский А. Э. Указ. соч. – С. 338–339.

18

Отметим, что диалектическое противоречие формы и содержания характерно не только для преступления, но и для уголовного права в целом: «В результате взаимодействия объективного (“объективные социальные нормы” как следствие массовидной деятельности людей) и субъективного (уголовно-правовая нормативная система как продукт сознательной деятельности законодателя) моментов в самом уголовном праве появляется противоречие между формой и заложенным в ней социальным содержанием» (см: Яцеленко Б. В. Противоречия уголовно-правового регулирования: монография. – М.: МЮИ МВД России, 1996. – С. 64).

19

Яцеленко Б. В. Противоречия уголовно-правового регулирования: монография. – М.: МЮИ МВД России, 1996. – С. 79.

20

По этому поводу А. В. Наумов и А. С. Новиченко указывают, что «уголовно-правовая норма не может воспроизвести содержание конкретного явления, многообразие его признаков. Она дает перечень лишь типичных признаков, которые существенны для определенного круга деяний» (см.: Наумов А. В., Новиченко А. С. Законы логики при квалификации преступлений. – М., 1978. – С. 66).

21

В п. 10 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 25.12.2018 № 46 «О некоторых вопросах судебной практики по делам о преступлениях против конституционных прав и свобод человека и гражданина (статьи 137, 138, 138.1, 139, 144.1, 145, 145.1 Уголовного кодекса Российской Федерации)» разъясняется, что «статьей 139 УК РФ предусмотрена уголовная ответственность за проникновение в жилище, совершенное против воли проживающего в нем лица, при отсутствии предусмотренных Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации и другими федеральными законами (в частности, статьей 15 Федерального закона от 7 февраля 2011 года № 3-ФЗ “О полиции”, частью 3 статьи 3 Жилищного кодекса Российской Федерации, пунктами 5, 6 части 1 статьи 64 Федерального закона от 2 октября 2007 года № 229-ФЗ “Об исполнительном производстве”) оснований для ограничения конституционного права на неприкосновенность жилища» (см.: СПС «КонсультантПлюс»).

22

Кассационное определение Нижегородского областного суда от 18.08.2009 по делу № 22-4202 // СПС «КонсультантПлюс». См. также: определение Третьего кассационного суда общей юрисдикции от 22.09.2020 № 77-925/2020 // СПС «КонсультантПлюс»; определение Восьмого кассационного суда общей юрисдикции № 77-2394/2020 // СПС «КонсультантПлюс»; постановление Ставропольского краевого суда от 05.09.2018 № 44у-234/2018 // СПС «КонсультантПлюс»; приговор Верховного суда Республики Алтай от 28.06.2018 № 22-427/2018 // СПС «КонсультантПлюс».

23

Справка Иркутского областного суда о результатах обобщения судебной практики применения положений части 2 статьи 14 УК РФ (малозначительность деяния). URL: http://oblsud.irk.sudrf.ru/modules.php?name=docum_sud&id=431.

24

Апелляционное постановление Красноярского краевого суда от 24.05.2018 по делу № 22-3271/2018 // СПС «КонсультантПлюс».

25

Иванчин А. В. Конструирование состава преступления: теория и практика: монография / отв. ред. Л. Л. Кругликов. – М.: Проспект, 2014. – С. 84.

26

Яцеленко Б. В. Указ. соч.: монография. – М.: МЮИ МВД России, 1996. – С. 69.

27

Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 20.04.2006 № 4-П «По делу о проверке конституционности части второй статьи 10 Уголовного кодекса Российской Федерации, части второй статьи 3 Федерального закона “О введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации”, Федерального закона “О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации” и ряда положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, касающихся порядка приведения судебных решений в соответствие с новым уголовным законом, устраняющим или смягчающим ответственность за преступление, в связи с жалобами граждан А. К. Айжанова, Ю. Н. Александрова и других» // СПС «КонсультантПлюс».

28

Здесь проявляется диалектическая закономерность отставания формы от содержания, которая заключается в следующем: «В процессе развития форма отстает от содержания и ввиду отставания от содержания перестает соответствовать ему. Поэтому новое содержание временно облекается в старую форму, что вызывает противоречие между формой и содержанием. Это противоречие, в конечном счете, приводит к сбрасыванию устаревшей формы, в результате чего содержание, которое облекается в новую, соответствующую ему форму, получает больший простор для своего дальнейшего развития» (см.: Диалектический материализм / под общ. ред. Г. Ф. Александрова. – М.: Госполитиздат, 1954. – С. 280).

29

Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 27.06.2005 № 7-П «По делу о проверке конституционности положений частей второй и четвертой статьи 20, части шестой статьи 144, пункта 3 части первой статьи 145, части третьей статьи 318, частей первой и второй статьи 319 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросами Законодательного Собрания Республики Карелия и Октябрьского районного суда города Мурманска» // СПС «КонсультантПлюс».

30

Капинус О. С. Криминализация и декриминализация деяний: поиск оптимального баланса // Общественные науки и современность. – 2018. – № 4. – С. 38–39.

31

Капинус О. С. Там же. – С. 39–40.

32

Шестаков Д. А. Криминология: учебник. – 2-е изд., перераб. и доп. – СПб., 2006. – С. 147–148.

33

См.: Базарова С. Малозначительность деяния // Законность. – 2009. – № 1. – С. 53.

34

См.: Багиров Ч. М. Малозначительность деяния и ее уголовно-правовое значение: дис. … канд. юрид. наук. – Тюмень, 2005. – С. 110, 112–113.

35

См.: Химичева Г. П. Досудебное производство по уголовным делам: концепция совершенствования уголовно-процессуальной деятельности. – М., 2003. – С. 248.

36

См.: Уголовный закон. Опыт теоретического моделирования / под ред. В. Н. Кудрявцева, С. Г. Келиной. – М., 1987. – С. 121–122; Хамтаху Р. Ш. Общественная опасность и малозначительность деяния в уголовном праве: проблемы толкования и юридического закрепления // Общество и право. – 2015. – № 2. – С. 118.

37

Пудовочкин Ю. Е. Учение о преступлении: избранные лекции. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Юрлитинформ, 2010. – С. 22. Впоследствии Ю. Е. Пудовочкин скорректировал свою позицию. В работе, опубликованной в 2019 г., он характеризует малозначительное деяние следующим образом: «Важно подчеркнуть, что предварительно в содеянном должны быть установлены признаки состава. Отсутствие хотя бы одного из них означает отсутствие исходного, требуемого для оценки с позиций ч. 2 ст. 14 УК РФ, характера опасности и противоправности деяния» (см.: Пудовочкин Ю. Е. Оценка судом общественной опасности преступления: науч. – практич. пособие. – М.: РГУП, 2019. – С. 72).

38

Гаухман Л. Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: АО «ЦентрЮрИнфоР», 2003. – С. 249.