Нефть и мир. «Семь сестер» – дом, который построил Джон

Отсюда еще один стопроцентный вывод: преодоление обществом внешней энтропии (организация жизни) продуктивно только в той части, которая помогает человеку преодолеть внутреннюю энтропию (поддержание жизни). Все, что свыше этого уровня, работает в конечном счете на уничтожение среды обитания человека, лимитирует модель развития, сокращает сроки глобального кредита, в долгосрочной перспективе повышает риски неопределенности (рост общих процентных ставок).

В логике термодинамики соотношение затрат минеральной энергии к объему выработанной биологической энергии служит показателем эффективности общественного уклада. Реальная мера стоимости жизни (нерукотворный эквивалент). Идеальным (максимальная эффективность) представляется соотношение, когда использование минеральной энергии стремится к нулю при сохранении (как минимум) объема получаемой биологической энергии.

Идеальным, потому что свести к нулю использование минеральной энергии невозможно. Углеводороды на несколько порядков подняли общественный потенциал (организация жизни). Разогнали объемы потребления, улучшили уровень жизни. Растет не только подушевое потребление, но и численность населения, а также продолжительность жизни. Человечество стареет, эффекты мультиплицируются в геометрической прогрессии. Следовательно, растут объемы потребления минеральной энергии.

Старый человек потребляет больше минеральной энергии (еда, лекарства, одежда, пенсия, страховка, путешествия), а социальных эффектов (непосредственное обеспечение жизни общества, преодоление энтропии) производит меньше. Старость с точки зрения термодинамики неэффективна.

Предложите сегодня членам наиболее удачных (развитых), с точки зрения модели, социумов похоронить в один момент всех своих родных и близких, перешагнувших 60-летний рубеж, и вы поймете, что вопрос выходит за пределы термодинамики. Он выходит в область осознания человеком собственного «я».

Нулевой вариант невозможен еще и потому, что социум, базирующийся на использовании главным образом биологической энергии, требует прямой эксплуатации человека человеком (рабство, феодализм). Кроме того, вечного двигателя не существует, и даже «биологический» уклад общества нуждается в притоке минеральной энергии (например, солнечной) для организации жизни (преодоление природного равновесия).

Классическая, социально обусловленная (в логике термодинамики – деструктивная) политэкономия за меру стоимости принимает не соотношение затрат минеральной энергии к выработке биологической, а ровно наоборот: объем биологической энергии (труд), которую человек тратит на извлечение минеральной энергии и ее использование в промышленном производстве.

Здесь стратегический поворот. Развилка, которая перепрошила нашу цивилизацию, сформировала новую систему оценок общественной значимости (общество потребления). Рост использования минеральной энергии по отношению к затратам биологической энергии стал оцениваться не как ущерб природе (снижение общего потенциала), а как прогресс (развитие).

«Перемена мест слагаемых» (минеральная и биологическая энергия), которая стала возможна благодаря нефти, легла в основу современной модели социального устройства. Системная ошибка зашита в ее теоретическое обоснование. Эту модель Поланьи облек в парадокс онтологического противоречия между принципами формирования общества и системой учета эффективности общественной деятельности.

Социализация эквивалента (стоимость/оценка не когерентна полезности/ценности) сделала точку отсчета системы общественных координат произвольной (размыла). Систему можно выбрать любую (капитализм/социализм), опорой у нее все равно будет плавающая переменная, которая вместо реальности отражает наши представления о реальности (стремления, ожидания). Даже золотой стандарт, о чем писал Поланьи, не смог уравновесить такую модель. Золото пришлось вписать в плавающую систему координат наравне с другими стоимостями (фьючерсные торги образом золота) – дематериализовать.

«Перемена мест слагаемых» изменила все: оценку эффектов развития, систему учета, прогнозирования и принятия решений, нацеленных в будущее. Изменила не только модель, но и объект управления: среда обитания человека превратилась из источника жизни в ресурс (гонка потребления). Тут вопрос: может ли быть иначе, если основой существования человека как биологической макросистемы (необходимое условие жизни) является преодоление окружающей энтропии, то есть нарушение природного равновесия?

Очевидно, что не может. Законы термодинамики нам не подконтрольны. Зато социально детерминированные законы экономики – в нашей власти. Закон спроса и предложения или закон прибавочной стоимости вне сознания человека не действует (законами, в строгом смысле этого слова, они не являются). Иными словами, свои оценки и приоритеты менять мы можем.

За стремлением либеральной мысли объявить законы рынка непреложными (завершенная картина мира, конец Истории) стоит стремление признать существующий общественный уклад совершенным. Лишить человека (в первую очередь, верующего) его субъектности. Исходя из концепции «дополнительности» Нильса Бора – всякого человека и всякой субъектности (осознание собственного «я», дающее право на принятие решений).

Вопрос не в отказе от минеральной энергии (можем или не можем), а в системе координат. В оценочном подходе к использованию минеральной энергии (эффективность) и принимаемых на основе этого подхода решениях с долгосрочными последствиями для всего человечества.

Если минеральная энергия не используется, согласно законам термодинамики, как эквивалент (оценочная единица эффективности общественного уклада), значит, она используется как дефлятор, обеспечивающий рост потребления. Низкая цена нефти создает запас стоимости, который используется по всей цепочке производственного цикла (способ перераспределения природной ренты в пользу других сфер деятельности человека).

Система оценок диктует логику принятия экономических (основаны на личной выгоде) решений. В случае замены реального эквивалента на фиктивный источником общественного роста будет служить не самый оптимальный, а самый дешевый (никчемный, бросовый) ресурс. Нефть кратно увеличила возможности человека по преодолению внешней энтропии (расширение жизненного пространства), а низкая цена нефти передала в руки «оценщика» колоссальную экономическую (скрытую, не публичную) власть.

Проще говоря, дешевая нефть стала источником роста зарплаты врачей, инженеров, юристов и учителей. А еще безумных гонораров оперных исполнителей, звезд шоу-бизнеса и спорта. Сумасшедших доходов Бэнкси, Кунса и Мураками. Благосостояния Гейтса, Маска и Цукерберга… Всего того, что не увеличивает объем производимой биологической энергии, но формирует общественный уклад (мир) как способ упорядочивания среды обитания.

Тут встает вопрос оценки вклада разных членов общества в его устройство, опять-таки вопрос эквивалента. Если мерой стоимости служит энергоэффективность, то существование врачей, инженеров, учителей (даже юристов. – Л. К.) оправдано, а вот Бэнкси, Кунс, звезды спорта и шоу-бизнеса – пустая трата сил и времени. Но если за эквивалент принять прямой расход человеком своей энергии (спел 28 песен, нарисовал 45 картин, забил 50 голов), то даже пустая трата сил обретает стоимость, а бездарный кривляка в Тик-Токе – социальный капитал.

Здесь есть о чем спорить. Социум как биологическая макросистема упорядочивает не только внешнюю, но и внутреннюю энтропию. Общественный порядок обладает своей (внутри себя) стоимостью (расходная часть). Возможность рационально оценить вклад разных членов общества в итоговую эффективность общественного устройства (оценить, подчеркнем, рационально) исчезающе мала. В рамках одной профессии градация возможна, между разными компетенциями – проблематична как минимум.

Как оценить вклад в общественный порядок (устои), например, религии или науки? Иезекииля, Исайи, Поланьи, Канта или Бора с его «принципом дополнительности»? Расход биологической энергии мыслящего человека для бухгалтерского учета трудноразличим по сравнению с энергетическими затратами слесаря, артиста балета или штангиста, бьющего мировой рекорд.

Здесь остановимся – социальная справедливость внутри общественного уклада не является предметом данного исследования. Агентами изменений мира выступают не индивидуумы или корпорации, как бы нас ни убеждали в этом апологеты либерализма, а макросистемы.

Человек – безусловно существо политическое, способное действовать вопреки законам природы. Однако вне самоидентификации с другими индивидами и окружающим миром человека не существует. Важной нам представляется эффективность социальных моделей как форм сочленения (способ организации) человеческих усилий для взаимодействия с окружающей средой. Это оправданно и справедливо.

Дефлятор (демпфер цепочки стоимостей) играет определяющую роль при конкурентном позиционировании политических систем в рамках актуальной модели оценок. В логике термодинамики дефлятором может служить либо биологическая энергия (труд), либо минеральная (углеводороды). К примеру, Советский Союз, используя труд как дефлятор (низкая цена рабочей силы), обеспечил индустриальный рывок и победу во Второй мировой войне, а Китай создал современное экономическое чудо.

Модель, основанная на росте потребления, не может повсеместно и на постоянной основе использовать биологическую энергию человека как дефлятор. В такой модели низкая стоимость труда выборочно по странам является не чем иным, как способом экспансии на вновь формируемые рынки («экспорт нищеты»). Способом создания рабочей окраины вокруг культурного и интеллектуального центра модели.

Снижение оплаты труда на глобальном уровне ведет к падению спроса, а в условиях глобализации (страновое разделение труда) – к росту политической конфликтности, вплоть до открытых боевых действий. В конечном счете – к коллапсу модели. Этот ресурс сегодня исчерпан, развивающиеся рынки по общему уровню потребления обогнали развитые.

Использование минеральной энергии как дефлятора, в отличие от биологической, лишено видимой связи с эксплуатацией человека. Низкая цена нефти не создает угрозу быстрого краха, отодвигая его в будущее (кредитный лимит модели). Скрывает и поглощает реальные издержки общественного устройства, искажает итоговую оценку эффективности, ведет к неверным прогнозам и ошибочным решениям.

Контролирует дефляционный эффект тот, кто устанавливает цену дефлятора (соотношение с эквивалентом). Например, если оценивать конкурентоспособность стран через долларовый эквивалент, то общественный порядок США является самым эффективным. А в логике термодинамики – он самый затратный и неконкурентоспособный (не считая нефтяных монархий Ближнего Востока).

Выше (см. таблицу 1) мы приводили объемы потребления нефти по странам. Однако в логике термодинамики наиболее релевантным является показатель потребления нефти в пересчете на душу населения. Подобную статистику с разбивкой по странам никто не ведет. По крайней мере, в открытых источниках найти полные данные нам не удалось, а те, что имеются, носят отрывочный характер и корректному использованию не подлежат.

Мы взяли цифры Управления энергетической информации США по суточному потреблению нефти странами за 2021 год[11], умножили их на 365 (число календарных дней в 2021 году) и разделили на численность населения этих стран по данным на тот же 2021 год[12]. Полученные данные мы разместили в таблице 2.

Таблица 2. Потребление нефти на душу населения, 2021 год (в барр/год)

В преломлении валового потребления нефти к подушевому приоритеты в системе оценки эффективности, как видно из таблицы 2, сильно меняются.

Сингапур с 10-го места неожиданно переместился на 1-е. Саудовская Аравия – с 6-го места на 2-е. США сместились с 1-го места на 3-е. Китай, Индия и Россия переехали с первых мест на последние. Только Северная Корея демонстрирует стабильность, потребляя в год чуть более 45 литров нефти на человека (наибольшая эффективность с точки зрения термодинамики). Изменения требуют отдельных пояснений.

Первое место Сингапура развенчивает миф, порожденный дефляционной моделью развития, о существовании некой несырьевой (постиндустриальной) экономики. В реальности Сингапур занимает примерно 30 % рынка нефтепереработки Азиатско-Тихоокеанского региона, является главной нефтебазой АТР.

Второе место Саудовской Аравии обусловлено затратами на обустройство враждебной окружающей среды (преодоление внешней энтропии). Пустыня не располагает к комфорту. Схожий объем энергии расходуют Объединенные Арабские Эмираты и Кувейт (31,93 и 30,01 барр/г на человека соответственно).

Расходы Канады определяются также природными условиями – низкая средняя температура. Показатель России на фоне Канады можно трактовать как успех, но бо́льшая часть наших северных территорий малонаселена. На фоне европейских стран Россия выглядит сопоставимо, хотя значительную часть энергии она тратит не на производство (социальная эффективность), а на обогрев (сохранение жизни, условия производства).

Раскладка по странам, которые в долларовой системе координат позиционируются как самые эффективные, представляет для данного исследования гораздо больший интерес. Здесь все занимаемые места выглядят логично, коррелируют между собой, включая лидерство США. Из логики немного выпадает Южная Корея, но если учесть тот факт, что южнокорейский проект основан на аутсорсинговом статусе страны по отношению к США, то все встает на свои места.

Индия и Китай занимают последние места среди развитых стран (первые – в рейтинге энергоэффективности) по душевому потреблению нефти. У этого факта двоякое объяснение. Во-первых, обе страны в целях суверенизации программ роста сохраняют в своем энергобалансе большую долю угля. А во-вторых, это инерционный шлейф развития за счет использования в качестве дефлятора биологической энергии (дешевая рабочая сила).

Низкие места (показатель использования дефляционного эффекта нефти) Китая и Индии указывают на скрытый потенциал экономического роста этих стран. Потенциал, реализуемый при получении прямого доступа к дефлятору, ценообразование и бо́льшую часть трафика которого сегодня контролируют США. Здесь (потенциал одних и стремление других его ограничить) располагается ключевая точка исторической напряженности (драйвер международных отношений).

Для понимания (рационализации) того, что стоит за рейтингом подушевого потребления нефти (распределение дефляционных эффектов), переведем баррели в человеко-часы по формуле доктора физиологии, одного из старейших американских конгрессменов Роско Бартлетта, которую использовал в своей статье Ян Крикке[13].

Получится, что на каждого американца в течение года работают 264 человека. При цене барреля нефти в 90 долл. это означает, что средний американец платит за работу 264 человек ежегодно 1971 долл. Зарплата каждого условного работника составляет 7 долл. и 46 центов в год, 62 цента – в месяц. Для сравнения: на каждого среднего китайца приходится 47 таких условных работников (357,3 долл. в год), а на индийца – почти 15 работников (111,6 долл.).

Расчеты носят гипотетический характер (есть еще уголь, газ, атом). Тем не менее они позволяют осознать сравнительные преимущества американского жизненного уклада в долларовой системе координат, которая распределяет дефляционные эффекты углеводородной модели роста. Делают очевидным вывод о том, что американский образ жизни порожден низкой ценой на нефть, и масштабировать его на все страны невозможно (с точки зрения США – фатально).

В логике термодинамики (энергобаланс) современная экономическая картина мира выглядит зазеркальем (отображена наоборот). В этой логике американизированная модель взаимодействия с окружающей средой (преодоление природной энтропии) лишена базиса, носит неустойчивый характер и провоцирует постоянные кризисы. Существовать такая модель может только как паразитическая (насилие над другими социальными моделями) на горизонте времени, ограниченном нефтяными (газ входит) запасами.

Данные по мировым запасам нефти разнятся. На 2021 год Rystad Energy дает цифру в 1,724 трлн барр. Управление энергетической информации США называет 1,703 трлн барр., а British Petroleum – 1,732 трлн. Но все приводят примерно один срок исчерпаемости нефтяных запасов – около 50 лет.

50 лет – это при мировом суточном потреблении в 100 млн барр., что в пересчете на каждого жителя Земли (8 млрд человек) составляет 0,0125 барр. в сутки или 4,56 барр. в год (сопоставимо с китайским уровнем – 3,97 барр/г)[14]. Однако если за основу потребления нефти взять американский стандарт (21,9 барр/г на человека), то срок исчерпаемости мировых запасов (горизонт планирования, лимит существования модели) сократится почти в пять раз – до десяти лет. Саудовский формат потребления сокращает лимит модели до шести с половиной лет

Мир нефти заканчивает свое существование. Из 20 крупнейших месторождений 18 были открыты в период с 1917 по 1968 год. Начиная с 1984 года темпы роста потребления нефти выше темпов роста ее разведанных запасов. Это не значит, что в мире не осталось нефти. Это значит, что не осталось «дешевой» нефти (график 1).

График 1. Растущий разрыв между ежегодным объемом мировой добычи нефти и объемом разведанных запасов с 1930 по 2050 (прогноз) год[15]

Добыча уходит в Арктику, в зону вечной мерзлоты и на глубоководный шельф. На баланс ставятся запасы битумов и нефтеносных песков. Новые технологии извлечения главного дефлятора мировой экономики требуют увеличения расходов в сложившейся системе координат и снижения общих темпов роста модели (уровень потребления).

Это новый (очередной), требующий пересчета (изменения подходов) порог – предел модели углеводородного роста, к которому человечество в очередной раз подошло неподготовленным.

Очередной, потому что все предыдущие мировые кризисы модели (включая две мировые войны, две русские революции и холодную войну) также были вызваны критическим дисбалансом плавающей системы координат. Произвольный эквивалент и искаженный (базирующийся на фиктивной оценке) экономический прогноз генерировали неверные политические решения на протяжении долгого времени, в долгосрочной перспективе аккумулируя деструктивный потенциал (накопление рисков). Поланьи связывал их с золотым стандартом, мы свяжем с нефтяным.

На приведенном графике хорошо видно, что пик открытия новых крупных запасов нефти был пройден в 1965 году, предшествовал (стал причиной) кризису 1973 года. Предыдущие пики пришлись на предвоенные и послевоенные (конец 1940-х) годы. Они были вызваны устранением из «большой нефтяной игры» Франции, Германии, Японии, Италии и открытием прямого доступа на Ближний Восток американским нефтяным гигантам (доктрина постколониализма, «политика открытых дверей»).

До 1984 года уровень запасов нефти позволял сохранять баланс долларовой системы координат изменением валютных курсов ее участников, сохраняя за оператором модели право распределения дефляционных эффектов. Последнее перераспределение произошло в 1985 году (соглашение «Плаза» – Plaza Accord). В 1990-е годы дополнительный запас прочности модели придали развал СССР и деиндустриализация его обломков, высвободившая новые объемы нефти для мирового рынка. Начиная с 2000 года модель только стагнировала.

На этот раз вызов невозможно разрешить в рамках существующей модели отношений, сохранив ее целостность и всех участников в неприкосновенном виде. Финансовых ресурсов для балансировки модели в рамках актуальной системы координат не осталось. Каждый день существования модели фатально наращивает реальные (не учитываемые, не видимые долларовой системой координат) совокупные потери, которые бьют в первую очередь по периферии (рабочим окраинам).

Отсюда резкое обострение политической конфликтности и эскалация противоречий на межгосударственном уровне (санкционные и торговые войны), идентифицируемые как рост национализма. Рост углеводородного дефицита по мере его осознания увеличивает зону неопределенности, сужает горизонт планирования (предсказуемость) и ограничивает кредитный лимит модели. Соответственно, растет экономическая (скрытая) власть стран-экспортеров нефти и газа, что увеличивает риски (ослабление) стран-импортеров.

Отсюда запрос на внеэкономическое (нерыночное) принуждение. Отсюда экспрессия на грани истерики вокруг ESG-повестки и «зеленой» энергетики, за которой стоит попытка экстренно снизить в процентном отношении потребление углеводородов, повысить реальную эффективность (коэффициент использования минеральной энергии по отношению к выработке биологической) общественного устройства.

Обязательным условием является сохранение операционного контроля над распределением дефляционных эффектов роста (финансовый контроль: процент и эмиссия), обеспечиваемых нефтью. Целевой показатель – расширение общего прогнозного горизонта модели за счет внутреннего перераспределения издержек, снижения потребления (уровня жизни) в периферийных странах. (Подробнее об этом будем говорить во второй книге. – Л. К.)

С точки зрения термодинамики возврат к ветру и солнцу – это прогресс. С точки зрения современного человека – регресс (колоссальное падение в уровне потребления). Снижение потока свободной энергии, с одной стороны, увеличивает шансы природной макросистемы достигнуть относительно равновесного состояния, а с другой – снижает возможности социума по организации природной среды (упорядочивание). Возвращает нас в эпоху 12-часового рабочего дня, высокой детской смертности, голодных бунтов и эпидемий, резкого снижения среднего возраста человечества и роста фактора демографии (доминирование мусульманского образа жизни).

Актуальная модель развития остро нуждается в новом дефляторе. Проблема в том, что возврат к природной «зеленой» энергетике в пределах актуальной модели (постоянный рост потребления) невозможен, – модель требует нарастающих излишков свободной энергии и природных ресурсов (рост реальных, не долларовых, издержек).

Источником средств на энергетическое «перевооружение» человечества (если оно возможно) может выступать только уже существующий (наличествующий) дефлятор. Дешевые углеводороды или дешевая рабочая сила. Первое уже закончилось. Второе если и осталось, то где-нибудь в Африке, Латинской Америке и на Ближнем Востоке.

Важно еще понимать, что кроме технических характеристик модель несет в себе огромный объем обязательств, основанных на плавающей системе оценок и прогнозе, из нее вытекающем. Обязательств не только личных перед конкретными людьми (бизнес), но и политических элит – перед большими социальными системами (власть, иерархия).

Изменить трофическую (она же энергетическая) пирамиду мы не можем, а любой вариант балансировки актуальной модели (способы, механизмы и принципы взаимодействия социума с окружающей средой) неизбежно ведет к росту материального расслоения внутри социальных систем, чревата политическими потрясениями (если не катастрофами) на межгосударственном уровне.

Мир нефти вступил в стадию глубокой (практически неразличимой со смертью) трансформации. Нам (людям, выросшим и живущим внутри этого мира) трудно осознать происходящее. Человек привык жить видимыми проявлениями Истории. Будущее пугает нас своей неизвестностью, поэтому глубинные (скрытые) течения являются источником и основой власти.

Главная функциональная обязанность власти – предсказывать (планировать) будущее, выставлять ориентиры и добиваться их достижения, создавать обществу зону определенности во времени и пространстве. В этом (и только в этом) заключены политический суверенитет общества и историческая субъектность нации (проектный подход). Эта книга именно о такой власти. О власти, основанной на нефти.

Своей целью в самом начале работы мы ставили задачу описать через энергетический эквивалент взаимосвязь «множества независимых факторов», которая, по меткому замечанию Поланьи, создает цивилизацию, не сводимую к «ясно очерченным институтам». Описать через нефть целостную (законченную в нашем восприятии) модель развития с собственной (не зависит от законов природы) системой координат и алгоритмом принятия решений. Описать становление и развитие этой модели.

В ходе работы мы были поражены тем, насколько буквально (как под копирку) повторяются этапы становления (алгоритм) модели в разных странах (разные социальные системы отношений). Поражены ее экспансией по строго заданным шаблонам. Особенно удивительными выглядели параллели между становлением современной России после распада СССР и периодом зарождения модели в «нефтяном треугольнике» североамериканских штатов (нас это прежде всего и интересовало. – Л. К.).