Солдат трех императоров

– Ты грамотный?

Вот это вопрос скользкий. В свое время, примерно год назад, полковник Милютин притащил мне аттестат, якобы я окончил сколько-то классов. Аттестат неподдельный, но в школе или семинарии я не был ни разу. Как говорил сам полковник, отмечая не только мою речь, но и знания, что я знаю больше него самого. И ведь так и есть. Да, плаваю в современных реалиях, закон Божий для меня – темный лес, но в точных науках, во многих гуманитарных, на местном уровне я – профессор. Ведь нынешние грамотные деревенские это кто? Умеешь писать и считать хоть чуть-чуть? Все, грамотный! У меня все же классическое советское образование, а оно дорогого стоит.

– Так точно, ваше высокоблагородие! – решившись, ответил я четко.

– Ладно, я приложу к твоим рекомендациям свои, все будет лучше, так ведь?

Я кивнул.

– Почту за честь, ваше высокоблагородие.

– Да уж, я еще спрашиваю его о грамотности… – капитан дернул свой ус и слегка поморщился. – Давай так, пока ты здесь у нас, подтянешь наших служивых в фехтовании. Не все останутся здесь навсегда. Это вон Чернов у нас местный житель, – усмехнулся капитан, – он свое отвоевал, а остальным еще предстоит послужить, и немало. Хорошая подготовка всегда нужна, позволяет, братец, пожить подольше. Знаешь, как турки или персы владеют саблей?

– Н-нет…

– Их тоже учат с детства, поэтому в рубке мы часто уступаем им, если до нее доходит. Всякое бывает, зато у нас дух крепче, нашего солдата мало убить, его еще нужно победить!

Ишь ты, какими речами заговорил капитан.

Следующие два месяца я активно обучал местных фельдфебелей, унтер-офицеров и рядовых солдат боевому фехтованию. Учил только тому, чему меня обучил мой новый отец, то есть ничего из будущего не показывал, лишнее это. Не все принимали науку от пацана как должное, бывало и посылали, но потом получали люлей от капитана и возвращались к занятиям. Оторвались на мне чуть позже, когда я все же выпросил у капитана разрешение и на свое обучение. Надо же подготовиться, не хочу оказаться в полку, не умея ни ходить, ни стоять как надо. Я и в своем мире, перед армией, и пять раз с парашютом прыгал, и в тир ходил, ну и плюсом к фехтованию было самбо. Зато и служить легче было, причем намного.

Зима пришла рано, скоро эпохальное событие, смена столетия, тысяча восьмисотый год от Рождества. Интересно, новый век, а для меня вдвойне, я же во второй раз такой рубеж перехожу, у себя в двадцать первый, а здесь в девятнадцатый. Очуметь. Совсем уже скоро война с Наполеоном, жестокая, кровавая, позорное отступление, сдача Москвы, пожар, а затем… Затем славные битвы, разгром французов и наши казаки в Париже. Александр-освободитель и прочее… Потом у нас будут декабристы, Крымская… Ой, если все будет идти так, как шло в реальной жизни бывшего владельца моего нынешнего тела, то я все это переживу, даже поучаствую везде, где только можно. Но все это потом, пока же Архангелогородский артиллерийский полк!

В моем простеньком тулупчике, купленном на базаре в Вологде, здесь, на севере империи, мне было откровенно холодно. Да, как-то не ожидал я такой погоды. Даже интересно, как тут новобранцы выживают, в такой-то мороз! При моем представлении командиру полка я не мог дождаться, когда тот прочитает письмо от своего друга, полковника Милютина. Нет бы взял письмо и пошел себе в свою офицерскую избу, прихватив меня заодно, так нет, стоит, читает.

– Я, конечно, уважаю господина полковника, но служба есть служба, – внезапно оторвался его высокоблагородие от письма. – Ты не подходишь по возрасту, да и в музыканты… С такой-то статью?!

Густобровый, с огромными усами и раздвоенной бородой, этот мужик мне как-то не очень понравился. Весь его вид давал понять, что ему меня тут не надо. Да и понимаю я его, в общем-то. Свалился на голову какой-то деревенский мальчишка, притащил письмо от друга, и что дальше?

Офицер был в таком же звании, как и сам Милютин, полковник то есть. Поглаживая себя одной рукой по достаточно большому животу, он решал сейчас мою судьбу.

– В общем так, парень… – наконец произнес офицер, – я разрешаю тебе остаться в полку, но лишь до решения твоего вопроса старшим командованием. Я составлю рапорт и отправлю куда следует, что там решат, понятия не имею. Укажу в письме о просьбе господина Милютина, в штабе бригады его отлично помнят и, может статься, пойдут на встречу. Я же, со своей стороны, не против, чтобы ты начал службу в музыкальном взводе, ну, а по достижению требуемого возраста добро пожаловать в доблестную Его Императорского Величества артиллерию! – Ой, а сколько пафоса-то! Артиллерия! Да видел бы ты, дядя, настоящую артиллерию! Даже от возможностей техники времен Великой Отечественной ты пришел бы в ужас, что уж говорить об арте двадцать первого века…

– Буду очень признателен, ваше высокоблагородие, за ваше участие в моей судьбе, – вежливо, как только мог серьезно, произнес я и поклонился одной головой. Всю мою короткую жизнь в новом для себя времени в такие вот моменты я еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Никак не привыкну, для меня это все как кино, а ведь для них это реальность, другой жизни эти люди не знают и даже не подозревают, что таковая вообще возможна.

Всего-то сто с небольшим лет, и следа на земле не останется от всего этого дворянства. Благородия, превосходительства и прочие светлости уйдут в такое забвение, что сейчас даже представить невозможно. Да… Хорошо, что я не доживу до революции и не увижу всей этой вакханалии, хоть и предстоит мне повидать много чего другого.

Так уж сложилось, что заслуги полковника Милютина, видимо, были значительны. Меня не только взяли рекрутом в музыкальный взвод, но и положили жалованье, как у всех остальных солдат этого самого взвода. Больших трудов стоило сохранить свое имущество, а именно – шашки. Я так и заявил, когда мне выдали обмундирование, что можете забрать все, голым буду, но шашки не отдам. Случился скандал, унтер-офицер, каптенармус, орал так, что сбежались на его крик все офицеры полка. Слова мне никто не давал, выслушали каптера и велели подчиняться.

– Ты что себе позволяешь?! – услышал я мнение одного из прибежавших на шум офицеров. Молодой поручик, вряд ли ему хотя бы двадцать пять было, грозно поднял вверх руку, намереваясь, скорее всего, ударить.

– Отставить, поручик Карев! – вмешался вовремя подоспевший командир полка. – Во-первых, он еще малец безмозглый, а во-вторых, – полковник вдруг лукаво ухмыльнулся, – он гораздо лучше фехтует, чем вы!

Об этом факте ему в письме написал Милютин. При нашей личной беседе меня попросили показать, что я умею, ну я и показал. Срубил деревянную пробку с винной бутылки, стоявшей на столе у полковника, одной шашкой и одновременно разрубил ее пополам второй, сделав «ножницы», а это совсем непросто, шашка не очень хорошо себя ведет при ударе снизу, «сваливается», нужен большой опыт и постоянные тренировки. Полковнику та-а-ак понравился сей выверт, что он даже в ладоши похлопал от удивления. А ведь это и правда был сложный фокус, там важны скорость и острота шашки, иначе ты просто расшибешь бутылку и все. Я долго этому учился, освоил, а уж такую фигню, как свечу потушить, вообще за достижение не считал.

– Господин полковник, о чем вы? – уже успокаиваясь, произнес поручик Карев, что вызвался было меня приструнить.

– Я позже вам все поясню, господа офицеры, Кочетков, выйди на улицу!

Блин, я ж раздетый, а он меня на мороз гонит! Уже закрывая за собой дверь, намеренно чуть придержал ее, и это дало возможность расслышать несколько слов полковника.

– Из уважения к нашему бывшему командиру давайте пока не станем наказывать паренька, думаю, абы за кого господин Милютин не просил бы.

– Так он его сын, что ли? – донесся голос еще кого-то из господ офицеров.

– Прямо он не написал, но думаю, вы правы, – заключил командир.

– Наверняка байстрюк, иначе откуда такое участие? – произнес еще кто-то.

– А уж как он этими шашками владеет…

Заниматься неприглядным делом далее не стал, хватило и того, что успел услышать. Считают незаконнорожденным? Да и пусть себе считают, главное, пусть не докапываются. Понятно, что я своими шашками ломаю весь уклад и вношу неразбериху, но мне «холодным» не работать, уберу пока, удастся выпросить разрешение на тренировки, достану.

Умения барабанщика из музыкального взвода нехитрые, а вот шагистика… Солдаты слушают тебя и шагают в такт, а тебе и слушать надо, и стучать. Более того, быть музыкантом в полку вовсе незазорно, это серьезное занятие, и надо иметь достаточно мужества и выдержки. Ведь как, сейчас такие войны, где наступают строем, стреляют залпом и все делают исключительно красиво и четко. Древность… Барабанщик находится в одном строю с солдатами и задает темп, но сам при этом почти беззащитен. Сабля есть, да, но ты успей ее достать, ежели враг подошел вплотную и стучать уже просто некому, нужно рубиться. А еще музыкантов старались убить побыстрее, чтобы строй противнику сломать, вот так. Короче, те марши, что требовались от меня, изучил я быстро, а затем учился быстро избавляться от своего музыкального инструмента и выхватывать шашку. Был у нас во взводе один бывалый мужичок, лет сорока, выглядящий на все шестьдесят, он всерьез поддержал мою затею и объяснил остальным, что нужно у меня учиться. Эх, было бы смешно, но как-то не смеялось, внешне я мальчишка, а все поголовно у меня учатся. Думаю, рано или поздно начнутся вопросы.

Через несколько лет…

– Какого черта? Почему мы одни? – кричал оглохший от грохота прапорщик Лентовский, при этом размахивая руками и тряся головой так, словно надеялся вытрясти этот грохот из своей головы.

– Персы! – донесся до меня чей-то истошный крик, и я медленно потянул узел на ремне, удерживающий за спиной чехол с шашками.

На дворе тысяча восемьсот четвертый год, я нахожусь на Кавказе. Да, недолго я служил барабанщиком в Архангелогородском полку… По достижению мной восемнадцати лет принял присягу и сразу получил перевод в артиллерийский взвод. Ну, а куда бы еще меня такого взяли? Во мне росту почти метр девяносто, плечи широкие с рождения были, да я еще все детство и юность усиленно занимался с железом, в общем, та еще «рама». Нет, я не настаивал и мог бы попасть в драгуны, там вроде брали высоких, но мне вот «повезло» попасть в пушкари. О, вы бы видели эти самые пушки! Слава богу, что я только таскаю боезапас и прочий шмурдяк, ну, еще чищу стволы, стрелять из этого мне как-то не хочется. Едва месяц поучился во взводе артиллерийской науке, как нас резко сорвали с места, и айда, ребятки, на войну. Добирались больше двух месяцев, то еще приключение. Жрать нечего, да мне еще и нужно больше всех, но что поделаешь? Хорошо хоть перед выходом нам выплатили жалованье, и на стоянках мы покупали какую-то провизию. Двигались по Волге, когда проходили слияние с Сурой, хотелось прослезиться, где-то там, совсем и недалеко мои родные, пусть и не совсем, но все же я к ним привык за пять лет.

Сейчас же, уже пять лет как, я не был дома, а служу фактически второй год. Я очень доволен тем решением Милютина, пославшего меня когда-то в армию. Да, я не видел юношеских забав и был лишен многих радостей, зато за это время, что я провел в полку, получил отличную подготовку. Пусть в артиллерии и не достиг каких-то высот, зато в стрельбе из охрененно древней (для меня, разумеется) фузеи, таких же кремневых пистолей я спец. Про сабли и не говорю. Весь наш полк, благодаря командиру, пока мне везло с ними, учился у меня, и могу с уверенностью заявить, что солдатики наши гораздо лучше подготовлены, чем в каком-либо другом полку.

По пути следования на Кавказ сначала остановились в Астрахани, там пробыли полгода, нас здорово натаскивали, муштры почти не было, хотя куда без нее, больше отводили времени на подготовку. Ранней весной уже этого, восемьсот четвертого года, пешком, благо что у артиллеристов есть подводы, отправились на юг. Путь тяжелый, перевалы узкие, постоянно осыпающиеся дороги не доставляли никакого удовольствия. Без приключений добрались до древнего Тифлиса, в пути нас прикрывала драгунская рота, вместе служить будем.

Расположили нашу роту, к которой был придан наш артиллерийский взвод, в самом Тифлисе. Я и раньше в нем никогда не был, поэтому не могу сказать, какие изменения с будущим, но понятно, что это совсем другой город. То, что видел сейчас, нравилось и впечатляло. Отдохнуть и привести себя в порядок почти не дали, три дня только отвели на все про все, и здравствуйте, ущелья. Война тут странная, опять же на мой взгляд. Вроде выбили персов далеко, а они все равно есть и продолжают нападать и на конвои, и на форты. Черт ногу сломит в этих горах. Вот и сейчас сидим и готовимся… Умирать, наверное. Нас была рота, занимали позиции на крутом берегу быстрой горной речки, вроде хорошо стояли, ан нет, что-то пошло не так.

Столкновение с противником произошло запланированно, поэтому и сражались уверенно, разведка из приданных казаков вовремя засекла отряд персов, и мы успели выставить редут. Отбили три атаки, казачки даже контратаковали один раз, а сейчас вот приплыли. Внезапно на помощь персам подошли свежие силы, скорее всего основные, а мы до этого дрались с передовым отрядом. Издали по нашим позициям ударила артиллерия, и нашим егерям и драгунам пришлось худо. Что-то справа рвануло уж больно громко, и в результате – оглохший и одуревший расчет. Наш командир вообще непонятно где, а командир приданных драгунов всего-то на три года старше меня, прапорщик Лентовский, орет благим матом… А мы что? Да ничего, говорю же, шашки готовим.

– Это чего, ребята, уже и конец, что ли? – проговорил кто-то справа от меня.

– Да уж, братишки, там этих нехристей столько… Бить не перебить. А у нас запас кончился, где обоз, теперь уж и не дождемся, – то ли отвечал, то ли разговаривал сам с собой наш унтер-офицер. Унтер дядька хороший, строгий, в свободное время спуску не давал, но все по делу. Замечаю краем глаза, как его подзывает прапорщик, унтер устало, но все же довольно бодро пробирается к нему.

– Здесь узко, надо отдать жизни подороже… – слышу я и мысленно крещусь.

«Черт, вот изменил историю, и судьба человека изменилась на сто восемьдесят градусов. Как же так, неужели это все же была легенда и не было на самом деле такого воина-долгожителя? Но ведь почему-то меня забросило именно сюда? Не могу я умереть в девятнадцать, не могу!»

Сдвигаюсь с места и начинаю пробираться среди камней, бревен от разбитого укрепления, побитых товарищей и таких же, но пока живых. Моя цель – собрать ружья. Они нынче такие, что едва успеваешь сделать один-два выстрела в минуту, очень мало. Надо увеличить свои шансы, почему нет, некоторым парням не повезло и они остались лежать, но их ружья могут быть в порядке.

Первое же подобранное мною ружье оказывается с погнутым стволом, второе с разбитым ложем, третье… А вот третье вполне с виду в порядке, забираем и откладываем в сторону.

– Кочетков, давай быстрее, чего ты возишься, до персов еще прилично, не достанут!

Ага, а унтер, похоже, увидел меня и все понял, даже одобряет, по голосу слышу.

В одно из ружей вцепился мертвяк, своей железной хваткой, черт, вроде и времени прошло мало, а уже закоченел… Силы у меня много, но боялся сломать пальцы покойнику, как-то нехорошо это, наверное. Еле-еле выдрал фузею из его синюшных рук и отложил в сторону. Обернулся, за мной по пятам идет еще один наш солдат, Олег Васильчиков, хороший и скромный парняга, постоянно приставал в депо на предмет лишнего урока по сабле, а я не возражал его желанию учиться. Смотрю, рыскает по ранцам, ага, так он боезапас собирает, отлично, я-то, к моему стыду, не догадался пока, только стволы собираю.

Нас оставалось, включая оставшихся мушкетеров, егерей и драгун без лошадей, всего двадцать два солдата. Вроде и немало, но если верить разведке, то впереди, буквально в километре, стоит отряд персов, и как бы не в несколько тысяч… Прикольно воюем, да? Есть маленькая вероятность, что у страха глаза велики и казачки просто преувеличили малехо, но посмотрим. Ружей, целых, из которых можно стрелять и не убиться самому, мы набрали много, каждому по два дополнительных вышло. Если бы чуть дальше сползать, ближе к врагу, там еще больше можно было бы набрать, но опасно. Прапорщик велел все зарядить и приготовиться к бою, стрелять точно, помнить, что от нашей стрельбы зависят наши же жизни.

– Господин прапорщик, а может, не обязательно всем стрелять, часть людей могла бы перезаряжать оружие…

– Ты что, солдат, сдурел, лишаешь нас большого залпа? – Прапорщик, наверное, у виска бы покрутил, если б догадался, но думаю, что прав тут именно я.

– Так выстрелим мы по три раза и амба… Зарядить не успеем, у них конница первой пойдет, а если бы кто-то заряжал, могли бы стрелять и стрелять, пока порох с пулями не кончатся! – все же я выдал то, о чем думал.

– Тебе уже сказано, Циркач, молчи и целься лучше! – грубо пробасил в мою сторону унтер-офицер.

Но внезапно прапорщик все же включил и свою голову.

– Погоди, Михалыч, он дело говорит! Братцы, слева пятнадцать рассредоточились по укрытию и взяли врага в прицел, остальные к ним за спину и заряжать. Стрелки! После выстрела, движением назад подаете ружье заряжающему и берете следующее готовое. Заряжающие, быстро производите перезарядку и кладете ствол вперед, под правую руку стрелка! Всем все ясно?

– Так точно, вашбродь! – хоть и хором, но блекло отвечает наше воинство. А ведь вполне может получится и так, что я только что сделал все неправильно. Ведь у нас не винтовки Мосина, в этом времени стрельба залпом нужна была именно для того, чтобы хоть кто-то попадал, здесь не снайперы лежат, да и винтовки, напомню, совсем не такие, как хотелось бы.

И тут вражеское войско зашевелилось. А страшно это, скажу вам, это не драка один на один или даже против пары противников, тут армада целая, и сколько ты проживешь, зависит ни фига не от тебя. Жутко. Персы, хотя там кого только нет в этом сраном вражеском войске, и турки, и «наши» кавказцы, каждой твари по паре, прилично так разогнались. Стрелять они не стали, мы за хреновым, но все же укреплением сидим, точнее лежим, смысла нет стрелять, да и мало нас, враг это знает, потому и прет так нагло.

– Целься, ребятки, сейчас мы им покажем, кто такие русские воины! – вроде и цинично для меня, но звучала речь командира вполне подбадривающе. Прям сердце застучало, или это от страха?

Первый отряд врага мы встретили отлично, выстрел за выстрелом, залп за залпом, косили бегущего на нас неприятеля, как кегли в боулинге. Перезарядка помогала, сумма залпа снизилась совсем немного и на общей эффективности не сказалась, а вот темп был хорош. Сколько мы там покрошили, не знаю, много, даже кажется, завал из тел на дороге возник. Очуметь. Дым от сгоревшего дымного пороха уже плотно висел, глаза щипало, а мы все стреляли. Наконец поступил сигнал отбоя, точнее, командир прокричал команду, и все опустили ружья.

– Долго мы так не сможем отбиваться, чай персы не дураки, придумают какую каверзу и баста, да и припаса осталось всего ничего… – кто-то шептался рядом со мной.

– Зарядить все мушкеты и быть готовыми, всех они собирать не станут, вон, многие к нам очень близко лежат, не полезут нехристи. Кочетков! – О, это ко мне.

– Здесь, вашбродь!

– Как там у тебя, по берегу не лезут? – Я крайним слева лежу, у самого края дороги, дальше уже небольшой обрыв и речка.

– Никак нет, вашбродь, тихо пока.

– Смотри в оба, увидишь какое движение, сразу дай знать!

– Так точно.

И так гляжу, хотя дым глаза ест мама не горюй, можно было бы не тыкать носом. А я, кстати, ничего так, даже вполне бодрячком, хотя это потому, что стреляли издали и особо-то и не видел, попадал или нет. Стреляю я, правда, довольно хорошо, научили слава богу, но все же дым, массовые залпы, там сразу выкашивало рядами, где там разглядишь свои попадания.

Противник и правда не стал организовывать новую «мясную» атаку, чего-то замышляют гады. Им торопиться не надо, все равно они тут пройдут, не сейчас, так завтра, на всех у нас сил и средств не хватит. Да и пушки у них есть… Тьфу, накаркал!

«Вжух-ххххх, бах-х-хххх!» – от скалы, что была справа от дороги, полетели осколки камней, но пока недолетом. Машинально пригибаю голову, но до меня ничего не долетает. Новый выстрел. Снова недолет. Хреновые канониры у персов, нам на радость.

– Не паниковать, ребята, ждем!

Третий выстрел был точнее, попали почти в наше укрепление, всех обдало крошкой и камнями.

– Лезут, ваш бродь! Вдоль берега! – ору я, заметив движение слева от себя. Все же решились, суки, ну, ладно, шашки мои рядом лежат, значит, все же дойдет сейчас до «танцев»…

Стрелять вниз, хоть и не под большим углом, могли всего четверо, остальным пришлось бы вставать и менять позиции, поэтому прапорщик так и приказал:

– Ребятки, кто видит врага, огонь!

А, обсчитался, пять выстрелов, вместе с моим, ну и хорошо, а то тут близко совсем.

По берегу шло немного, десятка два. Снизу им стрелять и вовсе бессмысленно, вновь перли бегом, надеясь добраться до обрыва, там мы стрелять уже не сможем, вставать придется, но и быстро передвигаться враги не могли. Берег завален камнями, мелкими и крупными, валунов, за которыми можно было бы укрыться, тут нет, так что враги обречены. Мне было непонятно лишь одно, почему их командиры не отправят отряд большим количеством? Ведь это очевидно! Это не война в будущем, где оружие быстро и точно стреляет, послали бы сразу сотню, наверняка бы дошли. Почему говорю сотню, а не тысячу? Тут как раз просто все, негде разместить такое количество, здесь не степь, узкое ущелье, мы на горной дороге. Жаль, у нас боезапас такой малый был, мы ведь в форт шли, с собой мало взяли, а вышло вот как, форт уже захвачен и нас сейчас лупят, наверное, из наших же пушек, с форта.

Движение на берегу закончилось, вновь пользуюсь передышкой и чищу мушкет, заодно меняю кремень, много пострелял, как бы осечки не начались. Едва успел сменить на двух мушкетах, как раздалась новая команда:

– Конные! Штыки примкнуть!

А вот это кранты, похоже. Конечно, мы отрабатывали в депо защиту от кавалерии, но не от такого количества, а главное, это была учеба, разница… Примерно во всем.

Стрелять начали издалека, конница быстро преодолеет расстояние до нас, хотя бы попытаемся уменьшить ее количество. Все, буквально несколько десятков метров остается, и… Блин, там с головой у командира точно беда, опять послали небольшой отряд. До наших разбитых почти в хлам укреплений доскакал всего десяток, может, чуть больше, мне противника не хватило. Ребята, кому выпало штыком встречать конного противника, показали класс, а меня чуть не вывернуло. К крови я вполне привычен, охотились с братьями и отцом с детства, но все же к таким масштабам был не готов. Ржание раненых лошадок, крики падающих на землю с высоты солдат противника, кровь, треск разрываемой формы, хруст костей, все это заставило замереть. Очнулся от хлопка по спине.

– Ты чего пялишься, стоит тут как столб! Помогай давай! – окрик унтера вернул к жизни. Надо собрать припас и готовиться к продолжению.

Но его не последовало. Враг стоял на расстоянии, недоступном для наших мушкетов, поэтому преспокойно мог разбить лагерь как на дороге, так и на берегу реки. Появились костры, кажется, даже едой понесло, вот гады, а нам и жрать нечего, одни сухари, да и тех кот наплакал. Часа два ничего не происходило, и казалось, персы решили отложить штурм до утра, но мы сильно их недооценили. Шум падающих отдельных камней слышен издалека, а уж когда такой шум превращается в лавину, настоящий камнепад…

В себя я пришел не сам и как-то рывком. Вокруг были люди, бородатые люди. Заросшие по самые глаза, кажется, не мывшиеся не одну неделю, они что-то гоготали, смеялись даже, и явно чувствовали себя хозяевами положения. И с людьми я, кажется, переборщил… Звери, натурально звери.

Откуда-то справа доносится протяжный стон, скашиваю глаза, но меня тут же кто бьет сзади по почкам, не сильно, скорее давали понять, что не хрен тут глазеть. Эх, а обстановочка, что успел разглядеть, удручающая, попали мы… В плен.

Произошло именно то, что и предположил, наша горстка разношерстных вояк попалась, и теперь судьба наша неизвестна. Из-за того, что нас было очень мало и каждый штык в буквальном смысле был на счету, мы держали позиции без дозоров, и персы этим воспользовались. Во время небольшого затишья, принятого нами за перерыв на ночь, враги обошли нас по скале и устроили нам ад, спровоцировав камнепад. Позже, когда всех нас выпотрошили, отобрав буквально все, в живых осталось только пятеро солдат. Раненых персы брать не стали, добили тут же, не раздумывая, а меня, уцелевшего прапорщика Лентовского и троих солдат потащили к себе. Как оказалось, весь отряд, точнее даже войско противника, пошел утром дальше, преграды в виде нашего куцего заслончика больше не было, а нас пятерых передали шестерым немолодым персам и, связав веревками руки, направили куда-то в противоположную сторону. Интересно, в Эривань потащат? Вообще-то, до нее далеко. Кажется, насколько слышал, наши очень скоро дойдут до этой крепости и начнут осаду, не помню из истории, удачную или нет, но то, что бои тут будут очень жесткие, факт. Откуда взялось это войско, разбившее нас в хлам, непонятно, мы ведь тоже двигались куда-то в том же направлении, в смысле в сторону пресловутой крепости. Расхреначили нас просто как катком прошли, да и пошли себе дальше, это они так и до Гянджи дойдут, войско-то собрали немалое, а наших на пути не так чтобы много, немногочисленные заставы и пара фортов, скорее похожих на слегка укрепленные аулы, гарнизоны там скудные, беда будет. Да и противник впечатляет, это не местные татары, которых здесь как грязи, это уже персы, а значит, пришло все же подкрепление к эриванскому хану.